Карандаша холодными гранями
И лезвием по окровавленной ране, проводишь будто на экране.
Закончена судьба невнятная, и режиссер такой опрятный,
И боль ушедших лет давно закроет съемку этого кино.
Бегущие линии падающего снега, и искалеченные руки мягкого тела,
Смеются красиво, выливая тонны слез на клавиши номинотива.
Играют пальцами на старом пианино: она не вспомнит старые картины.
Двенадцать ночи пробивает сердце, как угасают души в кресле
И ты все греешь об нее, свое забытое, разбитое, бездушное стекло.
Выводишь строчки на бумаге, как пишут люди свои жизни на вуали,
И не забудешь никогда, что ворвалась однажды в мир такая лютая зима.
Читаешь книги так опасно, и знаешь что в судьбе опять не ясно,
А стриженные золотые косы на земле напрасно путают любовь во тьме.
Забыть украдкой взгляды невозможно, все эти яркие слова безбожно
Втыкают иглы в разукрашенные ножны, а люди пишут для тебя стихи,
Надеясь в тайне наступающей весны, что не способны потерять тебя они.
Там где жизнь разбивает нас на реалии, ты живешь осколками сухой полигамии,
Рассмеявшись задорно на смертном одре, ты заснешь, унося свою адскую боль в тишине.
Дай мне о тебе вспоминать,
Как о девяти месяцах, что бы прощать,
Дай научиться жить без тебя,
Будто сквозь пальцы проходит вода.
Прозрачные легкие руки любви, дотронутся жалко до ссохшей стены,
И вся штукатурка твоей войны отлетает от мерзкой глобальной судьбы,
И ты во весь голос кричишь так устало, и рвешься, что б не казалось им мало,
А Боги смеются над жалкой борьбой, и кто-то счастлив, но не с тобой.
Так ровно ложатся строки на листик, как жадно хватает голос твой мистик,
И пальцы холодные бьют по стеклу, ты разобьешь эту мерзкую мглу,
А ангелам дали поверить в игру, где короли прожигают победу свою.
Так бейся отчаянно крыльями белыми, целуй лепестки неумелыми,
Губами, такими же смелыми, как в жилах льва кровь очумелая.
И выбивай золотые перья, и грозный взгляд голодного зверя,
А он восстанет из пепла намерено, что бы сказать: «Ни что не потеряно».
Свидетельство о публикации №111050102759