Песня Господина Никто

     (из эпической сказки "Сказ про Явана Говяду")


           Когда Вневременный и Творчеством Обильный
           Вселенский Сад на поле воли посадил,
           Я самым первым был, и этот мир любил я,
           И лучезарно сердцем радостным светил.

                Я молод был!
                Я был горяч!
                Я бурно жил!
                Я нёсся вскачь!

           О, это упоение твореньем,
           Лелеемое вместе с самомненьем!

           Мне удавалось многое и часто;
           Я напролом дорогу торил к счастью,
           И, засучив по локоть рукава,
           Работал много,
           И качал права...

           Я понял твёрдо, что Свобода нам дана:
           Творцом миров была дарована она.

           И совершил ошибку роковую:
           Решил Вселенную я переделать
           На другую!

           Как самый сильный, умный и крутой
           Я рьяно к цели повернул... не той,
           И возмутил я бурною волною
           То наше время дивно золотое!

           Не внял Отца я тихим наставленьям:
           Своим я только покорился представленьям.
                *****
                И я сумел!
                Ведь я был смел!
                Я знал и делал,
                Что хотел!

             Мои вокруг взыграли в мире смерчи,
             И твари все подвластны стали... смерти!
             Имея целую Вселенную в наличьи,
             Я ощутил надменное величье,
             Испытывая к прочим безразличье,
             Основанное на моём отличьи.

             Растя в душе духовную отраву,
             Измыслил я Великую Державу,
             Себя поставя в центр,
             Из Мира сляпать,
             И сделал я акцент
             На праве брать и хапать.

             Я ж главный был тиран,
             Диктатор веры
                И терзатель,
             А прочим всем – главарь,
             Во всём пример,
                И мод законодатель.

                *****
              Я постепенно сокрушал мне противленье,
              И лишь свои везде внедрял установленья...

                И наконец – о, бог!
                Я своего добился!
                Я создал всё же то,
                К чему стремился!

             Узрел я радостно послушные миры,
             Где пели славу мне покорные хоры,
             И лестью ложною спесиво я упился,
             И коркой гордости мой властный дух покрылся.

                Я всё постиг!
                Я высь достал!
                До дна достиг!
                Я – богом стал!!!

              И я... устал.
              Да-да –
                Я уморился;
              Я брагой славы,
                Видно, перепился.

              Надоедать мне стали кубки славы,
              И тяжкое похмелье вдруг настало.

                *****
                О, пресыщенья
                Тошнотворный яд,
                Когда и ладу
                Ты уже не рад!

              Хлебнул я ныне подозренья грязной пены:
              Мне мнились всюду отпаденья и измены;

               Да, поразительна души метаморфоза,
               Когда засела у вас в духе зла заноза!

               И Устрашитель
                Принялся бояться;
               Терзатель –
                Пуще жертв своих терзаться;
               Веселие моё
                Змеёю ускользнуло,
               И горечь злобы
                Сердце полоснуло.

               Тогда неистово и с гневом беспримерным
               Я стал искать везде предателей неверных!

               Я требовал покорности у тварей,
               И угрожал им невозможной карой.

                *****
                Я ревновал,
                Кнутом махал,
                Взывал меня любить;
                Я блефовал,
                Я трепетал,
                Я всех хотел убить!

               И вот венец – все твари
               Вконец меня признали!

               Тогда я успокоился немного,
               И сам себя в душе признал я... богом!

               Я восхитился моим принципом насилья,
               Которое всё в мире пересилило,
               И обеспечило полнейшую мне власть,
               Которой невозможно стало пасть.

               В горячке страстной
                Я забыл Отца;
               Я приучил себя
                О Нём не думать;
               Да Он, наверное,
                И не существовал,
               А если был –
                То уж давно Он умер...

                *****
                И только было я как следует собрался
                В помпезной пышности на лаврах почивать,
                Как что-то вредное в миру образовалось,
                И стало вдруг мне докучать опять.

                Во гнев войдя
                И снизойдя
                В миры свои для сыска,
                Я стал летать,
                Я стал витать,
                И в преисподних рыскать...

                И, к вящему моему изумлению,
                Прежалчайшее сыскал я явление,
                Которому, к большому удивлению,
                Не нашёл я нигде применения.

                То была мразь!
                То была рвань!
                То была грязь!
                То была дрянь!

                Я стал с презреньем хохотать:
                На что мне эта чепуха?!
                Пустая, словно шелуха!
                Ничтожная поделка!
                Никчёмная безделка!

                А это отвратительное тело,
                Которое в дыре своей сидело,
                Отверзло свой хулу творящий рот
                И вот, меня, прекраснейшего,
                До себя зовёт!

                И что же я от твари услыхал?
                Смеяться я мгновенно перестал.
                Она сказала мне:
                Мой милый, дорогой!
                Ты должен лучше стать –
                Ведь в духе ты другой!
                Давай возьми меня скорей
                Из сего места
                К себе в чертог –
                Ведь я... твоя невеста!

                Глупее я не ведал положенья,
                Сиё от гадины услышав предложенье;
                На миг отнялся даже мой язык,
                Который мямлить вовсе не привык.

                Сильнее прежнего я оказался раздражён:
                Я был унижен,
                Опозорен,
                Был взбешён!
                *****
                И я взгремел:
                Как смело ты, отродье,
                Помыслить оскорбить
                Моё высокородье?!!
                Весь этот мир
                Я для забавы разделил,
                И даже высших
                От себя я отделил!
                Ты кто такая,
                Чтобы покуситься
                На то, чтоб к богу
                Нагло возноситься?!

                И сказала мне жаба:
                «О, мой голубок!
                Ты жестокий тиран,
                А не бог!
                Если б только не я,
                Ты б давно уже пал,
                И был бы провал твой
                Глубок!»

                Тут меня всего от яри
                Скорёжило;
                Подскочил я к сей дряни
                Мгновенно;
                А вреднюга от страха
                Вся съёжилась;
               Я же сгрёб её и выбросил
                Из Вселенной!

                И с каким злорадством
                Я расхохотался,
                Что с уродкой гадской
                Я навек расстался!

               Только я напрасно
                Пел и ликовал,
               Ибо меня к жабе
                Кто-то приковал;
               И едва она в бездну
                Нырнула,
               Как меня вслед за ней
                Потянуло.

                И я орал,
                Я горло драл,
                За всё вокруг хватался,
                Но я стал мал,
                И я пропал,
                И тяге той... поддался.

               И вот, мой смелый человек –
               Я в этой пустоте
                Навек...