Макаревич

Что ж, гений, может быть и гений…
С подобных мнений взятки гладки,
Для моего же поколенья
Обычный бард, каких десятки.

На долю смысла долю чувства,
Всё испеки в округлой форме,
И вот уже ты жрец искусства,
Законный житель выси горней.

Как говорится – на безрыбье,
Но дело, собственно, не в этом,
А в том, что уж давно не гибнут
За убеждения поэты.

Быть может, времена другие,
А может, изменилась мода,
Но, милые, когда Вергилий
Стал посвящать начальству оды?

Когда прижало бедолагу
И унесло в места глухие,
То моментально на бумагу
Хвалы пролились деспотии.

И понеслись его посланья,
И полетели его оды,
К виновнику его изгнанья,
Лишившему его свободы.

Не стану осуждать поэта,
Что дух его не из металла,
В немолодые, в общем, лета
Не каждый выдержит опалу.

Наш случай из другого рода –
Бард сыт, обласкан, вхож, приближен,
Признаньем знати и народа
Не обделён и не обижен.

ТВ, концерты, шоу, встречи,
В ныряньях чудная сноровка,
Остроты, спичи, тосты, речи, 
Великосветская тусовка.

Материально обеспечен,
Как говорится – упакован,
Один лишь минус я отмечу,
Ни от чего не застрахован.

Всё может завтра измениться –
Не позовут, наложат вето
На имя – и бледнеют лица,
Когда-то, бунтарей-поэтов.

Адепты осторожной фронды,
Пока они малоизвестны,
Глядят презрительно и гордо,
И излагают интересно.

Что им терять – большие цели
Их манят и толкают в спину,
Когда ж достигнут их – потери
Уничтожают в них мужчину.

Короче, покажи собаке
Хоть кончик плети, если бита
Она была, пройдут столетья,
Когда не будет плеть забыта.

И дело, в общем-то, простое,
В местах, где двоедушье норма,
Там, где душевные устои
Просто площадка для прокорма.

Трудом, талантом и моментом
Забив богатую делянку,
Бард, став своей судьбы клиентом
За правду не пойдёт на танки.

Всё это, братцы, наносное –
Петляет мысль витиевато,
И низвергаются устои,
Фундаментальные когда-то.

И у обильного корыта
Они стареют элегантно,
Поэты, ставшие «элитой»,
Продавшие свои таланты.