Ну что ж ты, Александр! Вяземский Пу

Ну что ж ты, Александр! На битву  с саранчею!
В Неведомский уезд. В Тудыкские края.
Идальго-ты. А  степь – черна, как сарацинов               
полки. И победить их –вот маята твоя!

Над злаками треща в хитиновые фалды,
куда они летят? Кто полководец их и
к чему  здесь денди лондонские? Изысканные фаты?
Чтоб тростью с набалдашником срубать цветы гречихи?

Зачем здесь байронизм? Онегинские строфы?
Штиблеты-зеркала? Дуэльный пистолет?
Коль колос весь изъеден и бледен, как дистрофик.
И с этою напастью борись ты хоть сто лет,

но не родит земля, и русский бог убогий,
воспетый князем Вяземским, одетый в епанчу,
переодетый даже в твоих элегий  тоги,
собой являет ту же, Сашуля, саранчу.

Усы его торчат. А челюсти, побеги
сжирая, шевелятся. И слышен жуткий хруст,
пошибче Пугачева тотальные набеги…
В том можешь убедиться, лорнируя сей куст.

На нем крылатых тварей, как щеголей на Невском,
как на Фонтанке ловких гусаров-прощелыг,
до Натали охотников... А вот стреляться не с кем!
С одними ты сквитался. Другие –прощены…

Один из всех остался –повеса венценосный,
красавчик Николай…Несноснейший паша…
И сводник Бенкендорф строчит ему доносы,
что, мол, жена поэта юна и хороша.

Как мужа устранить? Брюзгу и рифмоплета…
Дать порученье что ли Кутузову подстать?
Пусть отрастит хитиновые крылья для полета,
чтоб в войске саранчи ловчей было летать.

Ты, словно мавр ревнив, как он – такой же пылкий.
На лире благозвучной бряцаешь невпопад.
Они ж, вонзая в фалды свои ножные пилки,
перепилить тебя ну так и норовят!

Когда б  ты был простым жучочком колорадским
в пижаму обрядясь, вгрызался б в  хлорофилл ,
о, как бы ликовали они бы и злорадствовали…
Но в войнах насекомых ты,  словно грек  Ахилл.
               
Пусть силы не равны. И в панцире есть дырки.
Быть может эпиграмма сатрапа заведет--
пошлет подальше в степь…И «Ниву» на подтирки,
гневясь на пасквилянта, конечно, изведет.