полный штиль

каждый считает, что он единственен в своем роде и в чем-то уж точно неповторим
горькая истина прячется где-то в word’e, сверху всех строчек-мы совсем не то,что мы говорим
что мы делаем, о чем молим или клянем грязно-серые небеса,
мы одно касание губ, легкий ветер гуляющий в волосах

мы статичное электричество со своим сквозным замыканием в выверенной цепи
с разделом имущества,женами и мужьями, убийственным отвыканием, расчетом числа Пи
долгими телефонными эсэмэсами, сгинувшими в прошлое как в огонь
каждый из нас - осколки стекла, нацепившие сверху бронь

кто-то нас искренне ждет под вечер дома ли, в кабаке ли, в ночном закутке, во сне
те, что от нас далече, что не возвращаются по протоптанным тропам в след весне
те,что тянут нам руку помощи- а мы замечаем лишь нож в руке
и отворачиваемся, сжимая с прошлым пакет

мы знаем, как они дышат, как растягивают слова, как смеются над ерундой
их, стойкой армией ада, хранит наша непутевая голова, они не смываются ни временем,ни водой
сидят там и смотрят пронзительно - нам пора.пора. а ты все ключи от выхода не найдешь.
время не ждет, только ты все чего-то ждешь

какого-то странного знака, щелчка револьвера, дверного полуночного звонка
в тебе хранится не православная вера в то, что помимо кнута еще изведаешь пряника
они вернутся - живые, настоящие, такие же резвые, темноглазые, навсегда
придут и построят заново самосожженые города

они не приходят уже с десяток прошедших с разлуки лет,даже,практически, не звонят
однажды ты устаешь сидеть на вокзале, даешь проводнице билет ничего не говоря
и уезжаешь на солнце, петь под морской прибой
про себя шепча оконному эхо - упокой их души,господи. упокой.

каждый из нас считает, что имеет право обладать, присваивать себе чужие голоса
но всегда наступит момент, когда ты поймешь, что некому написать
что рабы разбежались, враги давно все сами сдались в утиль.
ты страдаешь. сильно страдаешь. а потом живешь,
что называется,

в полный штиль.