Под насыпью

Под насыпью, под щелью дота
лежим мы россыпью, пехота,
сто двадцать третий батальон.
И, чавкая, ложатся мины,
а на опушке – куст калины,
алеет, светом окроплён.

С калины пироги едали.
Но нынче ягодкой плевали
иной в нас – хорошо сечёт.
Есть между строчек – интервалы,
но не подняться, и едва ли
живым поставится в зачёт.

Наш фриц почуял видно тоже,
об слабине – « Gut, russich–
рожа и – сигаретки сладкий дым.
Лежим, как старые калоши,
как у порога кем-то брошены,
и – ни к своим, и – ни к чужим.

- Эй, докурить дай сигаретку! –
Стегнули тотчас,  только ветки
тряхнулись у калины вверх.
Играется, ведёт не метко,
а у деревни бьёт соседка
арт.батарея – на успех.

- Послушай, Митрич, хрен с ним, с дотом! –
Правее, с фланга, есть болото,
там до своих – рукой подать.
- Дурак, утопнем! – Тропку знаю.
А немец, как с башки читает,
правее фланга начал брать.

Стемнело. Так и долежали.
А солнце село – побежали.
А после – вышел трибунал.
Горит калина в ранней хмари.
Дот заглушили без печали,
его накрыл «катюши» вал.

Война прошла. Пошли былины.
А я всё помню куст калины,
как оконфузились тогда.
А если б мы не побежали,
то с Митричем бы там лежали,
да ели ягодки с куста.

28 апреля 2011 г.
С-Петербург