Открытое письмо Тоне К. Губарёвская быль

Землячка и ровесница моя,
прости, что слишком поздно говорю
о том, как шел отец твой по дороге,
изрытой взрывами. Лишь ветлы
ему дарили редкие поклоны,
протягивали раненные ветви
и жаловались на свою судьбу.
Шел воин между пепелищ, среди могил
защитников его родной деревни -
ни домика, ни баньки, ни сарая
не сохранила гадина-война.
И вдруг увидел женщину с ребенком
в одеждах полинялых и убогих -
фигурки были так хрупки и нереальны
на черном крепе вскопанной земли,
что он ускорил шаг, боясь исчезновения
и этих двух загадочных существ.
И разогнулась бабушка моя,
и крепче сжала черенок лопаты,
пугливо я к ноге ее прильнула.
Но, вдруг она, лопату оттолкнув,
пошла ему навстречу, причитая:
- Ты это, Сашенька, живой и невредимый?!
- А где мои? -спросил он не разжав
еще объятий, и посмотрел с надеждою
и с болью в ее заплаканные синие глаза.
Потом они присели под березой,
и бабушка поила его чаем,
настоянным на предрассветных травах,
и утешала тихими словами.
Еще они так долго говорили
о том, что все повымерзли сады,
погибли Петя, Миша и Сергей... -
и длинным было то перечисление.
Но я смотрела только на него -
такого сероглазого, большого
и жалела, что он, а не отец
с войны вернулся, и страшно было мне,
что он уйдет туда, где люди гибли,
как скошенные травы на лугу.