Кому повем печаль мою?

...Вагонной полке? Лязгающей двери?
Огням, мертвяще-синим, у земли?
Наивности, в которой всё же верил:
дни, и бесцветные, не так уж и плохи!?.

Попутчику, бормочущему спьяну,
но в унисон толпе гремящих ног
короткостриженых, гребущих рьяно
в дым сигаретный, в тамбура чертог?

…Тоска, тоска… Как выдох непременный,
чуть слышное в пространстве эхо слов,
сверхсдержанных, а не надменных,
таких, что уронить здесь проходящий смог…

Ещё немного… Но… уже не будет:
аллеи старой, лёгких облаков,
стремящихся из города в безлюдье
рассредоточиться, расслабиться, и вновь

армадой перестроившись, упорно
идти навстречу полной тишине…
Да, только вышнее не рукотворно…
Да, только то, что не во мне!..

Ещё немного… Мысль устало бродит,
цепляясь, спотыкаясь: мне бы так
в спокойствия великое разводье…
чтобы живому – не впросак…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

… Что ж, доезжаем. Снова на подходе –
включиться, напрягтись изволь:
– Стоянка – полчаса, NN, подходим!..
Таможенный и паспортный контроль!