Приильменье
от новоявленной затеи
крестить языческую Русь.
Прибрежный камень и ручей
хранят все отзвук их речей
и глаз отчаянную грусть.
Слова молитв давно запретных
еще все где-то носят ветры,
как и прохладу тех дубрав.
Здесь слышат люди конский топот,
проклятья, плач и женский ропот -
все сохранилось в шуме трав.
Качает временной поток
борьбы бессмысленной итог -
была жестокой княжья воля.
О том, как нам сменяли Бога,
еще все спорят. Но тревога
живет, знакомая до боли.
Ее лелеет шум осок,
озерный золотой песок,
но красны в нем вкрапленья глины...
У прошлого особый вес -
тревожны здесь вода и лес,
и грусти не уносят льдины.
Она плывет через века,
как стаи птиц, как облака,
живет с людьми до их кончины.
Свидетельство о публикации №111042600926