Вокруг да около стихов

                "И материал стихотворения, и вся его жизнь
                казались ему удивительными  из-за того, что
                стихотворение казалось ему красивым.
                Что означала эта красота?"
                Орхан Памук "Снег"


Что означает красота стихотворения, только что пришедшего поэту на ум, только что вошедшего вместе с ним в дом и впустившего, распахивая настежь глаза, как запотевшие окна, балтийский ветер, дождь, порванную киноленту воспоминаний, позывные соседей через тонкий, небесный потолок, усталые позы призрачных муз, которые  подобно комнатным растениям пытаются во чтобы то ни стало добиться от немилосердного хозяина хоть немного воды и света? 

Искусство поэзии есть в прямом смысле формализм, а поэт вынужден работать на философской печатной машинке: не отвечать на вопросы, а учиться всю жизнь красиво и грамотно эти экзистенциальные вопросы формулировать.  Поиск красоты, таким образом, всегда  вокруг да около нас. Сидя вокруг хиромансткого стола , отчеканенным движением стрелка показывает новую букву. Буквы сливаются в повелительные слова, а те в свою очередь  под неусыпным оком пришедшего на сабантуй призрака известного поэта, образуют части речи, соответствующие тому, что вы либо ожидали услышать, либо не ожидали, но всё-таки узрели – вокруг да около стола. В качестве проверки используется вопрос, на который не может быть дан однозначный ответ и который, в принципе, ставит под сомнение само существование сакрального, мифического мира. Кто такой Бог? В чём заключается смысл жизни? Что такое красота и – поймав в ладоши льющиеся через край восклицательные и вопросительные знаки – она всё-таки нас спасёт..?  Можно, конечно,  вопросить у духа что-нибудь неожиданное, более примитивное и (или) интимное, например, из детского словаря: а у пчёл бывает насморк? а почему инопланетяне с нами до сих пор не дружат?  разве мы для них такие страшные? Но в любом случае ответ не допускает  вашего участия, а лишь предполагает капельку сочувствия потусторонним силам, оказавшимся с вами (бес приглашения?) за одним колдовским столом.

Потому как содержание вопросов ничем и никем не ограничено, а ответы, за исключением конкретных «да» , «нет» , «не знаю», предполагают такой неимоверный масштаб авторской  интерпретации и творческой активности масс, можно такой обмен инфернальной информацией уподобить  художественному креативу. Кто-то, сидящий рядом со мной, сразу меня поправил: скорее это похоже на миниспектакль, в котором сразу не разобрать, где здесь присутствуют-отсутствуют актёры, а где разместились любопытные зрители.

Отсутствующий актёр  как фон, закадровая, застрочная музыка стиха. Как и отсутствующий читатель, он всегда сопровождает поэта в его маршруте от дома до работы и обратно – до комнаты с привидениями, похожими на ночные всполохи света, окаймляющие домашний ландшафт, где береговые линии растворяются  в безбрежном океане теней.

Раскачиваюсь, как и все, в полупустом вагоне метро. Показалось, что люди, устало смотрящие внутрь себя, сочиняют поэтические строки. Какая-то девушка с повадками киноактрисы, улыбнётся вдруг неизвестно кому, а я догадываюсь, что она только что поймала удачную рифму и поэтому, не сдержавшись, так загадочно дарит опрятную улыбку. Вон тот дедок в канареечной фуфайке, подозреваю, специализируется на частушках и анекдотах, а парень, что сосредоточенно передаёт смс-ки , на самом деле передаёт по ему одному видимой связи любовный сонет. А есть ещё музыка, связывающая людей – буквально одним плеером. Такой интимный разговор через рок: взрослые мальчик и девочка слушают одну песню о взрослых мальчиках и девочках, которые любят опасные связи. Он настроен скорее решительно, она как будто капризничает, решая в уме математические задачки с двумя неизвестными. Мне неизвестно, чем и как кончится их музыкальный роман, но смотреть приятно. Хочется предложить им послушать что-то своё – провода, идущие прямо из сердца, кантри аорты, гемоглобиновый блюз. И если они меня сразу не пошлют , то есть вероятность, что следующая остановка окажется самой красивой, как и то стихотворение, написанное неизвестным поэтом. Как и то небо, разрисованное, золотоносное, увиденное на выходе из метро.   

Вспомнил один московский киноэтюд. Женщина работает ночным вахтёром на одной из метрополитеновских станций.  По ночам, спустившись в индустриальную пещеру, она вытаскивает из своей рабочей каморки холст, краски и привычно рисует свои удивительные по красоте мистические пейзажи. Наверху Москва пылает осенним пожаром и так же обдаёт жарким багрянцем у неё на холсте. А ещё юноша на эскалаторе танцует степ. Звёзды так близко от чей-то руки, что кажется, что она сейчас к ним прикоснётся. И ангел, нарисованный под сводами ночного времени суток, любит заглядывать в чужие окна, совершенно не беспокоясь, что подсматривать , засматриваться на людей нехорошо… 

Вчера приятель рассказал историю про совсем ещё молодого музыканта. Хипповый, весь на драйве и адреналине, девятнадцатилетний парень. Пускается по приколу в политические тусы и типа набирается политического опыта. После каждой такой улично-площадной баталии обычно пишет песню, а иногда даже посвящение другим братьям и сёстрам по партийной ячейке. В одном из таких посвящений по тексту песни в борьбе погибает его друг. Через две недели этот человек действительно умирает в больнице от ран, полученных в убойной драке: националы выясняли отношения с… допустим, бритоголовыми. Деталей не знаю. Молодой музыкант, конечно, офигел от такого попадания в десятку, текст песни удалил и оставил на память лишь музыку. Кажется, я теперь понимаю, что такое «песня без слов»…

А теперь расскажу про мой спиритический опыт. Помню, как ещё в советские времена, мы, студенты-первокурсники, отмечали наступающий на пятки Новый год и по этому поводу решили устроить нечто совсем из ряда вон выходящее – вызвать из небытия какого-нибудь известного духа. Большинство собравшихся не верило в происки нечистой силы, а потому благополучно разошлось по квартире. Мы же, четверо взалкавших студентов, сидя на полу, упорно нагревали от свечки чайное блюдце, с периодичностью в две-три минуты взывали к очередной умершей знаменитости (Есенин, Ленин, Маяковский) и, держась пальцем за керамический ободок , где наша колдунья-хозяйка предусмотрительно нарисовала угольком указательную стрелку, с настороженностью заправских шпионов следили за любым, даже едва уловимым, движением молчаливой посудины. И знаете… в тот момент, когда мы уже почти отчаялись дозвониться, достучаться, добиться «призрачного» внимания, дух Владимира Высоцкого с нами заговорил. Хозяйка всё-время задавала монотонным голосом один и тот же вопрос: «Дух Владимира Высоцкого, ответь нам (пожалуйста) – ты здесь ? Да или нет?» И блюдце вдруг стало двигаться-двигаться и подкатилось прямехонько к слову «да», написанному синим фломастером на широком ватманском листе. Мы вначале не поверили, но так как всё произошедшее освидетельствовали сразу четыре пары любопытных глаз, мы, загоревшись не на шутку, стали задавать Владимиру Семёновичу, а по братски Володе, свои каверзные с ироничной подкавыкой вопросы.

Высоцкий оказался общителен не на шутку. Казалось, что он, любимец женщин, муз и чертей, даёт нам своё неистовое представление, которое, как потом выяснилось, длилось не меньше часа. Блюдце, как заведенное, носилось по всему спиритическому полю и мы едва успевали связывать буквы в образующиеся слова, а иногда слова – в целые предложения. Поэт глумился, ругался по новогоднему всякими «ёлками-палками» и «бабками-ёжками», а мы спешно пытались сообразить на четверых, кто задаёт свой следующий вопрос знаменитому барду. «А что я получу на своём первом экзамене?» - успел вставить я. Стрелка услужливо подкатилась к цифре пять и замерла, как бы давая мне понять, что эта «пятёрка» уже давно поселилась у меня в кармане.

Пятёрку по зоологии беспозвоночных я действительно получил. Правда со второй попытки, а потому целых полгода не получал вожделенную стипендию и питался лишь тем, что Бог и общага смогли подбросить бедному студенту. Сейчас спустя двадцать лет мне становится одновременно весело и чертовски страшно от того, с каким самозабвением мы верили каждому слову поэта, вызванного на допрос. Это было красиво. Удивительно красиво вдвойне оттого, что всё случившееся сблизило нас с новым годом и друг с другом. Мы торопили время, хотели разглядеть будущее и, может быть, поэтому весь мир нам казался вращающейся минутной стрелкой вокруг да около стихов.