Волколак

Рассказ вошел в лонг-лист конкурса вампирской прозы "Трансильвания -2011" Публикуется под псевдонимом Юлия Файзи

Волкодлак- разновидность оборотня,
человек, проклятый черным магом, либо
обладающей дьявольской способностью
превращаться в волка.


Он тихо постучал в дверь.
Вечерние тени ложились на землю, ближе и чернее казалась громада гор, долина сжалась и как-то беззащитно и робко пыталась спрятаться от растекающейся ночи. Высокий и обширный дом, более напоминавший маленький замок, форт на рубеже неведомого и страшного мира, стал будто моложе. Мягкая серая пелена скрыла трещины и выбитые камни кладки. В неровном, еще не полностью превратившемся в тень, свете дом выглядел рельефным и нереально объемным. Он определенно был очень древним. Но это чувствовалось скорее подсознательно. Время не сильно тронуло его, но из него исходило словно дуновение минувших времен, полное древней пыли, праха, усталости и чего-то странного, необъяснимого, как полузабытый сон, связанный с истомой и болью.
Дом был жилым, и свет, падающий из зашторенных окон, ясно говорил об этом. Лишь пустые глазницы окон третьего этажа безмолвно спорили и противились очевидному. Они насильно приковывали взгляд, и раз посмотрев в них, невозможно было отвести его. Они проникали в мозг, заползали в душу, постепенно заполняли ее, и уже трудно противиться их воле, чем дольше, тем сложнее. Бежать, бежать. Но опять возникали картинки из сна, когда любое движение - на месте. Тело постепенно становилось ватным и не подчинялось приказам рассудка.
«Это бред, бред. Воображение проделывает со мной гадкие штуки», - подумал он, и пересилив себя, отвел глаза.
«Боже мой, - продолжал он про себя. - Вот так нагонишь страху и чудится, что дом населен духами».
Дверь между тем не отворяли. Молодой человек постучал сильнее. Через некоторое время раздались приглушенные шаги, и дверь сначала совсем чуть-чуть, потом шире, приоткрылась. За ней показалась девушка, необыкновенно миниатюрная и стройная, настолько, что она даже не заслоняла свет. В огромных черных глазах затаилась тревога и печаль. Он был очарован. Он глупо уставился на нее и не мог произнести ни слова. Потом все-таки выдавил из себя:
- Добрый вечер. Я наверное некстати.
- Нет, нет, - ее нежный, безжизненный голос влился в тишину. - Но гости у нас редки.
- Это конечно самонадеянно с моей стороны, но ночь застала меня в горах, и я подумал, что возможно смогу найти приют в вашем доме.
- Ночь, ночь, - мягким дуновением ветерка возникли слова. - Что ж, прошу, но вам не понравится в нашем доме. Он не уютный. Свет звезд гораздо приятнее старых стен.
«Так, мой милый друг! Ты здесь не нужен и тебя тактично пытаются выставить за дверь. Черт, придется убираться восвояси. Неудобно отказывать такой красивой девушке. Хотя неплохо было бы... А, черт с ней. Уж слишком она недоступно выглядит. Гм, свет звезд»…- подумал он, а вслух произнес:
- Извините. Еще не очень поздно, а где-то неподалеку должна быть деревня. Я попробую дойти до нее до полуночи.
- Доброго вам пути, - и вдруг задрожали готовые сорваться звуки. - Дойти? Вы верно оговорились? Где ваш конь?
- Конь? У меня нет коня. Я пришел пешком.
- Это неразумно. В горах много волков, особенно ночью.
- Я не боюсь волков.
- Вы не местный, иначе бы знали. Здесь бродят огромные стаи, сотни волков и не все из них полностью волки. Вы меня понимаете? Немедленно входите, я не пущу вас в эту жуткую ночь, где ни огонь, ни вера не являются спасением.
Он зашел. Она провела его в гостиную и, не промолвив слова, скрылась. Он огляделся.
Из окон виднелись Карпаты, и сейчас он был вдвойне рад, что очутился под защитой стен. Древний страх просочился в его душу, и он боялся живого мрака и видений, затаившихся в горах. Но на смену этому приходило другое ощущение, словно за ним наблюдают пары призрачных глаз. Вдруг он понял.
Тусклый мерцающий свет лампы оставлял большую часть комнаты в тени. Старинное убранство гостиной скорее угадывалось: массивная дорогая мебель, на стенах - гобелены. Кони и воины, раненные и обезумевшие от крови и боли, сметают все на своем пути; люди схватившиеся в последнем бою, и одна цель - убивать, убивать - руководит этим пульсирующим клубком энергии. Изображение жило своей непонятной жизнью, выходило за рамки гобелена, разлеталось по комнате сгустками тени и пристально, с ненавистью, наблюдало за пришельцем. Ни снаружи, ни внутри не было покоя.
Пришла хозяйка. Она принесла поднос со снедью и посуду с маслом, которое она налила в лампу. Умирающий огонек радостно встрепенулся и благодарно разогнал темноту. Он принялся за ужин, а она вновь оставила его одного.
«Она безумно, необычайно красива, - размышлял он, - но есть в ней что-то такое • чего мне в жизни не понять. Некая вечная тайна и порожденная ею грусть, словно туман над морем, какое-то неуловимое изящество во всем, в самых простых движениях, и скрытый смысл незначительных слов, внешнее равнодушие и душевная трепетность и страстность. Не явно, как-то естественно проскальзывает ее гордость и достоинство, какое невозможно выработать в себе и которое передается с голубой кровью и проклятием древних благородных родов».
Его мысль растворилась в облаке грез, и некоторое время он сидел так, уронив голову на руки и забыв обо всем, что окружало его в нашем подлунном мире. Мягкий шелест платья пробрался через хоровод видений и, словно сожалея, вернул его к действительности. Она стояла напротив и улыбалась.
Он что-то сказал, она ответила, села рядом, но нет, не так близко, как ему хотелось. Мягко струился разговор, звучали обыденные фразы... «Да, он работает в. ..» «Она живет здесь одна, но…»
Слова не существовали в этой долине, закованной цепью гор, в этом доме, в этом времени и пространстве. Звуки разбивались в воздухе и уносились прочь, ведь это были только шустрые вольные ласточки, которые делали все, что им вздумается. Здесь был уголок другой реальности, где жизнь подчинялась иным законам. Воздух волнами во время прилива метался между ними, а бурлящая кровь вместила все их мысли, и они прекрасно понимали друг друга.
На пороге гостиной появилась прелестная девочка, маленькая копия юной леди.
«Я так и не узнал ее имя, — подумал он,- хотя о чем я, какая разница, как оно звучит. Я чувствую его суть».
Он сказал:
- Какое милое дитя. Она ваша сестра?
- Дочь, - испуганным колокольчиком зазвенел голос.
«Дочь? Невозможно, такая взрослая…» Он снова взглянул на ребенка. «Нет, она даже красивее матери. Идеальное лицо, золотые волосы. Но почему мне хочется отвести взгляд? Я не могу без содрогания смотреть на нее. О ужас! Боже мой! Нет! Ее глаза!» ‘ Большие зеленые глаза не выражали ничего. Мысль умерла в них. Это не глаза человека, это лишь два холодных изумруда. Он на миг отвел взгляд, а когда приподнял веки, девочка уже исчезла.
Он постарался скрыть волнение и продолжить безмолвный разговор. Но он не смог полностью погрузиться в него, вернуться в потерянный рай.
Время пронеслось, леди куда-то пропала. Потом она снова появилась и поманила его за собой. Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж.
- Здесь я приготовила вам комнату. А наверху никто не живет, - зачем-то добавила она.
- Раньше там располагались лаборатории и библиотека моего мужа. А после того, как… Мы не поднимаемся туда.
Она показала ему спальню:
- Пожалуйста, ради вашей безопасности не прислоняйтесь к этим деревянным панелям. Дом очень древний и полон разных потайных ходов и ловушек. Даже мой муж не обнаружил все из них.
- Мама, - раздался тоненький детский голосок.
Его поразило, что она говорит. Он пересилил себя и еще раз пристально посмотрел на нее. Теперь ее глаза не показались ему такими же бессмысленными, как в прошлый раз. Они что-то выражали, но это что-то было ему незнакомо и он не встречал ничего подобного в своей жизни. В ее глазах таился иной смысл иного мира, который мало кому удалось постичь, мира мудрецов и безумцев и проклятых людьми и богами гениев, и одинокого в своей безмерной печали и гордыне Люцифера, мир мятежных призраков и духов, которые иногда прорываются к нам, подобно Четырем Всадникам, неся знания, смерть и беду.
- Мама, - повторила девочка - посмотри.
Она протянула ей два рисунка. С первого - великолепной миниатюры - смотрел огромный лохматый светло-серый, почти белый волк с ярко-зелеными глазами, запечатленными кистью художника в миг звериного торжества. Оно было во всем - в стоящей дыбом шерсти, гордой посадке головы и демоническом огне в глазах. Эти глаза! Изумрудными звездами они сияли на сером фоне и поражали своим выражением. Подсознательно он сравнил их с глазами девочки. Второй же портрет был неумелым, но несомненно талантливым детским рисунком мужчины, очень похожего на девочку, вероятно ее отца.
Девушка посмотрела на рисунок, побледнела и прислонилась к стене… Он хотел поддержать ее, но она остановила его предупреждающим жестом. Темный воздух настороженно сжался и затаился в уголках комнаты.
- Это ты нарисовала? - отчаянным вопросом пронесся шепот.
- Да. Правда, они похожи?
- Откуда ты знаешь, как он выглядит? Ведь его уже не было, когда ты родилась. Ты срисовала? Но откуда? По-моему у нас не оставалось его портретов. Ответь мне!
- Я смотрела на миниатюру и рисовала его в человечьем облике. Ну скажи, они ведь похожи?
- Да, да, милая. Я словно вижу его, - скорбь и любовь вылетали из ее полуоткрытых
уст. - Извините нас, - поток воздуха устремился к нему, - и спокойной ночи. Помолитесь, за себя и за нас, прежде чем погрузиться в омут странных видений, более реальных, чем наше зыбкое существование и более призрачных, чем сон...
Солнечный свет противно и нагло бил в глаза. Он еще не совсем покинул мир грез и хотел продлить прекрасные мгновения и подольше не возвращаться в постылую повседневность, но сквозь вуаль сновидений неумолимо пробивалось иное, полузабытое видение, сотканное из слез и страха. «Ах да, я в замке, - мысль уже проснулась и затрепетала. - Моя прекрасная хозяйка, ее дочь, глаза, волк - или это был человек?» Изображение смешалось...
«Ох, это солнце. Оно мне определенно мешает. Черт, оно такое яркое, хотя окна, по-моему, выходили на север»,- подумал он и открыл глаза. Прямо над ним сияло солнце, под головой был свернут его дорожный мешок, а он лежал на покрытой мхом скале в окружении гор.