Immortalis

I. VAGUS

Сострадание — это нередко способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это — предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас.
Франсуа Ларошфуко

Молчишь? Молчи. Кому-то это надо.
Кому-то важно то, что ты молчишь.
Кому-то нравится манящая прохлада,
Которая ласкает эту тишь.
Грустит один мой превосходный пленник,
Весь день сидит тихонько у стола
Как будто он скучающий бездельник,
Которого настигли вновь дела.
Откуда ты свалился мне на плечи?
Я помню лишь вечерний тихий час
Я помню дождь в секунду нашей встречи
И мутную мольбу прикрытых глаз.
Промок насквозь бездомный под дождями,
У двери его кинула судьба.
Он там лежал с закрытыми глазами
И лишь шептал: «Je ne suis pas. Je ne suis pas.”*
Я сжалилась над ним во тьме дождливой
И в дом втащила чуждое тепло,
Прекрасный юноша, до боли молчаливый,
И будто бы прозрачный, как стекло.
Чуть контур шеи чертит белый ворот,
Чуть вздернут нос, черты его чудны,
Но силуэт его задели боль и голод,
Но странной красотой глаза полны.
Он альбинос, и брови, и ресницы
Белы как снег, как белый лепесток,
И лишь глаза, как отблески зарницы,
Не розы, а сиреневый цветок.
Так дико мне встречаться с ним глазами,
Тоскливый взгляд среди его ресниц
Пушистых веет сонными ночами
В сиреневых садах чужих столиц.
Откуда ты, прелестное созданье?
Молчишь? Молчи, загадка во плоти,
Ведь все твои невзгоды и страданья
Осталися пока что позади.
Но лишь вопрос, один, но очень важный
Свербит во мне как огненный салют.
Лишь шаг вперед и лишь вопрос  протяжный:
«Скажи мне, странник, как тебя зовут?»
В ответ лишь взгляд, такой же безнадежный,
Разбилась  гробовая тишина
О тихий вздох, пустой и осторожный,
Что скрыла вмиг ночная пелена.

***
Гроза разбушевалась этой ночью,
Стучалась в дом небесная вода,
И в нашем городе такого, между прочим,
Похоже, не бывало никогда.
Трещали ветки сломанные ветром,
Ломались стекла где-то вдалеке,
И улицы, наполненные светом,
Тонули в разозлившейся реке.
Как будто что-то злилось разъяренно
И рыскало кого-то меж домов,
А небеса, незримо и смирённо,
Дождем пытались спрятать его рев.
В ушах звенели вновь и вновь раскаты,
И молнии пронзали темноту,
Как вражеские где-то тут солдаты
В атаке рвут на части тишину.
Но тут раскаты яростного грома
Вмиг заглушил пронзительнейший крик,
И вмиг моя предутренняя дрема
Разбилась о его безумный лик.
Мой тихий странник до изнеможенья,
Пронзая взглядом белый потолок,
Кричал, как будто злое приведенье
Вот-вот скользнуло между его ног.
В агонии упал он мне на руки,
Дрожали его плечи и лицо,
И вмиг опять все шорохи и звуки
Исчезли, наливая тьму свинцом.
Наверное, прекрасное мгновенье:
В объятиях моих он утонул,
Но тут одно неловкое движение,
И сам меня к себе он притянул.
«Как жаль, из-за меня ты пострадаешь» -
Мне говори чуть слышный голосок. –
«Ты, верно, и сама пока не знаешь,
Что уготовлен нам тяжелый рок.
Давно уж Альбусом зовут меня в народе,
Но это все не важно, уж поверь,
А важно то, что вслед за мною ходит
Чреда смертей, болезней и потерь.
Все потому, что в прошлые столетья
За все грехи, которых не простить
Я получил у дьявола бессмертие,
И мне невыносимо стало жить.
Так смерть меня преследовать и стала,
Из века в век пытается догнать,
Но беспорядочно она меня искала,
Мне все же удавалось удирать.
Но час пришел, пришел конец пустому,
Мы встретимся с ней раз и навсегда,
Но знай, теперь все будет по-другому.
Мое бессмертие - твои года.»



II. ALBA ET ATRA DISCERNERE

Можно заставить себя не смотреть, но от этого ты не перестанешь видеть.
Я-Сён Ко, «Redrum 327»

Прошелся свет по улицам размытым,
Осунулись промокшие мосты,
А город спит, туманами покрытый
И бредит от обычной суеты.
А в воздухе теперь висит прохлада,
Свежо идти куда-то не спеша…
Уставши от полуденного смрада
Весна приходит, ливнями шурша.
А нынче мелкий дождь и легкий ветер,
Рабочий день, как тысячи других,
А солнце в облаках неровно светит
Пучком лучей рассеянных своих.
Люблю весну, люблю ей наслаждаться,
Люблю бродить, мечтая, тут и там,
И, дабы с мыслями мне, наконец, собраться,
Решила вновь продаться я мечтам.
Мечтам я предавалась в переулках,
На улицах из старых грубых плит.
Моя весна пришла тепло и гулко,
Пока мой гость безумный садко спит.
А что произошло сегодня ночью,
Увы, была не в силах я понять.
Безумец смерть и горе мне пророчил,
А после вновь свалился тихо спать!
Похоже, бедный мальчик – сумасшедший,
От этого его чуть-чуть боюсь,
Но почему же приступ происшедший
Правдивую во мне терзает грусть?
Не греет это солнце меня боле,
Не радует меня весенний лик,
И лишь в ушах все слышится до боли
 Тот самый душервущий дикий крик.
Но как всегда на восемь строк трагедий
Приходится ничтожнейший процент
Нелепых, да, но все-таки комедий
Назло всегда в решающий момент.
Задумавшись о госте слишком сильно,
Вперед идя, как будто бы в бреду,
Так пафосно, задумчиво и стильно
Я врезалася в столб на всем ходу!
Нелепая, наверное, картина:
Шатаясь от удара головой,
Попала в молодого господина
Своею перекошенной спиной.
«Простите, мисс, но с вами все в порядке?» -
Спросил меня тот юноша с зонтом,
А голос его, фыркающе-сладкий,
Звенел в еще больном мозгу моем.
Огромный зонт запрятал нас от мира.
Лицо закрыл высокий воротник.
Мгновение молчанье нас томило,
И вновь его вопрос в ушах возник.
«Ну что же были вы не аккуратны?
Пускаясь ежедневно в круговерть,
Однажды отвлекнувшись, вероятно,
Вы сможете и встретить свою смерть.
Поэтому не стоит отвлекаться
На мелкие детали бытия,
А стоит вам почаще озираться
На то, ровна ли жизни колея»
«Спасибо вам за помощь, за советы» -
Испугано ответила ему.
Задумалась я про чужие беды,
Хочу помочь я гостю моему»
«Ах, гостю. Он вас чем-то обижает?»
«Да нет. Он сумасшедший, я боюсь.
Он временно со мною проживает,
Бездомный он, помочь ему стремлюсь»
«Бездомного впустили? Очень смело.
Мошенников сред них, увы, не счесть.
Они всем врут смешно и неумело
И путают сочувствие и месть»
«Я знаю, может, просто я наивна,
Но грустно мне смотреть ему в глаза.
Он смотрит так по-ангельски невинно,
Что веки мои мучает слеза»
«А он актер достаточно умелый,
Сумел своей красой околдовать…»
«Молчите, чтоб судить о нем вы смели
Вам следует его хотя бы знать!»
Послышалась улыбка, странный шепот,
Закрыл свой зонт прохожий мой чудной.
А мелкого дождя чуть слышный топот
Затих совсем теперь уж сам собой.
«Простите, не представился вначале.
Зовите меня Морсом, госпожа»
И с твердостью клинка дамасской стали
Он руку протянул мне не спеша.

***
По улицам, наполненным туманом,
Мы шли не торопясь уж два часа.
Пьянящим манит он меня дурманом,
А я пытаюсь скрыть свои глаза.
Нашлись и темы новых разговоров,
Забылись все проблемы в тот же миг,
Но странно, не смотря на ясность взоров,
Он мне не показал свой скрытый лик.
Но вот мой дом виднеется далече.
«Ну, сударь, вот и время разойтись.
Спасибо вам за день, но в этот вечер
Придется мне без вас уж обойтись.
Вернусь вновь к делам своим житейским,
И гость мой, верно, мается во сне…
Вы знаете, при вашем строгом блеске,
У вас есть что-то общее, и мне
Не ясны ваши разочарованья
В простом мальчишке, жаждущем огня,
Дабы согреется в пустоте скитанья,
Ведь он принес тепла и для меня»
В ответ мочал мой странный собеседник,
Разбил смешок немую тишину.
«Неважно кто он, этот исповедник,
А важно то, кто вы теперь ему.
Согласен в том, что чем-то мы похожи.
И к этому вернемся мы опять,
Как только вы научитесь в прохожих
Белила и чернуху отличать»
Раскрыв свой зонт, он резко развернулся,
И поспешил уйти за поворот.
А на крыльце мой гость уже проснулся
И снова занят тяжестью забот.
Сидит и кормит птицу безучастно,
Задумчиво за нею он следит.
Вы знаете, мне странно, что бесстрастно
От ног людских ворона не летит.
Как белый призрак он полупрозрачный,
Не то, что Морс, он черный, словно смоль,
Но кажется, что тянется невзрачно
Меж ними нитка, значащая боль.
И что же Морс мне кинул на прощанье?
«Белила от чернухи отличать»
Тогда казалось, это заклинанье
Мне долго не придется понимать.



III. GEMINI

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
С.Есенин

Опять шел дождь весенней этой ночью,
Шуршал по подоконнику водой,
Мой гость не спал опять, и, между прочим,
Похоже, говорил он сам с собой.
Наутро же, проснувшись только-только,
Услышала я скрип дверных петель,
И мелкий дождь просачивался бойко,
Как званый гость, в распахнутую дверь.
«Мошенник» - промелькнуло запоздало,
Морщинами скукожилось лицо.
И лишь лежит, как белое лекало,
На столике журнальном письмецо.
Сначала я порвать его хотела,
Обида затаилася во мне,
И что-то там внутри вдруг закипело,
Неистово рвалось сквозь грудь извне.
Но стихло сердце, сомкнутое раной,
Ослабли руки сжавшие листок,
И развернув письмо, покомканное рьяно,
Прочла полоски рваных резких строк:
«Простите за неслыханную наглость,
За бегство, слов прощанья не сказав.
Нет слов, чтобы объять всю благодарность
За то, что мой стерпели пылкий нрав.
Три дня всего лишь мы знакомы с вами,
И словом не менялись мы почти,
Но все три дня, навек расставшись с снами,
Я думал лишь о вас в слепой ночи.
Поверьте мне, я вовсе не свихнулся,
Но жизнь моя не легче оттого.
Мой мир, увы, давно перевернулся
Под тяжестию рока своего.
О, сколько погубила моих близких
Скупая смерть, что ходит вслед за мной.
Я не хотел бежать прочь по-английски,
Оставшись, обретали все покой.
А после, убегая с рваной раной,
Прослыл я трусом, жалким беглецом.
Но правда, это поздно или рано,
Но час пришел нам встать к лицу лицом.
И есть еще, наверное, причина,
Которая дороже прежних слов.
Не даст прожить и дня ваша кончина,
Ведь сердце щемит теплая любовь.
Простите за неслыханную наглость,
За бегство, за столь явный мой позор.
Нет слов, чтобы объять всю благодарность.
Votre Al'bous aimant contre la mort»**
Прошу тебя, не надо извиняться
За важные, но грустные слова.
Нам всем, порою, нужно расставаться,
И нам с тобой, наверное, пора.
Пройдут года, а может и мгновения,
Вернется вновь шальная суета,
И смоет вмиг обычное забвение
Твое бессмертье и мои года.
Похоже, лишь сейчас я ясно верю
В то, что мой гость не призрак и не сон.
Живой, бессмертный, возле моей двери
Оповестил весенней бури звон.
Не дикий, не больной, не сумасшедший,
Не вор и не мошенник, не другой,
А тот, в ночи убежище нашедший,
Бессмертный и усталый Альбус мой!
Вновь сжали руки беленький листочек,
И дождь утих, но капают теперь,
Собой размыв остатки темных строчек,
Слезинки, как весенняя капель.
В ночной рубашке рваной и босая
Я ринулась бежать, его искать,
А ветер сам повел меня, лаская
Клоки волос, стараясь расчесать.
На улице же тихо и безлюдно.
Неважно, все неважно мне сейчас,
Не нужно ничего мне абсолютно,
Лишь только блеск его прекрасных глаз.
Но тут опять мне сердце защемило,
Весенний ручеек у моих ног
Окрасил в красный землю. Ах, остыла
Свежайшая кровь, слитая в поток.
Нашла, в крови запятнаны одежды,
Струится кровь по белой голове,
Его глаза без веры, без надежды,
Открытые смотрели в небытье.
В груди пробитой сердце обнажилось,
Но бьется, вопреки всему и вся.
«Скажите, госпожа, на мою милость,
Зачем же он так мучает себя?»-
Сказал знакомый голос где-то рядом.
Держа свой зонт, испачканный в крови,
Надменно Морс меня ласкает взглядом
 Подергивая раной на брови,
Струятся его пряди смоляные.
А лица, боже, лица-то одни!
Как будто крылья Альбус вороные
Расправил, чернотой залив огни.
Но нет, он здесь, он бел и окровавлен,
Сиреневые, грустные глаза,
 И Морс, он черный, вовсе не печален,
Зеленая в глазах его звезда.
Безумная пронзила меня нота.
Испуг и безысходность рушат все.
«И что же за безумная охота
Велела защитить тебе ее?» -
Шепнул Морс, Альбус шевельнулся,
Поймали фокус мутные цветы.
Но не сказал, он только усмехнулся,
Лишь только прошептал он: «Глупый ты»
«О, боже мой, да что здесь происходит?
Вы просто объясните, я пойму»
«Ах, милая, не бойтесь, все проходит,
Уже не больно сердцу моему.
А Морс и есть тот самый рокот смерти.
Я знаю, вы знакомы, но не суть.
Прошу вас, не забудьте все на свете,
Что связано со мной, хотя б чуть-чуть.
Бессмертие пред смертью лишь песчинка,
И смерти без бессмертия никак,
Поэтому, как тонкая тростинка,
Сломился пораженный и мой враг.
Вы знаете, хоть смерти не страшился,
Теперь же не хочу я умирать.
Мой тусклый мир опять переменился –
Я вынужден навек вас покидать.
Пройдут года, а может и мгновенье,
Но помнить буду вас я, без вранья.
Не плачьте и не ставьте под сомненье,
Что встретились когда-то вы и я…»



IV. MEMORIA

Память подобна населенному нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздается эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними - печальные призраки нашего былого "я".
Д.К. Джером

Молчишь? Молчи. Кому-то это надо.
Кому-то важно то, что ты молчишь.
Кому-то нравится манящая прохлада,
Которая ласкает эту тишь.
Не знаю, сколько минуло мгновений,
Не помню, сколько лет с тех пор прошло,
Но после разных взлетов и падений
Лишь в мысли о тебе всегда тепло.
Молчишь? Молчи. Я знаю это чувство,
Оно одолевает изнутри,
Но я скажу, ведь как это не грустно
Тут не любовь играется в груди.
Все люди склонны глупо ошибаться,
Но год пройдет, а там опять оно.
Оно придет, и некуда деваться,
Оно придет, влетит через окно,
 Оно придет в пору дождей весенних,
Когда я просыпаюсь поутру,
Иль когда вижу ураган вечерний,
Иль Морса в ресторане на углу.
Ах да, ах да, я часто его вижу,
Ведь он теперь обычный человек,
Как все меняется, как все болеет, дышит,
Как все живет и доживает скромный век.
И все теперь давно уж устоялось,
И все теперь идет своим чредом,
И в жизни ничего не поменялось:
Робота, суета, мечты и дом.
Но все-таки в душе еще осталась
Незримая, но теплая звезда.
И правда, точно так, как предрекалось:
Твое бессмертие теперь в мвоих годах.

***
Как много значит память в нашем мире,
Та память, что бессмертие дает.
И даже в злой, пустующей квартире
Легендами хозяин все живет,
В умах живут погибшие герои,
В сердцах живут ушедшие друзья.
Мы сами продлеваем поневоле
Их жизни, заключая их в себя.
Кто знает, может кто-то вам знакомый
Хранит в душе то самое тепло,
Кто знает, может стуком невесомым
Стучится Альбус дождиком в окно,
Кто знает, может юноша в кофейне
Сам Морс, что вновь пьет кофе не спеша,
Кто знает, может новое рожденье
Лишь повод, чтоб века жила душа.

КОНЕЦ

Примечание:
Immortalis – бессмертный (лат.)
I. Vagus – бездомный, бродячий, странный (лат.)
II. Alba et atra discernere - Уметь различать белое от черного (лат.)
III. Gemini – близнецы (лат.)
IV. Memoria – память (лат.)
*Je ne suis pas (фр. Жё нё сюи па) – Меня нет.
** Votre Al'bous aimant contre la mort (фр. Вотр Альбус аимон контре ла мор) – Ваш Альбус, любящий против смерти.