Звукопись в поэзии Анатолия Мельника

        Л.Р. Безуглая* (Лилия Силина)

        // Склянка часу. - 2011. - № 58. - С 158-162.

        Стихи пишутся по-разному. Можно писать от мысли, содержания, смыслов, выражая их словами и выстраивая в поэтическую цепочку, а можно – от звукоформы, прислушиваясь к звучанию слов и нащупывая звуковую гармонию, вкладывая в эту гармонию смысл. Именно второй способ представляется мне наиболее приближенным к рождению истинной поэзии. Стих в этом случае – сродни пословице, которая, по выражению В. Даля, «не сочиняется, а рождается сама».
        Так пишет Анатолий Мельник. Его лучшие стихи обладают чрезвычайно легким звучанием, причудливым звуковым орнаментом. На примере его поэзии очень легко говорить о звукописи, о звуковой стороне поэтического слова. Именно о ней и пойдет речь в этой статье.
        Звукопись – применение разнообразных фонетических приемов для усиления выразительности речи. В этом, широком, смысле слова звукопись является синонимом таких понятий, как звуковой повтор, эвфония, звукосемантика, словесная (фонетическая) инструментовка. Основанный на звукописи поэтический текст отличается подсознательным подбором слов определенной звуковой окраски. Звуки перекликаются друг с другом и создают особую мелодию, как например, в таком небольшом шутливом стихотворении Анатолия:
 
     СОН
Во сне весне   
Слагал сонет.   
Весны во сне   
Искрился свет...   
Проснулся вдруг,   
Трезвонил друг.   
Забыл слова.   
Эх, голова!

        Предыдущее слово здесь создает фон для следующего, продолжается в нем. Стихотворение распадается на две части: первые четыре строки рисуют сон, и в причудливом звуковом рисунке улавливаются фантастические очертания этого сна, наполненного светом, что создается повторами гласных и согласных С и Н. В заключительных четырех строках рисунок меняется – мы слышим телефонный звонок (ДР, ТР, З) и видим уже не светлую картинку сна, а раздосадованного лирического героя.   
        Поэтический текст Анатолия Мельника начинается не со слов, а со звуков и слогов. В психолингвистике слог считается основной единицей речевого потока: «речь ... представляет собой непрерывную последовательность слогов» (Н.И. Жинкин). Поэтому неудивительно, что и в слоги можно вкладывать смыслы.
        Звукоряд слов, создающий определенное звучание, выступает инструментом формирования смыслов. Это первая (и основная) функция звукописи в поэтическом тексте. Термин «функция» употребляется здесь в значении «задача» – попросту говоря, функция определяет, что дает употребление того или иного приема в тексте. Рассмотрим функции звукописи подробнее.

        1. Звукопись является проводником смысла.
        В этом контексте понятие «звукопись» употребляется в узком смысле слова: как соответствие звукового состава фразы изображаемому. Вчитайтесь в строки:

И буду слушать тишину,
Листая Пушкина поэмы,
Смотреть в окошко на Луну
И ворошить в уме проблемы.

        Повтор согласной Ш помогает читателю услышать шелест страниц, представить тишину. А повтор гласной У в следующем фрагменте передает завывание ветра:

Дует губы вечер. Ветер дует.
Хмурит речка брови-берега…

        2. Звукоповтор действует суггестически, порождает магию слова, эффект музыкального сопровождения, тонко передает настроение лирического героя.
        Фонетическая выразительность вносит весомый вклад в создание энергетики стихотворения, его воздействующего потенциала. Артикуляционное напряжение, с которым произносятся многие сочетания согласных, влечет за собой общую фонетическую напряженность стиха, и это напряжение передается содержанию, влияет на его восприятие. В результате – у Анатолия «смачно звучат слова». Так, повторы звуков КОЛ, ОК, ЛС – СЛ, ВС, Л, ЛИ – ИЛ в следующем стихотворении завораживают, переносят в летний полдень, на сельскую природу:

Колосится колосок,
Солнце целится в висок.
Блики, лики, лица.
Но кукует птица.
Колесило колесо,
Закатилось за лесок.
Крест на колокольне
Небо колет больно.

        3. Звукопись усиливает нелинейность поэтического текста, проявляющуюся в большой роли вертикальной связности. Слова связываются не только по горизонтали, линейно – морфологической и синтаксической связью (когезия), но и по вертикали, т.е. создаются смысловые, образные, звуковые переклички слов, объединяющие их в одно целое (когерентность).
        Вот маленькое стихотворение Анатолия Мельника, в котором первые шесть строк не связаны двуг с другом синтаксически – это, в основном, назывные предложения, констатирующие, на первый взгляд, отрывочные впечатления лирического героя:   

   НА РЫБАЛКЕ               

Легкая рябь и зыбь,
Темные спины рыб,
Блики и облака,
Солнцем полна река.
Плавные плавники,
Нега и блажь строки.
Мой невелик улов
Щук, окуней и слов.

        Именно повторы Б, БЛ, ПЛ связывают строки между собой, создают впечатление целостности, которое завершается изящным силлепсисом в последних двух строках (т.е. синтаксическим объединением семантически разнородных слов).

        4. Звукопись ослабляет неточную рифму, если таковая имеется в строфе. Например:

Глянул – совсем сед,
Рядом сосед, дед,               
В душу мою – сад,               
Семь поселил бед.

        Диссонансная рифма (т.е. основанная на несовпадении гласных при совпадении согласных) СЕД – САД воспринимается здесь гармонично, и именно за счет повторов С, СО, СЕ. 
        При чтении стихов Анатолия Мельника задействуются все органы чувств: слух, зрение, обоняние, осязание и даже вкус:

Когда жарится с мясом картошка
И окрошка о квасе поет…

        Стихи звучат. Слово чувствуется, ощущается физически – на уровне артикуляции:

Помнишь, пыхтел паровоз на вокзале,
Батю под мухой менты повязали…

        Благодаря комплексу созвучий и взгляд воспринимает гармонию: 

И сумрачный струился свет
Луны, лучом пронзившей штору.

        Итак, основные свойства звуковых повторов – параллелизм (повторное употребление), позиционная близость (в смежных частях текста) и единство с порождаемым смыслом.

        В поэзии Анатолия Мельника представлены все основные виды звукописи: ассонанс, аллитерация, консонанс, повторы слогов, внутренняя рифма.
        1. Ассонанс – повтор гласных в пределах различных структурных единиц стихотворения – слова, строки, строфы, всего стиха. Имеются в виду, прежде всего, ударные гласные, но и безударные способны вносить вклад в комбинации звуковых совпадений. Можно сказать, что рисунок гласных подсвечивает мысленную картину, создаваемую смыслами и образами.
        Психолингвистами установлено, что в подсознании носителя определенного языка прототипически закреплены соответствия гласных звуков и цветов: А – темно-красный, И – светло-синий, Е – зеленый, О – желтый, белый, У – темно-синий, бирюзовый, Я – светло-красный, Ё – салатовый, Ы – черный, темно-коричневый. Точнее, речь идет о звуко-буквах – комплексе звучания и написания.
        У Анатолия Мельника преобладает звуко-буква О – самая светлая, создающаяся переливами желтого и белого цветов – солнечная. Наверное, не зря он – АнатОлий! Я провела количественный эксперимент. В одном стихотворении, где интуитивно воспринимается преобладание этого звука, я подсчитала употребление гласных: 

             СВЕТ

Жизнь или смерть? – Вдох,
Выдох, и снова вдох.
Как ты неистов, Бог,
Если ты множишь вдов?
Если рожденье – смерть,
Вечности скучной тьма,
Как же ты мог посметь
Нас поселить в дома?
Как же ты мог посметь
Благо своё – любовь –
В душную тела клеть?..
Лучше уж сразу в ров.       
Выдох, и снова вдох,
Выдох и... дальше – смерть.
Сколько к тебе дорог?
Бог ты иль просто свет?!

        Здесь гласные употребляются в таком количестве: Ё и Ю – по 1-му разу, У – 5, А (которая, кстати, считается самой употребительной в русском языке) и Ы – по 7 раз, И – 13, Е – 18, а О – 29 раз! Ассонанс О создает в этом стихотворении обилие света, что отражает и его тематику, закрепленную в названии.

        2. Аллитерация – повтор согласных в пределах различных структурных единиц стихотворения.
        Для стихов Анатолия Мельника характерна ярко выраженная теснота ряда (близость повторяемых звуков – и гласных, и согласных). Чаще всего они повторяются внутри строки и строфы.
        Вот примеры аллитераций, в которых прослеживается их роль в создании, прежде всего, звуковых и визуальных поэтических эффектов:

Караимы кроили Крым…

Пей там, пляши, упейся,
Пойло там – песня-плач…

Постояльцы доходного дома
Жвачку жизни жуют неспеша.

Буржуйка любит слог,
Вдруг зажужжит шмелем и замурлычет киской…

        3. Консонанс – повтор согласного в конце нескольких слов (классический пример – Лермонтовское «колет, рубит, режет»). Для Анатолия Мельника не характерен чистый консонанс, у него повторяются не согласные, а слоги:

Тараторит старый  телик,  велик  заскучал.
 
Часы сычат, стучат, рычат,
Ворочаются и ворчат…

Отважных бойцов подковерных,
Со знаком во лбу "Демократ",
Придворных, покорных, проворных
Воров половчей во сто крат.               

        Как видим, здесь доминируют слоговые повторы. Именно они предстают в поэзии Анатолия Мельника во всем многообразии.

        4. Слоговые повторы – повторы слогов в пределах различных структрурных единиц стихотворения.
        Повторы слогов и сочетаний согласных бывают эквифоническими и метафоническими (иначе – прямой и обращенный параллелизм). Эквифонический повтор – эхообразный, параллельный. Слоги повторяются будто по инерции, например:

В прорубь, в прорву, в просто лунку с видом на Луну,

                … старух,
Стоящих стойко за идеалы…

Про службу, дружбу, ворожбу
Цыганки молодой,               

        Знаковая природа эквифонии – иконизм. Иконический принцип обозначения заключается в создании образа, повторяющего внешние признаки объекта. К примеру, иконическими знаками являются картины, планы, графики, диаграммы, многие жесты. Эквифонический повтор в стихах Анатолия изображает явление, приближаясь к его подобию, например:

        – изменчивость июльских туч:

Юлили тучи тучные июля. 
Туман  лакали  вдалеке холмы...

        – плавные очертания нимба:

Голубь над головою –
Нимба немой предвестник.
Боже, храним тобою,
Каюсь я этой песней.

        Метафонический повтор – инвертируемый, перевернутый, зеркальный. Это повтор звуков в разных конфигурациях, предполагающий звуковые инверсии – перестановки в порядке следования повторяющихся элементов (метатезы):

Чтоб я оглох, немел окаменело
И смерти ждал.

Будет и мне забава –
Россыпь беру я слов:
Рожа, дежа, держава,
Тапок, лопата, плов.

        Знаковая природа метафонии – символизм. В определенный звук автор вкладывает соответствующий символ, значение. Так, установлено, что звук К отображает твердость позиции, М может иметь усыпляющий эффект, Л – плавный, нежный, мягкий, И – радостный, Д – сумрачный. Но звуковой символизм, – чаще всего, авторский. Автор вкладывает в звуки свои, близкие ему самому значения, которые могут быть индивидуальными, субъективными. Равно как и читательское восприятие текста может отличаться от авторского, вызывая другие ассоциации. Тем не менее, мы говорим о типичном.   
        Так, Анатолий Мельник вкладывает в инвертированные звуковые ассоциации ТОПИ – ОПЛОТ, усиливающиеся аллитерациями и ассонансами, ироническую антитезу – противопоставление прежней словесной нерушимости страны и нынешней зыбкости ее экономического и политического пространства:   

И шпарь пять суток напролёт,
Пока ты вдохновлён,
Про топи северных болот,
И Родины оплот.   

        По позиции в строке  слоговые повторы делятся на скреп, концовку, стык и кольцо (О. Брик). Скреп – звуковое единоначалие двух строк, и концовку – звуковой повтор в конце двух нерифмующихся строк, наблюдаем в следующем поэтическом фрагменте:

Меня свалил заморский грипп.
Еще листву роняла осень,             
Когда от кашля я осип,
Ко мне сквозь жар прорвался Осип.

        Следующий фрагмент иллюстрирует стык – повтор слогов в конце первой и начале второй строки:

Веранда – навыворот ворот,
Ворота – скрипач-самоучка.

        Наконец, кольцо образуется повтором слогов в начале и конце одной строки:

Буквами  в лоно лейся,
Рвач ты души иль врач?!

        Повторы слогов обладают признаками рифмы, они включаются в понятие «внутрення рифма» в широком смысле слова (ср.: обратная рифма – повтор слога в начале слов: «И слон слонялся где-то слева»). Внутрення рифма в узком смысле выделяется в отдельный тип звукового повтора.

        5. Внутренняя рифма – сочетание ассонанса, аллитерации и слоговых повторов внутри строк.
        По большому счету, традиционная рифма (звуковой повтор в конечной позиции строк) тоже относится к звукописи. Однако, она стоит особняком как непреложный атрибут поэтического текста (исключая его маргинальные формы – верлибр, белый стих и т.п.), в то время как рассматриваемые виды звукописи являются факультативными. Поэтому в нашем поле зрения – только внутренняя рифма, без которой немыслима поэзия Анатолия Мельника.
        Внутренняя рифма обладает теми же свойствами и имеет те же типы, что и слоговой повтор, но отличается от него тем, что повторяются не просто отдельные слоги в словах, а целые слова с отдельными перестановками слогов или букв:

Я свято честь свою блюду,
В слюду небесную врастаю,

Кроток мой нрав – ложь.
Дождь – это корм рек.
Брошу в поток брошь
Времени дань – век.

        В.В. Маяковский писал об обычной рифме: «Без рифмы стих рассыплется. Рифма возвращает нас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держаться вместе». То же можно сказать и о рифме внутренней. Это мощный инструмент формально-смысловой целостности, цельности, когерентности текста.
        В качестве внутренней рифмы у Анатолия Мельника часто выступают паронимы – слова, близкие по звучанию, с частичным совпадением морфемного состава. Поэт связывает их контекстуально, сближая их смыслы с целью создания:
        – новых, скрытых смыслов:

Думаю думу и радую Раду +> осмысливаю то, что происходит в стране

        – звуковых образов:

Там скрип охрип, и скрипка захирела,
Замерз скрипач.

        – комического эффекта:

У главкома – глаукома,
Кома, то есть запятая,
В спячку впала или в кому
Лета удаль налитая.

        Анатолий Мельник прибегает и к анаграмме – рекомбинации буквенного или звукового состава слова. Например, перестановка ВРАЧ – ВРАЧЕВАТЕЛЬ – ГРАЧЕВАТЕЛЬ с дополнительной аллитерацией воспроизводит карканье, возникает скрытый смысл: врач превращает ворон в грачей, а значит – не лечит, а залечивает:

Вот и выцвел. Копчу, копчу.
Хроникёр, или просто хрон.
Отведите меня к врачу,
Грачевателю всех ворон...
 
        Слоговые повторы и аллитерации были характерными для поэзии древних германцев – тонических стихов с четырьмя ударениями, где несколько ударных слогов (чаще два) соединены звуковым повтором (см. работы В.М. Жирмунского). С тех времен в германских языках осталось много парных словосочетаний с аллитерацией и внутренней рифмой, характерных для фразеологического фонда именно этих языков, например: нем. auf Schritt und Tritt, mit Rat und Tat, Klatsch und Tratsch, англ. tit for tat, betwixt and between, blind as a bat и др.
        Анатолий Мельник не знаком ни с поэзией древних германцев, ни с фразеологическим фондом современных германских языков. Он стремится продолжать лучшие звукосемантические традиции русской поэтической словесности, идущие от А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.А. Блока, С.А. Есенина,  В.В. Маяковского, Б.Л. Пастернака, О.Э. Мандельштама и др.
        Уверена, что Анатолий сам не подозревал, что он применяет все эти фоностилистические приемы. Он просто писал стихи, вслушиваясь в звуковые соответствия, вглядываясь в возникающий орнамент звуко-букв, извлекая слова из самих же слов. Именно поэтому лучшие его произведения доставляют читателю подлинное эстетическое наслаждение.

29.11.2010

* Лилия Ростиславовна Безуглая - доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры немецкой филологии и перевода Харьковского национального университета им. В.Н. Каразина