Другомирье часть1

                ВСТУПЛЕНИЕ (ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)               
Кто знает  - что такое есть Добро и Зло?
Кто скажет нам - куда нас боги приведут?
Зачем вообще пришли мы в мир?
Какая нашей жизни изначально цель?
Кому дано понять, иль вовсе не дано?
Что ищем  мы, и что другие здесь найдут?
Быть может песнь небесных дивных лир?
И кружит жизни бесконечно карусель…
                ГЛАВА   1
       Всадник гнал коня во весь опор. Дробь конского топота вспарывала прохладу ночного воздуха. Поднятая копытами дорожная пыль  искрилась в серебристом лунном свечении. Широкополая шляпа скрывала лицо седока. Его накидка развевалась по ветру как крылья гигантской птицы. Лунный свет четкими очертаниями высвечивал торчащую над  плечом, и движущуюся в такт его движениям рукоять меча. Время от времени всадник оборачивался назад, и тогда беспристрастный лунный свет  выхватывал его довольную улыбку.   Позади, в нескольких десятках метров, блестя доспехами и бряцая оружием,  скакали еще три всадника. Но их кони явно уступали скакуну всадника, и с каждым мгновением расстояние между ними и преследуемым неумолимо увеличивалось. Еще не много, и дорога повернет в лес. А там и днем-то спрятаться легко, не то, что ночью. Всадники, солдаты городской стражи, знали это, и потому старались, как могли. Но силы были явно не равны. Преследуемый ими человек все больше и больше отрывался от погони. Скачущий впереди то же понимал, что укрыться в лесу будет много проще. А так же он знал, что стражники, ребята хоть и крепкие и решительные, не сунутся ночью в лес - жизнь дороже. 
Не сбавляя скорости,  всадник въехал в лес и помчался дальше. Его силуэт слился с темной стеной деревьев. Преследователи резко осадили коней на опушке. Не решаясь ехать дальше, они потоптались среди редколесья, и, выкрикивая ругательства, повернули обратно.  Проехав достаточно, что бы его было не видно с дороги, всадник остановил коня и спешился.  Потрепав взмыленного скакуна по холке, человек сдвинул шляпу на затылок, и устало опустился на траву. Был он довольно высок и жилист. Расстегнутая,  не смотря на ночную  прохладу рубаха, открывала хорошо развитую грудную клетку. На груди на тонком шнурке висел медальон – заключенный в треугольник полумесяц. Густые темные волосы ниспадали на плечи. Смуглое скуластое лицо было довольно привлекательным, не смотря  на белеющий  дугообразный шрам на левой  щеке. На вид ему было не больше тридцати. Звали человека Абрахам. Абрахам из рода  Аскелонов. И на деле  миновала его двухсотая зима, что, впрочем,  соответствовало немногим меньше тридцати человеческим годам.
Некогда род Аскелонов был одним из могущественнейших и древнейших родов, населявших Другомирье.  Это был суровый народ, живший в гористой местности.  Смелые воины, удачливые охотники, искусные  мастера – многими дарами богов обладал род Аскелонов. Их песни до сих пор в почете у завсегдатаев трактиров.  Их ратные подвиги по сей день вызывают восхищение у знающего люда. А танцовщиц, грациознее аскелоновских  красавиц, было не сыскать во всем Другом ирье.  Но это было давно. Очень давно.
Абрахам вздохнул и потер ладонями лицо. На пальце мелькнул массивный перстень – единственное, что осталось от некогда могущественного рода. Да! Пришли другие времена. Давно пришли – Абрахама еще и на свете не было. И отца его не было, и деда. Пришли другие времена, другие нравы, другие  правила. И теперь, Абрахам единственный потомок древнего рода. И хотя прошло более ста зим, что, в общем-то,  не много по меркам его рода, он хорошо помнил давние события. Он отчетливо помнил дом, в котором вырос. Дом, где ему был знаком каждый камешек, каждая травинка. Дом, стоящий обособленно на отшибе, потому что жители деревни не хотели селиться рядом с  аскелонами. Он помнил насмешки деревенской ребятни, и презрительные взгляды взрослых. Он помнил, как казнили отца, обвинив  в воровстве. Его сбросили со скалы – таковы были законы. Но всем сердцем и душой он понимал – его отец не был способен на такое. Он помнил тепло и нежность материнских рук. И помнил ее последние слова. Умирая, она сказала ему, маленькому Абрахаму, что он последний из их рода. Из великого рода Аскелонов. Именно тогда он поклялся обойти все Другомирье и найти своих сородичей. Он не хотел верить в то, что остался единственным! Где-то в глубине души он чувствовал - есть еще представители славного рода Аскелонов.   Вскоре после смерти матери он покинул деревню, и с тех пор скитается по просторам Другомирья, бережно храня в душе надежду. Надежду на НЕОДИНОЧЕСТВО. 
                АБРАХАМ:
Мой вечный путь…Конца не видно в нем.
И это одиночество гнетуще.
На душу давит, и кричит все о своем:
«Пусти меня на волю, всемогущий!»
Душа! Я слышу все давно уже.
И не одной тебе на свете больно…
Прости, за эти мысли неглиже,
Но не пущу тебя я птицей вольной.
У нас с тобой надолго симбиоз!
Что? Не довольна ты таким союзом?
Да, путь наш лепестками роз
не устлан! Но ты то же стала грузом
тяжелым.  Мне ж этот крест вперед нести…
Но что за шум? Кто здесь крадется?
Или судьбина все грехи
Решила вспомнить, и тут вьется?
Да нет, пожалуй, кто-то есть.
Где арбалет, дружок мой верный,
В котором стрел не перечесть?
Эй, выходи! Что здесь за скверный?
      Услышав  шум Абрахам вскочил. В руках в мгновение ока оказался взведенный арбалет. Его  четырехгранная стрела  хищно нацелилась на темнеющий в дальнем конце поляны кустарник.  Вновь послышался  едва уловимый шорох.  Медленно, не отводя взгляда от кустов, Абрахам опустился на одно колено.  Сзади настороженно фыркнул конь. Справа опять послышался звук, напоминающий шелест  листвы. Резко развернувшись,  Абрахам  пустил стрелу, и коротким перекатом ушел влево. Затем еще один кувырок – и он застыл с взведенным арбалетом, напряженно вглядываясь в темноту ночного леса. Никого. Казалось мир вокруг замер – ни единого движения, ни единого звука. Но Абрахам чувствовал – здесь кто-то есть. Он чувствовал на себе его взгляд. И от этого становилось не по себе. Но, как ни странно, он не чувствовал угрозы. Его чутье, не раз выручавшее в минуты опасности, молчало. А взгляд… Взгляд скорее был изучающим, чем враждебным.  Абрахам осторожно скосил глаза влево. Туда, где в первый раз услышал странный шелестящий звук. Опасности он не ощущал, но считал, что предосторожность никогда не бывает лишней. Ему показалось, что меж ветвей мелькнуло что-то белое. Медленно он повернул голову, затем все так же медленно опустил арбалет и поднялся.  Вот опять мелькнуло что-то белое, и послышался тихий, то ли стон, то ли вздох. Абрахам уже не сомневался, что он не один на поляне. Развернувшись всем корпусом, аскелонец сделал шаг в сторону кустов, и тут на поляну начал наползать белесый, полупрозрачный туман.  Он стелился над землей, быстро заполняя пространство. Края его начали закручиваться вверх, становясь более плотными и менее прозрачными. Вот клубы его уже достигли человеческого роста, но продолжали забираться вверх. Абрахам отступил назад, вновь вскидывая арбалет.  Туман стал уже настолько густым и плотным, что возвышался перед ним белой непроницаемой стеной.  Резко подул ветер. Его холодные щупальца обхватили ноги аскелонца, и стали взбираться выше. Абрахам почувствовал, как коченеют пальцы. Вдруг белая стена колыхнулась, и осыпалась как стекло, распадаясь на множество маленьких осколков.  На поляне стояла фигура, облаченная в серебристо-белые одеяния. Высокая-на голову выше Абрахама-она, казалось, парит над землей. Черты лица были не четки, и аскелонец затруднялся сказать, кто перед ним. Но когда фигура заговорила, Абрахам услышал мягкий успокаивающий голос.
МЭРЛОН:
Ты меня не бойся, путник -
Спрячь свой арбалет скорее.
Веры древней не отступник,
Подойди ко мне смелее.

Знаю я не мало, странник,
о судьбе твоей не легкой.
В этом мире ты - изгнанник,
Сын земли своей далекой.

Но мириться не желаешь -
В этом вся твоя порода! -
В глубине души мечтаешь
отыскать братьев из рода.

Вижу,  удивлен не мало
Тем, что знаю эти тайны.
Чтоб тебе понятней стало -
Знанья эти не случайны.

Что стоишь как изваянье,
Иль слова застряли комом?
Ошарашили признанья?
Я - Хранитель!  Что, знакомо?
 
АБРАХАМ:
 
Мы знакомы, но заочно,
Вижу, первый раз признаться...
Не придумать и нарочно,
И не сразу догадаться,

Кто стоит передо мною?
Сын Земли иль ангел Неба?
Льётся аура рекою...
Не оставив в мире следа...

Так что хочешь ты, Хранитель?
Чем взялась моя персона?
Кто стремлений повелитель?
Чьим подвластен ты законам?

Вес вниманья пред тобою,
Лишь одно меня смущает -
Чьей-то властною рукою
меня гибель нагоняет.

МЭРЛОН:
Я - МЭрлон, Трех Ключей Хранитель.
Средь облаков, в небесной выси,
Меж черных скал моя обитель,
Где нет преград полету мысли.

Но я не бог - ни в коем разе!
И не слуга - прошу, учти.
ХРАНИТЕЛЬ! В этой ипостаси
Мой долог век. Но все, прости.

Поведать больше я не вправе -
зачем тебе груз тайны лишний?
О, Абрахам, в какой державе
Ты только ни был! Но излишне

Тебе же рассказать об этом.
Слежу я за тобой давненько -
Вот, взять хотя-бы прошлым летом -
ты вел отряд. Всего маленько

Вам не хватило для победы -
Взять в графстве власть. Но то лишь повод.
Причина - отыскать ответы,
на те вопросы, что как овод

все жалят, не дают покоя -
Рождая новые загадки.
Томит тебя удел изгоя!
И ты с судьбой играешь в прятки.

Я прав? Признайся. Только честно -
Мне лгать, вообще-то, неуместно.

Я помогу тебе как другу,
И ты окажешь мне услугу...

АБРАХАМ:
(говорит в сторону)

Услугу? Это не по мне.
Хотя, взамен, быть может много,
протянет он в своей руке.
Да и не будет очень строго

блюсти наш новый договор.
И может быть, найду лазейку,
Иль встречу строгий приговор,
отдав полмира за копейку!!!

(Мэрлону)

Что предложишь мне хранитель?
Что в твоём "репертуаре"?
Что хранит души обитель?
Радость будет или траур

после наших уговоров?
И что сам ты в этом ищешь?
Что поймал своим ты взором?
Рай земной иль пепелище?

Так толкуй быстрее странник!
Время ведь неумолимо.
Я ль души твоей избранник?
Или разойдёмся с миром!

МЭРЛОН:
Я Хранитель, но и только!
Над своей судьбой не властен.
Абрахам! Ты знал бы, сколько
испытать однажды страсти

довелось. Когда увидел
я ее. Перевернулась
Жизнь моя. Но не предвидел,
Чем потом все обернулось.

В этом вся моя ошибка -
Распознать не смог я зверя.
Боги! Но ее улыбка......

Ключ, один из  трех, утерян!!!

Ждут нас времена лихие!
Времени осталось мало.
Отложив дела другие
Ключ верни - во чтоб ни стало!

Выбор сделан не случайно -
Ты решителен и дерзок.
Но закончится печально
твой отказ. Хотя и мерзок

Мне такой в делах подход -
Да вот нынче день не тот.

Если все-таки отказом
огорчишь меня... Ну, что же.
Шансы потеряешь разом
отыскать людей похожих

на тебя. Из аскелонцев!
Тех, с кем жадно ищешь встречи
под луною, и под солнцем.
Или ни к чему все речи?

Что ответишь мне, скиталец -
Рода своего искалец?
 
АБРАХАМ:
Что ж... Занятна перспектива!
Обещаешь всё и сразу!
Какова альтернатива?
Никакой!  Гласит мне разум.

Спорить я с тобой не буду -
Как оформим соглашенье?
Может устно? Не забуду,
Я столь пламенное  рвенье!

Или кровью по бумаге?
Что, уже не актуально?
Что ж стоим на полушаге?
Как оформим не банально

нашу сделку? И помчимся
по дорогам  восвояси.
Что ж, на этом и простимся.
Хоть ответ совсем не ясен -

Где искать тот ключ пропавший.
Если все-таки пропажу
отыщу – пусть и уставший
от походов буду, сразу

Принесу к тебе в обитель.
Что ответишь мне, Хранитель?

МЭРЛОН:
 
Понял я, что ты согласен.
Вот, совсем другое дело!
Только будет путь опасен
твой. Но отправляйся смело.

В Ледяных Горах Забвенья
Ты найдешь Пещеру Страха.
Сложишь воедино звенья
всей цепи - тогда из праха

возродится древний воин.
Что богами за сомненья
безымянным похоронен.
Отыщи скорее звенья!

Зло древнейшее проснется
вскоре. И тогда начнется
Битва, за владенье миром!
Если отыскать не сможешь,
Тем невольно ты поможешь
Злу закончить битву пиром!

Так что, Абрахам, скорее
Скакуна седлай в дорогу.
К Пятиглавой мчись быстрее -
Там найдешь себе подмогу.

После отправляйся дальше -
В Вереченские болота.
Как пройдешь их, в дикой чаще
будут Главные Ворота.

Что ж, пришла пора прощаться -
На исходе наше время.
Вновь тебе идти скитаться -
Таково твое уж бремя.
 
АБРАХАМ: (в сторону)
Ха, простак! Ведь согласился!
И потребовать  замену,
он ко мне не обратился...
Обожаю эту сцену!!!

(Мэрлону)

Что ж, готов я в путь пуститься!
Укажи же мне дорогу!
И придётся нам сразиться –
Зло, оно ведь у порога?

Славно будет развлеченье,
Я уже всё предвкушаю...
Как с усилием и рвеньем,
Победим! Я обещаю!

Лишь один вопрос остался
для тебя перед дорогой,
Будет, кто со мной скитаться,
В странствии таком не легком?

С кем мне встретиться придётся?
Кто они? Что за подмога?
Другом ли мне назовётся?
Если нет, то перед Богом

Я клянусь величьем предков,
Арбалет мой смертоносный
осекался очень редко!
Ответа Абрахам не дождался. Из земли, всего в полушаге от него, в небо взметнулся яркий столб огня. Маленькие шипящие искорки закружили в воздухе.  Аскелонец невольно отшатнулся, прикрывая глаза ладонью от белого ослепляющего света. Где-то вдалеке послышался громкий протяжный вой. Свет погас так же внезапно, как и возник – как будто резко задули свечу. Оглядевшись, Абрахам понял, что на поляне никого нет. Мэрлон исчез. Медленно аскелонец подошел к коню, задумчиво потрепал его по холке. Затем, вскинув голову, посмотрел на усыпанное звездами небо, улыбнулся и, поправив висящий на поясе арбалет, запрыгнул на коня.               
* * *
     Зверь не пойман – стая скалится
Злоба желтых глаз не лечится.
Ночь над путником не сжалится –
Птица в клетке то же мечется.
                Дождь не плачет – дождь печалится,
                Вновь прощаются любимые.
                Волки в стаю собираются,
                Ветром по лесу гонимые.
Мотыльки на свет слетаются –
На огонь они охотятся.
Лисы на луну бросаются,
Лисам в небо то же хочется.
                Лапы ноют, в кровь разбитые –
                Зверь от раны не оправится.
                Скоро волки будут сытыми,
                Лишь по чести рассчитаются.
Узкая горная тропинка,  петляя  меж огромных валунов,  спускалась к подножию. В предгорье не было никакой растительности, за исключением не высокой, по щиколотку, пожухлой травы. Но ночная темнота была настолько черной, что казалась осязаемой. Небо, затянутое облаками, мешало лунному свету добраться до земли. Но спускающейся по тропинке группе свет был не нужен.  Их было пятеро. Серые бесформенные плащи скрывали очертания фигур. Надетые на голову капюшоны закрывали лица. Они двигались бесшумно, точно призраки. Ни шороха одежды, ни звука шагов. Ничего. Ни единого звука. Только  в чернеющих провалах капюшонов светились желтым светом глаза. Это были Охотники. Безжалостные неумолимые гончие, преследующие свою Добычу. И горе тому, кто встанет у них на пути! Они не знают пощады, им не ведомо сострадание. Их не пугают препятствия. Они видят и знают только одно – ЦЕЛЬ! В этот раз добыча оказалась хитрей, и смогла оторваться от Охотников. Но далеко ей не уйти. Они чувствуют ее запах. Они уже взяли ее след, и неотступно следуют за ней.  Выжидая, когда она изможденная покорится неизбежному финалу.