Народный Патриарх

Патриарх Никон


      Пролог

Что истина?
Вопрос когда-то прозвучал.
В ответ, услышав тишину,
Тогда мир так и не узнал,
Предпочитая свету тьму,
Что человек начало всех начал,
Для мира сам ценой вопроса стал,
Имея жизни глубину.
Добро превыше истины людской
Как не сильны обычаи земные
Восходит солнце над горой,
Чтоб освещать вершины вековые.
Мир до сих пор вопрос волнует
В чём истина? И в нём ответ,
Который всех интересует:
Лишь озарит небесный свет
Для человека жизнь мирскую,
Земле, оставив мудрость  лет,
Тогда избрав судьбу иную,
Сомнения в которой нет.
Мы  истину поймём простую,
Подскажет сердцу милосердие ответ.

          Поэма


Младенец при рождении заплакал.
Ну, громкий у мальчишки глас!
Он, яко хор кричит церковный,
Родился не иначе архиерей у вас.
Сказала в шутку бабка-повитуха,
Перекрестив ребёнка в добрый час.
Младенца долго раздавалось «пенье»,
Никто не мог его унять.
Икону приложили на мгновенье,
Плач в зыбке сразу начал утихать.
Родителям, промолвив с удивленьем,
Не прекращая колыбель качать,
Чтоб матери развеять страхи и сомненья,
Видать от Бога только утешенье,
Младенцу в жизни суждено узнать!
В награду за его смиренье
Придётся много на земле страдать.
На то и Господа положено спасенье -
Трудом дух над страстями возвышать.
А слёзы всем даются при рожденье,
Чтобы по смерти в наставленье
Пред Богом радостно стоять.
Старушка много родов принимала,
Уж смерть караулила её,
Судьбы младенца так и не узнала,
Но верно угадала про неё.
Поблизости в селе соседнем
Родился почти в тот же год
В семействе пастыря большом и бедном
Раскольник Аввакум реформам ярый антипод.
Их встреча позже состоится,
Но как врагов сведёт судьба
И каждый будет к истине стремиться,
Разъединяясь в дружбе навсегда.
Но это в будущем, ну а тогда
Новорождённого Никитой окрестили.
Священник к тайнам приобщил,
Глаза младенца голубыми были
И отражали божий мир.
Крещение прошло спокойно,
Ребёнок вовсе не кричал.
Отец духовный наградил дитя достойно,
Для воспитания псалтырь отдал.
Никита рос в семье крестьянской,
Нечуждой каждодневному труду
И с детских лет работать не боялся,
Любил ещё ловить ершей в пруду.
Узнал Писания основы,
И часто представлял Христа.
Как на рыбалку, уходя из дома,
Сам выйдет на волшебные брега,
А там как рыбака земного
Его отметит сам Иисус.
И превратит из мальчика земного
В апостола из Божьих уст.
Затем среди детей расскажет,
Что нужно Господа любить
И в доказательство покажет
Улов, который мог, как чудо объяснить.
И часто будущее представляя,
Решил себя всецело Богу посвятить.
Судьбу Всевышнему вверяя,
Монахом твёрдо вознамерился он быть.
Премного в одиночестве читая,
Готовясь веру доказать трудом,
Никита в келье подвизаясь,
Мечтал покинуть отчий дом.
Несчастие случилось вскоре,
Смерть матери духовно потрясла.
И навалившееся горе
Чуть душу не сожгло дотла.
В семье познал от мачехи обиды,
Побои от неё терпел.
Из Библии лишь черпал в утешенье силы
Да в Церкви, когда с хором вместе пел.
Там чувствовал любовь и ласку
И службы неземную красоту.
Евангелие за место сказки
Питало детскую мечту.
Узнал из Ветхого Завета,
Иова все превратности судьбы.
Смерть матери воспринял как примету
И в горе повторял его мольбы.
Но в вере только укрепился,
Характером сильнее стал.
Однажды сон чудной приснился,
Себя монахом увидал.
Сбежал Никита в восемь лет из дому,
В монастыре найдя приют,
Забыв про вечную тревогу,
Узнал, что там его как брата ждут.
Былую юность, проведя во храме,
Но вняв, увещеванием родни,
Домой вернулся не в священном сане,
Чтобы в миру продолжить дальше дни.
Никиту старец в мир благословил,
Наставив отрока на подвиги земные,
Сказал, чтобы Христу служил
И позабыл мечты иные.
Послушно мальчик получал
От старца мудрое благословенье.
Но дух тщеславия Никиту искушал
И вызывал в душе томленье.
По настоянию отца женился,
Но в храме службу продолжал.
Да, к Богу всей душой стремился.
Юродивого однажды повстречал
Он на пути в первопрестольную столицу.
Блаженный почести Никите
При встрече как царю воздал.
Кричал ему: «По-новому людей крестите»!
Про Троицу молитву повторял.
Нательный отдал на прощанье крест.
Перекрестил его, сказав вослед:
«Отдай гордыню мне свою,
И помни что земное царство
Не будет равным пресвятому Алтарю!
Там ждут тебя страданья, да мытарства».
В Москву с купцами неофит попал.
Недолго счастлив был с женой в столице,
Господь  детей на небо забирал,
Не зря позволил трём смертям случиться.
Никита долго горевал,
С бедой не мог в душе он примириться.
Вопросы без ответа задавал,
Почто позволил Бог ему жениться?
И что есть истина и справедливость?
Зачем для мира избран он,
Смерть для любви необходимость,
Или всего лишь страшный сон?
Отречься от своей природы,
От воли грешной, все заботы,
Дела и хлопоты земные,
На волю Бога возложить
И на земле Ему служить.
Иль превозмочь превратности судьбы,
Принять условия борьбы
И встав на сторону добра,
Молитвой, тратить вечера.
Днём мир собой преобразуя,
Под сенью тяжкого креста.
Христовой чаши, не минуя,
Быть удостоенным страдания венца?
Так в горе муж пред Богом размышлял,
Монашеский с женою ждал их сан.
Анзерский скит на Соловках увидел Никон,
Где подвизался преподобный Елеазар.
На острове была жизнь трудной,
Но Никон страсти все переносил.
И между братии немноголюдной
Свой подвиг в тайне сохранил.
Но в силу гордости прилюдной,
Старался оставаться за молитвою один.
Однажды удостоен был виденья,
Как будто в бурю он на корабле.
Уж мало шансов на спасенье
И судно тонет в чёрной мгле.
Кричат от берега: «Спасайся!
Скорее прыгай, тонет чёлн.
За мачты на воде хватайся
И прячься от безумных волн».
- А как же те, кто здесь остался,
И плавать не умеет, что они?
- Подумай о себе, спасать ты их пытался,
Но не продлишь утопленников дни!
Своя смерть боле не пугает,
За ближних душу я отдать готов!
Бог слабых  мира не оставит,
Не отвергает даже собственных врагов.
Фигура вдалеке вдруг появилась,
Ступающая по волнам.
И лодка утлая, наверное, разбилась,
Коль продолжался бы сильнейший ураган.
Но ветер стих, штиль наступил на море,
Фигура лишь исчезла вдалеке.
Мир воцарился на просторе,
Вдруг оказался Никон на реке.
На Иордан пейзаж похожий
Он в Палестине на Святой земле.
В Иерусалим попал по божьей воле,
Внутри был  стен его и побывал извне.
Подробно город увидел
И все святыни, что хранятся там.
Голгофу, где Господь распятье принял,
И Воскресенья дивный храм.
В душе осталось чудное виденье,
И превратилось в Никона мечту.
Отныне дивное творенье
Решил на родине облечь в  земную красоту.
Тем временем на царском троне
Романов правил Михаил.
Известен верой крепкой был в народе,
И тем, что много жертвовал на монастырь.
Он сыну передал корону
И с детства юный Алексей,
Воспитанный по Божьему закону,
Любил учиться среди праведных людей.
Однако ближняя округа,
Бояре, да жены родня,
В делах своих, желая видеть друга,
Искали благосклонности царя.
Анзерский скит был государем не забыт
И преподобный Елеазар
Хотел построить каменный там храм.
Но с Никоном у них возникла ссора
Из-за строительства сего.
Стал храм причиной их раздора
И бегством Никона из-за того.
Мечта его не покидала,
Иерусалимский строить храм,
Но чтобы в споре избежать скандала,
Оставил скит и гордость там.
На материк направился он вскоре,
Но шторм корабль чуть не утопил.
И снова как в виденье с бурей споря,
Чудесного спасенья удостоен был.
Кий-остров приютил скитальца,
Где Никон водрузил поклонный крест.
Ждал новый монастырь страдальца,
Куда служить направил божий перст.
Игуменом избрали вскоре,
Однажды по делам в Москву
На материк поплыл он через море,
Нарушив жизни островной канву.
Там Никон был царю представлен
Романов Алексей тогда,
Державой русской по наследству правил
И несмотря на юные года,
Россию сильной вслед себя оставил
На сына своего Петра.
Совпало с посещением игумена событье
На суд холопа привели
И Никона в Москву прибытье
Запомнилось царю в последующие дни.
Беднягу в бунте обвиняли,
Что будоражил он народ.
Налог на соль тогда подняли,
Цен повышение грядёт.
Как будто требовал народной мести
И справедливого решения царя.
А так же призывал лишить боярской чести
И даже жизни царского дядья.
Морозов тронный воспитатель
Тогда в фаворе царском был,
Но как налога начинатель
Народом сильно нелюбим.
Сановник закричал ему: «Предатель!
Против царя восстал ты именем моим?
Разбойник, смуты разжигатель!»
Холоп стоял невозмутим, и казни ожидая час,
Не смел в присутствии царя и шевельнуться,
Страшился только смерти медленной сейчас.
Но слово взял вдруг Никон в зале.
Царю он смело говорил,
Его слова уроком стали
Тем, кто царю из страха льстил.
Сказал ему: «О, царь великий,
Могущество стяжавший на земле,
Ты подданных своих властитель,
Отец родной и утешитель страждущих в беде.
За соль ты жизнь его отнимешь,
Семью лишая мужа и отца.
Как от сирот прощение ты примешь,
Которых о пощаде молят голоса?
Простив ему, тебе простятся,
Все прегрешения твои.
Из обвинителей мы сами в обвиняемых можем оказаться,
Когда закончим жизни скорбной дни.
Прислушался царь к наставленью
Живым он смерда отпустил.
Прощён по высшему веленью,
Морозов Никоном лишь недоволен был.
Увидела ближайшая прислуга
В монахе скорого врага.
В царе имея покровительство и друга,
Боярство обретало многие блага.
Народный бунт сметет уж позже
Морозова иже с ним,
Соль для него окажется дороже тоже,
Народом в ссылку будет он гоним.
Царь Никона вниманием отметил,
В ближайший монастырь определил.
Под руководством доброго монаха
Прах предков Никону хранить он поручил.
Продолжив службу строго чинно,
За страждущих стал Никон выступать.
И сравнивая суд с охотой соколиной,
Что цель царя от внешнего врага уберегать,
А не губить невинны души.
И если соколу на птиц домашних нападать
Тогда сокольничему будет лучше,
Такого сокола на привязи держать.
Внимал царь Никона советам,
В делах с ним часто дружен был.
Молился о здоровье пастыря с рассветом
А день в беседах о спасенье проводил.
И Никон не терял зря время,
Заботился о бедных и больных.
И сеял доброты небесной семя,
Вокруг архимандрита не было чужих.
Просил он милости у Алексея,
Монарх внимателен к монаху был,
 За всех обиженных вступаться смея,
Так Никон перед Господом служил.
Митрополитом стал он вскоре,
Ждал Новгород духовного отца.
Случилось в городе том смуты горе,
Пленили заграничного гонца.
Его в измене обвинили
За то, что хлеб народный шведам вывозил.
И к пытке через суд приговорили,
Восстал народ и город вместе с ним.
Посадника царёва захватили,
Уж смерть готовили ему.
И даже Никона слова не убедили,
А лишь разгневали толпу.
Вначале камни полетели,
Кричал митрополит: «Кто без греха»!
Уж еле жизнь теплилась в теле,
А люди избивали старика.
Едва оставили живого,
Нашёл он силы в храм прийти.
И там упал без чувств у аналоя.
Молясь, прости грехи им, Господи, прости!
И чуть оправившись, обратно вышел
Всех умолял его простить.
Просил грехов быть непременно выше,
Чтоб бунт бессмысленный немедля прекратить.
Сменился гнев на страх в народе,
Просили Никона о милости теперь,
Награбленное спрятав в огороде,
Ждала зачинщиков митрополита дверь.
Стояли робко на пороге,
Отныне от него зависел будущий их день.
По просьбе Никона смягчился царь, но всё же
На Новгород легла немилости былая тень.
Суд вскоре состоялся,
Был Никон строг, но справедлив.
По совести судить старался
И многим наказание смягчив,
Раскаянье в них проявить пытался,
О многих собственных обидах позабыв.
Росла и крепла  с Алексеем дружба,
Царь чаще с Никоном беседы проводил.
Иерарха перед Богом и монархом служба -
Митрополит за бедных и униженных просил.
Росло и при дворе его влиянье,
Завистников он многих приобрёл.
Не по душе боярам Никона старанья,
К реформам будущим он Церковь вёл.
И чтоб её упрочить положенье,
Паломником отправиться решил.
От Патриарха получив благословенье,
На север в Соловки отбыл.
Филиппа мощи там хранили,
В убийцах, памятуя Грозного царя.
Под спудом в храме положили.
Встречала Никона знакомая земля.
Приехал в монастырь с наследным покаяньем,
За деда каялся его монарший внук.
И нынешним царя прощеньем,
Хотел избавить предка от небесных мук.
Народ воспринял с ликованьем,
Приезд в Москву духовного отца.
Был принят Никон Алексеем со вниманьем
И радости обоих не было конца.
В пути митрополиту снился вещий сон:
Как будто в поле чистом он,
Большое стадо перед ним,
Пастух был без помощников один.
За помощью к митрополиту обратился:
«Я потерял двух маленьких ягнят.
От стада бедные отбились
На хищников ближайший лес богат,
Они как раз туда и отлучились.
Не мог бы ты за стадом присмотреть,
Пока на поиски пойду  Я.
Не то какой-нибудь медведь
Моих овец всех разворует».
- Уж больно стадо велико.
Вдруг кто из подопечных забалует?
- Они не убегают далеко.
Тебя пусть это не волнует,
С любовью сделать всё легко,
Слова Мои прекрасно каждый понимает.
Дорогу все найдут в Мой дом.
Смотри лишь пристально за тем врагом,
Который стадо расхищает.
Пастух в ближайший лес ушёл
И стадо Никону оставил.
Откуда ни возьмись, медведь пришёл,
Орёл над стадом крылья в небесах расправил.
В убежище овец митрополит повёл,
Да зверь уже вблизи.
Пастух вернулся и борьбу с врагом возглавил.
Медведь повержен и орёл,
Хоть хищник и казался Никону силён,
Но сила Пастуха
И с посохом Его рука
Победой битву завершили.
И стадо неизменным сохранили.
Митрополит не позабыл сей сон,
В столице вспомнил вдруг о нём.
В Москве Паисий патриарх почил,
Готов для Никона почин. 
Осталась паства без духовного отца,
Словесное ждёт стадо пастуха.
Митрополит не сразу дал ответ,
А лишь согласье от боярства получив,
Три раза говорил он нет.
И ждал когда утихнут страсти,
Его поддержит весь народ.
И подчиняясь патриаршей власти,
Смиренно вслед за пастырем пойдёт.
И только после службы утренней в соборе
На площади при всем честном народе,
Все поддержали Никона решенье
Бояр с царём едино было мненье:
Без ропота иерарху подчиняться,
На волю высшую в делах церковных полагаться.
Свершилось! Новый Патриарх,
Продолжив службу в пастырских трудах,
Петра митрополита посох взял,
И паству, что Господь ему,
Для сохранения единства дал.
Противились его избранью
Бояре близкие к царю.
Нрав строгий облечённый властью,
Не склонный к лести или к длинному рублю,
Сулил им новые напасти,
Не допуская к управлению страной рулю.
Иерархи тоже были недовольны,
Реформы Никон затевал.
И прежний чин привычный многим,
На новый «еретический» менял.
Он ввел единогласие на службе,
Двойную аллилуйю расстроил,
Креститься заставлял тремя перстами,
И веру византийскую хвалил.
Не ведал будто, Византия исказилась,
Как только унию решила подписать.
У басурман в плену томилась,
Где растеряла Божью благодать.
Печатаются книги ныне,
На западе, где латиняне стали миром управлять.
Они Христа учение забыли,
Лишь золото торопятся стяжать.
А римский папа, говорят, антихрист!
Власть захвативший на земле.
Он Божьей кары не боится,
И говорит всем: «Поклоняйтесь мне!»
В России вера чистой сохранится.
На Западе бывать большой беде,
Он в ересях давно уже дробится,
Нет истины средь латинян нигде.
За многих гордость говорила,
Кто Никона в грехах винил.
История пример свой повторила,
Когда был жив великий первый Рим.
В его владениях, терзаемых властями,
Мессию ждал Иерусалим.
Молились грешник с фарисеем в храме
И каждый Бога о своём молил.
Был фарисей велик и знатен,
Порядок строго почитал.
Закон был лаконичен и понятен,
Он наизусть с рожденья знал.
И кто традициям был верен,
Тот истину берёг и сохранял.
А мытарь жалок и презренен
И труд грехом свой нарушал.
В молитве пусть пред Богом откровенен,
Но благочестия в миру не соблюдал.
И собирая для налога денег,
Честь иудея осквернял.
Закон мешал молиться фарисею,
Когда с ним рядом мытарь предстоял,
Который покаяния слезами,
Грех пред Богом изливал.
Один гордился чистотою веры,
Другой стремился к чистоте души.
Был первый для последнего примером,
Девизом жизни «не греши!»
Но зависть мелкою монетой
Звенела в сердце у того,
Кто отдал все богатства света,
Безгрешным чтобы чли его.
И с мытарем молясь во храме,
Он об одном тогда мечтал,
Чтоб Бог его безгрешными устами
Беспутного законом покарал.
Изгнал из храма прочь
За жизнь греховную его.
Наказывал бы день и ночь,
Пока занятие не бросил тот своё.
Но мытарь всё усерднее молился,
А фарисей свой гнев копил.
И пуще прежнего собой гордился,
За то, что истину в законе сохранил.

Исправил Никон в службе расхожденья,
Когда уж патриархом стал.
И многие с восточной верой не схожденья
По византийским правилам он в книгах заменял.
Когда вопросом этим занимался,
К Востоку обратился патриарх,
Куда посланцем дважды отправлялся
Суханов - ученый языку монах.
Он с книгами назад вернулся
И подтвердил всё на словах.
Искажено у нас ученье -
Так рёк иерусалимский патриарх.
Работа быстро закипела,
Испорченные книги стали исправлять.
Да в людях было основное дело,
Не захотели новые порядки,
Старообрядцы принимать.
Раздор в Москве среди иерархов начинался,
Восстали против Никона реформ.
За букву старую раскол цеплялся,
Не принимая новой службы форм.
Двумя перстами все с рождения крестились,
И на Руси святые люди точно так.
Почто обычаи вдруг изменились?
Не понимал народ никак.
Ведь святость веры предков растеряем,
Коль будем старину святую нарушать!
Исконному обряду доверяем,
А не тому, кто жаждет у народа истину отнять.
Так Аввакум учил народ на службе,
К закону древнему с амвона он взывал.
А тех, кто с Никоном в согласии и дружбе,
Таких от причащенья отлучал.
То был служитель веры старой,
Ревнитель Бога на земле.
В молитве строгой неустанной
Он проповедовал везде.
Нередко паствой изгоняемый
За веру несгибаемую свою,
Был прихожанами до смерти избиваемый,
Но никогда не изменял небесному Царю.
С грехами вёл борьбу он неустанно
И даже бесноватых исцелял.
За Божий мир молился непрестанно,
Но на порядки новые в Церквях восстал.
Небесного суда боялся,
К земному равнодушен был.
К страданиям грядущим укреплялся,
В законе строгом святость Аввакум хранил.
Однажды исповедовал крестьянку,
Она призналась в блуде пред крестом,
Взывая к покаянью прихожанку,
Сам оказался связанным её грехом.
Увидел красоту земную
И распалился плотью ум.
Не в силах совладать со страстью,
Подвергся искушенью Аввакум.
Но, не желая, пасть пред Богом,
Нарушить заповедь Христа,
Он руку над свечой поставил,
Пока страсть в сердце не прошла.
В народе громко веру защищая,
Не признавая Никона реформ,
К порядкам старым призывая,
Не избежал он патриаршеских хором.
Там перед Никоном предстал,
Чтоб веру предков отстоять.
Никто беседе не мешал
И каждый многое хотел сказать.
Смотрел на Аввакума строго
К расколу грозный патриарх,
Взывая к истине пред Богом
Иносказателен он был в речах.
(Патриарх)
- Одежду общую мы носим
Почто браните вы её?
Единства внешнего в обряде просим,
Вы одеяние желаете иное, но своё.
(Аввакум)
- Не мы одежду иностранную одели,
Латинской ереси наряд.
От папы римского вы захотели
России дать католиков обряд!
(Патриарх)
- Желаем мира с Византией
И славы нашей веры на земле.
(Аввакум)
- Осталось православие в России,
А мир вокруг погряз во зле.
 (Патриарх)

- Помочь слабейшему Бог просит.
(Аввакум)
- Изрёк Господь:
«Совета нечестивых избегай!»
Чтоб волю высшую исполнить,
Ты лучше душу грешную свою спасай!
Антихрист истину подменит,
Гордыней грешной исказит.
Того кто в ложь его поверит,
В аду он щедро наградит.
Нахмурился, услышав Никон
От Аввакума дерзкие слова.
- Боишься что останешься без царства,
Себя спасаешь ты сперва?
О, малодушны суеверы,
Ехидны порожденье и греха!
Вы верите, не зная меры,
Лишая стадо пастуха.
Куда вы паству завёдёте?
Когда о смерти думает пастух
Куда вы стадо божье поведёте?
Спасая не заблудшую овцу, а верных двух?
О собственном заботитесь спасенье,
От мира грешного упрятав дух?
Мне свыше дан сей власти посох,
Пастух обязан стадо защищать.
Ты возлюби сначала пасомых, а после
О власти будешь свыше рассуждать!
Единым стадо вслед себя оставлю,
Каким и принял я его.
А с расхитителем жестоко я расправлюсь!

Сел голубь на раскрытое окно,
От хищной птицы у людей скрывался.
Вдруг громкий спор вспугнул его,
Он быстро в небеса ретировался,
Спастись повторно не дано.
Осталось лишь кровавое перо,
О жертве сей свидетель безучастный
Был хищник беспощадный и опасный.
Преследовал он голубя давно,
Охотник сильный ненапрасный.
Тому погибнуть суждено,
Кто выше сокола поднялся.
Взять жертву хищнику немудрено.

- Так слушай же моё решенье:
«Мою коль паству расхищаешь,
Как стадо убивает лютый зверь,
Меня ты милосердия лишаешь.
Я должен стадо защитить
Мне свыше данное теперь.
И если не раскаешься пред Богом,
На цепь тебя как зверя посажу,
То есть для усмиренья верное лекарство,
Не то далече я твоей гордыне место подыщу!
А будешь мне противиться в дорогу,
Тебя я дальнюю сопровожу.
(Аввакум)
- Твою гордыню в будущем узрю,
Когда лишат тебя земного царства,
И обратится в прах богатство.
Господь, то верно не слепой!
Тебе Его опалы нужно опасаться,
Тогда и вспомнишь голос мой!
Коль зверем для тебя твой ближний стал,
Одну из заповедей Божьих
Как человече худо соблюдал!
Высокомерно Бога возлюбил,
А ближнего любовью обделил.
Антихристу не буду поклоняться!
И душу за покорность не продам.
- В гиене огненной желаешь оказаться?
- В гордыне собственной сгоришь ты сам.
- Лишь от огня грехов хочу тебя избавить.
- Я пламя ноне не боюсь.
Огонь грехи легко смывает,
И без твоей, глядишь, подмоги обойдусь.
Огонь лишь тело закаляет
И к Богу душу приближает.
В огне меня пусть запекут,
Напрасен будет ката труд.
Я в хлеб для бедных превращусь
И словом Божьим к ним вернусь!
(Патриарх)
- В душе  не чувствуешь любви огня,
Мирской огонь сожжет тебя.
Тогда подумай ночь, а после
Дорога дальняя грозит
Коль будешь старое пророчить!
(Аввакум)
- Чего не миновать, то, стало быть, угодно Богу на земле.
Молился на цепи упрямый  Аввакум,
Средь многих тяжких протопопа дум,
За Никона молитвы возносил,
Но в глубине души своей
Он оппонента не простил.
Гнев Никона в Сибирь раскольника отправил,
Земля Даурия ждала его с женой.
И десять лет суровых испытаний
Забрали к Богу двух детей с собой.
Но в ереси лишь укрепился
Мятежный духом протопоп.
Народ он просвещать и там стремился
И многих за собой увлёк.
Собор поместный справился с напастью,
Раскол за ересь осудил.
Его сторонников верховной властью
Сибирской ссылкой наградил.
Крепчала воля патриарха,
Суровым  к подчинённым был.
Достиг в делах огромного размаха,
Авторитетом власть царя превосходил.
Строительством премного занимался,
Мечту свою в реальность воплотил,
Иерусалим построить на Руси собрался
И на реке Истре идею давнюю осуществил.
Могущество его росло с годами,
Пока царь с Польшей воевал,
Великий патриарх, справляясь с царским делами,
Народ в единстве сохранял.
Случилась язва моровая,
Пришла на Русь как божий бич.
Народ, детей своих спасая,
Внимал раскольников победный клич:
«Дождались божьего знаменья!
За веру грешную возмездье,
Вам суждено принять сполна.
Пришёл на землю сатана!
Кто крестится двумя перстами,
Спасётся волею Христа.
А кто антихриста увлёкся чудесами,
Того судьба предрешена!»
Напрасно многих убежденьем
Пытался Никон отвратить,
Народ был полон суеверий
Язычниками оставался жить.
Историю из Нового завета
Чтоб для себя найти ответы
Вдруг вспомнил на молитве патриарх.
Когда Иисус Христос с рассвета
С учениками был уж на ногах.
Погода чудная хорошая примета
Для тех, кто долго путешествует,
Ночуя часто на холмах.
Их путь лежал в Иерусалим
Храм иудейский открывался им.
А там по древнему закону
Меняли деньги чистые народу,
Торговцы жертвенным скотом,
Менялами был полон перед Пасхой Бога дом.
Иисус бич из верёвок сплёл,
Увидев торг, в сердцах вскричал:
«Не превращайте в дом торговли храм!»
Товар с деньгами разбросал,
Прогнал бичом торговцев и менял.
И те ушли в недоумении из храма,
Обида в сердце к ним пришла.
Их вера большею не стала
И покаяния не принесла.
Лишь на суде они потом кричали:
«Распни Его! Он враг всем нам».
А про себя погром тот вспоминали,
И что Христос хотел разрушить веры старый храм.
Быть может, хоть один раскаялся тогда?
Когда распятого Христа слеза
За их грехи с ланит Его скатилась.
Быть может, хоть в одном раскаянье родилось,
А сердце к милосердию стремилось?
Так думал часто в гневе патриарх.
Быть может и моя суровость
В государственных делах,
Для чей-то пользы обернётся?
Огонь раскаянья в душе зажжется,
И мне Господь гнев праведный простит.
Душа за грешников томится и болит.
Готов за ближнего я пострадать,
И долг свой полностью отдать.
Единство в вере сохранить
И пастырем смиренным перед Богом быть.
Сжимала крепко посох Патриарха
Суровая и жесткая рука,
И многие служили честно из-за страха,
Боялись гнева старика.   
Заботой патриарха спасена,
Была от язвы царская семья.
А Малороссии края
С благословенья Никона не зря
И русской армии благодаря,
К России вновь возвращены
И от врага единой верой спасены.
Со Швецией закончилась война,
Но неудачей для державы она была завершена.
Царь опыта военного набрался,
В делах самостоятельным он стал.
В советах Никона отныне не нуждался,
Разлад в их отношеньях наступал.
Труднее двум у власти оставаться,
Уступчивость в том случае важна.
Но целей разных каждый добивался,
А власть была у них одна.
Царю бояре говорили:
«Доколе Государь, тебе соперника иметь?
Как бы в народе власть твою не позабыли
И нам невмочь его тщеславие терпеть.
Всю землю русскую смутил
И власти царственное слово,
Своим поганым словом заменил,
А претендует на царя второго!»
- Как быть? Вопросом самодержец часто задавался
В чём истина твоя скажи? - царь Никона спросил.
В чём смысл моего земного царства?
- В том истина - ответить патриарх ему пытался,
Что мы для дела вышнего однажды рождены,
Как пастыри мы будем пастве собственной верны.
- На пастуха одно ведь стадо -
Царь, раздражаясь, говорил.
- И нам к согласию стремиться надо
Чтоб стадо в сторону никто не уводил.
- Друг другу мы не помогаем,
А только стадо в стороны ведём.
И от соседства  ближнего страдаем,
Не можем управлять с тобой вдвоём.
- Стране негоже без святого духа оставаться,
Без Церкви сатана в грех быстро завёдёт.
Законом лишь Руси не удержаться,
Лжецарь к престолу так придёт.
Наказ объявит свой суровый
И скажет, выполняли, чтоб его.
Придумает порядок новый
И многие ведь встанут за него.
Богатства захотят и воли,
Без Церкви разрушается село.
А кто в разбойниках ходил дотоле,
Продолжат с новой силой
Кровавое занятие своё.
Меняет душу грешника прощенье,
Закон лишь казни ищет примененье.
Жестокостью прервёшь свой род,
Тирана не простит народ.
Разгневался царь.
- Не витийствуй!
Не смеешь Господа пути ты знать.
А титул мой ты боле не заимствуй,
Себя дерзаешь, государем называть!
- Ты сам мне это говорил.
- Ты верно милость царскую, мужик, забыл!
Коль не моё на патриарших выборах решенье,
Твоё бы меньше было ныне самомненье!
- Тебя я только государь предупредил,
Чтоб голос Церкви  не забыл.
Петух пропел, не утро вроде?
Не отречёшься от меня - царя спросил,
В час скорбный при честном народе?
- Ступай, довольно проповедь читать!
Сам знаю, как мне поступать.

В Москву грузинский царь приехал,
Чтоб веру православную объединить.
Но Никон стал для Алексея уж  помехой,
И власть решил Романов с патриархом не делить.
Он не позвал былого друга,
С ним радость встречи разделить.
А человека патриаршего, не чувствуя испуга,
Окольничий царя изволил палкой проводить.
В Успенском отслужив соборе,
Ждал Никон объяснения с царём,
Но Алексей, боясь суровой патриаршей воли,
Не пожелал увидеться вдвоём.
Юродивый вдруг в Церкви появился,
И трижды петухом пропел.
Народу с патриархом поклонился
И Никону вручить клюку успел.
Внезапно стало тихо, патриарх заплакал.
Катилась по щеке обиды горькая слеза.
На храме чёрный ворон радостно закаркал,
Ждал Никон государя зря.
Он обратился с кафедры к народу,
Покаялся за власть свою пред ним.
И попросил у всех от патриаршества свободу,
За то, что паству данную от Бога,
В единстве он увы не сохранил.
Приход рыданием ответил
На речь духовного отца,
Молились взрослые и дети
Их горю не было конца.
Не выпускали патриарха,
Пытались в храме удержать.
Но Никон  в одеянии монаха
В свой монастырь собрался уезжать.
Карету царскую бояре предлагали,
Надеясь, уговорами вернут.
Широкими ступал монах шагами
Клюку, держа в руке,
Суровой власти, бросив кнут.
Оставил патриарха царь в покое,
Уехал Никон, строить свой Иерусалим.
И будучи между собой ни в дружбе и не в ссоре,
Друг другу каждый гнев чужой простил.
Вернуться патриарха царь просил,
Но Никон жаждал храм достроить
И сам в строительстве участье принимал,
Писал царю, что сана патриарха не достоин.
В смиренье службу в храме продолжал.
Раскол в России набирал лишь силу,
В Москву вернулись пастыри его.
Ждал Аввакума путь в могилу,
Костёр готов был для него.
Вновь в ссылку Аввакума царь отправит,
На этот раз возврата нет.
Но веру он менять не станет
И перед казнью не нарушит свой обет.
Для истины, пожертвовав собою,
Борясь за исправление грехов,
Он, с властью находясь в извечном споре,
Оставит вслед себя учеников.
Они найдут в лесах далёких волю,
Для веры старой новый кров.
И скрепят святость жертвенною кровью,
Спасенье в смерти от костров.
Гоненье Никона в усмешку превратилось,
Боярство при царе глумилось.
Собаку Никоном назвали
И научили лапы так её держать,
Чтобы могла по их команде,
Как Патриарх бояр благословлять.
За землю начал тяжбу с патриархом,
Где строил Никон Воскресенский храм,
Боярин царский Боборыкин,
Хотел землею спорной завладеть он сам.
Решил его остановить внушением духовным
И для того на службе Патриарх
Псалмом упомянул суровым
Его поступок в клятвенных словах.
Донос в Москву боярин отослал.
Где говорилось, наводя на адресата страх,
Что Никон царский род на службе проклинал.
Прислали к патриарху для разбора
От самодержца трёх духовных лиц.
И после длительного спора
Они для совещанья собрались.
Положено для Никона молчанье
И впредь не отлучаться далеко -
Решило так почтенное собранье.
Всем показав, что преступленье велико.
В псалме пророчество читалось,
К Иуде обращен он верно был.
Проклятие на род весь обращалось
Того, кто Богу изменил.
Запрет, нарушив государя вскоре,
В Москву явился Патриарх.
И ждал для примиренья царской воли,
Но государем правил встречи с прошлым страх.
И взяв Петра митрополита посох,
Отправился он с горечью домой.
Летел по небу яркий от звезды осколок,
Да тьму тревожил волчий вой.
Его бояре из Москвы остановили,
И посох, требуя вернуть,
Евангельскую притчу заслужили:
Когда был труден проповеди путь
Иисус учил, с ног прах стряхните,
Не возвращаясь к прошлому теперь.
И дальше к подвигу идите,
Захлопнув для печали дверь.
В ответ бояре патриарху обещали,
Сей прах усердно подмести.
На небо указав, ответил Никон им словами:
«Сия метла сама вас может размести!»
Для Патриарха испытанья наступали,
Суд на земле готовился ему.
Дни скорбные для Никона настали,
Его с охраной повезли к царю.
Вселенские судили патриархи
Изгнанника своей земли.
Искали справедливости иерархи,
На царский суд приехали они.
В грехах во многих обвиняли
За то, что гордым к власти был.
Жестокость к пастве Никону вменяли
И что своим уходом самовольным
Порядок в Церкви погубил.
Стал поводом церковного раскола
И роскошь с властью возлюбил.
В свою защиту Никон молвил слово
И патриархам в гневе говорил:
«Вы сами ездите за щедрым подаяньем,
Страдая алчности грехом.
Для укрепленья власти собственным стараньем
Храм божий превращаете в торговли дом!
Обидев этой речью многих,
Основы веры в душах  возмутил,
Решеньем общим признан был виновным,
Расстричь в монаха суд его приговорил.
«Коль был бы я хитрее и с кем нужно добрым,
Меня никто бы ныне не судил!» -
Сказал всем Никон громко и с укором.
«Я пострадал за то, что чая с вами мало пил.
И трапезы не делал дорогие
И дружбой вашей я не дорожил!»
Так Никон патриархами расстрижен был.
Царём отправлен в Ферапонтов монастырь,
Где в заточенье находился.
Примером жизни горькой стала быль,
Из патриарха волей царской он в монаха превратился.
Продолжил Никон пастыря труды,
Усердно Господу молился,
Духовной власти принял у народа он бразды
И многого в трудах своих добился.
Больных молитвой исцелял,
Особо бесами гонимых,
Крестом святым из человеков изгонял,
Врагов души невидимых, но сильных.
Однажды о разбойнике народу
Из Библии главу читал.
И о раскаянье пред Богом
Он слушающих призывал.
А после проповеди страстной
К нему вдруг странник подошёл.
Сказал, что путь держал опасный,
Но кров он на ночь не нашёл.
Был принят путник Никоном с любовью,
И в келье место уступил.
Но был тот человек в душе как будто болен,
Хотя ни с кем о том не говорил.
Меж ними диалог вечерний состоялся,
Романом странник тот назвался.
Был разговор на исповедь похож,
Хранил Роман за голенищем острый нож.
Был с северных краёв он родом,
К крестьянству белому себя соотносил.
Имел семью да прошлым годом,
Ребёнка первого похоронил.
- Роман:
Неурожай и лихорадка
Его на свет тот унесли,
Жена вздыхала всё украдкой:
«Спаси Господь и сохрани!»
Но видно Богу так угодно,
Недолги были сына дни.
На поле хлеба мало уродилось,
За долг помещику батрачить стал,
Долгов немало за зерно скопилось,
Помещик жёнку в дом прислугой взял.
Настасья жаловалась часто
На приставания его.
И вот однажды разрыдалась,
Сказала, что ребёнок будет от него.
Каков я был, себя не помню
И как топор из дома взял,
Кричал пёс блудный мне о Боге,
Крестом себя триперстным осенял!
Опомнился я только на дороге
От наказания за Дон бежал.
Молился Никон, тихо плача,
И собеседника перекрестил.
- Креститься следует иначе,
Ты крестишься, как тот,
Кого за блуд я зарубил!
- Прости меня, коль, чем тебя обидел!
Детей в миру я тоже потерял,
Покайся за грехи свои отныне,
Прости врагов своих, как их Господь прощал.
- Душа моя уж проклята убийством,
Я к Разину держу свой путь.
Там примут грешного убийцу,
Былую жизнь мне не вернуть!
- Тебя я за грехи прощаю!
- Как смеешь ты меня прощать?
Ты правды всей ещё не знаешь!
Покуда шёл сюда, пришлось мне воровать.
Двоих купцов невинны души,
Зарезать мне в пути пришлось.
Ещё один во сне задушен,
Не смыть с души чужую кровь!
- Безмерна Господа любовь!
Разбойник, на кресте страдая,
Сумел к раскаянью прийти.
И для него открылись двери рая.
В себе лишь веру в Бога сохрани.
- Тебя я с Богом вашим проклинаю!
Блеснул клинок ножа в ночи,
Сорвал несчастный крест с груди.
Воскликнул Никон: «Тебя лукавый знаю!
Изыди, бес, Христом тебя я изгоняю
Из человека прочь поди!
Прости  Господь, как я ему прощаю
И грешника  с раскаяньем прими!
Несчастный рухнул пред распятьем,
Нож выпал из ослабших рук.
И с громким Господу проклятьем,
Не выдержал несчастный беса мук.
Придя в себя, он испросил прощенье
И со слезами крест надел.
Души случилось воскресенье,
Разбойник Господу хвалу воспел.
Монах читал над ним псалтирь,
И славу Богу возносил.
Ещё одна заблудшая душа
К Христу через раскаянье пришла.
Так паству божью укрепляя,
И Богу радостно служа,
Однажды в церкви правило читая,
Увидели монахи соловья.
В окошко вдруг он залетел,
Сел на алтарь и там запел.
Но замертво в конце упал,
Когда игумен в руки его взял.
Кончина приближалась Патриарха
И он земную песнь пропел.
Заканчивая жизнь монахом,
Для Бога сделать многое успел.
Вот только в Воскресенском храме
Последний день свой провести хотел.
Сменилась власть, теперь Романов Федор
За Алексеем править стал,
Из многих своего отца опал
Он ссыльных прежде возвращал.
Вернуться Никону дозволил
В любимый им Иерусалим.
По высшей самодержца воле
Покинул старец Кириллов монастырь.
Народ на всем пути стекался
И Никона с любовью провожал,
Со всеми патриарх прощался
Перед кончиной всех благословлял.
Близ Ярославля смерть остановила,
Того кто для народа жил
И перед смертью приняв схиму,
Доставлен в Новый был Иерусалим.
При погребении простой монах,
Вновь восстановлен был в правах.
За верное служенье Богу,
Оставшийся в людских сердцах,
Избравший пастыря духовную дорогу,
Всея Руси народный Патриарх.

Эпилог

Царь-реформатор из Москвы один
Заехал в Новый на Истре Иерусалим.
У Патриарха побывал он на могиле,
Читал кафизмы из Псалтыри,
Молился за врагов своих.
Поставил свечи за усопших и живых.
О душах заблудившихся скорбел,
Их вразумления скорейшего хотел.
В своих грехах пред Богом признавался
И много о стране пролил он слёз.
Царь терпеливым быть в делах старался
И царства крест, как Никон веру мужественно нёс.
В делах у Господа спросив защиты,
Стоял царь Пётр на коленях у креста,
Уже готовились на Север неофиты,
Дабы спасать раскольников мятежные сердца.