Россия вспрянет ото сна

Часть 2. Шаг к скрижалям.

К дружине, из кельи вернулся храбрец:
«Я с вами проститься, наверно конец
Тернистой дороге, и всем трудным дням,
Что были мы вместе.  А я по гостям.
Обязан направить я свой правый схим 
На божий суд. Мы с вами, конечно,  ещё устоим
От всяких соблазнов, лишений и бед,
И если вернусь, соберём мы совет.
Нам нужно скорей донести до народа,
Что впредь не допустим в стране колоброда.
А вдруг, что не так, то замолвите слово,
Как жил, как исправить хотел я крамолу.
Но думаю я, не придется позору
Коснуться главы. Опускать очи долу
Не смейте, мы с вами совсем ведь не воры.
Мы только заблудшие в лести стратиги,
Хотя и народ облачили в вериги».

Сказав, повернулся храбрец-молодец,
Направился к капищу, где марева свет
Вставал из земли, поднимаясь в вершину,
И опускался, вскрутяся, в низину.
Шагнул чрез границу раздела миров,
Исчезнув за светом, и был он таков.
Ничто не встревожа в кругу на поляне,
Лишь листья стланца, всколыхнув на варгане.
Дружина - ж в надежде на скорую встречу,
Стреножив коней, собралася на вече.

Юнца-молодца, потрепавши наружность,
Вдруг подхватила какая - то сущность.
Вокруг замелькали, кружась в вихре - тени,
Невиданных ране нигде приведений.
Сполохи зарниц, зародясь в Ойкумене,
Стеной надвигались, грозясь к перемене,
Грозясь к изначальной замене миров,
Снимая с Вселенной защитный покров.
Стремглав проносились в пространстве кометы,
Своими хвостами, тревожа планеты.
Влетая, с размаха, рождая капели
Огня, из разбрызганной звёздной купели.

Но это всего лишь борьба - в колыбели
Рождение звёзд, и кончина творений,
Уму неподвластных. То боги скорбели
Об всех ссудных днях, о судьбе поколений. 

Огня, приближаясь, сплошная стена
Вдруг пыхнула жаром. Чело обожгла,
И смагом и смогом окутала тело,
Да так, что душа  без догляд отлетела,
До самых,  до пяток.  Укрывшись тайком
В заветном пристанище, тихом, студном.
А в тело вонзились Вулкана плевелы,
И закружили вокруг вельзевелы,
Пытаясь поближе к душе – полонить,
А тело, сдвигая к жаре – уронить,
Отдать на поруху слугам Сатаны,
  Низвергнуть с высот, и с собой в тарары.

А сил и осталось, чтоб с мшицами сладить,
И душу унять. Остальное б спровадить,
Отринуть, отбросить и путы стряхнуть,
И тело наладить и душу вернуть.
Где боги, где други?  Кругом всё враги,
 А в темени тикает – «Сам помоги
Себе ты.  Ты здеся один на один
С целою сворой зловредных вражин.
Вздохни, разгони наваждений мезгу,
Расслабься, сядь стойко во вражьем кругу.
Отдайся нирване и бога прославь,
Вглядись, и увидишь ты новую явь.
Вглядись, и увидишь ты лучик надежды,
Его не увидели б только невежды.
Вглядись, разлетаются к нави химеры,
Огонь отступает, и к жизни, к Венере
Уже возвратились побегов ростки,
И ты возвернись, своё слово реки.

Зачем ты нарушил Вселенский покой,
Ведь ты же сюда не на вечный постой.
Не муки же ада хотел испытать,
Ты вроде бы только скрижали достать.
За мудростью богов-творцов из далече,
И столько забот ты взвалил всем на плечи.
Теперь разбери, неторопко, все жали,
Чтоб знать, что, во-первых, узнать из скрижалей.
Вон ширится света святого граница,
Ты сдюжил.  А вон, совсем рядом, и божья десница».

И, впрямь, над главой вдруг раздвинулось пламя,
Ушло, лишь немного ресницы оплавив.
Виски и макушку чуть-чуть подпалив,
И рядом совсем, из кромешного ада - вдруг Знамя.
Всю смагу и смог, от юнца  заслонив,
 Восстал белый крест, ада глум  укротив.
И сами собой залечились все раны,
И дух укрепился, отринув дурманы,
И с новою силой запела душа,
Под Богом, с надеждою – жизнь хороша.
А там где надежда, там вера, любовь,
Там царство ума, неподкупная кровь.

И вновь проявилась природы краса,
И вновь засинели вверху небеса.
И море, и поле, и долы, и лес,
Всё стало прекрасней, как-будто бы днесь,
Пока низвергалися в бездну миры,
Здесь Ангелы жизни молитву рекли.

Вдали показалась земли вдруг граница,
Среди океана.  Как Солнца зеница,
Встаёт утром ранним, лаская прибой.
Как звёзд разноярких нарушив покой,
Сорвав в одночасье тумана  вуаль
И звёздную пыль разбросав, кружа, вдаль.
Как лучик Луны в беспросветную ночь,
Ты ждёшь, свято веря, что могут помочь,
И солнце, и звёзды, и лучик Луны,
И звёздная пыль от тенёт Сатаны.
Так тянешься к свету и к радости ты,
И воспаряешь, завидя, что сбылись все мечты.
Мечты о прекрасном, мечты о благом.
И вот, наконец-то, ты в шаге одном,
От вед, от дозволенных Богом скрижалей,
Теперь ты узнаешь народа печали.
 
«Вон остров зелёный, мне видно туда,
Там видно скрижали, иль рая врата».
И сущность тихонько к скале поднесла
Юнца-храбреца, и неслышно ушла,
Оставив обдумать, как выбрать свой путь,
Как выше подняться,  в скрижали  взглянуть.
Давно позабыли их в этих местах,
Быльём поросли все тропинки, и прах
Всё быстрей и быстрей их от мира скрывал,
Чуть-чуть бы промедлил, и всё,  опоздал.
И всё, не узнал бы ты веды богов,
Остались бы только следы  облаков,
Когда-то скрывавших всю мудрость веков
От взора бездарных и глупых слепцов. 
Остались бы только частицы миров,
Во тьму уносящих их звёздных ветров.
Лишь звёздную пыль оставлял бы прибой
Космических волн, нарушая покой
Межзвёздной гармонии, музы вселенной,
Лишь изредка, тихо, по-детски безмерно.

А вон, показалась тропинка меж скал,
Там даже архар бы резвиться устал.
И ветер с опаской с камнями играл,
Боясь заблудиться, сорваться в провал.
Но нужно идти, подниматься, дерзать,
Искать, и найти, и увидеть, познать.
Вернуть из забвенья всю мудрость волхвов,
Народу, восставшему из лона богов.

Как тяжек, опасен путь к правде порой,
И можно сорваться, разбиться в любой,
Совсем незаметной и очень крутой
Расщелине скал, иль каверне пустой,
Потайной совсем, незамеченной сразу.
Как-будто поддаться чьему-либо сглазу.
Пройти, не заметить, вернуться в себя,
Вглядеться, понять, и объять всё любя.
Объять всё, что любо, взлететь в небеса,
И сердце унять, приоткрыть чудеса.
И крылья расправить, и воздух глотнуть,
И дальше смелей продолжать этот путь.
Пусть камни, скользя, вдруг уходят с под ног.
Пусть пальцы не могут найти корешок,
Иль твёрдую грань, иль кусочек у скал,
Чтоб тело твоё, провисая, держал.
И всё-таки верить, ползти.  Дотянуться в натяг,
Не раз, и не два попадая в раздряг.
Взобраться, вскарабкаться в эту вершину,
Встать смело, в рост. Прокричать всему миру:
«Вот Я. Дошёл, одолел все невзгоды,
И милости Я, не просил у погоды.
Я просто прислушался к зову природы.
Теперь, даст мне Бог, приведу Я народы
В страну без обмана, без глума, без бед,
 Где каждый разбойник, при власти иль нет,
Пред честным законом представши, как перст,
 За блазнь и за  чванство несёт пусть свой крест.
Пусть «слуги» народа всхваляя запрет,
На каждый закон обусловят ответ.
Чтоб каждый: хоть сирый, хоть стар или млад,
Решенью старейшин всегда был бы рад».

Юнец-молодец подобрался к вершине,
Там тучи свинцовые кружат и ныне.
А тут, враз пропала чернильная мгла,
Всё светом объяло.  Вон там вроде мха
Два холмика малых лучом осветило
И глас вдруг раздался – в ушах засвербило:
 «Надежду в стремлении к миру и братству,
Отрече все лживы пути к святотатству,
Ты, отрок, с собою повсюду пронёс.
Хоть мог бы не сладить. Последний утёс
Мог домом твоим на века здесь остаться,
А в жар и огонь мог с душою расстаться.
Но вынес все тяготы, крепок.  Не скрою,
Что всё это время следил за тобою.
И в вере твоей усомниться мне сложно,
А значит - скрижали доверить? Да, можно.
Вчитайся, вплетись ты  в канву древних строк,
Там в каждом Глаголе свой, нужный урок.
Вон холмики в мхе, на вершинной поляне,
Скрижали там скрыты. Открой и  древляне
На помощь к тебе из былого придут,
Азы все раскроют, советы дадут.
Азы все прописаны в камнях-скрижалях,
И скрыты от демонов в шифрах-Граалях.
Тебе приоткроют прадревний язык,
Чтоб мог ты в любой, усомнившися, миг
Взглянуть на скрижали и сразу понять,
Здесь истина Мира. Не нужно менять,
Тебе непонятных устоев канон,
Так было, так будет. Прими как закон».

«Когда всё усвоишь, скрижали прикрой,
Присядь на полянке и очи закрой.
А я позабочусь, чтоб после нощной,
Тебя пронесли чрез врата, и домой».
 
Юнец-молодец вмиг очистил скрижали
От моха и трав. Здесь когда-то узнали
Прапращуры наши всю мудрость веков,
К ним Бог снизошёл, чтобы скинуть покров
Дремучей гордыни, невежества, хамства,
Распутства и зависти, лени, коварства,
Обжорства, наживы, зазнайства и блуда.
Наставил на Путь, чтобы не было  худа.
Промчались века, и забылось всё, вроде
Для памяти вящей всех добрых Начал,
Огнём прижигать всех, достойных, в народе,
 В Священном писании Сам Бог завещал.

Ужель приоткрылась Священная вязь.
Юнца-молодца вдруг окутала бязь,
Из сотканных, в мыслях, Святых образов
И ясен, стал сразу писаний тех зов.
«Да, право,  как просто всё,  очень легко,
Неужто напрасно меня занесло
За тридевять царствий, сквозь пекло и мрак.
Неужто здесь таинства, мудрости знак.
Иль может быть клинопись сродни потехе,
А может быть, кто-то здесь каялся в грехе.
И потому-то во первых строках
Здесь имя Бога на главных местах.
А может излишне доверился я,
И это навеки моя западня?»

«Нет, ты не ошибся в отборе пути,
И многие люди тебе помогли,
Найти меж ристалищ  единственный путь,
Чтоб истины Мира народу вернуть.
И ясность понятий даётся не всем,
А только тому, чей верховный тотем
Был призван на службу, в ряды верховодцев.
И вверен хранителям всех полководцев.
Сомнений отринь ты своих пелену
Не будь у заблудших раздумий в плену.
Ты должен поверить в удачу свою,
Всё это из истин - тебе говорю».

«А я уж подумал, что добрый совет,
Был даден, чтоб быстро сокрыть белый свет.
И язвы и тьму возвеличить в ответ.
Уж больно всё просто, как-будто привет,
Был послан воздушный, иль, право же, нет,
Как воздуха чисто-прозрачная клеть,
Тебя вдруг, нежданно, в движеньях сковала,
И слова не молвить – все мысли связала».

«Обдумай, что с лёгкостью, думаем мы,
Исполнить готовы.  Какие мечты
Лелеем, возносим, беречь обещаем?
Не те ли, что проще, иных мы не знаем?
А что мы потом, поделом,  получаем?
    Чем проще мечты – тем быстрей забываем.
А вдуматься в истину строк – не желаем.
И также дела. Что кажется лёгким – мы упускаем.
А зря, ведь в продуманной  лёгкости истина вся,
Попробуй, исполнить и, Правда, твоя,
Как Солнце в верхах для людей засияет,
Природа взбодрится, Земля – возмужает.
Не будут народы в холопах ходить,
А будут по праву - здесь праведно Жить».

«Узрел я, сей час наставленья твои,
Ты право за слабость меня не гони.
Во всём усомниться, чтоб позже принять,
Я должен. Азы чтоб душою понять,
Мне надобно время, ведь где-то меж строк,
Скрывается мой, самый важный урок. 
Написано всё здесь, Твоею десницей,
И потому даже слово ложится
В расщелину камня, как будто печать.
И все каллиграфы не смогут понять,
Как клинопись вдруг превратилась в слова.
А это всё в сердце – там память жива,
Всех тех поколений, что жаждут ответа,
Как дальше нам жить – во тьме и без Света.
А здесь, я при помощи вед и древлян,
Сей шифр раскрою, и всяк из Землян,
Устоев законы обязан узнать.
Чтоб истины искру своею признать».

«Ну что же, по праву ты в этих местах.
И будет наверно у всех на устах,
По возвращении имя твоё.
Надейся, чтоб больше тебе повезло,
И поскорее тебя завело,
В Ирий - страну, Беловодье своё».

Рассыпался инеем блёклый туман,
И свет угасал, и похож на обман,
Стал каждый кусток. Здесь же голос звучал,
И слышен был он, и уму поучал.

Скрижали, как азбуку - всё прочитал,
Запомнил, усвоил, зарок сразу дал.
Друзьям и народу все тайны раскрыть,
И также как понял, им всё объяснить.
Скрижали прикрыл, и, собравши в кулак,
Всю волю свою, стал угадывать знак,
Знамение нужное, чтоб воротиться,
И Ада круги проскочить, и не сбиться.
Но сон одолел, и усталость напала,
И так до утра в сновиденьях держала,
Пока проносились сквозь тело миры,
И Рая врата. Ну, а Бога дары,
Юнец глубоко, в своём сердце, запрятал.
Чтоб всё сохранить, чтобы бес не засватал,
Души вновь окрепшей ослабшую плоть.
Пока он в прострации, всяк уколоть
Готов из засады. С несносной сноровкой
 Его окружали виденья бояр.
И всяк был готов на любой крутояр
 Соседа подвигнуть, и скинуть с уловкой.
Как будто не души, а куклы – копилки,
Без злата зачахнут под чьи-то ухмылки.

Ну вот, и закончился путь, полный смирений,
Юнец проявился,  с ним  рой завихрений
Из марева вышел. И тут же угас
Весь свет над поляной, и только лишь глас,
Степенный и строгий над всеми пролился:
«Всё, здесь я не нужен, не зря торопился,
Юнец, ты обратно быстрее попасть.
И я ухожу, и скажу лишь, та Власть,
Что из рук всенародных ты скоро получишь,
Дана тебе будет, чтоб войны унять.
Бояр всех своих правой жизни научишь.
Народ всё увидит, и сможет принять,
На долгие годы твоё верховодство.
Ну что же, прощай, а твоё благородство
Наверно оценит твой умный народ,
А я удаляюсь в свой, вечный, приход».

Дружина, собравшись, юнца окружила,
Про капище с кельей совсем позабыла.
Расспросы, вопросы, объятья и смех,
Что вот, возвернулся. А мы уже грех,
На душу свою чуть-чуть было, не взяли.
Тебя не живым мы во снах увидали.
А то  нам с указкой привиделся знак.
Ведь всё хорошо, но мы поняли так,
В то время, как только тебя опознали
Живым-невредимым. От старца узнали,
Что день ты и ночь с Вельзевулом сражался.
Он нам не сказал, что живым ты остался.
«Он вас проверял на стойкость к беде,
Теперь мы все вместе, всегда и везде.
Пора восвояси нам путь проторять,
Пора нам Отчизну от срама спасать.
Пора научиться, нам жить по завету,
Чтоб не было места лихому навету.
Пора возгордиться за наши места,
Здесь наша Отчизна, здесь наша Страна.
Отсюда ведь жизнь по Земле разошлась,
А наша мечта до сих пор не сбылась.
Должны мы сподвигнуть наш бедный народ,
На счастье при жизни, на правый исход».