Приступы человеколюбия

           «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы…»

            (Ин., 3; 16)
       
           *
           «Я о планетах говорить стесняюсь,
            Я расскажу, как люди бьются, маясь.
            Божок вселенной, человек таков,
            Каким и был он испокон веков.
            Он лучше б жил чуть-чуть, не озари
            Его ты божьей искрой изнутри.
            Он эту искру разумом зовет
            И с этой искрой скот скотом живет»

           (Johann Wolfgang von Goethe (1749-1832) – «Faust», Trag;die, перевод Бориса Пастернака)
            


***

Чего не сделаешь от скуки!
Как-то раз вздумалось одному дядьке, болтающемуся как… это самое в проруби без срока и какой-либо ответственности, да ещё и непонятно где, –
то есть как раз чёрт знает где, - отделить твердь от воды.
И отделилось всё, как ни странно, очень даже запросто!
От неожиданности и быстроты отделения неизвестно откуда взявшейся тверди, дядька только крякнул и сказал: - Хорошо!
И тут, видимо, взяло его творческое начало.
Вот так, - неожиданно взяло, да и проснулось вдруг начало.
Мужика просто понесло – разыгрался, словно как дитя в песочнице.
Стал он чего-то такое странное везде отделять, потом соединять, опять сепарировать и склеивать вновь, пока, наконец, не утомился и не уснул.
Проснувшись, дядька снова оглядел всё вокруг, сказал сам себе уже весьма приевшееся «хорошо», и… задумался.
«Ну, и нафига ж мне теперь это всё одному?» - родился вдруг сам собою немой безответный вопрос.

О том, что было дальше, все, так или иначе, в общем-то, знают.
Поскольку фантазия истощалась, мужик поналепливал напоследок из праха (то есть из всякого дерьма подножного – красной глины, ила, песка…) каких-то
тёмнокожих тварей и приказал им плодиться в спешном порядке уже самостоятельно.
Но недолго любовался он на всё это безобразие – не нравилось ему как художнику практически ничего.
Самокритичен был, чёрт!
И тут-то произошло это самое, как и до сих пор говорится в узких и модных кругах, - прикольное!
У дядьки родился сын!
Неважно, что матери у ребёнка даже и не предполагалось, - про неё, естественно, забыли в процессе творческого поноса.
Скорее всего, дядька его тоже слепил, но не из глины, а плоть от плоти своей, хотя даже и не понял – как это так получилось?
Но мальчуган, тем не менее, вырос не только красивым, но и умным ещё – то есть всё как положено. Весь в новоиспечённого отца!
И сказал ему отец: - «Слухай, сынок. Я тут понаделал чего-то такое страшненькое – человечество так называемое - по образу и подобию нашему,
и вроде бы неплохо даже вышло местами. Но, честно говоря, надоело мне уже возиться с мелочью несмышлёной всякой. Слишком уж много её.
Да и стар я (хотя не помру никогда). Давай-ка вот что - ты сгоняй туда сам по-быстрому, наведи там внизу порядок везде, и мне телеграфируй.
Лады? А я тут пока что часок вздремну».

Сын был совсем нелюбопытен по причине врождённой мудрости своей, но послушен.
И он уехал.

Но быстро обернуться не получилось.
Пока то, да сё – то рыбаки какие-то тупые донельзя, то проститутки разные, то прокажённые валом валят – лечи их давай, понимаете ли.
Ну, а как им откажешь, если ты добр безгранично, ну, прямо, как и папаша?
Задержался парнишка на земной поверхности, короче.
Отец проснулся, стал знаки подавать – давай, мол, сынуля, линяй уже оттудова! Хватит там ерундой страдать! Кончай, давай!
Но сын как оглох словно.
Приспичило ему порядки вдруг наводить. Упёртость какая-то адская проявилась!
Да и деваха одна ему как раз в эти дни на шею села. Подруга эта влюбилась в чужака так, что только ревела сутками да ноги ему волосами своими мыла.
Но… и он на неё тоже глаз положил. Чего уж греха таить, - хороша была, ****ь, хоть и шлюха!
Да и сообразительна, как все стервы, – сразу смекнула, что парнишка-то не из соседнего аула.

Короче, пока он втемяшивал всем свои небесные правила для земной жизни, то успел порядком поднадоесть.
Да и славу себе заработал, откровенно говоря, хреновую.
Как он ни старался выдавать себя за сына отца своего, ему в ответ то и дело только говорили: - Заткнись, сукин сын, а то побьем!
И побили-таки, наконец!
И не просто изувечили, но решили ещё и совсем ухайдакать - чего уж там нежиться с настырными чужеземцами!

И в этот самый момент сын вспомнил про папашу.
- Батяня, эй! Слышь там, - крикнул он. – Ты давай, просыпайся скорее, а то я тут помираю совсем уже!
А отец, хоть и нахмурился так, что сделалась тьма по всей земле аж до часа девятого, ответил вдруг совсем уж что-то не к месту и не ко времени: - Ты потерпи,
сынок. Извини меня, старого, я тебе перед отлётом совсем забыл сказать, что претерпевший до конца спасётся! Сечёшь?
- Угу, - буркнул сын и сосредоточенно испустил дух в ту же секунду.

Отцу, как и подобает, осталось только тело сына как-то забрать, да и похоронить что ли.
Но вечно старый наш дядька совсем обленился.
Чтобы не переться за трупом в какую-то тмутаракань, он выдумал нечто такое, что и сам даже не понял, как это сын вдруг так резко воскрес и самостоятельно вознёсся к нему в объятия!
Вот.
На том история и закончилась.

Как они там власть поделили, осталось неизвестным.
А может быть, папаша всё ж таки помер?
Ну, а чего? Всё же как-то привычнее так… по-человечески вполне, по старости, как полагается.
И сын там теперь один опять болтается, фокусы разные сочиняет.
От скуки вселенской.

Вот такие вот у нас дела, стало быть.
И чего только не придумаешь… человеколюбия ради!


*

18 августа 2010

***