Сон

 Танька родилась неожиданно, в шесть с половиной месяцев. У матери случился перитонит, пришлось делать срочную операцию,  вот она и явилась на свет раньше, чем положено. Врачи отговаривали молодую мамашу забирать  недоношенную девочку - все равно не выживет,  но мама все-таки взяла. В те далекие годы о барокамерах, в которых сейчас  выхаживают недоношенных  младенцев,  не было и речи. 
Танька выжила! Росла смышленой девчонкой, на радость родителям. Болела редко.  Как положено, пошла в первый класс. Училась хорошо.  Но как говорится, всё до поры до времени.
Наверное,  сложилась бы Танькина судьба  не так, будь она симпатичной девчонкой. Но, увы.…  Обидела её природа. Ни то, что Верка – старшая  сестра. Вера, как будто нарочно забрала самые красивые черты от родителей: голубые мамины глаза, окаймленные густыми черными ресницами  от отца, от него же черные брови,   правильный прямой носик, губки – бантики.  Длинные темно- русые косы, как у мамы,  дополняли всю прелесть девичьей красоты. Не зря говорят:  коса – девичья краса.  А, вот Таня…. Все, что могло привлечь в её облике - это большие, карие глаза. Низкий лоб, большой рот, с выдвинутой вперед челюстью, крупные зубы  и какая- то неестественная худоба ещё больше придавала её внешности не очень приятное впечатление. Она была похожа на маленькую обезьянку. Но при всей этой некрасивости, девочка была удивительно доброй, ласковой, с легким, веселым характером. Всё рухнуло для неё в одночасье, разлетелось мелкими осколками, как разбитая хрустальная ваза, когда она услышала за спиной сочувственные  вздохи сердобольных соседей по поводу её внешности.
Прорыдала тогда она в подушку всю ночь от обиды  и как- то сразу замкнулась в себе. Подружки бегали на танцы, встречались с мальчишками, влюблялись, а она все чаще оставалась дома, читала.… Очень любила стихи Евтушенко, Друниной,  Капутикян. Заслушивалась музыкой Чайковского, Рахманинова. И это было отдушиной, спасением в её маленьком собственном мире.
Для себя Танька тоже писала стихи, неплохо пела и играла на аккордеоне, но только для себя. Никто из её окружения не догадывался  о её талантах, а если даже бы и узнали, то ничего из этого не вышло. Комплексы, которые выработались у неё по поводу внешности, сковывали её на людях, превращали в абсолютного, как говорила мать, немтыря.
Сказалось это и на учебе. Она постепенно съезжала на тройки, не потому что плохо усваивала материал или не учила уроки. Просто, когда выходила к доске, всё вылетало из её головы, ей казалось, что все смотрят на неё как на обезьяну. Десятилетку закончила с одними тройками и поэтому об институте даже мечтать не приходилось. После долгого размышления решила подать документы в училище культуры.  « Попаду, так попаду, а если нет, пойду работать»,  – решила она. Первый экзамен, был по специальности: игра на каком-либо инструменте. Танька  очень тщательно готовилась, но, как и предполагала все забыла, когда начала играть.  «Ну и черт с ними»,  - подумала она, но сочинение писать все же пошла, надо же было сделать вид для родителей. И хотя была уверена, что провалила, решила посмотреть списки. И каково же было её удивление, когда она увидела свою фамилию!
                Три года пролетели незаметно. В училище проявилась её незаурядность,  о которой она сама не подозревала. Училась легко и с интересом. Благо, что все занятия в основном были индивидуальные. Преподавателям было, как говорят, до «фени»  её внешность, главное -  способности. В личной жизни так ничего и не изменилось. Конечно, она не была бездушной куклой  и ей нравились молодые люди, но прекрасно сознавая то, что взаимности не будет, она старалась не думать об объекте своего внимания, хотя это получалось не очень хорошо. По ночам она плакала  от обиды, всхлипывая как ребенок, но потом брала себя в руки и засыпала.

                Татьяна по распределению начала работать в одном из поселков. Детская музыкальная школа,  где она вела класс аккордеона, была рядом с Домом Культуры и заведующая попросила её помочь в проведении праздника. Она с удовольствием согласилась написать сценарий, провести репетиции, и конечно, провести этот вечер.  Однажды, после последней  репетиции,  когда Татьяна с Верой Ивановной, (так звали заведующую) обсуждали последние детали проведения предстоящего праздника, в дверь кабинета постучали
-Вер Иванна, ключи от моих » апартаментов» у Вас?
-Да, да, Илюша, входи, у меня.
Вошел высокий, красивый, спортивного телосложения парень.
-Знакомьтесь. Это Таня, моя помощница, а это – Илья, наш киномеханик.
Илья протянул руку
-Здрасьте,  будем знакомы
Татьяна встала и со свойственной ей робостью тихо ответила
-Таня – вспыхнув, как маков цвет, от прикосновения  руки Ильи
Илья взял ключи и быстро пошел к двери. Оглянулся.
-Таня, а Вы оставайтесь. Сегодня фильм интересный. Через пятнадцать минут начало.
-Спасибо, может быть…
-Ну что, красивый хлопец, да? – улыбнулась Вера Ивановна
-Да уж, ничего не скажешь.
-Вот – вот! А девчонка не дождалась.
-Как это?
-А вот так! Они с Маринкой со школьной скамьи дружили. Такая пара – загляденье. Она десятый класс заканчивала, когда его в армию провожали.  Уехала в город, поступила  в институт. Ну а там, сама понимаешь, ребята не  чета нашим. Влюбилась, вышла замуж.
-А Илья?
-А что  Илья? Отслужил, как положено, повоевать довелось. Сейчас учится заочно в университете. Так что он у нас не только красивый, но и умный. Охотниц на него, сама понимаешь, много, но он то - ли однолюб, то ли.…  Как говорят – чужая душа  – потемки.
-Вот тебе и красивый – задумчиво произнесла Татьяна
-Ой, Танечка, красота это понятие относительное. Вспомни «Джоконду», до сих пор разбираются женское это лицо или мужское. А все- таки -  шедевр.
-Ну, Вы Вера Ивановна, и хватили, нашли, с чем сравнивать…
Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

 
Торжественная часть прошла на ура и, как водится, после начались танцы. Татьяна хотела уйти сразу, но потом, почему-то передумала и решила задержаться. Она стояла  в сторонке и наблюдала за танцующими парами.

 - Танюш, пойдем, потанцуем,  – она вздрогнула, но оглянуться боялась. Стояла как мумия.
- Ты что, Тань, - услышала она вновь.  -  Пойдем, а то музыка скоро кончится.
Татьяна повернула голову. Перед ней стоял красавец-киномеханик – Илья.
- Ну, пошли, что - ли. Песня про твои глаза,  - и он начал подпевать исполнителю: « Эти глаза напротив…». Подхватив Татьяну за талию, Илья увлек её в середину зала, продолжая подпевать Ободзинскому.   « Вот и свела судьба, вот и свела судьба…» Она кружилась с ним в этом танце, зачарованная музыкой и тем, что с ней произошло. Ей казалось, что это какой-то сон или недоразумение,  и Илья перепутал её с кем-то. Мелькали лица, а она, доверившись сильным рукам партнера, закрыла глаза и кружилась, кружилась, кружилась. Не думая ни о чем, повторяя про себя: «Только бы не кончалась музыка, пусть все видят, как хорошо я танцую, и какое красивое на мне платье,  и какой красивый Илья. Пусть видят, что я танцую с самым красивым парнем…»


- Таня, можно я провожу тебя? – спросил Илья, поджидавший её на крыльце.
- Да мне же совсем близко, не надо. Спасибо.
- Ну, ладно, как хочешь,  – не стал настаивать он.
Татьяна пришла домой (она снимала комнату). Сердце ещё не успокоилось и билось в груди так, что казалось чуть- чуть и выскочит. «Вот дура, -  ругала она  себя,  - пусть бы проводил».   Слезы полились из её глаз то ли от радости танца, то ли от своей нерешительности и вечного страха влюбиться. Заглянула хозяйка.
- Ну как праздник, удался?
- Нормально. «Только бы не увидела, что я реву, -  подумала Татьяна, - а то опять с расспросами пристанет». Она быстро подошла к окну, как будто задернуть занавески и обомлела.… У окна стоял Илья. Татьяна смотрела, на него, не мигая.
- Выйди,  - прошептал он,  -  я буду ждать!
Татьяна набросила на плечи пиджак и вышла.
- Пойдем, погуляем, погода что надо!
Она кивнула в знак согласия,  и изо всех сил, стараясь казаться спокойной, шагнула вперед.
           Так девушка оказалась на своем первом свидании. Илья что - то рассказывал безумолку  умолку, но она плохо вникала в суть и только все время кивала головой. Начинался рассвет. Илья проводил её до дома:
- Пока, до вечера. Я,  Танюха, тебя в клубе буду ждать. Придешь?
- Я постараюсь - ответила она, еле сдерживая восторг, который, казалось, вот - вот и  выдаст  всё её показное равнодушие.               
Хозяйка выгоняла коров из стайки. Недовольно стрельнула на постоялицу глазами
- Шляются по ночам, а потом  в подоле матери подарок…
Татьяна стремглав пронеслась мимо неё в свою комнату и рухнула на кровать. Уснуть, конечно же, не могла. Перед глазами стоял Илья - зеленоглазый, высокий, красивый.
«Только бы не влюбиться, только бы не влюбиться, - повторяла она, как заклинание,- ведь этого не может быть! Вокруг его такие красавицы вьются, а я, я – уродина, обезьяна проклятая, зачем ему?»
Слезы опять полились в три ручья от обиды, счастья, и от какого- то непонятного ей предчувствия. Чего-то не просто нехорошего, а ужасного. И она решила! Мигом собрала нехитрые пожитки, написала  заявление на увольнение директору школы (дескать, сброшу по пути к остановке в почтовый ящик) и,  ничего не объясняя хозяйке,  побежала со всех ног к первому автобусу, который отправлялся в город.

                ***

- Ты,  доча, по делам или как?               
- Или как,  - ответила Татьяна. Бросила сумку, прошла в комнату. Потом вышла в небольшой садик, который посадил отец под окнами, села под кустом дикой яблони. Яблонька уже выпускала свои зеленые листочки, и запах весны дурманил голову.
«Что теперь будет,  - думала Татьяна, -  может быть, не надо было убегать, а дождаться вечера и встретиться.…Нет, правильно! Все равно из этого ничего бы не вышло. Зачем сердце надрывать?»
- Мам, - крикнула она,  - я насовсем. На фиг эту деревню, устроюсь здесь на работу. Ты не против?
- А чего ж я против,  доча. Как считаешь нужным, так и делай.
- Ну, вот и все,  – решительно произнесла Татьяна.  Пошла в дом, взяла аккордеон, вернулась под яблоньку и во весь голос запела: «У беды глаза зеленые…»
Мать в недоумении  выглянула в окно, вышла в сад, прислонилась к дереву и молча, наблюдала за дочерью. Она пела от души, красивым голосом, как будто для кого - то. Смотрела перед собой, в пустоту: " ...И нельзя мне даже облаком плыть по небу над тобой". И тут до матери дошел весь смысл этого пения. Она дослушала до конца, подошла и тихо спросила:
- Танюшка, что  случилось-то, а? Скажи, доча, легче будет.
Татьяна, уронив голову на аккордеон, молчала.
- Ну ладно, не хочешь, не говори, потом поговорим.
 Она повернулась и пошла в дом. Татьяна смотрела на её сгорбленные плечи, и ей так захотелось, как в детстве прильнуть к материнской груди, рассказать всё - всё с самого начала. С того самого дня когда она услышала разговоры соседок о том, какая она некрасивая и, как тетя Лида, Риткина мать, а с Риткой они дружили с первого класса называла её, маленькую еще девчонку не по имени,  а «читой»,  то есть обезьяной. Но Таня не знала сначала этого, ей об этом сказали мальчишки, которые  кричали в след это слово всегда, когда она проходила мимо. Как хотелось Танюшке пожаловаться маме или папе, но она не хотела их огорчать (говорят, родители не видят некрасивость своих детей). Она взбиралась на чердак и там давала волю слезам. Наплакавшись, иногда засыпала, а проснувшись, смотрела через щелочку в крыше, на плывущие облака.
«Вот бы взлететь к ним и уплыть далеко – далеко, туда, где не живут люди, и там некому будет дразниться. Я буду жить одна, и меня никогда никто не обидит. Я не буду плакать! Буду петь самые весёлые песни, как птицы», – мечтала Танька.
Привычка молчать обо всех своих обидах и не удачах снова взяла верх над сиюминутной слабостью. Девушка тяжело вздохнула, поднялась, отнесла аккордеон в дом.
- Мама, давай чай пить, у тебя, что-нибудь вкусненькое найдется?
- Так я давно уж заварила, свежий. Самовар только что вскипел, доставай чашки
Сели пить чай. Мать достала малиновое варенье, постряпушки.
- Как знала, вчера напекла, кушай дочка. Как говорится,  «пей чай, забывай печаль». Утро вечера мудренее, вот завтра и поговорим, если захочешь.
- Поговорим, мам, поговорим,  – разливая чай,  поддержала мать Таня.
.
                ***

          Прошло около недели. Татьяна проходила комиссию для устройства на новую работу. Правда, далеко не по специальности. Но это её не расстраивало, наоборот,  давало шанс в скором будущем получить отдельную квартиру. Дело в том, что завод, куда она отнесла трудовую книжку  только - только открылся. И вовсю  шло строительство пятиэтажек для рабочих. Слава Богу, директор музыкальной школы понял всё,  и по пути, приезжая в город по делам, завез её книжку. Ей было абсолютно все равно,  кем её возьмут, главное чтобы взяли. Сегодня была поставлена последняя подпись в справке – годна! Она прибежала в отдел кадров перед самым концом рабочего дня. Начальница, очень приятная женщина, взяла документы, просмотрела
- Ну, что методистом пойдете?
- Конечно!
- Ну, вот и хорошо. С понедельника выходите.
Девушка на крыльях летела домой: «Слава Богу, получилось! Начну новую жизнь! Новая работа, новые люди. На заводе народу море, никто особо глазеть на меня не будет. В общем, все нормально, все вполне»,  – отпарировала она  сама себе, открывая калитку.…  Сначала Татьяна, как будто остолбенела и потеряла дар речи. Потом почувствовала неимоверную слабость в ногах, но упасть не успела. Сильные руки Ильи подхватили её.
- Ты-ы! Зачем?
- Тань, выходи за меня
- Куда? -  задала глупый вопрос девушка
- Как куда? Замуж,  – рассмеялся Илья.
Потом они долго говорили, обсуждая, когда пойдут подавать заявление в Загс, где будет свадьба – в городе или у Ильи в поселке. Решили, что распишутся в городе, а свадьба – в поселке. А пока Таня провожала Илью к рейсовому автобусу.
 До отправления оставалось ещё минут десять, и она искала момент, чтобы задать ему главный для неё вопрос. Илья, как будто, почувствовал это
-Тань, мне кажется, что ты спросить меня хочешь, о чем то?
-Да, хочу. Илюша, а что ты во мне нашел? Вон, какие девчонки  с тобой рядом, не то, что я….
-Тань, да ты чего! У тебя одни глаза что стоят! А глаза, между прочим – зеркало души, забыла? Я по глазам твоим понял, какая ты
-Какая?
-Какая – какая? Необыкновенная. Настоящая! Мне эти красавицы – вот где! – Он провел ребром ладони по горлу - мне не реквизит нужен, а жена, одна единственная на всю жизнь.
Подошел автобус.
-Танюша, поверь, ты самая лучшая. И я тебе обещаю, что ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня замуж. Поняла?
-Поняла, Илюша, поняла. Иди. А то опоздаешь.

Месяц пролетел как одно мгновение. Свадьба! Татьяна сидела перед зеркалом в белом платье, в фате, ожидая жениха.
«Неужели это я? Неужели сегодня я стану женой?» Сердце тревожно застучало, но не от этого события. Предчувствие, которое когда то давно болью отозвалось в её груди, вновь напомнило о себе. «Ну что же я за человек такой! Фома неверующий. Такой день, а я не чувствую никакого счастья». Снова взглянула на свое отражение в зеркале,  и почему-то ей пришло на ум выражение  -  белая ворона.  «Точно не невеста, а белая ворона в этом наряде». И вдруг её осенило «Илья никогда не сказал мне,  что любит меня и я ему тоже. Как же так? Я должна его сейчас же спросить! Сейчас же! А сама-то? Люблю ли я его? Может быть это просто тщеславие? Еще бы,  такой красавец обратил на меня внимание!» Татьяна встала, и начала нервно ходить по комнате. « Нет, теперь поздно об этом говорить. Если бы не любил, замуж бы не позвал,  -  сделала она вывод,  - а я?»   Она вдруг вспомнила свою любимую героиню из «Унесенные ветром», её слова:  «А я подумаю об этом завтра».    И это заставило  её улыбнуться самой себе, и как будто даже немного успокоиться.
              В ЗАГСе всё было торжественно и красиво. Волнение молодых не покидало до самого конца церемонии. Когда вышли из здания, стало легко и только состояние, какого-то  нового своего  предназначения в жизни заполняло с головы до ног.  Предстояла дорога до поселка, где ждали родители, родственники, друзья, в основном со стороны жениха. Невесту представляли  мать, отец да сестра. Валюшка, свидетельница была с ними в машине. Ехали около двух часов. Машина с родственниками обогнала их и была уже далеко впереди. Но чем ближе был поселок, тем больше непонятная тревога заполняла сердце Татьяны.
            - Приехали! – торжественно объявил Сергей, друг и свидетель Ильи. Замелькали дома, цветущая черемуха, вприпрыжку бежавшие мальчишки с криками  «едут, едут!»
«Надо же, как в кино,  – подумала Татьяна,– в городе бы приехали тихо - мирно и все. Вот что значит поселок, все обо всех знают». Машины повернули к дому Ильи. Но почему-то никто не встречал. Стоял её отец  с каким-то растерянным видом.
- Папа, ты что? – спросила Татьяна отца. Он махнул рукой и тяжело опустился на скамейку у ворот. Илья о чем-то шептались с Сергеем. Выбежала сестра, обняла Татьяну зашептав:
- Тань, поехали домой. Маме совсем плохо. Ну, её эту свадьбу, поехали.
Татьяна ничего, не понимая, смотрела на Илью. Он взял её за руку и повел в дом.  Двор был заполнен гостями. Казалось, что собрался весь поселок, но настроение у них было совсем не праздничное.  Стояла тишина, больше подходящая к похоронам. Таня пыталась отыскать лицо матери, но тщетно. Весь ужас происшедшего Татьяна  осознала не сразу. В проеме двери дома стояла свекровь. Дородная, крепкая, деревенская женщина. Девушка вспомнила то, что она спрашивала, Илью, почему нет на регистрации его родителей, но он ответил, что они готовятся к приему гостей, накрывают стол, и что, мол, ждут их дома  и она успокоилась.
- Ну, что сынок, уважил родителей?  - с какой-то злой сдержанностью спросила она сына
- Мам, ну мы же договорились, я люблю Таню
- Замолчи, слушать будешь ты! Я пока хозяйка в этом доме и мне решать, кого впускать на порог, а кого нет, понял? Не для того я растила тебя чтоб ты привел в дом городскую уродину,  да к тому же шлюху,  с её голодранцами родителями. Не бывать этому, пока я жива!
Татьяна, сквозь какой то туман слышала, что Илья пытался, доказать, объяснить матери, но до её слуха долетали только ужасные, оскорбительные слова этой женщины в её адрес, в адрес её родителей, потом она потеряла сознание и больше ничего не помнила.
Очнулась она, в каком-то чужом доме. Через закрытые ставни окон брезжил рассвет. Голова раскалывалась. Была она в своем белом платье, только фата лежала рядом. Перед глазами замелькали события вчерашнего дня.
 « Боже как стыдно! Как стыдно! Где я?» Дверь в комнату тихонько отворилась, перед ней стоял отец. По его лицу было видно, что он не спал всю ночь. Очень скромный человек, инвалид войны, но сохранивший доброту и порядочность никогда как говорят, и мухи не обидел.
- Где мама, пап?
- Они ждут нас на улице  все. Я, доченька договорился тут с одним добрым человеком, он нас увезет домой.
Татьяна горько расплакалась. Отец обнял её:
-Ничего, родная, переживем и это, войну пережили, а это -  тьфу. Поплачь, милая, легче станет. А то, что эта глупая баба натворила, так умный человек поймет, и её же осудит. Отец еще  что-то говорил, неумело успокаивая дочь, но Таня не слышала, в её голове стучало: где, же Илья, где, же Илья?
Она поднялась, взяла со стула фату, скомкала её в руках и пошла за отцом. К обеду вернулись домой. Мать, накрывая  на стол, молчала. Только украдкой смахивала слезы.
- Вот, отец, до чего мы с тобой дожили! Войну прошли вместе, дом построили, детей вырастили, сад вон, хоть не большой, а посадили. Жили, не тужили,  и на тебе  -  из- за дочки такой стыд приняли.
- Мам!
- Что, мам! Я тебе двадцать лет мам. Вроде не глупая девка, а как подставила и себя и нас. Хорошо, что есть еще добрые люди, увели меня от этого позора.
- Мамочка, прости! Я не думала, что так все выйдет, честно. Если б я могла знать, если бы знать!…
Татьяна, уже не сдерживая рыданий, сорвалась и побежала куда, сама не знала.

                ***

Начинало смеркаться. Она стояла на мосту и смотрела на воду, в которой отражались первые звездочки. «Утопиться что ли? И кому я докажу? - рассуждала она. - А жить-то не хочется совсем. Да и как жить? Не баба, не девка, не жена, не вдова. Черт с хвостом. На БАМ умотать что ли? Только от себя-то, как убежать? Какой позор! Обрадовалась – замуж! Вот так мне и надо. Страшилище огородное, кому я нужна?»
- Эй, девушка, подвезти?- Татьяна оглянулась. Рядом стояло такси.
- Подвезти, спрашиваю?
- А может и подвезти,  - дерзко ответила она и направилась к машине.
- Куда?
- А куда глаза глядят!
- Замётано!
Ехали молча. Татьяна смотрела на убегающие разноцветные огоньки города. Придорожные фонари, как страусы, склонив желтые головы, казалось, подмигивали ей: «Крепись милая. Не впервой. Ты же сильная. Ты же сильная».
- Я сильная! – неожиданно для себя произнесла вслух Татьяна. Водитель удивленно посмотрел на девушку и очень осторожно спросил:
-  У тебя что, подруга, несчастье?
- Не знаю.  Может быть, несчастье, а может быть, что- то другое.
- Парень бросил, да?
- Может парень, а может муж, тебе-то что?
- Да так. Меня тоже жена кинула. Пришел со смены, а дома пустота и записка спичками выложена:  «Не скучай» Я сначала переживал, съехал с катушек капитально. Запил. Неделю или больше гулеванил, не знаю. А потом как-то утром к зеркалу подошел – мама дорогая,  видела бы ты своего сыночка. Ну,  короче,  взял себя в руки, жить- то надо. Вот теперь один. Правда домой не тянет, стараюсь побольше смен прихватить. Мужики осуждают, дескать, жадный, а мне эти деньги на фиг не нужны. Пожрать есть на что, да и ладно. Вот такая арифметика. А тебя как звать то?
- Татьяна
- А меня – Павел. Вот и познакомились. Ты, Танюха, не сдавайся, в жизни все бывает. Время -  врач. Отболит, и легче станет, я по себе знаю. Дальше ехали молча. Павел вдруг предложил:
- Слушай, а поехали ко мне. У меня шампанское припасено на пожарный случай. Посидим, поговорим, музыку послушаем. Ты не бойся, я тебя не обижу.
Татьяна помолчала, подумала и согласилась - все равно нечего терять. Что будет то и будет!

                Квартира у Павла была небольшая, чистая.
- Проходи, не стесняйся. Включи ящик, а я быстро в душ. Сама понимаешь двенадцать часов за рулем. Татьяна сбросила обувь, прошла в комнату, присела на диван. Рядом лежал пульт от телевизора, она взяла, нажала первую попавшуюся под пальцы кнопку:  «…вот и свела судьба, вот и свела судьба, вот и свела судьба нас …»
 Её как будто парализовало. Она сидела, смотрела  тупо в телевизор.  Перед глазами, как на кинопленке стремительно проплывали события последних дней. Лихорадочно нажимая кнопки пульта, наконец-то, выключила его. Закрыла глаза и начала считать: раз, два, три…. Ком, подкативший к горлу, не проходил. Она встала и начала ходить  взад-вперёд по комнате, продолжая считать. Немного успокоившись, села на диван.
Вышел Павел. Чисто выбритый, синие джинсы и белая футболка обтягивали его ладную  фигуру
- Скучаешь, я сейчас,  – он прошел на кухню и через несколько минут вышел с подносом, на котором стояла бутылка шампанского, два апельсина и шоколад.
- Музыку включить?
- Не надо, лучше так.
- Ну и правильно, я тоже больше люблю в тишине посидеть.
Он открыл бутылку, разрезал апельсины, разломил шоколад, разлил по бокалам шампанское.
- Ну, что, за знакомство?
- За знакомство, - вздохнув, произнесла тихо Таня.
Она медленно выпивала искрящееся вино и старалась не о чем не думать.
- Тань, а может, расскажешь, что у тебя произошло?
- Длинная история, да и скучная для тебя.
- Ну, во-первых, торопиться нам некуда, а насчет того,  скучная или нет, это мне судить
Татьяна посмотрела на него долгим, испытывающим взглядом, несколько минут помолчала, а потом ее как будто прорвало. Она рассказывала все, с самого того дня когда услышала сочувствующие реплики  сердобольных соседей. Про злые насмешки одноклассников, про тетю Лиду, даже про то, как она хотела сшить себе платье, когда училась в четвертом классе, но сломала челнок у швейной машины и от испуга спряталась на свой любимый чердак и решила повеситься. Благо отец оказался рядом – за веником березовым полез, он их там сушил,  и от них на чердаке всегда пахло березой. Он  буквально вытащил девчонку из петли, а потом, посадив к себе на колени, гладил её по голове и говорил: «Ты,  доча, зря это. Жизнь она такая штука, в ней только сильный выживает, а слабого затопчут, как таракана. А ты же у меня не таракан, ты человек! Ты должна быть сильной, всегда! А челнок, ну и Бог с ним. Поедем с мамкой на базар, да и купим другой» Эти слова отца запали в душу еще тогда, и она всегда помнила их.
Сколько Татьяна вела свой монолог трудно сказать. Павел ни разу её не перебил никаким вопросом. Он просто слушал. Когда Татьяна замолчала, он встал, закурил, потом подошел к ней вплотную обнял
- Я тебе постелю на диване, а сам на раскладушке, на кухне. Ты поспи, а завтра я тебя увезу домой, хорошо?
Татьяна кивнула головой.
- Спасибо, Паша.
Она легла, свернулась, как котенок в клубочек и впервые за всю свою короткую жизнь, почувствовала какую-то легкость на душе. И все же не спалось. Лежала с закрытыми глазами.
Подошел Павел, заботливо укрыл пледом
- Посиди со мной,  – он вздрогнул.
- А я думал, ты спишь,…
Она взяла его за руку. За то, что случилось  потом, Татьяна не раскаивалась. Она сама пошла навстречу этому своему случайному знакомому: «Должна же у меня быть брачная ночь. Вот пусть и будет» - решила она.

                ***
                Утро было дождливое и серое. Татьяна позвала: «Паша», но никто не ответил. Она встала, прошла на кухню. На столе лежала записка: «Таня, я тебя закрыл, чтоб не убежала. Скоро вернусь и увезу, как обещал.  В столе кофе. Павел». Она приняла душ, убрала с дивана постель в шкаф, включила телевизор. Шел, какой-то фильм, она выключила его. Чувство глубокого одиночества и безысходности переполняли её маленькую, но очень добрую душу. Даже сейчас, когда она оказалась одна в своем девичьем горе, отвергнутая, опозоренная, без всякой поддержки со стороны родных, Таня жалела мать, отца. Ей было до физической боли в груди очень жаль их. Ей было стыдно перед ними за то, что им пришлось пережить в этом проклятом поселке, перед всеми теми, кто там был.
- День серый, как моя жизнь. Хорошо, что еще два выходных. Отлежусь и на работу.
В дверь позвонили.  « Наверное, Павел»,  – подумала Татьяна. Действительно на пороге стоял Павел.
- Ну  как, выспалась? А я быстренько сгонял за машиной. Сейчас тебя доставлю домой, как говорят, живой и невредимой. Поехали?
- Поехали,  – тихо ответила девушка. Она, молча надела туфли, и не взглянув на Павла, вышла за порог  квартиры. Пока он закрывал дверь, она уже стояла возле машины.
- Куда ехать-то?
Татьяна назвала адрес. Всю дорогу молчали. Только Павел искоса поглядывал на неё, как будто хотел спросить что-то. Подъехали к дому.
- Тань, ты меня извини, конечно, но всё-таки можно вопрос?
- Ну?
- Тань, ты… это… ну,  короче, Тань, я чего у тебя первый был что ли?
- Нет, десятый,  – дерзко ответила девушка,  – ладно, пока. Спасибо за ночь.
Она открыла дверцу и пулей вылетела из машины, хлопнув  ею так, что Павел вздрогнул.

- Явилась, не запылилась  - набросилась на дочь мать.
- Мы тут с отцом все глаза проглядели, а она на машинах разъезжает, бессовестная. Мало того что…
- Да хватит тебе, мать,  – остановил её отец,  – жива - здорова и Слава Богу!
Мать всегда отличалась жестким характером. Видимо,  репрессии 37-ого, война - дали о себе знать. В те годы она пережила расстрел первого мужа, ужасную смерть своего маленького сына, который на её глазах сгорел в пожаре, гонение со стороны властей (жена врага народа) и еще много того,  о чем она никогда не говорила. Конечно же, она любила своих дочерей, но, к сожалению нежности девчонки, от неё получали намного меньше, чем от отца. Отец, в отличие от неё был мягче, а в младшей  Татке, как он называл Татьяну, души не чаял. Девочки были всегда ухожены. К каждому празднику обязательно новые платья. В доме небогато, но всегда идеальная чистота и порядок
- Где была то? – смягчившись, спросила мать
- У подружки ночевала, а утром вызвала такси.
- Ну- ну,  - недоверчиво глядя на дочь, кивнула она головой,  - завтракать будешь?
- Буду
- Давай мой руки,  а я пока на стол  накрою, мы ведь с отцом тоже не завтракали. До этого, что ль было. Убежала, ни слова не полслова,  – продолжала ворчать мать, но уже спокойным тоном.
- А Веерка-то где? – спросила Татьяна про сестру  - Так где, на работе. Это ты у нас отпускница.
Мать резко замолчала. Потом подошла к дочери, обняла её
- Доченька, всё перемелется, мука будет. Говорят же,  все что не делается, всё к лучшему.
- Да ладно, тебе мама, что уж теперь, жизнь продолжается
- Вот и хорошо Татка,- вмешался в разговор отец, -  что ты такую линию держишь, молодец! Глядишь, всё и наладится. Ты, главное, не раскисай, да не пугай больше нас с матерью. Вера вон тоже всю ночь не спала, как и отработает сегодня..
- Мам, пап, вы меня простите, пожалуйста, я больше так не буду,   как - то по -  детски произнесла она,  а у Веры тоже прощенья попрошу.

                ***               

Не так-то просто было продолжать жить. На работе Татьяна принимала поздравления и через силу улыбаясь, делала счастливый вид. Спасало только то, что она особенно ни с кем никаких отношений не поддерживала, кроме как деловых. Прошло несколько дней с её злополучной свадьбы. Илья не выходил из ума. Казалось, каждая клеточка мозга была заполнена одними вопросами: «Почему он не попытался даже поговорить с ней? Почему?  Если это была просто насмешка, то зачем нужна была свадьба? И куда он делся в день свадьбы? Как она оказалась в чужом доме?» Татьяна пыталась отвлечь себя от этих мыслей. Но снова и снова возвращалась к вопросам, которые оставались без ответа.
Однажды, возвращаясь с работы, она увидела знакомую машину.  «Надо же, Пашка прикатил, интересно зачем?» Вошла в дом. Павел с родителями распивал чай.
- Ну, ничего себе, какой гость!
- Вот решил с твоими родителями познакомиться. Ты не против? Я своих-то и не помню. Меня бабушка воспитывала. Золотой была человек! Когда она умерла, я думал что умру с ней вместе. Не представлял жизни без неё. Бабуля заменила мне  родителей. Они у меня погибли. Возвращались из  отпуска, а самолет возьми да и грохнись. Мне тогда лет семь было. Ты Таня, кстати, очень мне напоминаешь чем- то её, мою бабулю. Я только с ней мог так говорить,  и только с ней мне было так легко и спокойно, как с тобой. Павел замолчал, а потом продолжил:
- Вот такая арифметика. А вообще - то Тань, я приехал с тобой поговорить.
- Ну, пошли, поговорим…
Отец с матерью многозначительно переглянулись. Павел с Татьяной вышли в сад, присели на скамейку под цветущей яблонькой.
- Ну,  что хотел сказать, говори.
- Тань, ты только не пори горячку, и выслушай меня, хорошо? Не перебивай!
- Ладно, уж, слушаю
- Знаешь, Тань я много  думал, и,  поверь, очень серьезно, и у меня созрело к тебе предложение. Ты только не отвечай сразу, ладно? Я тебя не буду торопить и подожду сколько надо. Я тут с твоими родителями  поговорил, то есть попросил у них твоей руки…
- ?!   
- Ты мне обещала выслушать и не перебивать
- Я, Танюха, человек простой. Университетов не оканчивал. Как видишь – шоферюга. Но в людях немного разбираюсь. Я знаю, ты можешь упрекнуть меня в том, что я не разглядел жену свою. Нет, я разглядел, но просто надеялся и, как получилось,  напрасно. Ты, Таня,  мне нравишься, и я хочу попробовать жить с тобой вместе. Давай попробуем, а! Поживем, а там видно будет, если захочешь, уйдешь от меня,  а если у нас все получится, и ты сама захочешь,  тогда и распишемся по - человечески. Нам ведь с тобой ещё развестись надо. Прости! Я понимаю тебе сейчас трудно, но я тебя  прошу только об одном - поверь мне. А родители сказали, как ты решишь, так и будет.
Татьяна смотрела на него широко раскрытыми глазами. А потом вдруг расхохоталась. И смех этот не  был  похож на смех. Какие-то надрывные звуки вылетали из её груди. Она хохотала так, что от её смеха становилось не по себе. Павел сначала остолбенел, а потом понял – это истерика. Выскочили отец и мать со стаканом воды, влили эту воду ей в рот. Почти что насильно. Минуту спустя девушка успокоилась, только все её худенькое тело дрожало как от жуткого холода. Отец принес плед, укрыл её. Павел чувствовал, какую-то неловкость.
- Прости, я не хотел, я не думал, что так может получиться, прости меня, пожалуйста, я пойду…
- Нет, Паша, это ты прости меня, подожди, не уходи. Я подумаю. А ты придешь завтра, и мы поговорим, ладно? Не обижайся на меня, я прошу тебя. Я знаю, ты поймешь все, да?
- Да-да,  Танечка, я все понял. Я приду завтра, а ты успокойся, обещаешь?
Он наклонился, поцеловал Татьяну и быстрыми шагами заспешил к машине.
Постепенно проходила дрожь. Родители сидели рядом и молча, смотрели на неё. Она встала, прошла в дом, расстелила постель и легла. Долго лежала с открытыми глазами. Не заметила, как уснула. Сон! Ей приснился необычный сон, который больше тревожил чувства, а не разум. Огромный светлый, но пустой зал с двумя колоннами в центре. Она идет к этим колоннам и, вдруг,  вместо колонн видит Илью и Павла. Начинает звучать музыка. Они протягивают к ней руки, приглашая на танец. Она в замешательстве. С кем танцевать? Илья, не дожидаясь согласия, берет её за талию и кружит в танце, но Павел перехватывает и вот она танцует с ним.  А зал постепенно темнеет,  и скоро силуэты мужчин сливаются с этой ужасающей темнотой. Татьяна изо всех сил зажмуривает глаза. Через несколько  секунд она открывает их и видит себя не в зале, а на краю какой-то пропасти. Еще мгновение и она упадет в эту пропасть. Но вдруг перед её глазами появляется ангел. Он подхватывает её, поднимает над землей и несет через эту пропасть.  Потом берет за руку и уводит, на какую-то прекрасную цветочную поляну. Она смотрит вокруг и видит, что навстречу к ней бежит Павел.
 Татьяна открыла глаза, села на кровати.  « Приснится же»,  – подумала она. Посмотрела на будильник - пора вставать.

                ***               

Прошло шесть лет. Павел с Татьяной жили в гражданском браке. Павел, как и обещал, не настаивал на регистрации. Подрастал сынишка – Олежка. Когда он родился, Павел сказал Татьяне:
- Записываю на свою фамилию, и это не обсуждается.
- Да разве ж я против, Паша? Конечно, парень должен носить фамилию отца. 
Татьяна окончила институт и работала начальником отдела. Павел по-прежнему трудился в таксопарке. Как не настаивала она на его учебе, он только отшучивался.
- Не всем учеными быть. Кто- то же должен пассажиров развозить, правда, сынок? – обращался он к сыну за поддержкой
- Правда,  – восторженно кричал Олежка
- Пап, а ты завтра меня из садика заберешь на своей колымаге?  - Заберу сынок. Куда ж я денусь.
- Пап, а почему ты свою машину колымагой называешь?
- Так она и есть колымага
- А колымага - это хорошо или плохо?
- Ой, сына пойдем лучше маме на кухне поможем, а то она нас кормить откажется.
- Не откажусь,  - смеялась Татьяна,  – у меня все готово. Быстро мыть руки и за стол.
После ужина  Олежка попросил:
- Мам, можно я немножко машинками поиграю?
- Можно. Только немножко, а потом мыться  и  спать. Ты же знаешь, какая утром подушка магнитная, невозможно голову оторвать, не отпускает из сна.
- А почему она такая магнитная, а мам?
- Ну, потому что ей не хочется одной оставаться, когда ты уходишь в сад
- По - ня-а- тно,  – произнёс сын, – ну ладно,  я пойду играть.
Олежка убежал в комнату, а Татьяна с Павлом остались.
- Ты посиди со мной, а я посуду помою.
Она подошла к раковине, открыла кран. «Какая же у меня жена ладная»,  - подумал Павел, глядя на неё со спины. Татьяна очень изменилась за эти годы. После рождения сына она поправилась и ей очень даже шла эта полнота. Из угловатой худышки она превратилась в миловидную, приятную женщину. В её красивых, больших глазах все чаще мелькали счастливые искорки, которые придавали  лицу необыкновенное обаяние. Её стройная, высокая фигура, с прекрасными формами, заставляла оглядываться мужчин и это, придавало ей ещё большую уверенность в себе. Он подошел, взял полотенце
- Помогу тебе.
- Да я сама.
- Вот ты, Танюша, всегда сама- сама, а мне хочется с тобою рядом постоять.
Татьяна улыбнулась.
- Ну,  постой, раз хочется.
Павел чмокнул жену в щеку и с готовностью протянул руку с полотенцем.
- Надо же,  Павлуша, даже не верится, что  Олежеку через два месяца пять лет исполнится, быстро как пролетели эти годы.
- Конечно, быстро, вот я тебя и тороплю, давай скорее теперь, Олечку родим, а то не заметим, как состаримся,…
Татьяна замолчала.
- Тань, прости! Я знаю, ты не хочешь пока. Но я понимаю. Прости!
- Ладно, прощаю, понятливый ты мой, ласково произнесла она.
Павел вспомнил, как Татьяна боялась, что будет девочка. Сначала он не понимал её. Потом она все же однажды сказала одну фразу: «Чтоб не дай Бог, таким же изгоем была»,  и он не стал больше говорить о дочери. Хотя втайне очень мечтал.
- Паша, я завтра хочу по магазинам пробежаться, у меня отгул, ты на обед приедешь?
- Скорее всего, нет. Мы же с Генкой  (Генка – напарник Павла) на ремонте, надо поторопиться. Ты мне положи с собой чего-нибудь, и все.
- Хорошо, договорились. Поздно уже, надо Олежека выкупать и спать.
- А давай я его сам выкупаю
- Давай, а я постель приготовлю.

                ***

           Утром, проводив мужа с сыном, Татьяна затеяла уборку. К обеду все блестело! Она окинула квартиру взглядом, осталась довольной – ну,  вот теперь можно и по магазинам. «Завтра 23 Февраля, куплю своим мужикам подарки, порадую их», - рассуждала она про себя.  Еще раз посмотрела на плоды своего труда: « Как хорошо, что я тогда на завод пошла, а то не видать бы мне этой квартиры, как своих ушей. Молодец, Татьяна!»,  - похвалили сама себя и начала собираться.  День был солнечный, теплый. Она даже не захотела садиться в городской транспорт:  «Прогуляюсь».    И легкой походкой направилась в сторону центра. Настроение у нее было самое замечательное. Представляя, как Олежка будет радоваться подарку, а Павел нарочито серьезно проворчит: «Лучше бы себе, что-нибудь купила. Зачем на меня деньги тратить», - а у самого в глазах чертики радостные.
Женщина обошла несколько магазинов, но ничего подходящего не нашла. Ноги в сапогах на высокой шпильке подустали, и она решила присесть на скамейку в небольшом скверике, благо времени   было предостаточно. «Отдохну немного и дойду до центрального универсама», - решила она. Чуть поодаль на  соседней скамейке сидел мужчина. Несмотря на расстояние, было видно, что  он как то по- особенному смотрит на Татьяну. Татьяна отвернулась, но чувствовала на себе его взгляд. «Уйти что ли,  - подумала она,  - сейчас еще минутку посижу и пойду». Мужчина встал и направился в её сторону. Татьяна быстро поднялась
- Таня.  – окликнул он.
Татьяна оглянулась. Что-то очень знакомое мелькнуло в походке этого незнакомца. Она остановилась.
- Вы меня?
- Да. Не узнаешь?
Она внимательно всмотрелась в  его лицо.
-!?.
- Тань, да неужели я так изменился?
Татьяна ошеломленно смотрела на этого человека, видела его неухоженный вид, лицо явно с глубокого, многодневного запоя, заросшего щетиной, и только глаза, глаза зеленого цвета оставались прежними
- Илья! Боже мой! Ты ли это?
Татьяна была потрясена. Кажется, она забыла все слова, которые знала и повторяла:
- Илья, Илья…
- Может, присядем, – попросил он,  – пожалуйста,…
Они присели на скамейку, с которой только что встала Татьяна. Илья, понимая, что молодой женщине не очень- то приятно сидеть рядом с таким типом, отодвинулся от неё подальше, почти на другой край скамьи. Молчали. Первым заговорил Илья
- Ты знаешь, я так часто думал, что я тебе скажу, когда встречу, а теперь вот встретил и все слова куда-то девались. Одно только – прости, меня, Танюш, прости. Мне ничего не надо, только твое прощение. Я сам себя уже наказал, так что хуже некуда и только одного хочу в этой жизни, чтобы ты простила меня за то, что я не смог тебя тогда защитить Я знаю, что нет мне прощения и все-таки - прости!
Татьяна молчала, как будто приходила в себя.
- Мне, Тань, так хочется тебе все рассказать  – продолжал Илья. – Я знаю, что уже ничего не исправить, не вернуть, но я хочу, чтоб ты, наконец, узнала всё. Я прошу тебя, просто выслушай меня! О тебе я всё знаю.
Татьяна  вопросительно взглянула на него.
- Да, знаю! У тебя есть сын, муж,  в общем,  семья, а у меня нет ни-че-го. -  по слогам произнес он.- Я не собираюсь рушить твою семью…
- А с чего ты решил, что можешь её разрушить? – резко спросила Татьяна
- Извини. Я что-то не то сказал.
- Ну, и куда ты подевался, когда твоя мамаша унижала меня перед людьми? Да ладно меня, а моих родителей. Смешала с грязью!  Какое она имела право, а? Скажи! Как ты мог допустить это? Как?- казалось, Татьяна сейчас взорвется от ярости, от той невыносимой боли, которая таилась до сих пор в глубине ее души.
Илья помолчал несколько минут
- Я тебе расскажу, пожалуйста, выслушай меня. И Илья начал свой рассказ.
- Когда ты потеряла сознание, я унес тебя к соседям. Мы там тебя привели в чувство и напоили успокаивающим, чтоб ты уснула. А я вернулся домой. Мать еще бушевала. Я никак не мог ей доказать, что я люблю тебя и никто мне больше не нужен. Но она как с цепи сорвалась. Да она и была против нашей свадьбы сразу. Но мне показалось, что она смирилась, и я надеялся, что мы распишемся, и она успокоится и примет нас. Она готовилась к свадьбе. Но разве я мог подумать, что все это она делала с одной целью – развести нас в первый, же день. Короче, когда я вернулся, разразился такой скандал! Мать вызвала наряд, и меня арестовали на пятнадцать суток. Потом я узнал – все было по плану. Она знала – я не смогу так с тобой встретиться и ты уедешь. Когда меня выпустили, я сорвался к тебе. Но не тут- то было. В этот же день мне вручили повестку на переподготовку, на посевную в Казахстан. Нужно было явиться на призывной пункт утром следующего дня. В ночь я приехал к твоим родителям. Я умолял, чтоб они сказали, где ты. Но они не сказали мне. Я их понимаю Я писал тебе каждый день, но не получил ни одного ответа.
- Я не получала твоих писем,  – тихо сказала Татьяна.  - Я тогда встретила Павла и от отчаянья ушла к нему, назло тебе, твоей мамаше и всему белому свету. Но я ни одного дня не пожалела, что сделала это. Паша очень добрый  и понимающий человек. Он поддержал меня тогда, когда казалось, и жизнь-то кончилась.
- Я знаю.
- Откуда?
- Когда вернулся,   я сразу же приехал снова к твоим родителям. Они не выгнали меня, даже чаем напоили. Но попросили, чтоб я не ломал тебе жизнь и письма, что я писал тебе, мне вернули. Вот тогда я и узнал, что ты живешь с Павлом, что вы ждете ребенка. Я понял, что потерял тебя навсегда. Вернувшись в поселок, устроился егерем и умотал в тайгу. Жил там года два. Выходил из леса,  только чтоб продукты купить, то да се. Домой к матери не заходил. Я никогда не прощу её. Никогда. Она мне жизнь искалечила.  Вот тебе и мать,  – как то задумчиво произнес Илья, уже не обращаясь к Татьяне,  а так сам по себе.
- Ну а дальше? – спросила Татьяна
- Дальше? А дальше то, что ты видишь перед собой, Танюша.
Прохожие оборачивались на странную пару, которая сидела на скамье. На одной скамье,  но врозь. На одном конце элегантную, молодую женщину, а на другом – опустившегося, неопрятного мужчину неопределенного возраста. Но разве они могли понять, что между ними было не расстояние на скамье, а часть жизни, которая была безжалостно разрушена не ими, а их самыми близкими людьми. И эта граница между ними уже никогда не будет снесена, и останется вечным, непреодолимым барьером, который не обойти и не объехать.
- Как ты стал таким?
- Каким?- Илья усмехнулся.  – Никудышным, хочешь сказать, да? А я, Танюша тоже назло, как и ты. Только ты назло судьбе, а я назло себе. Что заслужил то и получил.
- Зря ты так.
Наступила длинная пауза. Может быть, они вспоминали сейчас свой танец, который останется навсегда в их памяти. А может быть, каждый думал о своем.
- Ну, ладно, мне пора, Илья
- Конечно, я понимаю. Прости меня еще раз Танюша. Прости, если сможешь. Спасибо за то, что выслушала. Для меня это было очень важно, поверь.
- Прощай,  Илья.
- Прощай, Таня, счастья тебе.
Татьяна встала, сначала медленно, а потом все быстрее уходила от скамьи, где случайно встретилась со своим прошлым. Илья смотрел ей вслед, не отрывая глаз, как будто хотел запомнить её на всю жизнь.

                ***               

- Ну, что прикупила наша мамочка?
- Ничего не прикупила ваша мамочка,  – в тон ответила Татьяна.
- А что так?
- Да как-то не бросилась в глаза не одна вещь. В следующий раз куплю. «Придется завтра в обеденный перерыв сбегать в магазин», - про себя подумала она.
- Странно, не похоже на тебя. Как это из магазина,  и ни с чем.
- Паш, ну что у нас другой темы нет, что ли,  кроме магазина?
- Ну, ладно-ладно не будем.
И все-таки Павел чувствовал, что- то произошло. Он не стал донимать жену вопросами.  «Захочет сама скажет», - решил он и взял свежую газету.
- Что же нам пресса преподнесла? – сказал он сам себе вслух и углубился в чтение. Татьяна присела рядом.
- А что Олежека дед взял из сада или к нам приходил?
- Да по дороге. Едем, а он навстречу идет. Ну, Олежка, конечно – деда, деда! Остановились, малость поговорили, вот он и попросил Олега погостить. Завтра вечером приведет или я сам заеду, видно будет.
- Хорошо. Пусть погостит, а то старикам скучно одним.
Татьяна встала. Прошла на кухню. Включила чайник.
- Павлуша, пойдем чайку попьем.
Павел удивленно посмотрел на жену.  «Странно, в такое время они никогда не чаевничали, не иначе что- то произошло», - мучился он в догадках. Но не изменял своим правилам: «Не расспрашивать, посчитает нужным, сама расскажет».  Павел, не смотря на свое просто школьное образование, был очень тактичным, воспитанным  человеком. Наверное, благодаря своей бабушке, которая, по воспоминаниям Павла, была очень разносторонним человеком. Хорошо разбиралась в музыке, литературе, живописи. Сама писала стихи, прозу, неплохо владела несколькими музыкальными инструментами. Но все это было несравнимо, как говорил сам Павел,  с её бесконечно добрым сердцем. Оставшись рано без родителей, мальчишка не лишился тепла, любви, доброты. Поэтому и вырос таким! Конечно, если бы бабушка пожила подольше, то, безусловно, внук получил бы образование, а не остался просто, как говорят, «пролетарием».  Паше пришлось самому зарабатывать деньги  на жизнь. Бабушка умерла, когда ему только- только исполнилось семнадцать, и он заканчивал десятый класс.
- Пойдем, попьём,  - он поднялся и прошел на кухню. Татьяна уже наливала чай в чашки. Присели. Она явно нервничала.
- Паша, я сегодня Илью встретила в парке.
- И?
Татьяна начала рассказывать. Павел чувствовал, что она изо всех сил старалась скрыть все, что творилось в эти минуты у неё в душе. Он, как всегда, слушал не перебивая. Она же не смотрела на него, и просто рассказывала, как тогда при первой их встрече. Договорив всё до конца, женщина подняла глаза. Павел молчал, отпивая чай из чашки.
- Тебе его жаль?
- Ну, если честно,  да.
Наступила, какая- то пауза. И Татьяна вдруг поняла, что Павел внутренне, где то там, в подсознании решил, что она  уйдет к Илье, а он в силу своей порядочности не сможет её остановить даже ради сына. Пауза затянулась. Татьяна встала, подошла к мужу, крепко обняла его сзади за плечи
- Паша, давай распишемся.
Она чувствовала, как всё его тело от напряжения стало каменным.
- Ты это серьезно?
- Серьезней не бывает. Я только сегодня поняла, как мне повезло с тобой. И какой ты у меня замечательный,  и как я тебя люблю!
Павел резко встал со стула, повернулся к Татьяне, растерянный, но счастливый. Прижал её крепко к своей груди, как будто боялся, что она упорхнет из его объятий
- А уж я то, как вас с Олежкой люблю, даже не представляешь. Милая моя, я уже перестал надеяться услышать эти слова от тебя, а сам не смел, мы ведь  договаривались, ещё тогда, что ты будешь решать. Танюшка, ты самая лучшая женщина на земле и самая красивая из всех кого я встречал в своей жизни. Мы не просто распишемся, мы закатим такую свадьбу, чтоб ты запомнила её навсегда! Ой, что это я, непуть какой, совсем от счастья голову потерял
- Дорогая Татьяна, ты согласна выйти за меня замуж?
- Да. Дорогой! Да, да и ещё раз да!