По ком звонит рында 73. Сон Веры Павловны

 Подборка из мистерии "Дремучие Двери"

     *   *   *
Среди первых изан - строителей, ремонтников, овощеводов, продавцов, - было много беженцев и даже освободившихся из заключения.
Людей травмированных, зачастую потерявших всё - жильё, семью, положение в обществе.

 Они были согласны на любые условия, лишь бы выжить, и не очень врубались в егоркины теории.
Нанялись, мол, батрачить за еду и койку, и слава Богу, чего тут огород городить!

А что чудит хозяин со всякими идеями, так не у него одного нынче крыша съехала, время такое...
Потом, несмотря на то, что жили многие поначалу в палатках и вкалывать приходилось всерьёз/ Егорка так и сказал: "вы строите жильё для себя"/, раны потихоньку зарастали.

*   *  *

Люди начинали обращать внимание на это впервые в жизни испытываемое ощущение необычного "кайфа" и не могли понять, в чём тут дело.
Пока не осознавали, что причина именно в этом освобождении от, казалось бы, привычных и неизбежных хлопот и неурядиц.
Сын своего отца / Глеб всегда ненавидел быт/, Егорка с какой-то фанатичной яростью насаждал первым делом всякие "службы быта" по принципу: работа, хлеб насущный, свобода, сон.

В понятие "свободы" входило всё, что угодно, кроме всяких богопротивных занятий и "дури".
На вопрос, что такое "дурь", Егорка отвечал известным куплетом:
"Жизнь прожигая, зря живём"...

*   *   *

Короче, критерий был один: представь себя перед Лицом Всевышнего.

-Говоришь,Бога нет? А ты представь, что есть.

"Свобода" была для Егорки свята. Он ревниво оберегал эти часы изан от всякого посягательства.

Занятия с детьми для семейных, спорт, самообразование /по компьютерной "Изан-нетке" можно было стать студентом, ознакомиться с любой информацией, получить консультации/.

Но для большинства, особенно потом, работа была объединена со "свободой".
"Свобода" являлась продолжением работы.

*   *   *

Эти первые изане, часто связанные только с физическим трудом - землёй и стройкой - поначалу не знали, что делать с непривычной "свободой".
Иногда даже тяготились ею. Слонялись по территории, преодолевая желание пропустить стаканчик, сыграть в картишки или "забить козла".
Но фиолетовые изанки и "сизари" таких быстро отлавливали и прибирали к рукам.

"Революционеры Сознания", как правило, отвергали флирт, но зато проявляли живейший интерес к биографии "отлавливаемых".
Их склонности, слабости, нереализованные возможности. Короче, плюсы и минусы...

Фиолетовые "ловцы человеков", в первую очередь, отбирали и привечали тех, кто соглашался с их главным лозунгом: успеть СОСТОЯТЬСЯ.
То есть всё, что в тебе заложено положительного - обнаружить, развить, реализовать... Получить прибыль, снова реализовать.
И до последней вздоха успеть вложить в "Банк Небесный".

В то время как мир, в основном, озабочен задачей "успеть хапнуть и промотать".

*   *   *

Вложить в "Банк Вечности" где "ни моль, ни ржавчина не ест и вор не похищает"...

- Время убивает, - говорил Егорка, - А мы убиваем время, вкладывая наши сокровища в банки земные. Откуда нам их никогда не получить, когда придётся платить по вечному счёту.

- Не сеять в тлен. Успеть отдать долг Творцу и не промотать.
Вот и вся революция.

*   *   *

Большинство, конечно, поддавалось агитации не сразу. Или вообще не поддавалось.

Многие тщетно пытались приударить за обхаживающими их юными фиалками-революционерками. И, в конце концов, плюнув, заваливались пораньше спать.

Впрочем, выпить здесь при желании было можно, только чтоб не на виду и без последствий.

Что же касается внебрачных связей - правила Изании были предельно жёсткими, по-церковному аскетичными.

Ну а егоркины фанатки-чернильницы так напоминали истовых если не христианок, то комсомолок, так горячо и самозабвенно исполняли нелёгкие правила, так искренне обращались к тебе "товарищ", что у измученных гонениями, злобой, стрельбой и порнухой мужиков на глазах порой наворачивались скупые мужские слёзы.

Хотелось дарить "фиалочкам" белые лилии и идти под венец. Что порой и случалось.

*   *   *

Здесь не употребляли ни светски-советское "мораль и нравственность", ни религиозное "святость".
Здесь говорили "чистота" - серьёзно и уважительно.

Чистые руки, чистое тело, чистые мысли и душа.

Здесь часто говорили: "Пойди отмойся", подразумевая, что пачкаемся мы ежечасно, ежеминутно. И надо так же регулярно смывать с души грязь, уродующую Образ в тебе, как смываем грязь с тела.

Кто как может и хочет - молитвой, покаянием, исповедью.

Или просто послушать хорошую музыку, навестить больных и отчаявшихся, сделать любое добро...
У каждого были свои способы "внутреннего омовения".

Общее - внимание к себе и вера в необходимость этой самой "чистоты". Дети Неба должны слушаться Отца.

*   *   *

Не хочешь - уходи. Ты свободен - летать иль ползать...

Хочешь, но не получается, не сразу получается- тебе всегда помогут.

А коли решил вызвать тьму на единоборство - сражайся один.

Только пусть твой грех не станет соблазном для других, как грозно предостерегает "Евангелие".

*   *   *
Современная наука способна сделать в принципе ненужными кварталы для проституток, сексуальных меньшинств, наркоманов, педофилов, обжор, идолопоклонников роскоши, шокирующих зрелищ...
Загони грех в подполье, останься с ним наедине, как больной в чумном бараке.

Это всё для тех, кто не желает избавляться от низких кровососущих страстей и привычек. Как комары в начале лета набрасывающихся на бедную душу, выпивая из неё все жизненные соки.
Когда медленно умирает в сетях бедная пленница и уже не может взлететь.
Остаётся лишь стареющее тучнеющее тело, годное в конце жизни разве что в пищу червям.

*   *   *

Изане считали, что свобода других от твоего греха - тоже безусловное право каждого.

- Мы не просим Небо избавить нас от искушений, ибо в них - наша свобода, - говорил Егорка, - Именно преодолевая искушения, как ступени, мы восходим по лестнице от тьмы к Свету.
"Выйди  от неё, народ Мой"!

"Грех - болезнь", - утверждает Закон Неба.

И разумное, не желающее погибнуть, должно как минимум блокировать заражённые разделением, враждой и стрептококковой грязью клетки, сеющие вокруг заразу и тлен.

Человеку - свобода. Его греху - лепрозорий.

"При кашле и чиханье прикрывать рот и нос платком".

Перевести грех в "виртуалку", где бороться или не бороться с грехом - сугубо личное дело.

*   *   *

"На твоём счету столько-то, - объявлялось изанину. - За вычетом "хлеба насущного"/бытовых расходов/, остаётся такая-то сумма.

Через некоторое время вы с женой, допустим, отработаете квартиру, она будет ваша. И если вступите в Изанию и будете работать впредь в нашей системе и по нашим принципам, на твой счёт в Изан-банке будут поступать уже чистые деньги.
Которые можно вложить в любую программу - самому, с женой, или ещё с кем-то объединившись.
У нас сейчас всё криком кричит, требуя инвестиций, честных талантливых рук и хозяина.

Не в алчности, а и в Боге богатеть, спросив благословения у духовного отца.

Или у своей совести...

Всё, что угодно, кроме дел тьмы. Которые достаточно финансируют и без нас.

*   *   *

Что ты любил в детстве? О чём мечтал в юности и мечтаешь сейчас?

Что умеешь и любишь делать?

И как полагаешь - в чём твоё предназначение, Замысел о тебе?

Егорка не боялся самых высоких слов, а "низких истин" на дух не переносил.

Терпя неудачу, стучался со своими сизарями-фиалочками в души снова и снова, ухаживая за "бесплодной смоковницей", пока она не давала плод.

У него было невероятное чутьё на эти, казалось бы, самые непробиваемые "смоковницы", которые революционерки-фиалочки называли меж собой "дубами".

Зато сколько было счастья, когда "дуб" давал первый, пусть кислый, но плод!

*   *   *

Сама атмосфера егоркиного имения, Златогорья, была пропитана весёлым азартом поиска этих "талантов".
Ну почти как в "Волге-Волге", только не художественная самодеятельность, а поиск призвания.
Или многих призваний, главного дела и смысла жизни.

Это приняло лавинообразный характер, когда дела Изании пошли в гору и в Изан-банке стали расти индивидуальные счета, которые надо было как-то определять.

Прослышавшие об Изании одиночки-изобретатели и целые творческие коллективы, у которых простаивали лаборатории, закрывались важные исследования...
Отправлялись на бойню ценнейшие поголовья - нет денег, нечем кормить...

Сплошной отчаянный вопль: "Дайте! Спасите"!..

Не откликнуться было просто невозможно, и изане один за другим становились спонсорами.

Изания обеспечивала спонсоров необходимо-достаточным,- проблемы быта были решены, и инвесторы могли, ни о чем не заботясь, "в Боге богатеть".

Одной из главных целей  было спасение "всем миром" или "всем коллективом", - кому как нравится.
Спасение, объединение, возрождение Отечества.

Инвестиции не облагались налогами и порой начинали давать немалые прибыли.

Проблема, куда себя деть в часы "свободы", теперь сама собой отпала. Времени хронически не хватало.

И таланты открывались, как окна по весне, и добро и самоотверженность.

И Небо давало силы.

*   *   *
И скоро обстановка в когда-то полуразвалившемся замшелом профилактории стала напоминать штаб героических "буден великих строек".

Егоркин девиз был: ни от кого не зависеть, всё по возможности сами.

Их минизаводу по производству дешёвого строительного камня и кирпича удалось получить разрешение на разработку карьера поблизости, пообещав превратить со временем карьер в водоём для окрестных сёл - купаться, разводить рыбу.
Да и в противопожарном отношении он был необходим.

Купили хозяйство у разорившегося фермера.
Забавные велосипеды-тележки китайского образца развозили по торговым точкам зелень, молоко и овощи с фермы и Златогорских оранжерей.

Оставшуюся продукцию заготовляли впрок -консервировали, солили, сушили. Из молока делали творог, сыр и сметану.

Много требовалось на внутреннее пользование - Изания постепенно разрасталась. Излишки продавались.

*   *   *


Казалось, он никогда не уставал, этот Егорка.

Правда, вулканизаторами вместо него и фиолетовых гитаристов работали теперь другие изане, но на традиционные концерты-проповеди Егорка время выкраивал.
Сочинял по ночам, тренькая на гитаре, завоёвывая сердца всё новых "революционеров духа".

Три девиза: "Каждому - хлеб насущный". " Умноженные таланты -Жатве". "Грех - в карантин".

Изане напевали:

Когда имел златые горы
И реки, полные вина,
Всё отдал Златову Егору,
Осталась песенка одна.

Про то, как...

Куплет повторялся, пока не надоедало.

Так с лёгкой руки безымянного автора появилось "Златогорье", куда примкнули филиалы-фермы, молодежные комплексы, отдельные дома и квартиры.

А само движение называлось Изанией, и оно всё более выходило за пределы Златогорья.

*   *   *

Уже зародилась вторая волна изан. Беженцы, отработавшие жильё и пожелавшие по тем или иным причинам "уйти в мир" могли обменять свою квартиру, временно или постоянно, с изанами "по убеждению".
Среди которых росло число интеллигенции - инженеров, служащих, писателей, учителей, врачей. Которых, что называется "достал быт" или "достала перестройка".
Когда денег ни на что не хватало, идеалы были разрушены.

И вообще едва удавалось балансировать на грани выживания.

*   *   *

Златогорье казалось им раем.
Никаких бытовых проблем, дети пристроены. До Москвы - сорок минут электричкой, до станции - златогорский рейсовый автобус или велосипед для опоздавших /велосипеды хранились в пустом сарае у живущего вблизи станции деда-изанина/.

Работу бросать было не нужно, только деньги теперь отдавались в Изан-банк.

И зарплата, и поступления за квартиру /некоторые вообще продавали или сдавали Изании свои квартиры, переезжая жить в Златогорье/, и другие доходы - всё в Изан-банк под приличные проценты. Всё, как положено.

Однако на руки выдавался лишь необходимый минимум на мелкие или оправданные непредвиденные расходы.

Добровольный отказ от наличных "на дурь" соблюдался строго.

*   *   *

Заказанный заранее обед выдавался каждому в специальном термосе с четырьмя выдвижными отделениями - два охлаждённых / закуска и десерт /, и два горячих/суп и второе/.

На всякие необходимые расходы, вроде загранкомандировок, подарков ко дню рождения и т.д. позволялось снимать со счёта нужную сумму, указывая в обязательном порядке цель.

Отказ от всякой роскоши в быту, одежде, от дорогих покупок, ресторанов, казино разумелся сам собой.

*   *   *

Дамы-изанки собрали в специальное охраняемое помещение свои шикарные шубы, туалеты и драгоценности. И если кому-то уж очень хотелось пощеголять на вечеринке "в миру", предлагалось выбрать любую вещь, а потом вернуть в общее хранилище.

Фасонить в самом Златогорье было не принято, дурной тон. Молодёжь предпочитала униформу.

Итак, жить за городом, в экологически чистом месте, на всём готовом.
Дети пристроены, после школы с ними занимаются специальные педагоги "по профилям".
Под руками спортзал, бассейн. Практически всё свободное время можешь отдать любимому делу, призванию, мечте, до которой прежде никак не доходили руки.

"Живём при коммунизме", - говорили златогорцы.

"Гибрид дома творчества в Комарово с госдачей в Барвихе", - констатировал один пожилой писатель.

*   *   *

Возможно, не так бы всё удачно сложилось в Златогорье, если б не бизнесмены-спонсоры.
В интервью они отшучивались, что поскольку являются трудоголиками и все их деньги в обороте, а сами они по сути нищие и живых денег никогда в глаза не видят, да и тратить им их некогда, разве что отдать ближайшей родне, - посему Златогорье никаких особых перемен в их жизнь не внесло.
Разве что стали меньше пить, меньше бояться покушений и прихода коммунистов.

Ибо у того, кто сам всё отдаёт на благо народу, отбирать этому самому народу нечего.

Первое время на них наезжали, но и среди мафиозной братвы нашлись изане - изучив устав, объявили, что их дело - трясти загребущих и пузатых.

А за блаженных, которые пашут даром на Россию-маму, Бог накажет.

Раз такое дело - гори огнём,
Но щипать мы Златова не пойдём!

*   *   *

Но самым удачным егоркиным уловом был Лёва, банкир Лев Бельский, финансовый гений всех времен и народов.

"Новый русский еврей" как он называл себя сам.

Столь же фанатично крутой изанин, загоревшийся егоркиным предложением создать "Изан-банк" - после ночного размышления под утро разбудил Егорку звонком:

- Старик, ты, конечно, шиз, но вот я тут прикинул... Пилишь по 25 часов в сутки, бабки крутятся, нули множатся, растут...
Дни крутятся в обратную сторону, вместе с жизнью, а мне много ли надо?

Я игрок, Егор, я уже не могу остановиться...

Я аскет, мне эти хоромы с Канарами до фонаря.
Вот бродил как-то по дворцу графа Воронцова и думал: небось до слез обидно было помирать графу - ни одной паркетины туда с собой не утащишь!

Капитал крутится в прибыль, жизнь - в убыль, а в саване карманов нету, как ты любишь повторять.

"Там царь Кощей над златом чахнет"...

Зачах - и в преисподнюю прямой дорогой. Нищим.
Ибо "только то, что отдал - твое". Народная мудрость.

Но мне нож острый отдавать, я, старик, привык хапать, выигрывать.

Чтоб цифры росли, и чтоб это моё было...
А разве оно моё, старик?

Иллюзия, химера. Я даже не капитала раб, богатство можно прожрать, промотать, прокуролесить.
Я же ни рубля на ветер не могу пустить... Я этих цифр раб, этих счетов, и служу нулям - вот в чем драма, старик.
"Только то, что отдал - твое..."

И тут меня осенило: да это же наш "Изан-банк".

Мы создадим первый в истории банк "разумного, доброго, вечного".

Впервые все наши счета уйдут в бессмертие.

Будем строить новую Антивампирию. Не "Союз Республик Свободных", а "Союз свободных личностей всех республик и нереспублик".

Людей, свободных от нулей...

Видишь, стихи получились.

"Банк вечности"... Звучит!

Это будет воистину личный счет - никто ни копейки не сможет с него снять, - ни чиновник, ни наследник, никакой сатана - только Всевышний - вкладчику во спасение.

Не в корысть, а в жизнь вечную.

Не вражду, не зависть, не кровавые разборки буду финансировать - а мир.

С Небом, друг с другом, с самим собой, - новым русским евреем...

Не бойся,я не пьян, я в невесомости.

Короче, старик, я твой...