в заброшенной башне из перьев и снега

В заброшенной башне из перьев и снега,
В поклонах весне, у чистого неба
Баюкала арфа, боялась сломаться,
Молчания эхом старинных романсов
Пришельцев из башни, где в марше и танце
Сплетаются руки в неведомом трансе,
Но сильно уставших - упали их тени
Негромко и мягко. И всем есть ступени:
Сцепились в листочки и ветви спирали,
Растущей из неба в бездомные дали.
Открылась струна моего пробуждения
Я вниз за течением, ввысь в побуждениях.
...ступеньки  вздыхали, под скрипом сгибались,
Чем выше - их меньше, а многие спали.
Для глаз, пробираясь сквозь воздуха тонны,
Земля далека, а вся на ладони.
Кричащие краски плескались в закате,
Смолили, вертели фонарные знаки,
Мелькая в цилиндре для трюков платками,
Влекли на большой карнавал шарлатанов.
Черничные братья чернильной малины,
В петле упражняясь в молитвах и гимнах,
Текли между пальцев за вздохом прохожих,
За выдохом мудрым на вздохи похожем.
Надеясь всего из больших сожалений,
Бродячий певец и последний волшебник
Скучали за чаем, с малиной в ладоши,
Патроном весны во вселенных прихожих.
Протикали струны бездомные дали,
Двоих растворяя в бездонные тайны.
И мне бы за ними, да странно приятны
Черничные гимны, чернильные пятна.
Весна это вера, где мы из буддистов
Глядим лебедой на парад оптимистов
Под замысловатым салютом нарциссов,
В часы сновидений над башней зависшим.
Добры безнадежно к цветущим притворно,
Нежней колокольчиков льём перезвоны
Вдоль страшных дорог, где весна кровоточит
В прощальных и ясных для всех междустрочиях.

ч.в.