20 мая - Отступление к прошлому

[около двух лет назад]

Стук в дверь. Крики. Маты. По обе стороны запертой двери два вулкана, приближающиеся к извержению. Со стороны можно наблюдать и делать ставки, - какой из вулканов взорвется раньше. Пепельный блондин сдался первым. Или же наоборот, первым разгорелся. Пара точных резких и крайне сильных ударов - и дверь слетела с петель, открывая его взгляду темную ванную комнату. Он вовсе забыл, что свет выключил сам, в надежде вытравить парня из его убежища. Собирая мысли в кучу, одновременно напрягая зрение и логику, размышлял, что проще - отыскать его в темноте или нащупать переключатель, не сводя глаз с зияющей дыры, на месте которой пару мгновений назад располагалась дверь.
Одним рывком, быстрым и внезапным, Марк бросился из ванной и повалил на пол противника. Вжав коленями его руки в пол, лишая того мобильности, он с презрением и желчью смотрел ему в глаза.
- Запомни, Крис, я ни-ког-да не стану твоей игрушкой.
Он хотел его ударить, хотел сказать многое из того, что его в последние недели тревожило. Но что-то помешало. Быть может, бесстрашный и безразличный взгляд Кристиана. Быть может, неожиданная вибрация мобильного телефона в заднем кармане его брюк. Как бы то ни было, он, с разочарованием на лице, слез с парня и лениво поплелся в спальню, тихо заговорив по телефону.
Кристиан неспешно поднялся, аккуратно поправляя одежду, волосы. Успел бросить строгий оценивающий взгляд в зеркало. Марк всегда говорил, что тот слишком печется о своей внешности, как девушка.
Марк в целом очень много говорил. Слишком много. Глупый наивный мальчик, не ощущающий мир вне звука, вне слов и навязанных понятий. Крис невольно улыбнулся, отвлекшись от мыслей, прислушиваясь к тихому бормотанию парня. Нет, он совсем не стремился разбирать слова, его нисколько не заботили чужие диалоги. Он не был любопытным. Он был чуть не от мира сего. Он наслаждался голосом Марка. Зная, что тот его готов был ударить. Что он был готов его избить, послать, наговорить очередную ничего не значащую груду слов, которую он считает связным и осмысленным текстом... Ах, этот мальчик. Он ведь всего на два года младше. А такой глупый. Совсем еще слепой котенок. Слепой, почти глухой, и умеющий издавать лишь неуверенное мурчание. Зато за мягкими подушечками на лапках прячутся коготки...
Кристиан прошел в гостиную, достал из стильно оформленного черного шкафчика, отведенного под мини-бар, наполовину полную бутылку дорогого французского коньяка. Наполовину полная - не из-за среднестатистичеких­ понятий об оптимизме. Он всего лишь оценивал коэффициент полезного действия данной бутылки. А полезного действия в ней было около половины. Поэтому она была наполовину полна. У него даже мышление было нестандартным, но Марка это привлекало. Этот парень, взрослый мужчина... Восемнадцатилетний мужчина и шестнадцатилетний ребенок. Они оба воспринимали друг друга именно так. И вот этот взрослый мужчина словно учил ребенка жить. Он ни разу не сказал, что его мировоззрение правильно, а его поступки верны. Он учил его чувствовать мир. А жить Марк научится сам. Урок выживания он уже освоил. Но, не познав чувства, он не сможет свое существование назвать жизнью...
Налив коньяк в рюмку, Крис вальяжно, едва ли не аристократически, сел на диван, ожидая своего юнца. Парень не заставил себя долго ждать. Грубовато, немного по-животному, оскалившись, он сел на кресло, что стояло напротив дивана. Сверля глаза собеседника едкой ненавистью, он пытался взять себя в руки. Выходило плохо.
- Подойди ко мне, Марк, - наигранно бесстрастным голосом произнес Кристиан.
- Еще чего, - хищно сверкнув глазами, фыркнул мальчишка.
- Подойди, - в голосе парня появилась твердость, которой подсознание сопротивляться не желало.
С минуту Марк молча оценивал ситуацию. Затем он сдался и подошел к "платиновому гуру", как он порой шутя его именовал. Остановившись прямо перед ним, стоя почти вплотную, он с наслаждением наблюдал за своим "наставником" сверху вниз. Ярость сменялась ощущением сладостного удовлетворения своих амбиций, и самодовольная ухмылка нарисовалась на его лице почти незаметно для него самого. Крис чувствовал это. Ему передавалось напряжение и удовольствие парня, он чувствовал его настолько явственно, что порой задумывался, нет ли между ними некой связи... Уж слишком четко он ощущал его эмоции, почти как свои.
Однако, ощущать чужие эмоции и испытывать свои, так же делясь ими - все же разные вещи. Схватив Марка за ворот футболки, он дернул его на себя, прекрасно понимая, что сопротивления быть не может - подкосившиеся ноги уронят жертву прямо в его цепкие объятия. Сжав его запястье, не позволяя отодвинуться, он медленно, словно нехотя, снял с себя рубашку. Обнажив торс, он мягко, мурлыкающе, шепнул мальчику буквально в самое ухо:
- Послушай... Ты должен это чувствовать.
Он наклонил его голову и аккуратно прижал к своей груди. Всякая агрессия и желание насилия будто бы улетучились, оба юноши пропитались аурой покоя, уюта. Марк, слушая тихое биение сердца, тихое, но отчетливо ровное, начал обращать внимание на легкий, почти неуловимый, аромат ванили. Это запах его лосьона для тела. Запах Криса. А еще он, теперь уже по собственной воле, не смущаясь, приподнялся и прижал голову "учителя" к своей шее, зарываясь лицом в его волосы. А ведь они пахнут кокосом. Непривычный приторно-приятный аромат, он ведь всегда был таким. Но почему Марк заметил это только теперь?
Время не то летело, не то тянулось. А может, оно застыло. Было сложно понять. Он начал отвыкать от чувства времени. Это хороший знак. Кристиан улыбался, наблюдая за решительными передвижениями по его телу. Мальчик сам хотел его изучить. Сам открывал что-то новое. То новое, что было ежедневно перед ним, но он не способен был узреть это, пока был слишком приземленным.
"Интересно, что так повлияло на него? Может, чаще вызывать в нем страх, быть с ним резким... Видимо, вынужденное пробуждение ярких эмоций помогает освободиться от рамок..."
Крис чувствовал восторг Марка, восторг маленького ребенка, познающего мир. Он слился, переплелся и стал единым целым с той эйфорией родителя, гордившегося успехом своего малыша, что переполнила "наставника".
Окончательно потеряв чувство времени, оба заснули уже на полу в объятиях друг друга. К тому моменту уже близился рассвет, и ночное небо оживало, заливая своим прохладным октябрьским светом съемную двухкомнатную квартиру, которая после ночной драки выглядела не лучшим образом.