Жёлтые сны Чёрного Георга

__________________ Содержание __________________

1.   в развитие теории В.И. Вернадского о ноосфере
2.   Последняя ответственная миссия тов. Я. Волосянина
3.   универсальный закон сохранения
4.   mеmеntо
5.   Сплавляясь вниз до Астрахани
6.   Дом на Big River
7.   Прогулки по Белгрэйвии
8.   Urbi et Orbi
9.   unusuаl in yоu
10. Osenid 3х2 натощак
11. жёлтые сны султана Сулеймана
12. элизия
13. негромогласное
14. Страшное дело
15. corrigendum
16. вращая зебру мёбиуса
17. мама и напильники
18. О листьях
19. уходящий в море
20. В ожидании дракона
21. humаnum еst
22. где-то орнитологическое
23. translоcandо
______________________________________________




__ в развитие теории В.И. Вернадского о ноосфере __

субстрат меняется, идеи остаются.

какая разница – кто станет их носителем:
ты, динозавры, червь с летающего блюдца,
соседский сенбернар, глядящий вопросительно?
а я отдал бы предпочтение фасоли,
растущей быстро и с цветами ярко-красными.
так хороша под пряным соусом из сои,
она несёт – великолепные и разные –
идеи равенства – вин розовых и белых,
намёк на превосходство риса над картофелем,
а также то, что мне давно пора обедать,

а ты ушла – и ничего не приготовила...




__ Последняя ответственная миссия тов. Я. Волосянина __

Волосянин выходил из штаба
будучи причёсанным и лысым;
в этом не найдя противоречий,
потянулся было за расчёской...
Мухосранск, где хлопотали бабы,
копошились тыловые крысы, –
властью, становившейся всё крепче,
вскоре будет назван Ильичёвском.
                Обозлясь на спешенных и конных,
                он отдал свой выбор вертухайке, –
                сильно скособоченной повозке,
                прытко увлекаемой лосями.

                * * *

                ...Леонард, присев на подоконник,
                тыкал в фаленопсисы нагайкой,
                натирая краги жидким воском...
                “Здравствуйте, товарищ Волосянин!” –
голос прозвучал излишне бойко.
“Здравствуйте,” – он потянул за вожжи.
Вертухайка, взвизгнув, накренилась:
лоси тормозили неохотно.
Волосянин повернулся боком
и, внезапно, сделался похожим...
“Как две капли – генерал Корнилов!
Я служил под ним в восьмом пехотном,” –
                Леонард сканировал сохатых
                и поклажу – семо и овамо;
                с жёлтым фаленопсисом в петлице
                он казался Дафнисом без Хлои.
                Волосянин разглядел за хатой
                круглый стол с дымящим самоваром.
                “Часть официальная продлится
                пять минут, не дольше.” К ним, в поклоне,
вышли шароварые селяне,
поснимали шапки с оторочкой.
Волосянин покивал неловко,
Леонард не удостоил взглядом.
“Вас давно кормили трюфелями?
Здесь их солят, маринуют в бочках...
Вон, идут кума моя с золовкой,
под руку с четвёртым мужем.” “С пятым!” –
                Леонард и он, одновременно,
                обернулись к женщине, стоявшей
                на крыльце. Зачёсанные кверху
                волосы, спокойные манеры
                выдавали в ней дворянку. “Лена!” –
                Волосянин не сдержался. “Яша!..”
                Из-за хат, рассыпавшись, как перхоть,
                показалась группа офицеров.
Перегар и запах гуталина
быстро приближались... Волосянин
понял всё, стреляя в Леонарда:
хутор захватили мародёры!
Дрёма ожила: кусты малины,
погреба, рассохшиеся сани,
где по вечерам играли в карты,
огород в клочках сухого дёрна...
                На ходу затаскивая Лену,
                Волосянин прыгнул в вертухайку;
                лоси понесли по бездорожью,
                инстинктивно загребая – к лесу.
                Пулемёт шарахнул в отдаленье.
                Он рукой пошарил под фуфайкой:
                магазин нагана был порожним,
                но под сердцем бесновались бесы.
Пуля оцарапала лодыжку,
следующая прошила рёбра,
и ещё одна вошла в предплечье.
Боли не почувствовав, он выпал
на ходу, ударившись о дышло.
Вертухайка, лосеногим ромбом,
улетала в лес. “Любовь не лечит,” –
пошутил он, чувствуя, как выпас
                под щекой становится всё мягче:
                шёлковые травы, из погостных,
                вырастали между ним и Леной –
                плачущей, с поникшими плечами...
                “Милая, мы все сыграем в ящик!..”
                Волосянин вдруг увидел звёзды
                и её глаза, – глаза Вселенной...
                И подумал:

                смерть была началом.




________ универсальный закон сохранения ________

приближаясь к нему, становлюсь невозможно далёким.
погружаясь в его глубину, незаметно мелею.
мне поведать о нём – не достанет ни воздуха в лёгких,
ни словарных щедрот воспитавших меня поколений.

я его нахожу, но, найдя, совершенно теряюсь
и, себя растеряв, не пойму – что же найдено было.
так, порой, ощутишь аромат: неизвестная пряность
побывала в шкатулке с твоим кондиментом любимым.

и тебе всё равно – сколько в нём килотонн или унций,
всё равно, что на нём, как на солнце, встречаются пятна...
рассуди: разве можно ему не позволить вернуться,
если он позволяет тебе уходить безвозвратно?

                ***

вот и всё. но когда ты, впервые, кого-нибудь любишь,
обжигаясь, царапаясь в кровь, наступая на грабли,
обучаешься – не доверять ни законам, ни людям;
убегаешь, один, к ручейку – и пускаешь кораблик.

а затем – ты растёшь, но становишься мельче и мельче.
и когда в тебе подлинной сущности меньше карата,
видишь в зеркале: вот он, скупой безземельный помещик,
закрывающий   с   т о й   с т о р о н ы   двери, окна и краны.

и осиновой ночью сидишь, обратившийся в ухо,
а внутри что-то дрогнет, как будто и там есть осины...
и замрёшь, в двух шагах от него... а снаружи так глухо,
словно вымерли все – от бесснежия лет непосильных.

а в конце понимаешь: ничто никуда не уходит,
подчиняясь законам бернулли и джоуля-ленца.
засыпаешь – и видишь во сне: твой смешной пароходик
всё плывёт по реке, в глубине амазонского леса.




_________ mеmеntо _________

не успел моргнуть – и вот, по графику,
время паковать себя в дорогу.
в сумке – жидкий ланч и фотографии.
выронить их, что ли, за порогом?..

«больше трёх оставить не получится.»
если так, я выбираю эту,
где, с усмешкой, превращаюсь в лужицу
лунного рассеянного света.

и ещё одну, где я у берега,
освещённый солнцем на закате,
– вылитый Колумб, открыв Америку, –
вышел улыбающимся в кадре.

а на третьей я, разоблачившийся,
хохочу до слёз, в одном исподнем.
самым резвым из весёлых поросят, –
пусть они таким меня запомнят.

мёртвых глаз ледовые промоины,
словно айсберг в середине лета.
се, раб Твой. – и кажется, что боли нет...
пусть я не запомню даже это.

видишь поле жёлтых одуванчиков
в жаркий, но не слишком жаркий, полдень?
и себя, с лежащей на руке щекой...
вот таким меня ты и запомнишь.




__________ Сплавляясь вниз до Астрахани __________

                /где-то автобиографическое/

Приятель перечитывал Коран, я что-то сочинял, как юный Чехов...
Дом на воде – (не то, чтобы корабль, а нечто вроде Ноева ковчега) –
покачивался, мирно, на волнах, принявший форму плоскодонной лодки,
и между постояльцами война казалась неизбежной, ибо плотность
свободных мест в Ковчеге такова, что невозможно не мешать друг другу.
Богоугодный Ной не знал коварств – (симптомов победившей Кали-юги), –
поэтому ему не довелось дурачить верных спутников, пытаясь
заныкать флягу, целое весло, орехи и изюм.

Порезав палец
на отмели ракушкой, ты сидишь в бесформенной и выцветшей панаме
безлюдного пространства посреди, где ветер сонно волны погоняет.
И нет вокруг ни уток, ни китов, ни кракенов, ни даже крокодилов, –
лишь ты и твой приятель-молоток, считающий Коран необходимым
для путешествий, как моряк – журнал (с эротикой), а дзен-буддист – циновку.
Река с теченьем   п о д   и ветром   н а д   поверхностью, где в арабесках ломких
утонут – серо-розовый закат, и недомуэдзиненный приятель,
и выдуманный 25-й кадр, в котором был проявлен ты, – изъятым
из всех воображаемых картин, из всех реалистических контекстов, –
далёк и неправдоподобно тих, посаженный и пригнанный "по месту".

И вдруг – тебе уже не двадцать пять, а, в самом крайнем случае, двенадцать.
Волна отлива катит время вспять и обнажает дно перегринаций...
И мертвецы, родившись под землёй, вдруг оживают и, всё молодея,
брачуются, ругают зимний клёв и неортодоксальные идеи,
а после превращаются в детей, с уверенностью в том, что так – нечестно,
и быстро уменьшаясь, чтоб затем, в зародышевой стадии, исчезнуть.
И Волга – (если это, впрямь, она) – плескливо обмирает в тихом шоке,
заметив, что тобой полным-полна,

пока комар тебя целует в щёку.




__________ Дом на Big River __________

Так бывает: поставишь свой дом у глубокой реки,
а соседи – зачем-то – вокруг понастроят мостов,
да таких, что под ними сумеет проплыть даже кит –
по течению вверх, по течению вниз, миль на сто.
А река вдруг возьмёт и иссякнет: сперва обмелев,
превратится в ручей, – в нём осёл не замочит копыт,
а затем совершенно исчезнет под кожей полей,
пустырей и дорог, и лугов, сикамор и ракит.

И от бывшего русла останутся только мосты,
обрастая всё больше – лишайником, сорной травой;
и продолжат стоять – обелисками планам пустым,
высоко возносясь над пучиной невидимых вод, –
до тех пор, пока их не растащат: строительный люд
очень ценит хороший, притом даровой, матерьял;
а на месте мостов огороды разбить – тоже в плюс
человеческой тле, колорадским жукам, муравьям...

А зачем было строить, – зачем, для кого возводить?
Те, кто строил мосты, помудрев, убедились в тщете
иллюзорных побед над текучей природой воды –
и отправились с миром, оставив тебя в нищете.
Только ты всё живешь в своём доме у быстрой реки,
непривязанный к ней, – не заметив, что речки и нет.
Мимо окон твоих каждый вечер несут рыбаки
свой улов, часто путая воду и меркнущий свет.

И река полноводна, и просится из берегов.
Вот, твой домик над ней покачнулся, как Ноев ковчег,
приподнялся и вниз к океану поплыл, –
оттого,
что ты так никогда и не задал вопрос "а зачем?"




____ Прогулки по Белгрэйвии ____

Весенний дождь стихал, и в свете радуг
Вечерний город вспыхивал и гас.

Центральный Лондон: парки за оградой, –
Анахронизмы мифогенных каст.
Я вышел на Оранжевую площадь,
И Моцарта знакомый силуэт
Мне показался тяжелей и проще.
Ах, Моцарт, ты бы вызвал на дуэль,
Из-за жены, какого-то Геккерна?
О, сколько сил у занемогших дядь
И способов, чтоб проучить неверных,
В крестовые походы не ходя!

Я сам давно сражаюсь в одиночку,
И в самосозидательной войне
Нашёл существования источник, –
Причину обращения планет.
Представим: группы тел, покрытых шерстью,
А в центре конурбации – леса...
Допустим, Бог желает совершенства. –
Тогда Он принуждён всё делать Сам!
И вот, чем дольше я гляжу на Бога,
Тем меньше знаю –  ч т о   т а к о е   Бог...

И вижу бесконечную дорогу
Длиной в один-единственный прыжок.




_____ Urbi et Orbi _____

Лето. Это значит – тяжело.
Это значит, снова из тумана
проступает бледное чело, –
медленно, дремотно, первозданно.
Это значит – невозможно спать.
Слабость поднимается – с придонным
привкусом полировальных паст.
Это значит... Это значит – дома.

Вялый шёпот батарейных рыб,
призрак отопительных сезонов.
Это значит, разбудив дворы,
солнце оставляет воздух сонным.
Солнце в виде Мельницы: молчит
колесо, но Кто его заклинил?..

Тишину раскаркают грачи,
свастикой взовьют кусты полыни,
а в окно к тебе влетит оса,
ось экуменических знамений.
Можно десять библий написать,
но в осе – ни слова не изменишь.

Не изменишь, как узор морщин
на неувядающей ладони
Непорочной Девы. Полон сил,
машет золотым котиледоном
бывший жёлудь, но ещё не дуб.
Ангелы и мавки в сарафанах
лестницей Иакова идут
в сторону Небес обетованных.

Видно: небосказанность сквозит
из любого знака, даже точки.
Здесь – необозначенность, визирь,
и земной Предел её восточный.

Вырублен из камня, как Симон,
ты стоишь – и возникает Голос
из доисторических времён
в центре лабиринта «Мир и Город»;
взламывает арматуру стен,
но принадлежит не Джельсомино...

Он – н и ч т о, являясь  с р а з у   в с е м
в середине Города и Мира.




_________ unusuаl in yоu _________

...Он пришёл, замотанный старый человек.
где-то сел – и слушает, не смыкая глаз.

в чёрно-белой, сумрачной, ледяной Москве
слушает внимательно – каждого из нас.
небо наливается кровянистой мглой,
до рассвета улицы заметает снег.
человек задумался... человек не злой, –
Он постичь пытается нашу речь во сне.
коммуникативности чужда эта речь;
человек запутался: кто нас разберёт,
разных и отчётливых – о дневной поре,
ночью – одинаковых, как стволы берёз?..
...перед пробуждением я тону в Его
полных невербальности, голубых, как лёд...

вспыхивает лампочка, 220 вольт,
и врубает приводы речевых колёс.




_____ Osenid 3х2 натощак _____

...и снова осень. мокрые огни
оранжево мерцают вдалеке,
      а я иду один по осени,
      прозрачный и невидимый никем.
Бог обнажил китайский алфавит
деревьев, восемь тысяч третий кегль...
      послушно принимаю Осенит
      в Его терапевтической руке.

коллеги собираются пить чай:
окошко над шерстинками кустов.
пора входить, – но только не сейчас, –
в мир тихих голосов, уютных спин...
      и осеняться – мыслями о том,
      что чайник   н и к о г д а   не закипит.




____ жёлтые сны султана Сулеймана ____

четырнадцать жён утонули в зыбучих песках.
четыре скончались от ядов болотной воды.
ещё восемнадцать разбились, свалившись со скал.
последние семь потерялись в прозрачном, как дым,
осеннем лесу. и остались – холодный закат,
грустящий по жёнам султан и, от близкой воды
озябший, незрячий визирь. переставший искать
султан затолкал его в реку, ударив под дых,
и долго потом наблюдал, как несчастный плывёт
не к берегу – ближнему, дальнему – речки, а вдоль
и молит о помощи – жалко, гнусаво... но вот
его голова тоже скрылась под быстрой водой.
и может быть, это удача, а может быть, нет:
султан, оказавшись один на один с тишиной,
забыл – своих жён, разбежавшихся слуг, звон монет...
нашёл своё сердце – и стал, на минуточку, мной.




________ элизия ________

монахи не любили повитух:
боялись их и обращались скверно.
но так и неизвестно – чьих потуг
венцом стал симбиоз «охоты» с «ведьмой».

...на площади вечерняя толпа,
очнувшись от всегдашнего скучанья,
галдела. “негде яблоку упасть,” –
сказал кюре на лошадёнке чалой
и, спешившись, приблизился к столбу,
обложенному хворостом. подумал,
прокашлялся и, испытав сумбур,
смятенно предложил седой колдунье
раскаяться в содеянных грехах,
признаться в ворожбе и чернокнижье.
её глаза скользнули по рукам
с распятием – и опустились ниже...

предчувствуя соблазн, кюре застыл,
как будто был по пояс в землю вкопан.
её безумный смех, вид ног босых
и пламени бушующего кокон
сменялись, оскверняя всё сильней
его души мелеющий источник,
мешались, как видения во сне...
ужасный вопль простоволосой дочки,
пытавшейся протиснуться к костру,
но быстро остановленной заслоном,
не заглушил сплетённых пальцев хруст.
горячий ветер отдавал палёным...

он взял её к себе. он дал ей кров.
но девочки надломленный рассудок
не позволял ей ни доить коров,
ни прибирать, ни даже мыть посуду.
кюре, невольно, ощущал протест
и часто думал, отправляя службу:
зачем Ты сохранил жизнь сироте –
надмирной, бесполезной, непослушной?..
Тебе она молчит. Тебе поёт.
утешившись в Тебе, она не ропщет...

но Имя сокровенное Твоё
теперь на несогласную короче.




_______ негромогласное _______

окно открыто
если воздухом снаружи
наполнить лёгкие то кучевым стадам
скользящим вдоль и отражающимся в лужах
придётся сдаться и отправиться туда
где море ждёт полётов херринговых чаек
и без твоих сандалий выглядит больным
вдали от мест где ветер провода качает
и оглушительной природы тишины




___________ Страшное дело ___________

Лес зловещ и ночь темна. Стонут старые деревья...
Медленно взойдёт луна над заброшенной деревней.
Только шорохи сверчков, да зрачков зелёных отсвет.
Шею изогнув крючком, вяз корявый кожу сбросит.
Вдруг заухает сова. Глухо, замогильно, жутко –
непонятные слова донесутся... Крякнет утка.

Ты, кто никого не съест, – для чего явился, глупый?
Видишь? – Ни души окрест. Слышишь? – Кто-то точит зубы.
В тростниках вода дрожит, но гуляет там не ветер.
Низко, странно крикнет выпь. Вой за лесом ей ответит.
Кто крадётся за тобой в темноте, на мягких лапах?..
Ловит задранной губой твой дразнящий, тёплый запах...

Ты в мои пробрался сны... Что ж! Теперь пугаться поздно.
Оставайся до весны – пищей для жуков навозных.
И когда луна взойдёт над пустой деревней выше,
кот, – гигантский чёрный кот с мертвецом в зубах, на крыше,
когти-крючья оголив, но на вид вполне спокойный,
спросит – голосом моим:
                “Ну, теперь с тебя довольно?”




_______ corrigendum _______

...она меня не вспоминает,
поскольку помнить, в общем, нечего:
прогулки по проспектам в мае,
поспешный секс однажды вечером...
почём ей знать, как неотступно,
годами, сны мои тревожила?..

так целомудренно распутна,
плохая – но всегда хорошая.

её запястий и ладоней
пьянящий холод – безошибочно
я и сегодня сразу вспомню.
её зубной эмали сливочной
волшебный привкус, поцелуи,
в подъезде запах мокрой псины и
слова “конечно, не ревную!”
но в красных туфлях парусиновых,
в лосинах и в короткой юбке –
не ревновать?? – к мужчинам, к прошлому...

она была моей ошибкой,
плохая – но всегда хорошая.

я не мечтал её исправить,
свои поступки не оправдывал.
мы просто вместе шли по краю
воображаемого кратера
и обрывались, пусть нечасто, –
рабы пустых моральных принципов...
из всех, с кем я бы мог быть счастлив,
она всегда была единственной.
как странно – нить воспоминаний
унизывать долгами прошлыми:

невозвращаемое снами,
плохое – но всегда хорошее...

я, видимо, остался прежним:
мне спрятать хочется, под пальмами,
свою разнузданную нежность
в её не-марианской впадине...
наверное, иная смелость
есть в тех, кто смеет быть порочными; –
мы продолжаем жить в пределах
своих олимпов заболоченных.
но временами – в мой, обширный,
доносится вопрос из прошлого:

не я ли был её ошибкой, –
плохой, но в сущности .....?




____ вращая зебру мёбиуса ____

тёмная лента останется тёмной
светлая лента останется светлой
лента дороги ведущей к простому
к слишком простому для правды ответу

смотришь и вдруг улетает по ветру
собственный довод и прошлое стёрто
тёмная лента становится светлой
светлая лента становится тёмной




_______ мама и напильники _______

                ползут два напильника по дереву, забираются в дупло,
                глядь – а там восьмое марта!
                (альтернативный анекдот из курса по преодолению аутизма у подростков)

ты знаешь, что напильники, мигрируя, поют?

блин, как они летели, – даже крыльями махали!
курлыкали над эркерами папуасских юрт,
посвёркивали клювами легированной стали.
а я, маша платком, им посылал привет с земли, –
огромным, словно скатерть, в фиолетовых горохах,
и знал: они спешат отнереститься, как налим,
в магнитных полюсах ориентируясь неплохо.

вдруг мама меня нА руки взяла (какой позор!)
и тоже помахала – им, летящим в заполярье,
нежуравлиной стаей разрезая горизонт,
чтоб по весне вернуться с молодыми надфилями.
...придёт восьмое марта – и найдёт её в слезах
(весенний дождь, пипетками – пустыни глаз закапай!),
глядящей на метизного завода корпуса...

там до сих пор работает мой заключённый папа.




_______ О листьях _______

Не бывает листьев непотребных.

Завладев их парусностью, смерч
Вырывает целые деревья,
Осудив бессмертный ствол на смерть.
В них – газообмен и фотосинтез,
Осмос, транспирация и стиль;
Даже боги пантеона синто
Лучше не смогли б изобрести.

Все они востребованы кем-то:
Белками, малиновками, тлёй...
Листьев неевклидовы ракеты
Осенью теряют связь с Землёй.
Миг полёта – и уже хоронят,
Известью присыпав в ноябре...
Вот он – я, на облетевшей кроне.

Господи, срывай меня скорей.




______ уходящий в море ______

                в память Бориса Блинова
                (http://www.stihi.ru/avtor/blinovboris)

уходящий в море спит. дорожка лунная
мчит его, не беспокоя гладь непресную.
не плывёт Ясон за золотыми рунами,
не томится люд печалью и болезнями.

лишь колеблется и видоизменяется
та вода, в которой слепо, как зашитые,
пребывают неизменные черты лица,
растекаясь – ахеронами, коцитами...

тонким светом глубина её пронизана,
и не помнит в тишине она, бездонная,
ни про твердь, разъединённую границами,
ни про жизни, разделённые кордонами.

холодит сердца прохлада предосенняя.
уходящий в море вдаль скользит под месяцем,
перешедший все черты невозвращения,
но хранящий мысль – однажды снова встретиться...




___________ В ожидании дракона ___________
 
                Эстрагон:   Я больше не в состоянии продолжать.
                Владимир:  Тебе только так кажется.
                Эстрагон:   Может, просто разойдёмся? Возможно, это для нас самое лучшее.
                Владимир:  Нет, мы повесимся завтра. (Пауза.) Если Годо не придёт.
                Эстрагон:   А если он придёт?
                Владимир:  Тогда мы спасены.
                (Сэмюэль Беккет, "В ожидании Годо")

Мы с тобой промечтали полжизни, предчувствуя встречу.
Так ли важно теперь, что она никогда не случится?..
Я: отец психоделики, принц поэтической речи,
ака Чёрный Георг. Ты: всегда Унывающий Рыцарь.

...Унывающий Рыцарь меня поджидал у калитки.
Я сказал: “Добрый вечер,” он кисло ответил: “Едва ли!”
Я спросил: “Где дракон?” Он сказал: “Проще выдернуть нитку
из иголки, потерянной вечером на сеновале,
чем заметить дракона.” В его метафорике странной
были смешаны, бешеным образом, все идиомы,
но его поправлять, раздражать и учить – в мои планы
не входило, и я притворился, что вовсе не помню
ни расхожих пословиц, ни фраз, что крылатыми стали.
“Как вам кажется, долго его поджидать нам придётся?”
Он, качнув головой, предложил поменяться местами.
Я не стал возражать...

Через миг заходящее солнце
ослепило меня; город вспыхнул и стал незнакомым.
Я захлопнул ресницы – и вдруг, краем глаза, увидел
в двух шагах от себя очертания тела дракона –
неизвестно какого размера, расцветки и вида.
Он мерцал... Я не мог (не хотел?) удержать его взглядом.
Через долю секунды дома перестали искриться...
Я стоял у калитки, вцепившись в ограду, а рядом
любовался закатом и мной Унывающий Рыцарь.
Неуверенность в чувствах пришла удивительно скоро.
Мы глядели, в немой подозрительности, друг на друга...
Мне хотелось спросить – не узрел ли он, тоже, дракона?
Я сумел удержаться и просто пожал ему руку,
и отправился спать – сонным, конным, на танке и пешим,
размышляя, сквозь дрёму, о чуть приоткрывшихся лицах:

то ли это дракон, маскирующийся столь успешно,
то ли (что вероятней) и впрямь – Унывающий Рыцарь?..




________ humаnum еst ________

вспотев от кругосветных путешествий,
взгляни на мир: чем не гигантский лютик?
каким бы ни казался совершенным,
в нём есть один дефект. –
понятно, люди.

их греют шубы: горностай и соболь;
прельщают терриконы ассигнаций...
ты думал – хоть один из них способен
хотя бы от чего-то отказаться?..

течёт река в неверном свете звёздном,
у дна лежат живые крокодилы.
на берег хвою осыпают сосны.

кому-то это всё необходимо...




_______ где-то орнитологическое _______

...и если птица не взлетит с раскрывшейся ладони,
ты сможешь осознать, что ты, как и она, – бездонен.
и незачем сжимать кулак, удерживать кого-то –
от травм, ошибок, от любви, от птичьего полёта.
и незачем – ни улетать, ни оставаться вместе,
ни видеть всё насквозь...

в лесу растёт, почти отвесно,
какой-то бук, не то – не бук, и в лес роняет листья.
а ты сидишь под ним, один, – и исчезают лица,
и исчезает память мест, событий, ощущений...
и остаётся просто день пронзительный осенний,
и в нём такая синева, что можно видеть небо
на внутренней обложке век.

и ты сидишь, нелепый,
и ты сидишь, прекрасный, как мечта о вечном доме;
вокруг тебя – цветение... и птица на ладони
не порывается взлететь, а ты – и бук, и ясень,
и шелестят твои листы... и различаешь, ясно,
что космос – первозданно чист, пусты его страницы.

и нет ладони, нет тебя и нет сидящей птицы.




_________ translоcandо _________

я вижу себя у излучины тихой реки
по пояс в траве, в тишине, где любая оса
слышна за полмили. мне хочется сесть у ракит,
смотреть на тебя – и вообще ничего не писать...
всем лучшим вещам в этом мире положен предел, –
возможно, затем, чтобы нам не жалеть, когда срок
приходит – подумать всерьёз о серьёзном вреде –
привязывать нити к хвостам бесконтрольных сорок,
снующих в полях безобразного скворчества; – в них
отменному автору впору скакать на коне,
минуя тома и тома ненаписанных книг, –
туда, где у кромки виднеется слово
                к о н е ц




_______________________________________