на другой стороне Ничего

я сидел и наблюдал полёты чаек,
и смеялся, наблюдая их полёты.
небо плавно рассыпалось на запчасти,
облетало триллионами заклёпок...
я глядел на то, как две большие птицы
мерно кружат, невзирая на заклёпки,
и, по случаю, припомнил Гунню Сисы
и его кота. беспечно дверь захлопнув,
молодой сюцай, стремительной походкой
рассекая луг, исполненный ромашек,
представлял собой, одновременно, лодку
и гребца, который вёслами не машет.
Гунню был похож (бессмысленно и спорить,
как сказал монтёр, сравнивший штепсель с грушей)
не на тех гребцов, что правят лодку в море,
а на тех, что машут вёслами на суше.

был ли Гунню, в самом деле, так уж молод?..
облака полировали тонкий месяц,
рассыпая звёзды мелкого помола...
а сюцай и кот, который жил с ним вместе,
собирались поглощать свой скромный ужин
из яиц, каких-то овощей и риса.
эта тихая картина мне послужит
образцом непритязательности. крысам
человечество обязано не только
фармацевтикой, чумой и дружбой кошек,
но и строгой социальностью истоков,
регулирующих всё... но как роскошен
мир сюцайский!.. так он свеж, асоциален
и естествен; оттого ли – не печально
мне сидеть и вспоминать кота с сюцаем,
наблюдающих полёт бескрылых чаек?..