Беговая Детство

   Московская квартира небольшая, коммунальная
   Жизнь у меня здесь только начиналась - у кого-то близилась
                к финалу.
   Причудливо судьба свела в трехкомнатной квартире,
   Людей столь разных: три семьи, три непохожих мира.

   Живу я  с мамой, с папой, в комнате с двумя окошками,
   В квартире, что насквозь пропахла кошками.
   Еще в двух комнатах живут другие люди,
   Проблемы коммуналки- как на блюде.

   За правой стенкою - живут  пенсионеры,
   От сталинских репрессий вся семья уйти сумела.
               
   За стенкой левой -тетя Лиза ,
                был отец ее в Ваганькове священником,
   А ближе к старости, ей кошки заменили с миром
                окружающим общение.      
               
   Меня в квартире любят дружно, но поочередно.
   Между собой воюют баба Шура с тетей Лизой принародно.
   Я все болела, лет примерно до шести, родители-работают,
   Cоседи меня учат, всяк по своему, как правильно расти...

   Порядку учат дядя Толя с бабой Шурой,
   В их комнате, набитой антикварной ныне уж натурой,
   Подушки с кружевной накидкой подпирают потолок,
   Цветы чудесные на подоконнике теснятся,
   И слоники у линзы телевизора от чистоты томятся.

 

   Меня там кормят: лущат семечки и борщ красивый варят,
   Слезинку надо мною, в умиленьи проливая,
   И приговаривают:" Мясо дочка ешь,ты андел наш,поешь от пуза,
   И чаю щас попьпьешь с малинововым вареньем-это всем 
                пользительно и очень скусно!

   А хочешь, полезай под потолок, в перинную постелю,
   Там никакая хворь ребенка не достанет,уж ты баушке поверь.
   Постель перинная - священное для бабы Шуры место,
   Она вся в кружевах и убрана, как пышная невеста.

   Я предложенье это получала только три или четыре раза,
   Когда борщу с вареньем, организмом было полностью отказано.
   Постель-белее снега, мягче пуха, и провалившись средь перин,
   Себя я ощущала не принцессой ,а горошиной, затерянной
                в сугробах белых, посреди равнин..   

   На самом деле,у меня есть сваренный обед,
   И никаких проблем с  питаньем вовсе нет!
               
   Умею я зажечь канфорку и подогреть кастрюлю -не проблема,
   Но баба Шура не приемлет и не любит всего этого.
   Она сама покормит бедного ребенка,
   А после,"Приму" подымит в сторонке.   
               
   Теперь вернемся к воспитанью, вроде-бы церковному,
   Его преподает хозяйка кошек, "христовая невеста",
   Богу с детства верная и всем вокруг покорная.
               
   Гоняет баба Шура тетю Лизу от меня,
   Часов,примерно  до пяти,
   Но у нее свои дела,
   И дети в гости обещалися прийти...

   А тетя Лиза крылья в горбик сложит,
   И начинает в дверь скрестись,
   Пусть ей Господь поможет,
   И "оче горе" возведет:
   Еще не так наш Боженька за дело правое намучался,
   Сейчас она уже у двери,подходящего ждет случая.

   Она бочком в большую нашу комнату заходит,
   Поводит горбиком,с моей кровати глаз не сводит,
   Глаза у тети Лизы голубые,очень яркие,
   Их можно в ювелирном выставлять,как редкие брильянты.

   Седые пряди не в пучке,
   А у лица клочками страшными качаются,
   А нос загнулся над губой,и тихо шелестя,
   Она меня тревожно вопрошает:
   "Что ,деточка, про Боженьку ты знаешь?
   Молиться,ты дитя, за нашего Спасителя,
   Наверно никогда не забываешь?
   Что знаешь ,девочка, про праздник светлой Пасхи,
   Когда не глядя на погоду ,
   Двор покроется нежнейшими цветами!         ,   
   И будут барышни гулять все в голубом и розовом,
   И батюшка благословит нас всех
   И деточку златоволосую.
   А если деточка помрет,(избави Боже),
   То будет все на небесах на райский сад похоже".
               

   Она своими мелкими шажками,
   Все ближе к венику у батареи подбирается,
   Толь хочет подмести(что ей не свойственно),
   А может оседлать  его старается.
   Сейчас я детка,научу тебя летать...
   Такая над садами нонеча раскинулась
   Сегодня благодать!
               
   Если захочешь, полетим мы над лошадками,
                над ипподромом,
   Мы оттолкнемся вместе, от увитого плющом
   и диким виноградом деревянного балкона, б               
   Над двориками полетим,ты только бабушку не бойся,
   Ну что ты деточка дрожишь?А ну-ка успокойся!!!"
   
   Я знаю,как летала Элли в Арканзасе в деревянном домике,
   Но тольк я боюсь Бастинду и Гингему лишний раз побеспокоить...
   Тут входит в комнату без стука баба Шура,
   И тетя Лиза расплывается, как серое пятно,как уходящая натура.
   
   Мне баба Шура градусник сует и заставляет выпить чаю,
   Дает мне пластилин,зевая,мелко крестит рот,и одеяло поправляет
   Когда она уйдет,леплю из пластилина я в больной постели,
   Все больше дам: то в голубом,то в розовом,
                пока фантазия не оскудеет.   
   
    Хотела рассказать,как ждали в гости,после пенсии,
                своих детей соседи,
    До ужина,и черной корки не бывало съедено.
   
    Горка картошки в фаянсовой миске давно остывает,
    Ну а сосед,спохмела с трудом выживая,
    Терпит,не выпьет первой живительной рюмки,
    Мается он, и  нигде не не находит уюта!

    Будет жена на него беззлобно ругаться,
                но это так,для пущей острастки.
   
    Присядет дядя Толя на краешек ванны,"Приму" закурит,
                коврик ровный поправит,
    Снова вернется к столу накрытому:
                селедочка с луком,сыр,всеми забытый.
    Сыр закрутился в слезливые трубочки,
                колбаска вареная,почти-что погублена.
    Ждет венегрет гостей и хозяев,пара чекушек стоит непочатых...

    У бабы Шуры-коса до колена,она ее заплетает умело:
    Сначала,долго чешет над ванной,шпильки держит она губами,
    Долго плетет огромную косу,у шеи-в руку,
                в конце-тонкий хвостик,
    Затем закрутит тяжелый узел,гребень вколет и бровья сузит.

    Долго длится сия процедура,моется ванна,без всякой халтуры,
    Тяжелый утюг пыхтит на огне-выцвевший ситец отглажен вполне,
    Ну а теперь, она-королева,даже тарелку вымазав хлебом,
    Даже, когда коридор она моет-она королевна,никто не поспорит.

    Однажды детство кончилось и жизнь замельтешила,
    И  баба Шура стала лишь воспоминаньем, детству милым,
    Когда звонила Верка,непутевая соседки дочка,
    Рассказывая про баб-Шурины последние Люблинские денечки,
    Я очень занята была,чтоб к ней поехать-я взрослела,
                а может просто я душою очерствела.