ХХХ

"Кассандра, подросток длинноногий,-
в ногах валялась, причитала мать,-
нас не для счастья выбирают боги,
А избирают, чтобы испытать!.."

В тёмных кущах Троянского сада
в стороне от парадных партерных аллей
среди алых и белых цветов олеандров
отдохнуть приютилась Кассандра,
опустила ладони в прохладный ручей,
ощутила на миг и покой и отраду...
"Боги! Скройте, избавьте меня от людей..."

Нет, не сущи от века ни правда, ни вера -
и,циничный, поэтому властвует Феб.
Смертной злобой его прокалённые стрелы
поражают, свергают и жалких, и смелых.
Не насытить его принесением треб,
не найти состраданья, страдая без меры...

О, как рано меня потрясло Провиденье!
И безумной тревогой сражённая мать
отвезла меня в Дельфы. Кричала и пела -
прорицала Сивилла... Одежды и тело -
предо мной распростав - стала корчить и рвать:
"Не хочу, не должна, не могу ни мгновенья
жизни девочки этой себе пожелать!"


Вздохнула я и больше не дышала.
И не желаю помнить ничего.
Но тот, кого я чла за божество,
пронзил меня как каменным кинжалом,
и рухнул на меня небесный свод!


Никогда не забыть мне того отвращенья и срама!..
И в пленительный, праздничный мой возвратясь Иллион,
как подбитая птица таилась, дрожала, скорбела,
и трагический чёрный покрыл мои душу и тело,
удушающей затхлостью в вечность ушедших времён
мне дышали в лицо мои прежде прохладные храмы,
и смеялись, смеялись, смеялись весталки вдогон...

Я осталась одна. Кровь навеки спекла мои губы:
ни мольбы, ни пророчеств - лишь в горле колеблется стон,
Скоро в рабство недолгое греки погонят меня.
Украшают в гирлянды на площади люди Коня.
На съедение псам брошен мученик Лаокоон.
Обезумел Приам и ослепла Гекуба.
Гектор, брат мой, Ахиллом сражён...


Вот и всё. Отдохну. Только здесь я принцесса.
Смертной твари - желанен мне мой эпилог.
Распаляет костёр - мужа ждёт Клитемнестра...
... Знаешь, Феб, только мне (но и это немало!)
известно:
Если Бог не насильник -
насильник не бог!