Столыпинские галстуки

Свет фонаря бьет в лицо, рядом кто то стонет,
или это я, совсем не различаю стороны.
Сколько этот яд в венах пробыл, это боль моя,
серые стены давят на грудь, врезаются в горло.

Лепила вколол хрень, не то совсем, я высыхаю,
калил мой разум герман в бреду, по соседству рай.
Лишь тонкую грань, переступив избавлюсь от удавки,
но не свободен, крепко руки к кровати привязаны.

Еще одна капля "серого" узел ослабила бы,
или уж сжалься смерть, забери меня от сдавленных.
Сонных артерий, зависимость истово душит,
я в низ смотрю как извиваюсь, где здесь будущее?

Каждый мускул напряжен как под током, ждет укола,
ком в горле не такой, на кону облегчение боли.
Не волен, привязал себя за шею иглой,
вкус колы с лизергином во рту, как в первые попробовал (с) бабеич

--------

и в муках скатываюсь по наклонной,
в снов героиновых манящее лоно.
Мне корчит рожи уродец -клоун,
за потресканным, замызганным стеклом.

Лопнут каппиляры, на пол потечет мертвая кровь.
Нет времени ужаснуться - ведь вот-вот накроет.
Увы, но истязатели не бывают кроткими,
спрятаться бы в укромное

место. Где нет этой пронзающей боли.
Та комната, с оранжевыми обоями -
в самый раз. Но жуткая боязнь
смерти доказывает то, что убогий.

Волчий вой со стонами в унисон,
это ведь гимн людей унесенных
в никуда. А серость недо-зарисовок,
делает всё очевидным и без слов...