Триптих космических твёрдых форм

ЛОЖЬ ЭФФЕКТА ДОППЛЕРА

Пятьдесят странных лет от полёта Туда,
Робких детских шагов в беспредельное Нечто…
Окольцован Сатурн, есть на Марсе вода,
А Земля остаётся назло человечной.
В наше небо гляжу, и усталый мой взор
Отдыхает и думает: «Небо – не наше.
И не с нами одними ведёт разговор.
И не только для нас Оно Вечности краше».
Где-то там за путём, что молочным зовут,
Корабли марсиан, лебедян, крестовитов
Разрезают просторы… Нам Допплеры лгут,
Что мы все разлетимся. На дальних орбитах
Брат разумный, пускай не похожий на нас,
Распустил паруса, и упрям его галс.

НА МЕРКУРИИ

Там, на Меркурии, близком к ядрёному жаркому Солнцу,
Вечное лето, и год укорочен в сравнении – вчетверо – с нашим.
Можно прожить там и век, не заметив, что старость не всходит
Хищным побегом, плодами несытых желаний. Да только
Там, на Меркурии, рядом с опасным, неистовым Солнцем
Жить невозможно. И век коротать на планете, покрытой
Водами этих пяти океанов, отнюдь не спокойных,
Втуне придётся, мечтая о ярком и длительном лете,
Зиму встречая опять, никогда не познав страшных таинств
Там, на Меркурии, около ядерных взрывов несметных
Щедрого, ясного, хлеб нам дарящего, мудрого Солнца.

МОЙ ЧАСТНЫЙ МАКРОКОСМ

Свернув газетные рулоны,
Я выбираю - не читать.
Но в голубых глазах, влюблённых,
Предпочитаю утопать.
Ты – микрокосм, в нём твои космы,
Как наша древняя Земля,
А Солнце - губы, зубы, дёсны,
Что лобызаю я, любя.
А руки, словно пояс плотный
Из астероидов. Сжат Марс
Моей груди, мохнатой, потной.
Плутон в объятиях погас…
И в изумрудах зрящих звёзд,
Быть может, ты и макрокосм…