Владимиропорт

ВЛАДИМИРОПОРТ

Неотправленное   письмо

Сегодня,  24  июня  1976  года,
В  два  часа  ночи
Я  пишу  тебе  очередное  письмо,
Которое  опять  не  отправлю
Потому,  что  знаю,
Что  у  тебя  осталось
Слишком  мало  Времени…
И  всё-таки!
И  тем  не  менее:  я  -  пишу!

Владимир!
Мы  с  Вами  совсем  незнакомы.
Это  неважно.
Я  люблю  Вас.
Но  совсем  не  такой  любовью -  не  земной.
Я  надеюсь,  вы  простите  мне,
Что  я  забралась  к  Вам  в  душу
И  брожу  по  её  коридорам,
Бесконечным,  ужасно  израненным.
Мне  понятен  в  них  каждый  изгиб,
Каждый  поворот.
Иногда  мне  становится  страшно  за  Вас,
Я  теряю  рассудок  от  боли,
Пронзительной,
Неисчерпаемой  боли,
Заполняющей  ваши  стихи.
И  -  песни.
Каждая  песня,  спетая  Вами,
Как  зерно,
Из  которого  зреют  колосья.
Или  -  как  хлебная  корочка
В  голодный  военный  год.
И  я  голодаю,
Когда  я  не  слышу  Вас.
Я  просто  умираю  от  голода,
Когда  я  Вас  не  слышу.
А  если  мне  удаётся  увидеть  вас  там,
На  экране, -
Господи!  Это  Бог  знает  что,
Я  словами  и  не  объясню…
Да,  я  люблю  Вас,
Но  это  -  совсем  другая  Любовь,-
Самого  этого  слова  мало,
Даже  слишком  мало,
Чтобы  обозначить  моё  отношение
К  Вам…

1.

Сплошное  месиво.  Крошево.
Я  даже  не  знаю,
Где  эпицентр  боли.
Ну  что  же  в  этом  хорошего?
Когда  тебе  «выставляют  оценки»,-
Я -  вою.
Ты  слышишь  меня,  Володя?
Я,  кажется,  опять  в  «яме».
Не  плакать  же  мне  при  народе.
А  впрочем…  Я  -  это…  я  ли?

Меня давно  уже  нет –
След  простыл.
Вглядываюсь  в  твой  портрет, -
Господи!
Как  ты  мне  мил!
Тысячу  лет  жила  тобой:
Надежда.  Мечта.  Проникновение.
Пусть  меня  перед  толпой
Поставят  на  колени  -
Не  отрекусь!
Ты  -  мой  Свет.
Голову  дам  на  отсечение.
И  ещё  тысячу  лет
Проживу  в  заточении  -
Не  отрекусь!
Но  буду  искать
Следов  твоих  очертания.
И   никто  не  посмеет
У  меня   отнять
Тебя,
Сохранённого  в  Тайне.

2.

Ты  -  мой  крик,  а  я  -  твой  шёпот,
Ты  -  мой  вопль,  я  -  твой  стон.
Голос  твой  во  мне  от  шока
На  больничный  ляжет  стол.
Разрезают.  Вынимают
Достоянье  из  нутра.
Только  боли  не  снимает
Медицинская  сестра.

Нет  спасения  от  боли  -
Инструментам  тут  -  слабо!
И  уколам  -  не  слабо  ли
Удалить  такую  Боль?!

Я  молчу.  Я  терпелива.
У  меня  в  печёнках  -  Ты.
Так  что  стыдно  быть  трусливой
От  какой-то…  суеты!

3.

Бродила  по  Земле
И  всё  тебя  искала.
Мне  было  тридцать  лет,
Когда  тебя  не  стало.
Казалось:  солнца  свет
Померк,  и  нет  Начала.

От  первого  аккорда
И  звука,  что  внутри,
Перехватило  горло,
А  ты  -  всё  говорил,
И  сутки -  или  двое? Я  слушала  тебя.
От  хрипоты  до  воя
Ты  говорил  такое!
Мне  душу  теребя:
То  возносил,  то  рушил,
То  создавал,  то  жёг…
«  Спасите  наши  души!
Спасите  наши  души!!
Спасите  наши  души!!!»
Во  имя  тех,  кто  смог
Отдать  себя  на  травлю
Бродячим  мертвецам…
А  я?  Посмертно  славлю
Поэта  и  Певца.

Нет!  Почему  ж  -  посмертно?!
Ты  вечно  будешь  жив!
Они  тебя  не  свергнут
С  Орфеевых  вершин…

Да,  я  тебя  искала.
Зачем?  То  знает  Бог.
Для  Жизни  слишком  мало
Одних  земных  дорог…

4.

Уставший  от  забот  земного  плана,
Мой  принц  ушёл.  Замены  нет  ему.
Он  явится  ещё.  Но  -  слишком  рано!
Его  опять,  наверно,  не  поймут:

В  явленьи  бескорыстного  служенья
Есть  тайное,  чего  не  примет  мир.
Корысть  слепа.  Чужие  достиженья
В  ней  прожигают  бреши  чорных  дыр.

И  Зависть,  расторопная  ищейка,
Услужливо  хлопочет  за  спиной
И  брызжет  ядовитою  слюной,
И  клеветой  одаривает  щедро.

(Так  в  жизни  нас  не  жалует  никто,
Мы  в  ней  -  заложники  у  суетного  «света»,
И  жизнями  мы  платим  лишь  за  то,
Чтоб  возвеличить  ремесло  Поэта ).

Мой  принц  устал  с  мирской  рутиной  спорить.
Ему  всё  ближе  звёздная  стезя…
Пусть  он  поспит.  Не  надо  беспокоить.
Летящих  к  звёздам  нам  будить  нельзя…

5.

Ты  заплатил  короткой  жизнью
За  нас  -  скорбящим  матерям –
От  тех,  кто  дал  отпор  фашизму,
До  тех,  кто  мёр  по  лагерям,
За  тех,  кто  рвался  на  пределе
Последних  сил,  чтоб  жили  Мы.

А  мы?  Мы  даже  не  сумели
Сберечь  тебя  от  жалкой  тьмы.
И  от  бессилья  опускали
К  земле  глаза  в  немой  тоске.
А  Время  дыбилось  в  оскале,
Держа  тебя  на  волоске.

Но  как  ты  шёл?!  Не  унимаясь,
Без  передышки  и  -  в  аллюр!
Афиши  клеились,  срывались,
Тебе  ж  -  ну  хоть  бы  перекур!
И  кони  мчались  вдоль  обрыва,
Но  их  никто  остановить
Уже  не  мог.  Лишь  вихри-гривы
Коням  наращивали  прыть…

Лети -  стрелою  восходящей,
Врагов  твоих  полк  невелик.
И  Зависть  шёпотом  свистящим
Уже  не  очернит  твой  лик…

6.

…  падучей  звездой
С  небосклона  сорвался  твой  голос
И  рассыпался  в  искры  во  мгле.
А  упрямое  сердце  боролось
За  жизнь  на  Земле.
До  последних  минут
Ты  не  верил,  что жизнь  -  коротка.
Но  -  подвёл  парашют?
Или  чёлн  поглотила  река?
И  приблизился  час,
И  Судьбы  размахнулась  рука
Словно  меч  палача…
И  дрожали  дождём  облака…

Вырываясь  из  кожи,  из  пор  или  жил,
Обо   всём,  обо  всех  -  рассказал  или  спел, -
Ты  заранее  всё  пережил
За  других.  За  себя  -  не  успел..
Но  такие,  как  ты,
Раз  в  столетье  приходят  сюда.
Вам  не  лавры  -  Кресты
Возлагают  на  плечи…
Ты  вернёшься  ещё,
И   падучая  в  прошлом  звезда
Засияет  навечно.

7.

Ветер  северный,  колючий,  ледяной
Кожу,  кости,-  прошивает  всё  насквозь.
За  тобою,  как  за  каменной  стеной
Тридцать  лет  побыть  мне  довелось!
Ты  давно  ущёл  в  далёкие  миры…
Что  с  тобою  там?  О  чём  твои  стихи?
Мы  не  встретимся  с  тобою  до  поры,
Лишь  когда  меня  возьмут  Огни  Стихий.

Но  и  там  ещё  блуждать,  искать  и  ждать:
Время  Странствий  там  не  ведает  забот.
А  Потом  сойдём  на  Землю  мы  опять  -
  В  новый  Круг  страданий,  мыслей  и  хлопот.

Суждено  ли  нам  развеять  этот  миф,
Что  единожды  живём,  спеша  грешить?
Но  я  верю:  мы  вернёмся!  в  этот  мир,   
Чтобы  снова  мыслить,  чувствовать,  творить!

8.

…потом,  через  тысячу  лет,
Когда  обновится  Планета,
Найдут  беспокойный  скелет
Какого-нибудь  поэта,
И  кто-нибудь  скажет:  да,  был
Такой-то,  однажды  распятый
За  то,  что  вставал  на  дыбы
За  Истины  голос  крылатый;

Что  был  неугоден  царям,
Что  верил  в  свои  эмпиреи, -
Но  всё-таки  прожил  не  зря:
Не  тлея  - пылая  и  рея
Над  миром,  как  факел  Любви,
Божественной  силой  ведомый,
А  те,  кто  был  рядом,  - «свои» -
Его  изгоняли  из  дома;

За  то,  что  строчить  не  умел
Доносов,  наветов  и  сплетен,
За  то,  что  рискованно  пел
Про  всё,  что  творилось  на  свете…

…  из  полусожжённых  страниц
Историки  выудят  нечто…
…  ах,  Йорик!  Песок  из  глазниц…
Оскал  ухмыльнётся  беспечно:
Что -  Слава?  -  знавал  не  ценя,
И  многим  на  зависть  куражил,
И  струнами  дерзко  звеня,
Умы  и  сердца  будоражил.

Что  имя  -  Владимир?  Владел!
И  Лирой,  и  миром,  и  Славой…
Ах,  Йорик!...  А  дух  -  отлетел,
Прощённый  Москвой  златоглавой…
…  потом,  через  тысячу  лет,
Когда  обновится  Планета,
Найдут  беспокойный  скелет
Какого-нибудь …  Поэта!

9.

Быть  может,  кому-то  плохо
Бывало  в  ревущем  зале…
Тебя  родила  Эпоха
Душою,  сердцем,  глазами.
Был  ты  струной  гитары,
Имя  которой  -  Народ.
Кресла,  каюты,  нары,
Залы,  каморки,  плот…

Но,  не  сравним  с  другими,
К  друзьям  выходя  иль  врагам,
Говорил  им:
-  Мои  дорогие!
Я  благодарен  вам
За  то,  что  пришли,  не  каясь,
Мол,  время  зря  потерять…-

И  -  кланялся,  улыбаясь,
Как  будто  хотел  сказать:
-  Если  б  не  вы,  в  помине
Меня  бы  не  было  Здесь.
Я  благодарен  миру
За  то,  что   вообще  я  Есть!

10.

Уж  двадцать  лет  тебя  здесь  нет,
А  на  волков    охота  -  та  же,
Вот  только  чаще  кабинет
Министров
Смены  будоражат.
Ты  в  нас  глядишь  из  Далека
И  сожалеешь  о  кончине:
По  струнам  не  бежит  рука  -
Её  с  гитарой  разлучили.
А  где-то  воют  и  хрипят
«блатные»  песни  с  матерщиной,
Но  это  -  выморочный  «блат»,
Субстрат  поэзии  мышиной.
А  ты  сказал  бы  нам  сейчас
Про  нашу   жизнь  -  тепло  и  просто,
Что  Время  каждому  из  нас
Шинели  выдало  -  по  росту!
Что  мы  живём,  как  и  должно
Жить  в  скользком  Времени,  суровом…
Жаль:  никому не  суждено
Твоим  воспользоваться  словом…

11.

Я  не  стану  вторгаться  в  твой  мир,
Но  могу  находиться  поблизости.
Ты  можешь  говорить  бесконечно –
Я  буду  слушать,  сколько  ты  хочешь.
Твоя  великолепная  речь,
Произнесённая  одними  глазами,
Мне  дороже  тысячи  слов,
Охраняемых  словарною  пылью.
Музыка  твоего  сердца
Лежит  у  меня  в   ладонях,
Как  вода  из  ручья,
Которую  несут  раненому.
Шелест  несказанных  слов
Блуждает  в  листве  деревьев,
И  ветер  ласкает  лицо,
Словно  твои  пальцы,  прикоснувшиеся  к  щеке…
Я  ловлю
Солнечные  лучи
Твоего  отдалённого  взгляда.
Если  хочешь  -  молчи.
Я  -  рада.
А  потом  мы  пойдём  дальше –
К  заснеженным  вершинам  Любви…

12.

…   воображаемый.
Неподражаемый.
И  -  солнцеликий.  И  бестелесный.
Сто  лет
Смертельно  мной  обожаемый.
Неприкасаемый,  как  сон,  чудесный.
Когда  с  небес
Ко  мне  спускаешься,
В  луче  струящийся  пыльцой  светящейся,
Едва  губами  руки  касаешься,
Лицом  в  колени  смущённо  прячешься, -
Я  так  волнуюсь!
Я  так  безгласна,
Боясь  блаженство  спугнуть  нечаянно.
Воображаемый  момент  прекрасный
Ловлю  дыханием  -  души  очами…
Потом  -  всё  кончится.
И  луч  -  отсветится.
Лишь  пыли  горсточка  на  пол  осыплется.
Голубоватый  осколок  месяца
Под  утро  в  травы  росою  выльется…
Воображаемый.
Неподражаемый.
Века  -  смертельно!  Мной  обожаемый…

13.

Я  сяду  на  полу  -  у  ног  твоих,
Как  верный  пёс,
И  буду  слушать,  как  звенит  твоя  гитара.
Ведь  мы  с  тобою  -  замечательная  пара?
Как  Соломон  и  Суламифь.
Меж  виноградных  лоз
Ты  будешь  петь  мне  про  хрустальный  дом
И  про  шалаш,
В  котором  можно  жить  беспечно.
Ведь  мы  с  тобой  живём  в  совсем  другом  -
Прекрасном  Доме,
Где  бессмертье  обеспечено,
Где  нас  не  разлучат
Ни  мор  и  ни  война,  ни  чадной  кухни
Жалкие  раздоры:
Нам  на  двоих
Одна  душа  дана,
И  Дом  её  -  вселенские  просторы.

14.

Ты  ушёл  уже  дальше,  чем  я
Тонко  чувствую
Нахождение  Господа  рядом.
Ну,  а  там,  между  Раем  и  Адом
Территория  -  просто  ничья.

Очищенью  души  твоей  Бог
Поспособствовал
Непризнанием  многих,  кто  мог бы,
Не  считаясь  с  течением  моды,
За  тебя  предоставить   залог.

Ни  рай,  ни ад  тебя  не   приняли  вотще…
                Твой  Гамлет  не  ходил  в  чужом  плаще,
Твой  Дон-Жуан  всех  женщин  искренне  любил,
И  твой  Жеглов  непримирим,  но  честен  был.

Между  Раем  и  Адом  ничья
Территория.
Но  размашистый  почерк  Судьбы,
Не  взирая  на  боль  и  мольбы,
Зашвырнул  тебя  в  эти  края.
Не  ласкают  друзья,  не  хулят
И  противники,
И   не  ищут  причин  для  битья.
И  твой  странный  виток  Бытия
Заморозился  в  круглости  дат.
Тебя  процеживал  какой-то  дилетант:
Барон  фон  Корен  ваш,  мол,  циник  и  педант.
Но  на  опасные  гастроли  выезжал
Не  дилетант,  а  ты!  И  зал -  рукоплескал.
Ты  ушёл.  Но  остались  следы.
Провидение
Позаботилось  вспенивать  Память,
И  январские  ночи  буравить,
Прижимая  на  струнах  лады.
За  тобою  идут  мастера:
Территория
Между  Раем  и  Адом  готова
Принимать  всех,  кто  не  аттестован
Быть  в  погонах  и  петь  за  «ура!»
Всё  дело  в  том,  что  Бог  заботится  о  тех,
В  кого  булыжники  летят  крупнее  всех.
И  в  промежутке  меж  размытостью  границ
                Есть  территория  для  этих  самых  лиц…

15.

Это  неважно,  что  семьдесят.
Просто -  ты  в  этот  день  родился.
Всё  вычурное  -  отсеется,
Всё  пророческое  -  сгодится.

Хорошо,  что  мы  тебя  помним,
Хорошо,  что  мы  тебя  знаем,
И  песни  твои  исполним,
Как  и ныне  их  исполняем.

Ты  всё-таки  -  неподражаем!
Даже  -  в  усильях  пародий.
В  Духе  несокрушаемом,
Храни  тебя  Бог,  Володя!


16. (Первая  попытка
написать  венок  сонетов.)

       Владимиропорт.

1.
Венками  сонетов  украшен  Парнас.
А  нам  -  ни  к  чему  трафарет,
Но  через  полвека  напишут   про  нас:
                Он  был  -  Настоящий  Поэт.

И  это  неважно  -  Она  или  Он, -
У  звания  признаков  нет,
И  что  не  в  меня,  а  в  других  был  влюблён
В  течение  множества   лет, -

И  это  -  пустое.  Главнее  -  скамья
                судимых Всевышним Судом,
                где Времени нету, как нет и вранья,
        И  где  не  предстанет  Художник  шутом,
Куда  угожу  наконец-то  Потом,
Когда-нибудь,  может,  и  я.

2.
Когда-нибудь,  может,  и  я
Смогу  лицезреть  твой  полёт.
Для  Музы  сколоченный  плот  -
Небесного  флота  ладья –

Помчится  по  звёздным  морям
И  встретит  Владимиро-Порт,
А  рядом  -  Владимиро-Храм,
Но  не  лицемерный,  не  тот,
Где  лбы  разбивают  о  пол,
Что  для  ублажения  ряс…

…  Мы  сядем  за  письменный  стол,
Что  Муза  накроет  для   нас.
Я  речь  о  любви  -  лет  на  сто –
Сумею  сплести  из  отточенных  фраз.

3.
Сумею  сплести  из  отточенных  фраз
Признанье,  что  выше  наград.
Я  знаю:  ты  скуп  на  слова,  только  взгляд
Тебя  -  по-хорошему! -  точно  предаст.

Но  это  предательство  -  дружбы  сигнал,
А  ты  на  друзей  никогда  не  пенял.
Хоть  прежде  меня  никогда  и  не  знал,
Надеюсь,  что  ты  не  отвергнешь  меня.

И  я  -  не  из  тех,  кто  засох  от   нытья,
И  в  дружбе   не  каюсь  за  то,  что  дарю,
За  то,  что  стихами,  как  хламом,  сорю,
И  страха  не  ведаю  в  том,  что  сгорю…
И  я  обещаю  тебе  к  Январю
Венок  золотого  шитья.


4.
Венок  золотого  шитья
Как  солнечный  диск  на  заре –
Владеющий  миром  судья ,
Несущий  закон  о  Добре .
 
И  ты  как  Владимир  горел,
Точнее  сказать  -  освещал,
И  рук  ты  на  этом  не  грел,
И  радостей  -  не  похищал.

Но  ты  проникал : так  лучи
Пронзают  Пространство  века.
Ты  Словом  будил  и  лечил,
Учил,  не  уча,  и  ласкал.
А  Слово  не  может  упасть  с  потолка, -
Лучистые  нити  змеятся  на  ткань.

5.
Лучистые  нити  змеятся  на  ткань,
И  ветром  по  струнам  -  ладонь.
От  «Белого  вальса»  до  сталинских  бань,
От  Гамлета  и  до  безумных  погонь.

Ты  не  признавал  эту  хлипкую  грань:
Дозволено  ль  будет  так  петь?!
Основа  -  вся  Жизнь.  Ты  -  не  просто  «играл»,
Но  так,  чтоб  на  сцене  сгореть!
Ты  не  признавал  половин,  середин.
Фальшивая  нота?  Ату  её!  Сгинь!
А  смерть  -  на  пороге.  Попробуй-ка  сдвинь!
Ты  с  нею  сегодня  -  один  на  один,
А  жажда  струится  потоками  вин,
Вливаясь  в  полночную  синь.


6.
Вливаясь  в  полночную  синь,
Как  шум  грозового  дождя,
У  Бога  ты  Жизни  просил, -
Не  страх  гробового  гвоздя –
То  -  незавершённость  Судьбы.
Но  Бог  не  воспринял  мольбы,
К  последней  черте  подведя…
Как  будто  цунами  неслась,
Ударила  враз  по  рукам…

(Зачем  я  жила  в  этот  час?
Каким  я  молилась  богам?
Зачем  я  вообще  в  этот  мир  родилась!?
Скорбеть  об  утраченных  тысячу  раз…)
  О,  как  я  боюсь  прикасаться  к  венкам!

7.
О,  как  я  боюсь  прикасаться  к  венкам!
Виньетки,  орнаменты,  ленты,  цветы.
Надгробие.  Хлебом  накрытый  стакан.
Торжественно.  И  -  никакой  суеты.

Покойному  слёзы,  что  язва  в  мозгу.
Не  плачьте,  сударыня,  -  Он   у л е т е л…
Теперь  только  сверху  Он  видит  Москву
Во  всей  широте-полноте.

Он  больше  не  гонит  на  души  тоску
Для  тех,  кто  его  не  хотел
Ни  слышать,  ни  видеть,  ни  знать,  ни  -  признать.
Они  с  облегченьем  вздохнули.  Аминь.
Куда  как  спокойней  по  плитам  ступать,
Хранящим  могильную  стынь.

8.
Хранящим  могильную  стынь
Глазам,  отчуждённым  и  злым,
Хотелось  бы  нынче  сказать:
Давайте  развяжем  узлы.
Зачем  нам  друг  друга  терзать,
Зачем  торопить  нам  кресты?

Уж  если  погибнуть,  так  впрок, -
Чтоб  след  полыхал  на  века.
А  кто  не  обрёл  ярких  троп  -
Живите  подольше…пока.
Пока  не  остынет  само…
Зачем  тебе  меч  палача,
Когда  ты  оставить  не  смог
Сонетов  венок   как  последний  причал.
 
9.
Сонетов  венок  как  последний  причал, -
Не  славу,  но  память  потомкам  даря,
Как  платье -  своё,  не  с  чужого  плеча, -
Я  шила  сама.  Мне  б  хотелось:  не  зря.

Сплетая  узоры,  гирлянды  стихов –
Ведь  мне  эту  кисть  сам  Господь  доверял! –
Я  слышала  в  сердце  таинственный  зов, -
Как  ветер,  он  поступь  мою  ускорял.

Спешила.  Казалось:  всему  есть  предел.
И  срок  -  ограничен,  тому  есть  пример
(Ах,  как  со  стены  он  ночами  глядел!
То  Бог  в  нём  мятежился,  то  - Люцифер),

Но  всё  же  назначен  из  Ангельских  сфер
Момент  завершения  Дел.

10.
Момент  завершения  Дел.
А  Муза  опять  недовольна,
И  старую  тему  берёт  под  прицел,
А  там…  без  неё-то  -  всё  больно!

Опять  ворошит  и  швыряет  слова.
Не  трогай  ты  белопрестольной!
Уж  вот   где  засела  мне  эта  Москва!
Немилостию…  хлебосольной.

Но  так  уж  случилось,  что  я  сгоряча
Её  иногда  проклинаю:
Я  там  не   жила  ни  минуты,  ни  часа,
Но  я,  как  себя,  её   з н а ю.

Что,  Муза?  Притихла. Не  видишь? -  немая
Мерцает  в  ночи  восковая  свеча.


11.
Мерцает  в  ночи  восковая  свеча.
Опять  по  Москве  шелестит  листопад,
Машины  по  новым  асфальтам  урчат,
А  я  -  из  Сибири,  курсирую  над…
Всё  видится  сверху:  расклад  и  распад,
Веселье  -  с  издёвкой,  под  юмор  -  печаль…
(  Каким  ураганом  меня  занесло
В  Сибирские  дали  -  с  московских  корней!
У  сталинской  власти -  крутое  весло,
Оно  отыгралось  на  мне …)

Мне  надо  бы  рядом  с  Владимиром  плыть,
Врываясь  в  простор  площадей.
Но…  промыслом  Божьим  оборвана  нить,
Бугрятся  круги  на  воде.

12.
Бугрятся  круги  на  воде, -
Так  нас  разделяют  и  Время,  и  Даль.
И  мало  кто  знает,  что  я  -  твоя  Тень –
Последнего  Круга  вода.

Я  -  там,  за  пределом  и  славы,  и  мглы,
Меня  не  достанет  молва.
Сюда  иногда  залетают  орлы,
Но  родина  их  -  не  Москва.

Лишённые  чванства,  имеют  дары,
Гордыни  им  всплеск  незнаком.
Сердца  их  -  открыты,  и  перья  -  остры, -
Хотелось  бы  жить  в  окруженьи  таком
Под  именем  верной,  надёжной   сестры…
И  я  не  хочу  завершаться  венком!

13.
Да,  я  не  хочу  завершаться  венком,
Пусть  даже   прославленной  не  без  вины.

Довольствуюсь!  скромным  простым  уголком
В  глухой,  потаённой  глубинке  страны,
Где  лиственной  хвои  целебный  настой
Я  пью  по  утрам,  и  любуюсь  листвой;
Мне  терпкость  рябины  легла  под  язык…
Ну  что  мне  -  Москва?  И  дешёвый  ярлык,
Где  вечные  дрязги  -  толки  не  толки…

Я  век  не  забуду -  так  эха  войны
Забыть не  пытаются  фронтовики ,-
Владимира  голос,  и  вены  руки,
И  сердце  пронзающий  звук  со  стены
Оборванной  с  грифа  струны.

14.
Оборванной  с  грифа  струны
Лежит  на  столе  завиток…
Я  вижу  красивые  сны,
Но  дверь  заперта  на  замок.
Летаю.  Вверху -  потолок –
Меня  не  пускают  к  тебе
Из  жизни  земной. Видно,  Бог
Сильнее  в  -  за  Жизнь  -  борьбе.

И  в  том  благодать  пролилась,
Что  я  не  Москве  родилась,
Что  вьяве  тебя  не  увижу,
И  что  не  увижу  Парижа,
Монмартра,  где  тысячу  раз
Венками  сонетов  украшен  Парнас…

15.
Венками  сонетов  украшен  Парнас.
Когда-нибудь,  может,  и  я
Сумею  сплести  из  отточенных  фраз
Венок  золотого  шитья.

Лучистые  нити  змеятся  на  ткань,
Вливаясь  в  полночную  синь.
О,  как  я  боюсь  прикасаться  к  венкам,
Хранящим  могильную  стынь!

Сонетов  венок  как  последний  причал,
Момент  завершения  Дел.
Мерцает  в  ночи  восковая  свеча,
Бугрятся  Круги  на  воде…

А  я  -  не  хочу  завершаться  венком
Оборванной  с  грифа  струны…


(  июль  1980  -  январь  2008 гг)