Весна 2010

                Весна 2010

                1
                Что есть ветхость человеческой практики
                В перемене и сезонов, и глупости?
                Недочёты провиденческой тактики,
                А точнее — суть божественной скупости

                На отмеренных часах-расстояниях
                Сущей мелочи пространства и времени,
                Как убогими пришли в предстояния,
                Так убогими нас клюнут по темени.

                Оседлав кобылку жизни саврасую,
                Устремляемся к исходу крестовому,
                В одиночку каждый, с собственной кассою,
                На приём к Петру, агенту торговому,

                Где у врат идет подсчёт преимущества:
                Рай ли, ад ли, а кому-то чистилище -
                Как-же, все мы есть господне имущество
                В разленеенных гроссбухах судилища.

                Тень ложится на дороги печальные,
                Тень изломанной души стеариновой,
                Где темнеют в белом мраке венчальные
                Обстоятельства судьбы гуталиновой.

                Ты на этом свете был из любителей
                И, в личине соловья-обольстителя,
                Не нуждался, в общем, в ангел-хранителе,
                А всего в одном возлюбленном зрителе...

                Не о том хотел писать перманентно я,
                Только, что-то вдруг замкнуло в способностях,
                Эко, вон грядёт весна континентная,
                О весне мы и напишем в подробностях.

               
                2
                В королевстве поднепровой зеркальности
                За снегами не отыщете города,
                Но летят скворцы повышенной дальности,
                Истребители зимы, то бишь, холода.

                Что их снова тянет в зону оседлости,
                Сквозняком, через открытые форточки,
                В городские рощи серенькой бедности,
                На трухлявые, от времени, жёрдочки?

                Ностальгия, вроде, птицам неведома,
                Там тепло, зачем им наши околицы?
                Но летят скворцы, как ТУ в Домодедово,
                Обживать свои скворешни и звонницы.
 
                А земля встречает их грязно-белыми,
                Уходящими снегами, капелями,
                Прошлогодними подстилками прелыми
                И текущими небесными гжелями.

                Но уже гораздо больше зелёного
                И жжужания босоты летающей
                При развитии и дня удлинённого,
                И солидной тепловой составляющей.

                Тень ложится на припёки горбатые
                Редковатого, с ветвей, облачения,
                Где грачихи и грачи франтоватые
                Правят первые в году обручения.

                Как весна неоспорима в подснежнике,
                Так на белый свет рождаются истины;
                И шумят мои беззубые грешники,
                То ль безбожники мои, то ли мистики.         
               
               
                3
                Пасторальность — это к лету и осени,
                Здесь же — буйство и разгул реставрации
                Первоцветов, насекомых и гусени,
                И пернатых — да любой популяции -
               
                Ареала наших средних возможностей,
                Все привычно, нет излишней экзотики,
                Зелень прёт вовсю, без предосторожности.
                Забывая муки зимней эротики.
 
                И вовсю галдят скворцы-пересмешники,
                И везде ажиотаж оуительный
                Звуков, запахов, цветов, а в орешнике
                Из надрезов как потёк сок живительный!

                И лоза слезит, слезит виноградная,
                Аистихи снова стали туземками,
                И сирень вот-вот оденет парадное,
                Отражаясь в лужах вместе с коленками.

                На неделе, на страстной, примешь горькую,
                А на Пасху так вовсю разговляешься.
                И закончишь где-то Красною Горкою -
                Столько праздников в весне, что замаешься.

                Тень ложится на подножья цветущие,
                Где полным-полно мальцов-одуванчиков,
                Желтизна которых всюдурастущая,
                Доминирует пока в сарафанчике
 
                У весны, что шьёт сады белым золотом,
                Значит, время истекло, ненасытное...
                Наковальней ты была, был я молотом,
                Оттого-то и горчит водка житная.


                4
                По усердию, апрель — первый, к радости,
                Всех плодовых и черёмух-малинников,
                Разрывая серых почек пузатости
                Теплотою дней, с настырностью циника.

                Ну, а май уже вальяжен, с букетами
                Ароматов, будто насквозь просмоленный,
                Лепестки роняя мелкой монетою,
                В подаяние земле обездоленной.               

                Серый сумрак кочевой непреклонности
                Слижет первою грозой пустоцветные
                Цветоложа, проявляя наклонности,
                К сожалению, не очень приветные.
 
                Тень ложится на кокошник сиреневый
                Отношения к весне прочих разностей -
                Шепелявых, в дряблой коже шагреневой
                Расхитительных соратников праздности.

                И всего-то, скоротечность весенняя
                Уложилась на листках соучастия,
                Оставляя неизбежность сомнения:
                Вот прошла весна, а где оно, счастие?

                В существующем порядке приличия,
                Мы не авторы весны — соглядатаи,
                В большинстве своем, почти с безразличием,
                То уставшие, а то и поддатые.

                Тянем в дом букеты роз и тюльпанчиков,
                А японцы наслаждаются вишнею.
                Ты и сам когда-то, будучи мальчиком,
                Плёл для девочки в венок одуванчики,
                А теперь, конечно, все это лишнее.               
               

                5
                Как-то высветлив причины и следствия
                Неприятия суровой реальности,
                Оставляю в разведенном соседстве я
                Комильфо в строке и вольные сальности.

                Что позволено быку, то Юпитеру
                Не изведать в жизнь, как боги не корчатся.
                Шоколад набил оскому кондитеру,
                Пивовары только пивом и мочатся.

                Все выходит левым боком, итожатся
                Не серьёзные вкрапления сольные,
                А литая масса, всё что створожится
                И сгорит — осадки мелкие, зольные.

                Приснопамятных основ благоденствия
                Днём не сыщете с огнем — ночь в истерике,
                Не конфуз, но в чем причины, в чем — следствия,
                Не пытайтесь объяснить эзотерикой...

                Бьёт «лезгинку» осетин, а «цыганочку»,
                Почему-то, в кабаках пляшут русские.
                Я когда-то полюбил иностраночку
                За глаза её печальные, узкие.

                А ещё за что-то очень развратное,
                Оттого второй век вою трембитою,
                Только всё это уже невозвратное,
                Непрощённое и не позабытое...

                Фу, весна совсем ушла, лето жаркое
                Отправляет матронессу в изгнание.
                Говорят, когда подружишься с Паркою,-
                Будешь жить без слёз и сдохнешь в незнании.

                09 — 16. 07. 2010