Последняя рубашка

Санто, вот
всколыхнуло. Это было два года назад, теплой осенью.

Со мной произошла какая-то ужасная история, от которой я никак не могу отделаться.
Иду в Историчку по Лубянскому проезду, тепло, хорошо. Впереди мужичонка ковыляет. Не то, чтобы я его видела, а так, вроде не одна я по тротуару иду. Мужичонка бомжеватый, грязненький, не старый еще. Но этого я тоже пока не вижу.
Вдруг, он передо мной падает. Запнулся ногами и упал, неловко очень. Я еле успела остановиться, как раз обогнать его хотела, шаг убыстрила. Он упал, потом перевернулся и сел на асфальте, ноги вытянул. И они как раз передо мной - что-то отдаленно напоминающее кроссовки, но со шнурками. Они конечно развязаны, думаю, что о них он и запнулся, поэтому и упал. Все за доли секунды происходит. Я стою, можно сказать, по инерции, еще ход не набрала. Ну и вместе с тем в голове: сломал ли чего? звать помощь? Но это быстро все очень. Вижу, что живой и уже почти с места стронулась, а он вдруг ... заплакал. Зарыдал, чуть не в голос. Сидит посреди дороги в Москве мужичонка жалкий и рыдает, руками лицо закрыл. И видно, что не от боли, не столько от физической боли, сколько от ... Не знаю я! Что в его голове надорвалось, что всколыхнулось. И кроссовки эти гадкие перед моими ногами подрагивают. Это было так жутко, так невыносимо!
Я вдруг наклонилась, платье свое длинное по тротуару распластала и стала эти отвратительные шнурки завязывать. Та еще картинка была, наверное. Он почувствовал что-то, руки от лица убрал - физиономия грязная, отекшая. Смотрит на меня и молчит. А я не могу на него смотреть, я его шнурками занята. Как следует завязала. Встала и пошла, не оглянулась. Не знаю, остался он сидеть или пошел, но голоса не подавал.
Иду по Москве чудесной, солнечной, в свою Историчку любимую и рыдаю, и грязными от его шнурков руками слезы размазываю.
Ужасная история.
***

Коровинка - Кровинка! Сокровище шнурочное! Хочешь еще историйку, под завязку шнурков, расскажу?
О….
вспомнился Тарковский Арсений
***
Пускай меня простит Винсент Ван-Гог
За то, что я помочь ему не смог.
За то, что я не завязал шнурков
Его крестьянских, пыльных башмаков.
За то, что я не дал ему напиться,
Не помешал в больнице застрелиться….

История - очередные шнурки.

После нескольких лет жизни за бугром возвращаюсь в возлюбленный мой Питер!
Да не просто так, с шиком! В кармане хрустят почти дармовые американские рубли! Трать, не хочу!!!
Накануне  получился неслыханный по щедрости бартер с Аэрофлотом. Я им статью в журнал, они мне бесплатный проезд в бизнес классе!
Какое  чувство иметь легкие денеги!
А,VIP сервиз?… задницу, на поворотах носят! И с этим гонораром в кармане, прибываю на Московский вокзал. Солнышко…  но ветер! – ветер!
 Заклинание!

Ветер ветрило,
Не дуй мне в рыло!!!

Иду по Невскому, возле Александрийского собора притормаживаю
покурить, осмотреться!
Дымлю  драконьи ноздрями, блаженство.
 А вдоль Невского, (как в неуловимых мстителях : А вдоль дороги мертвые с косами стоять…) А вдоль дороге, не мертвые, но живые на уличном парапете, раскинули «пиратский рынок.» Не просто живые, а старухи полуживые.
То есть утиль-базар такой.
Тетки одеты как пленные французы. Хотя, вроде, и не такой дубак.
Стоят на ветрище, сифонет все же. Разложили какое-то тряпье : допотопные, сопревшие отрезы, старомодные с подплечниками пиджаки, платья с буфами и муфты, возле оторванного воротника, лежит желтая фата и стоптанные туфли, перекошенные сапоги, тюль оконная, сковородки, дуршлаги, съеденные столовые ложки, вилки без зубцов, солонки..., как в военных фильмах. «Вышли партизаны из леса»
Курю. Смотрю. А бабки вдруг засуетились, стали барахло прятать, к ограде пригибаются точно обстрел сейчас  начнется.
Смотрю синенький, усатый мент, топает, не спеша.
***
Жандарм синеет в зелени усат,
Фонтан мурлычет, дети голосят
И обратиться не к кому с иди на…
ИБ.

Рожа, у мента деревенская, пастух навид.
Бабки подхватили «скарб» будто их тут не стояло, а одна в фуфайке, подпоясанная как пушкинский крестьянин, в «тулупе, в красном кушачке» сидит вызывающе не месте.
Мент навострился к ней:
-Чяво за тАрговля без лицензии, в непАложенном местИ?
- Так выживать надо сынок, я ж мужнино продаю.
- На Блошиный рынок иди!
- А, до Блошиного, сынок дорога 7р. 50 коп. Да вход по 5 рублей, а у меня всей выручки меньше того будет!
Мент-пастух, оказался не злой,   сунул ей скомканную пятирублевку
- На! - иди от седа!
Личико ее печеное так и затремтело, она ему назад эти пять рублей:
- Мы нищие, но мы не попрошайки!
Он ей в ответ у виска покрутил:
- Идти…  иди!
Смотрю… пошла, припадает на больную ногу.
А в кармане у меня  дармовые стольники –от аэрофлота.
- Подождите! Я тут, ммм.. купить хочу! Она остановилась.
-Что купить?
- Ну… ммм… Смотрю, что там купить? -  Все!...
-Без примерки?
- Да!
А что, именно, вы хотите купить?!!
- Ну… может.. мг..мм.. - Весь базар!
И тут газетные кульки, мешки, расхристанные пакеты…
зашевелились, зашелестел весь мусор-«товар»... и гора  выросла вокруг меня.
-  Покупки, заберу завтра!
- Да, как же завтра? Заволновалась эта гордая профурсетка, пленный француз - пушкинский крестьянин.
-Завтра в полдень... Если не успею, то продавайте!
Представь, скупить весь базар, и нечем  шикануть.

_______________________________________

14 апреля Л.А.
Милая, милая, моя Коровина, горькая история.

Теперь такие времена
Скажу: «О времена, о нравы!»
Так говорили до меня
И вероятно были правы.

Иду московской стороной
Гляжу на новые порядки,
Ларьки стоят вдоль мостовой
Как полинялые заплатки

И на ступеньках у метро
Сидит мужик еще не старый
Голодный, видимо, давно
Больной, небритый и усталый

Какой он молится судьбе?
А я вздыхаю потихоньку
Прости, что подаю тебе
На хлеб и горькую попойку

А, золотые купола
Крестами небо подпирают
И наступают времена
Каких не ждут, не выбирают

Теперь в ограбленной Москве
Народ с провинции ютится
Заботясь просто о куске,
Которым можно поживиться

Россия – горькая страна
Дворцы – осколки прежней славы
ДВОЕ - Холст. САН.
И времена твои и нравы


Вот картинка. Называицо-  «Бог послал».
Рулю по Нью-Йорку. Останавливаюсь на светофоре.
Окно джипа открыто. (Джип даю, как ориентир высоты окна) Вдруг кидается ко мне  грязное, лохматое, существо и тянет руки в окно.
Нажимаю на клоуз (мало ли, что в машину кинет?)
Окно перед этим бродягой плавно  закрывается.
И он отвернулся и покорно как-то поволокся дальше. Остановился у обочины дороги. Рыдает, рыдает в голос, голову запрокинул и жалуется небу и кричит, руками трясет, взывает.
Зеленый свет. Трогаюсь и медленно проезжаю мимо него, безутешного.
Нащупываю рукой (Заметь цвет - червонец зеленый) Других купюр нет. Открываю окно и на ходу, прямо ему в грязную руку  червонец зелени.
Еду, смотрю в заднее зеркало а он поцелуи небу шлет и лицо свое гладит, гладит, приплясывает, хохочет, небо за чудо-червонец благодарит !!!
Не знаю, кому Бог послал ему, или все ж мне?




_____________________________________
"КРЕЩЕНИЕ ЛЕШИ". "ГОЛУБАЯ ЛУНА"
http://www.stihi.ru/2011/04/25/312