Ты сегодня её называл - похотливая сука...

Ты сегодня её называл  «похотливая сука». Хлопнув дверью и бросив ключи, ты вломился ко мне.
Одноклассница, дней твоих юных, смешная подруга, не ждала твой полночный визит, находясь в полусне.
Ты явился, как смерч, заведенный, подпитый, голодный. Ты пытался вполголоса… часто срывался на крик.
Шлейф парфума, портфельчик не бедный, костюм новомодный…

 - Отдышись, выпей кофе. Бывает всё в жизни, старик.
   А теперь, когда взгляд сфокусировал, поговорим мы.Ты пришёл отыскать подкрепление, бросив плацдарм.   
   Мы с тобою росли в красных галстуках, доблестных  фильмах. Помнишь, слёзы катились за правду всегда по щекам?
   Но сегодня я истинный враг, ты ошибся маршрутом. Грубых пыток с пристрастием, вряд ли, тебе  избежать.
   Ты всегда был красавчиком, юных сердец баламутом,  ты умел говорить, объясняться… изыскано лгать.
   Ты забросил семью.

- Я работаю.
- Ну, прям - ботаник!
- Дочке визу купил.
- Лучше б вы прогулялись на пруд...
- А жене, кобылице, недавно принёс многогранник,  и, заметь, не стекляшку, а чистой воды изумруд.
- Как ты глуп, высочайший директор блистающей фирмы! Бриллианты прекрасны, но чувства и нежность сильней.
  Превращаешься в стейк, повар вырезал  главные фибры.  Ты отбит каблучками любовниц, дружок мой, филей!
  Как ты смеешь её называть «похотливою сукой», продержав эту девочку годы в рабочем ярме?...
  Избавляйся разводом,
                разделом,
                разломом,
                разлукой!
                Уходи навсегда!
- Уходить?!  Это глупо... Ну что ты? Да  ладно тебе... 
  Как же я без неё? А будильники, глажки, обеды?
- Ерунда, ведь для этого есть уйма всяких прислуг.
- Но с прислугой нельзя заводить о контрактах беседы…
- А при здравой жене не бросают в постели подруг.
- Я мужик, я добытчик, я право имею на отдых!
- Она -  мать! она  - друг! она - вашего дома очаг !
 Ты её оттолкнул. Нет, не правильно, врезал ей в поддых,
                и она утонула в отчаянье,  друг мой, 
                дурак!

Мы распили бутылку «Готье», что принес он собою,
а потом, мой «Ай-Петри», что в баре остался с зимы.
Он уснул в дальней комнате, я любовалась зарёю,
вороша свои раны давно позабытой   войны…