недописано

ты выглядишь как rabbit, кислая вода наполняет твои извилины. это бегство от себя, от мира, от сущего, назовём это - осмысленным, сознательным; то, что ты привык видеть - серое, то, что ты любишь видеть - мерцает, переливается, нельзя разобрать цвета, всюду темно, в тебе темно. сердце повисло в пустоте, не/стучит, снежинки, как последние твари, забиваются внутрь, во все открытые раны, холод пустился по венам. ты привык, что уже давно не можешь согреться, ты сам уже становишься каким-то льдом необъятным, погружаешься в себя. привык видеть осколки реальности на дрожащих пальцах. они тают быстрее, чем лёд, оставляют после себя послевкусие росы и старого детства цвета сепии с намёками чёрно-белых фильмов. сепия - она же тёплая такая, теплее молока с мёдом, замираешь - молоко с мёдом, ты болен, всего лишь. когда-то ты был легче на сердце, а не на вес. легкосердие - ничего плохого, лишь отсутствие тяжёлых дыр и ран, залитых свинцом, лишь возможность спокойно дышать. паранойя исполнившегося страха. нескладный напев себе под нос, ты очень любишь петь, ты н[е/и]что меньшее, чем сочетание звуков, дисгармония? баланс? да к чёрту, не нужны тебе ноты, эта жизнь - как рывок по струнам, ты накапливаешь в себя ртуть, становишься ядовитым, тебя больше нельзя дышать, тобой нельзя затянуться. безудержное желание поломки мозга. счастлив? рад? хочешь послать всё к чёрту. хочешь вывалить на всех по кусочку историй, ведь {горб} гроб за спиной - это не рюкзак, его нельзя спрятать/снять/отдохнуть, только лечь в него и лежать. как же хочется лечь, уснуть - и спатьспатьспатьумерспатьспатьспатьспать. интересно, а какие сны сняться, когда ты умираешь? в проносящейся по сосудам закрытых век жизни ты увидишь то:
- что вчера ты чуть не умер от скуки, тебе скучно без своих невидимых друзей, без своих настоящих друзей, иногда тебе кажется, будто тебе - похуй; тебе действительно похуй, ты даже в пушистом раю будешь гнить.
- что когда-то в детстве ты был хорошим, маленьким, лёгким, чистым душевно, без всякой пустоты. ты любил читать фэнтези, ты любил читать всё подряд, что попадётся под руку, но больше всего тебя вдохновляло волшебство. оно преобладало везде - в музыке, которую ты слушал в то время нечасто, в книгах, которые ты читал, в рисунках, которые ты рисовал, в фантазиях - в ту пору не эротических даже, а так, перед сном, чтобы заснуть, без порнографии, - везде были эти чудеса. ты обожал рассказы про животных, ты не любил, когда кто-нибудь умирает - не важно кто, ты просто не выносил, когда кто-нибудь умирает. а потом привык. просто привык - однажды перестал по этому поводу думать, стал отпускать всех легко, всех, кто уходил - легко, они тоже умирают, в твоей личной вселенной на удивление мало места. 
- что в твоих воспоминаниях обрушилась связь, у тебя обрушилась связь со всем, ты в метро бытия. ты разглядываешь себя не в зеркалах - вид фобии как боязнь отражений, - а в чужих глазах, посторонних, по их цвету ты способен определить, что у тебя внутри; все они напоминают свободу, когда ты мелькаешь из одного в другой. быстро уходить из жизни, из чужой жизни, надеясь уйти от своей, встать и сказать "прощай" - и вон, прочь.
- что это как в потёмках искать себя, изнеможённо и только вниз. ты начал скатываться по наклонной в бездну с шестнадцати лет, три года прошли как тягучее мессиво, по капле. когда душа пустая и гнилая - время болевыми приступами в висках отсчитывает каждую минуту жизни, по тебе можно сверять часы бесконечности, по тебе можно, часы.
- что до сих пор помнишь ту случайность из детства - нет случаев, произошедших с тобой без случайности, под ногами так много несбыточных алмазов, твёрдых аллотропных модификаций углерода <кристалическая решётка - правильный тетраэдр>.
- что ты жил в деревне, первый твой отрыв от реальности лет в десять, когда ты ушёл в книгу с головой, не оставив пояснительного заявления, тебя долго и мучительно искало время, но на те несколько часов ты исчез для него. иной вид зависимости - книгами, удивительно, что так мало трипов к нему.
- что ты ****ь даже не хотел эту жизнь.
- что когда ты просыпаешься, встаёшь с кровати, истомившись жаждой, то судорожно глотаешь холодную воду. она стекает у тебя по подбородку, мини-ниагарой, олицетворением ограниченной свободы, которая душит в своих объятиях. на кровать возращается уже абсолютно другой человек, который по недоразумению там оказался, кутается в одеяло, пропитанное чужим теплом, пытается заснуть. сны не приходят одни.
- что ты прислушиваешься ко всем звукам, они зачаровывают. сильнее голосов журчание воды, которое в твоих ушах новой mp3-мелодией, звуки ночной бессоницы, рассветов в пять утра, капель крови на губах - всё имеет свой монотонный гул. тревожные соленья тишины невыносимы, от них хочется спрятаться, нет. они убивают. тебя они убьют завтра.
- что сегодня завтра уже никогда.
- что ты не испытываешь чувство голода, что ты не хочешь еду, что ты не наедаешься досыта. на твоих рёбрах можно сыграть вальс в стиле декаданс. засмысловатый темп и маскарадные костюмы, пахнет затхлостью времени. иногда становится невозможно дышать.
- как создаются тропинки? кто-то идёт шаг в шаг друг за другом, удивительное свойство людей - повторять чужие ошибки и идти стадом по известным дорогам. для тебя лучше бурелом, овраги и заросли крапивы, где шанс натнуться на чужую ошибку минимален, ты сам себе создаёшь ошибки, для тебя их слишком мало. когда тебя спросят, ты обязательно скажешь -
 смотри по сторонам и воображай себе то, чего нет (нечем зря себе ****ь мозг, просто нечем и незачем);
 когда-то всё это закончится и хуже быть не может (хуже быть всегда может. в любой ситуации можно представить худшее, что может быть - ещё хуже, больнее, унизительнее. тебя бросили? превосходно. просто прекрасно. всё может быть гораздо хуже, кровавее. ты сам представляешь самые извращенные казни человечества);
 верь людям (доверие? о каком доверии может идти речь, если все всё равно уходят, если никто не может сберечь сокровенного, даже не думать о нём, быть просто хранилищем? ты опасаешься людей и мало говоришь);
 помогай тем, кто хочет от тебя помощи (люди имеют глупую привычку привязываться и благодарить, бесконечно, влюбляясь в своего спасителя. род сострадательной любви. тебе не нужно это, ты не хочешь им такого зла);
 среди людей есть гении, мудрецы и святые (это всё в прошлом. сейчас пошлый избитый век, все деятели оцениваются после смерти, пока не пришло время - их нет);
 скелеты в шкафу, как и трупы под диваном, никто не найдёт (права была мать, когда говорила, что всё тайное становится явным. лучше всего не скрывать вообще, не относится как к тайнам, станет гораздо легче избавиться от лишних вопросов);
 нужно любить жизнь и быть активным, доброжелательным, хорошим человеком (это не нужно никому, прежде всего тебе. ты можешь даже не стараться);
 всё будет хорошо (у тебя - точно нет. шансы минимальны. а хочешь ли ты, чтобы всё было хорошо?);
 все слова и ты (ты больше пишешь, но это тоже слова, стены исписаны мелкими буквами, которые неизменно в них складываются. ты - великая ошибка, чудовищное совершенство);
 да (а нет же).
все неизведанные пути уже пройдены.
 
- что обугленным нутром ты окончательно выжигаешь посмертность. выводя яркий узор по коже /разлетаются во все стороны капли горячей крови. так можно быстрее вылечить ангину./, ты задумываешься, что глаза никогда не отражали всей сущности. ты не можешь уловить в них эмоций, только имбирную внутреннюю пустоту с затхлым запахом вечности. окаменевшие сугробы разлетаются кусками праха, словно твой голос дрожит от эмоций. когда тебе больно, ты улыбаешься и говоришь "спасибо", единственный шанс почувствовать жизнь. мазо'k на жёлтом холсте. 
- что в панической атаке тебе хотелось большего всего избавится от пустоты внутри себя. что она сочилась, как тебе тогда казалось, из всех щелей, из всего твоего нутра, внутри тебя водопад, по которому ты всё ниже и ниже. зато по течению. затягиваешься свежим воздухом, как в первый раз. звуки скрипки рождали ещё большую пустоту, не было вещи, которая не усугубляла её. но под шорохи всё это было так психоделически, что не воспринималось совсем, что с этим можно было жить. в свободное время ты смотришь на всех волчьими глазами.
- что сегодня уснул за три чашки полнометражного чая немого кино. тебе нравится жизнь одного оттенка, каждый день - новый, время имеет свой цвет. сегодня ты до слез смотрел на снег, так, что ослеп. слепо, немо и глухо - не хочешь ничего видеть, слышать, говорить, только бежать, задыхаясь, лететь. выбраться из тела бы, погулять на воле, мама, отпусти, я буду хорошо себя вести. откровенная ложь на сухих губах.
- что на этих губах ты забыл вырезать своё имя острыми краями. повторяешься, находя в повторах верх блаженства. когда-нибудь ты повторишь свой первый крик, с точностью, когда-нибудь ты залезешь назад в утробу, станешь одноклеточным, станешь всего лишь спермой, потом превратишься в напоминание, что когда-то тебя запланирует природа.
- что патология голоса изо рта практически неизлечима. почему именно рот? ты слышишь голоса из каждой частички чужого тела, они говорят с тобой не ртом - всем остальным. перемещение губ как дань старому. говорящие глаза, говорящие руки, говорящие косточки - выдают своего раба со всей душой.
- что твои запястья стали последним прибежищем шрамов и обрывков тканей.
- что ты признаёшь утро лишь в пять утра, когда оно наполнено бессонным-сонным, когда цвета в один момент делаются глубже. бессонное утро - твой друг. ты следуешь за ним, прислушиваешься к его советам, ты просто любишь слушать. выходишь из себя в 5.00, пока улицы толпятся одиночеством и вкусом свежего ветра. ты пригубил его, как чужой остаток вечности. хочется жить:
 когда находишь нужного человека или людей;
 когда есть темы для разговоров/что почитать/что послушать/чем занять мысли;
 когда стрела внутри устремлена вперёд и неважно, на какую сторону света, но она тянет за собой;
 когда встречаешь яркие детали макро-съемки, пронзающие насквозь усталые веки;
 когда он урчит. кто он - не так уж и важно.
- что есть люди-ветер, люди-земля, люди-жар, люди-вода, а ты нечто среднее, соединяешь все виды, ты - подвержен ветру, несёшь в себе землю и ледяные крупицы замороженной воды. внутри обосновалась метель, холод уже более дружелюбен, чем раньше, ветер несёт твои мысли вперёд. промежуточная станция зимой.
- что безнадёжно карабкаться к свету, если ты - вырезанный кусок звука. ты не слышишь, подушки закрывают тебе душу, ты отказался слышать, чтобы самому быть услышанным. 
- что твоя весна похожа на осень наоборот, март как ноябрь, апрель сходен с октябрём, закрытые глаза не различают движения времени, открытые - тоже. ты не видишь ничего, кроме белоснежных цветов внутри, небрежно. небо серого цвета сливается в одно целое, неразделимое для звука. несёшься сквозь и вдоль.
- что писать остатками мыслей, их послевкусием несколько горько. ты думаешь, ты стараешься быстрее завершить земные дела, чтобы плыть плавно, но - не выходит. нырнувших в щель закрывающейся двери ждёт судьба не героев, как привыкли люди, а страдальцев. ничего не успеть после четырёх вдохов.
- что очередная дегустация нервных клеток прошла без тебя, ты уволился с этой работой, предпочитая быть свободным гурманом - от голода сводятся остатки кальция в новые химические реакции.   
- что внутри тебя невыносимо много запасов тепла, ты не умеешь греть самого себя, предпочитая холод. когда ты касаешься места, где сердце - можно обжечься. только снять верхнюю гниль и раздавать это тепло.