Обращаясь к Гомеру

Море дышало гекзаметром -
                спокойно и мощно.
В назиданье, на радость
слепой аэд в такт ему
вспоминал героические времена,
обращался к богам,
         как к соседям, живущим чуть выше,
пытался распутать
           любовные путы
                богов и людей,
восхищался ремёслами
и провидел маршруты
                по морю и суше
к владеньям атлантов
                и в Гиперборею.
Но что-то когда-то кончилось,
не оставив следов,
             ни направленья,
                ни зова.
Что же было?
          Чем мы владели?
                Что потеряли?
Ведь и исчезло не враз -
в том, что мы называем историей.
Но почему
          словно пропасть,
словно пыльная пустота
между нами и старым аэдом,
в слепых глазах свято хранившем
образ мира людей и богов?
Иссякло общенье с богами.
Иссякло наше общенье друг с другом.
Боги скрылись в заоблачных высях.
А распахнутая Ойкумена
одиночеством заполонилась.
Одиночество - рабство
                в худшем из рабств,
истребляющее уединенья,
иссушающее душу,
умерщвляющее надежды
и уродующее мечты.
Люди,
     где бы ни жили,
стали толпой.
В толпе одинокому проще:
никто ничего не увидит,
никто не узнает тебя
и не услышит.
Так и живём,
            позабыв,
что когда-то,
             конечно, не сразу,
но - потеряли,
         что-то кончилось в нас.
А море дышало и дышит
                гекзаметром -
спокойно и мощно,
выбрасывая на берег мусор -
достижения нашего обитания.