Анахронизм

                Владимиру Назанскому

Как сумрачный скелет в музее историческом—
обзор протекших лет…Но дело не в количестве
рассеянных зевак, пометок в книге отзывов;
душа, как бивуак—кочевье зыбких образов.

Куда они спешат, текут, сочатся, льются,
сплошные, как диктат законов эволюции,
чей давящий напор –вперед, вперед – без тормоза?
Ну кто во льды затер от днища и до камбуза

трехмачтовые сны? Кто проломил бока им?
Попробуй прикоснись—застыли твердым камнем,
обточенным слегка волной с песком… Пока ты шел
по берегу, - накат волны, гремя, сгребал окатыши.

Музейный сор и хлам - щепа, ракушки, записи
размытые, весла обломок,  зелень окиси
на  колоколе том, что нам звонил отплытие,
закованные льдом научного открытия.

Какой анахронизм висеть под потолками,
взирая сверху вниз и щериться клыками,
иль бивнями торчать на диво посетителям,
иль мачтами - в лучах приборов осветительных!

Улика прошлых эр—весь от хвоста до черепа,
от киля и до верхней палубы – ну чем там
теперь заполнен ты? Твои глазницы, клюзы—
зиянье пустоты растраченных иллюзий.

Пока ещё стоишь бушпритом, позвонками ли,
и все ж теперь ты лишь тот экспонат в кунсткамере,
который не велят руками трогать походя…
Но можно бросить взгляд—была, была эпоха  да

куда-то утекла, сползая со шпангоутов…
Катодный блеск стекла. И прошлым  нашпигован тот
вал, который здесь расшибся о витринные
льды, без остатка –весь...Печальные смотрины!

Что это за ОНО? Клюв птицы, зубы ящера…
И тоже заодно –под глыбы льда давящего?
Анодной вспышкой всплеск—созданий  неопознанных.
Расплющен юрский лес с громадными стрекозами.
 
Внизу – базальт и мел, спрессованный ракушечник,
всё остальное смёл  ледник, как крик кликуши
сметает всё, круша, когда бунтует палуба,
все ж усомнясь, что  шар -Земля…Ведь не пропали бы,

когда от стертых карт не отступились в ереси…
Тогда б вернулись в порт, хотя бы даже через
дыру в Земле пройдя, попав  с морозу - в тропики…
Ну а теперь куда? Азбука Морзе…Тапки

музейные обув, и чтя археологию,
блуждаю  среди букв, слежу генеалогию…
Да, этот вот крылан лягушки той приемник;
так аэроплан и ламповый приёмник

роднят металл и мысль создателя  фривольного,
и оба рвутся ввысь - кто крыльями, кто  волнами…
С анода на катод-одним сплошным свечением…
Урода жрет урод, хрустя им как печеньем.

Но вот грядет ледник потопом кристаллическим…
И я пока не вник - в могучее количество
тех гибелей, утрат случившихся - так вроде бы
сплошь  хладокомбинат просторы нашей Родины.

Мне непонятно все ж - зачем ?– и это главное-
суп из моржовых кож венчал вот это  плаванье,
зачем   ушедши вдаль, ты  льдом уперся в днище,    
а позже доедал второе голенище?

Ты извлечен из льдов до Хама с Иафетом,
до позвонка, до львов на пушечном лафете,
до ржавых ядер, до застежек  дряхлой Библии,
до радости с бедой, до шерсти жесткой, вздыбленной

пришествием конца, внезапной катастрофой…
Есть кость…А нет лица…Оборванные строфы…
Глазницы есть. А глаз-нет, лишь одни пустоты…
Скажи в последний раз - ну  кто ты или что ты?

Ты принимал в борта удары абордажей,
ты гнался по пятам судьбы своей бродяжьей,
ты бивнями бодал соперника  клыкастого,
ты столько повидал  зверей и стран   пока с того   

ты борта не упал, внезапно сбитый  в этот
нечаянный  подвал, где белый флаг билета,
на шпажку наколов, ты входишь  в  экспозицию
и где из всех углов –то рыба, а то птица!  И

чучело совы здесь служит билетершей…
И с этой головы облезлой пыль не стерта.
И этот вот кафтан - ровесник тех челюскинцев,
стал лакомым питанием для гусениц малюсеньких.

И моль, свиваясь в мысль, струится сквозь глазницы…
Я ей скажу:  “Уймись! Все это только снится!”
Здесь трюм, а не подвал, пустое чрево мамонта…
Доска. Тоска…Подвел толь нюх, а то ль винта

не очень быстрый ход. Льды напирают с полюса.
Оборван  тонкий лот. И то ли кто-то, то ли сам
я весь в шерсти  ложусь сюда,  чтоб спать в уединении,
под толщу дышащего льда…Грядет обледенение.

Наполз ледник. Не вник—я, как совместились в плоскости
скарб капитана, мой  дневник, труп мамонта, для краткости
смороженный с крылом совы, с журнала бортового
обрывком, шляпой с головы почти еще живого

мечтателя… Сквозь льдов века—взгляд  глаз  кристально-тускл…
Как  блеск клыка, как хлад курка пред тем, как жать на спуск.

26, ноябрь,2001 г.