Колыбель над пропастью

КОЛЫБЕЛЬ НАД ПРОПАСТЬЮ

До одури кружилась карусель,
До обмороков – кругом голова…
Над пропастью качалась колыбель.
Из пропасти – росли во мне слова.

В корзине тростниковой – Моисей
Плыл к дочери надменного царя…
До одури кружилась карусель,
Как спицы в колеснице… И моря

Не расступались – покрывались льдом.
И залежи игольника росли
Под соснами… И утопал мой дом
Бревёнчатый в сиреневой тени.

До обмороков - кругом голова
От счастья быть… И розовый отлив
На белой глади… Чья-то булава
Свистела близко… Но священный лил

Над колыбелью ливень… И меня
Скрывала пелена его, стеной
От недругов  изнеженных храня
До сроков…  И сжигались сединой

Последующих зим, не наступив
Ещё, и зелень юности, и зной
Пурпурной зрелости… Держали на цепи –
Пока могли держать – в стране иной,

Но ближней, зазеркальной, - упырей,
И вурдалаков, оборотней злых,
Что своевольно в облик всех зверей
Вселяются незваными… И сны

Лебяжьим пухом  падали в метель…
Но сухостой столетних прелых игл
Всё нарастал…  Качалась колыбель
Над пропастью… И ветер – спутник игр

Младенческих - упорно развивал
Во мне вестибулярный аппарат…
А по ночам над бездной назревал
В нарывах маскарад или парад

Планет, что умерли давно в стране иной,
Но зазеркальный мир заполонив,
В чудовищном притворстве, надо мной
Смеялись злобно... Я тянулась к ним,


Я думала: живые…  Сотни лет
Над пропастью качалась колыбель.
Сухой игольник засыпает Лес…
До одури кружится карусель…

На старой фотографии, в дыму
Столетнем, древнем, – блёкло-золотом, –
Орёт младенец сморщенный… Ему –
Отроду месяц… Он ещё – никто.

И вряд ли будет, - думали тогда
О нём… Довесок к крепенькой сестре…
Нас приняла крестильная вода –
Двоих… Но очень скоро на дворе

Довесок-недоносок голосил
Один, как перст… И Тот, кто ткнул перстом,
Наверно после выбился из сил,
Вгонять довеска в тело, как кнутом, -

Всё норовил догнать сестру… Беда!
Мученье с ускользающей душой! 
Кристальная крестильная вода
Скрепила нас, как скрепкою большой…

На старой фотографии – одна…
Её – живой – не вышло ни одной:
Все засветились… Видимо, она
Свет источала сразу неземной…

Без имени ещё и без судьбы, -
Как Арлекино, но скорей – Пьеро, -
Сжав кулаки, в корзине из лозы,
Орёт младенец, всем смертям назло!

А их немало в Книге Бытия  -
Смертей, крутых пике, дурных петель –
Всё мёртвых, мёртвых… Но не зря моя
Над пропастью качалась колыбель!

До обмороков – кругом голова…
Сквозь сухостой, которому сто лет,
Из пропасти проросшие слова
Живой росой кропят парад планет.