Первая публикация в России о Павле Челищеве 1999г

Род Челищевых ведет начало от Вильгельма Люнебургского. Он участвовал в крестовых походах. В 15 веке из сирийского города Эдесса крестоносцы привезли Туринскую плащаницу. В те же времена, когда в Турине появилась чудесная плащаница, мой предок Бренко прибыл в Московию и стал оруженосцем Дмитрия Донского. На Куликовом поле он был разрублен в доспехах князя в чело. Рок Челищевых.
Портрет мальчика Челищева работы Кипренского – вылитая копия сестры моей бабушки Варвары Федоровны Зарудной. Ее брат – мой двоюродный дедушка эмигрировал с узелочком красок с армией Деникина. В 1919 ему было 18 лет. В Париже и в Берлине он сошелся с группой Дягилева, оформлял «Орфея» Стравинского. Стравинский вспоминает о Павле Челищеве как о мистике и астрологе. Моя бабушка умерла от тифа тоже в роковом 1919. По личному приказу Ленина всю семью в течение 24-х часов выселили из имения в Дубровке Калужской губернии. Мой прадед Федор Сергеевич Челищев умер в год моего рождения в Лозовой, в 1942 году. Если бы он прожил еще шесть лет, он смог бы получить весточку от своего сына Павла из США.
Однажды Павла Челищева спросили: «Почему вы сделали у ангела крылья на груди? Где вы таких видели?» – «А вы часто видите Ангелов?» – спросил он в ответ.
В 1947 году он пришел в своих работах к мистической перспективе, где смешаны передний и задний план. Он был уверен, что так видят Ангелы.
Из писем Павла Челищева к моей двоюродной бабушке Варваре Федоровне Зарудной-Челищевой.
Муж Варвары Федоровны Алексей Зарудный занимался теорией относительности Эйнштейна и сгинул в ссылке в годы коллективизации. Варвара Федоровна преподавала литературу в кремлевской школе. Ее сестра Мария Федоровна сидела в концлагере, а из США приходили письма от брата.

20 августа 1947 г.

...Меня мало понимают и здесь и в Европе. Я ушел далеко от обыкновенного человеческого понимания и смысла жизни и отношения человека в смысле вселенной – поэтому я чувствую себя довольно одиноким.
Много читаю, думаю – вся моя жизнь в работе – в живописи – я как бы мост между наукой и искусством – это бывает очень редко и вот на мою долю упала эта участь! Это единственное чем я смогу принести пользу человечеству. Но счастье я приношу людям
как и раньше – просто творятся чудеса! Люди простые вдруг превращаются в людей замечательных! Я думаю добрая воля – это великая вещь на свете! Читаю сейчас «Аврору» Сведенборга по-французски – это удивительная книга 16-17 века – он был простой сапожник, которому вдруг стали понятны наитайные и непонятные секреты вселенной. Это очень вдохновенные книги – и очень поэтично написаны – но трудно понять – так что с одной стороны Пифагор, а с другой бесконечные книги анатомические. По правде сказать уже с 1930 года или позднее мое настроение уже невеселое. Очевидно Париж меня наполнил грустью. Я думаю жизнь учит нас не улыбаться и не смеяться, но как прекрасно дойти до такого возвышенного состояния как индусские или древнеперсидские китайские мудрые люди – которые на все смотрели с одинаковой любовью и пониманием – не признавая ни низкого, ни великого в жизни, а видя в ней лишь признаки временного состояния и стремясь всей душой к объединению с вселенной!

12 мая 1948 г.

Почему-то бесконечная сутолока и у всякого желания только личные все только эгоистическое и личное и от этого очень устаешь «душой» так как все желания людей очень низкие, мелкие и не важные – «порядка насекомых», самое большее! Я и мысли мои так далеки от всего этого – так как они должны быть точными и по отношениям правильными, ибо, когда мысли идут – от формы и содержания объема – то это совсем иное депо чем поверхность. Леонардо кот. в 15 веке так много сделал для развития идеи о перспективе – наверное бы понял меня – его тоже не понимали и смеялись над ним – говоря – зачем писать то, чего не видишь не лучше ли писать хорошо то, что видишь! а кто же оказался прав 500 пет мы сидим в перспективе плоскостной – а теперь я интересуюсь – перспективой внутренней. Проекцией в нас высшего – так как человек все воспринимает только через себя. Стремиться покорить вселенную бесполезно – прежде всего надо понять самого себя.
При прозрачном объеме нашей головы перспектива не плоскостная, а сферическая – а об ней никто не думал за последние 500 лет! Так что брат твой наверное будет иметь чудное прозвище безумца.
Время Павла Челищева еще придет.
Самый древний из известных родоначальников Челищевых — герцог Люнебургский. На его щите — гербе изображены три лилии — знак приверженности французскому королю. "Есть лирика великая в кириллице, как крик у Шостаковича — Три лилии!", — сказано у Андрея Вознесенского.
На другом поле изображена перевернутая полумесяцем вверх подкова и летящая вертикально стрела. Это знак участия в крестовых походах.
Предводитель крестоносцев Готфрид Бульонский, король Иерусалимский хотел восстановить династию, ведущую свое начало от брата Христа по крови. Он считал, что Меровинги, свергнутые Капетингами, вернуться на священный трон Римской империи, поскольку самый первый из христианских государей был коронован согласно преданиям самим Иосифом Аримофейским. Поскольку герцог Люнебургский, самый древний из рода Челишевых был Меровингом, то и в жилах рода Челишевых течет кровь брата Христа по крови. Но кому много дано, с того много и спросится.
В моем родовом гербе слились две ветви Иерусалима.
Отец Александр Лазаревич Бердичёвский — режиссер и комический актер и мать — актриса Челишева-Юматова-Кедрова Надежда Владимировна.
Поэтому я разделил бы свой щит на три поля. На одном вверху справа — герб рода Челишевых с тремя лилиями, стрелой и подковой. На втором поле диагонально раздвигаемый занавес с трагической и комической масками в память о моих родителях. На третьем нижнем поле знак моей профессии — звездный крылатый конь Пегас с надписью МЕТАМЕТАФОРА. Девиз моего герба "Человек – это изнанка неба". После отречения Романовых Челищевы не имеют вассальной зависимости ни от кого кроме царя Небесного.

Вассал моего вассала не мой вассал.
Астрал моего астрала не мой астрал...
(К. К.)
В 1958 году я увидел и почувствовал себя в пространстве Лобачевского. Все поверхности мира вывернулись внутрь, в том числе и поверхность моего тела. Оказался не только внутри вселенной, но и со всех сторон НАД.

Я вышел к себе
ЧЕРЕЗ-НАВСТРЕЧУ-ОТ
И ушел ПОД
воздвигая НАД

Два дня я переделывал школьный учебник по геометрии, теоремы и аксиомы Евклида, годные для идеальных прямых плоскостей, в изогнутый седловиной мир Лобачевского. Кратчайшим расстоянием между двумя точками оказалась дуга, Ане отрезок прямой. В то же время вышел сборник Андрея Вознесенского «Парабола», где утверждалось, что «судьба, как ракета, летит по параболе», и хотя в конце стихотворения стоял вопрос: «а может быт все же прямая короче», мне было абсолютно ясно, что правы Лобачевский, Хлебников и Вознесенский, а не Евклид, Пушкин и Бродский.
В мастерской художницы Галины Мальцевой я увидел вогнутое внутрь зеркало от прожектора. Оно вбирало в себя всю комнату и возвращало зрению, обратно отражаемое, сферическое пространство. Подойдя к нему, можно было указательным пальцем соприкоснуться со своим отражением не на поверхности зеркала, а в воздухе. Так у Микеланджело на фреске «Сотворение Адама» Бог протягивает указательный палец навстречу своему творимому подобию, а Подобие соприкасается указательным пальцем с пальцем Творца.
Никогда не думал, что выворачивание может быть зримым. Вогнуто-выгнутое зеркальное пространство, где каждый предмет охватывает собою мир и одновременно пребывает
внутри него – вот что такое МЕТАМЕТАФОРА.
Я бы никогда не заинтересовался этой высокой геометрией, если бы она не отражала мир так, как я его чувствую. Люди воспринимают звездное небо и всю вселенную, как внутреннюю поверхность елочного шара, внутри которого они пребывают. Я же охватываю этот шар изнутртри-снаружи. Лобачевский назвал свою геометрию «Воображаемая». Правильнее считать воображаемой геометрию Евклида. Младенец внутри материнской утробы пребывает в теплой псевдосфере Лобачевского. В момент рождения отрицательная внутренняя кривизна становится положительной – внешней, а затем несколько мгновений пока не перережут пуповину он находится внутри-снаружи. Если верить Фрейду и Грофу, то я слишком хорошо запомнил этот момент, только теперь утробой стала Вселенная. Мое космическое рождение совершилось 30 августа 1958 года в полночь в Измайловском парке и запечатлелось в стихотворении «Страна голубой печали».

Просто есть Страна Голубой Печали
Я молчу я любимая больше не буду
Это просто мамонты прокричали
но ведь их все равно никогда не услышат люди

Два года спустя в поэме «Бесконечная» я вернулся к этому ощущению:

Где голубой укрылся папоротник
и в пору рек века остановились
мы были встречей ящериц на камне

"В Начале было Слово"? Возможно. А может быть, вначале было ухо, чтобы это слово услышать, или хотя бы слух.

Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!
Глухо.
Вселенная спит,
положив на лапу
с клешами звезд огромное ухо.
(В. Маяковский, 1914-1915)

Меня всегда огорчало отсутствие МЕТАМЕТАФОРЫ у моих любимых поэтов футуристов, в том числе и у Маяковского. Человек-Вселенная – "Облако в штанах" у него конечно же есть, но внутренне-внешнее пространство еще не освоено. Всему свое время под солнцем. И все-таки однажды он вывернулся:

Нежные!
Вы любовь на скрипки лежите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы

Не случайно в том же «Облаке» рядом с вывернутыми в сплошной вселенский поцелуй губами возникает еще один ИНСАЙААУТ

Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!

Формула МЕТАМЕТАФОРЫ внешне проста

Я / Вселенная = Вселенная / Я

* * * * * * * * *