полушутя, полупечально

мне уже не больно, мне уже не страшно:
и куда ж больнее, и куда ж страшней;
может, чуть обидно, капельку едва ли,
за себя, за дуру, за других же – нет.
пусть другие тоже, пусть другие также
полетят и рухнут, разобьются в кровь.
на чужих ошибках, на чужих ожогах
научиться можно… можно, да не всем.
потому не учат этому нас в школах,
а учили б – толку? дураков полно!
дураками полны и село, и город
по весне и просто много дней в году:
крылья напривяжут, перья пораспустят
и взлетают в небо, к солнцу и луне;
и над городами, и над деревнями
силу тяготенья отменяют враз,
а потом проходит, а потом уходит,
а потом кидает оземь их любовь,
оставляя раны, ломаные крылья,
погнутые души, битые сердца;
оставляя тонны неумелых виршей,
сотни километров рваных строк-бинтов…
но бывает - редко, но бывает – чудо!
средь макулатуры прорастет и – ввысь –
в небо, к солнцу, к звездам, против всяких правил,
против всех законов - гениальный стих!
значит, не напрасно, значит, было надо,
чтобы вверх и - оземь, чтобы в прах, порой…
только как же больно, только как же страшно,
чуточку обидно… но зато остаться гением в веках!