Сундучок воспоминаний 2011 Былинки

Книгу по главам с иллюстрациями читайте на http://www.library.pravpiter.ru/book_28.htm

В ваших руках — восьмое, и, как убеждён автор, его последнее творение из серии «былинок». Вслед за книгами «Былинки», «У раскрытого окна», «На милость дня», «Знаки припоминания», «Повторение пройденного», «Гони, старик, свою лошадку», «О жизнь, нечаянная радость» вышла в свет книга «Сундучок воспоминаний». Каждая книга отнимает у писателя часть души и сердца, но эта книга далась особенно тяжело: в смутное время нелегко отбирать темы, ещё труднее — открывать настежь свою душу.
Но жанр устоялся, обрёл почитателей, ждущих выхода очередной книги с нетерпением. Должен сказать, что «былинки» — жанр трепетный, нежный; и если читатель привечает прозу, но отторгает поэзию, которая неотделима в каждой миниатюре, — лучше и вовсе не браться за книгу.
«Былинка» — творческое пространство, созданное для вас, читатель. Не писательские мысли должны стать плодом прочтения; только ваша мысль, ваши воспоминания, раздумья, открытия, если они состоятся, —главный итог, которого добивался автор. Счастливого пути!
 
ВОТ, ДОСТАЛ ИЗ СУНДУЧКА
I.  Ольга Сокурова. Ключи от «Сундучка»
II. Зачало
Возьми, поэт, перо, возьми листок бумаги
III. Укладка верхняя
1. Жизнь — переменчивое чудо
2. Пока жива, с тобой я буду
3. Оглянитесь, чада мои бедные
4. «Христос Воскрес!» — всего два слова
5. Живёт он — печальник — не зная…
6. Лето красное приспело
7. Распинают пионеры дворового кота
8. Незнание порождает страх
9. Нам смерть прорезает голос неизведанной чистоты
10. Я старик, не вышла сказка
11. В том краю, в ночи лесоповала
12. Мни, что ничего не изменится. Грезь
13. Счастье монашества
14. Вся тварь к спасению стремится
15. Он вырастал послушным, нежным, кротким
16. Мама — праздник жизни на земле
17. Суеверие — вера безбожия
18. Кому позор, кому безславье, а кому безсмертие
19. Улитка тоже слышит Бога
20. Отцы всё чаще к нам приходят
21. Кошки когда умирают, — становится пусто
22. Был внизу Париж — столпы и крыши
23. Черта горизонта в тумане пропала
24. Заблудился заезжий юноша
25. Ах, какая она недотрога!
26. Пол — значит половина
IV. Укладка средняя
27. Что будет там, за смертной гранью?
28. Вот и лето прошло
29. В платье из чужого флага ходит Родина моя
30. Души за други своя по заповеди положили
31. Среди первых гвардейцев
32. Шла, пошатываясь от голода
33. Мы вдали телевизор смотрели
34. Три недели мытарились, что ни день, то допрос
35. Удивительные люди: позабыли имена
36. За ювенальною чертой не достучаться до ответа
37. О чём деревья просят нас
38. А всё же «Грачи прилетели»
39. Наши погостики лёгкие, милые
40. Гармония не стоит свеч! Нас потрясли другие ритмы!
41. Шумело море. Читали Грина
42. Только в снах, бывает, плачу я на русском языке
43. И невозможен путь обратный
44. «Рассказы сведущего человека»
45. Богом нам даны они в награду
46. Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта!
V. Укладка донная
47. И только б не забыть слова
48. Лирик я, лирик по сути
49. Болью за честные строки платил
50. У меня нашёлся сын
51. Хочет женщина быть любимой
52. Сердце ищет глупых земных примет
53. Был тут город всем привольный
54. Ни Божьего, ни людского суда они не боятся
55. И девчонка с косичками - глупость
56. Засохший лист в Писании лежит
57. Отцу Иоанну Миронову в день тезоименитства
VI. Закатилось наше ясное солнышко
VII. Русский крест
Глава 1. Ровно в полночь, торопливо…
Глава 2. Льётся время… Век двадцатый…
Глава 3. Средь густых лесов посеян…
Глава 4. В каждый храм, при построенье…
Глава 5. Над остывшею землёю…
Глава 6. Дня на три, иль больше даже…
Глава 7. Сколько странников ходило…
Глава 8. В ноябре, на Златоуста…
Эпилог. По весне, лишь снег растаял…
VIII. Из заключения

Список поэтов, стихотворения которых использованы в книге


БРОДЯГА
Есть у каждого бродяги
Сундучок воспоминаний.
Пусть не верует бродяга
И ни в птичий грай, ни в чох, —
Ни на призраки богатства
В тихом обмороке сна,
На вино не променяет
Он заветный сундучок.

Там за дружбою слежалой,
Под враждою закоптелой,
Между чувств, что стали трухлой
Связкой высохших грибов, —
Перевязана тесёмкой
И в газете пожелтелой,
Как мышонок, притаилась
Неуклюжая любовь…

…Будет день: в борты, как в щёки,
Оплеухи волн забьют — и
«Все наверх!» — засвищет боцман. —
К нам идёт девятый вал!»
Перед тем как твёрдо выйти
В шторм из маленькой каюты,
Развернёт бродяга свёрток,
Мокрый ворот разорвав.

И когда вода раздавит
В трюме крепкие бочонки,
Он увидит, погружаясь
В атлантическую тьму:
Тонколицая колдунья,
Большеглазая девчонка
С фотографии грошовой
Улыбается ему.
Дмитрий Кедрин, +1945, убит неизвестными
 

КЛЮЧИ ОТ «СУНДУЧКА»

У каждого из нас, дорогой и многоуважаемый читатель, если пристальней вглядеться, обнаружатся две биографии – внешняя и внутренняя. Внешняя биография легко обозрима: родился… учился… женился… трудился… (с небольшими вариантами). Но помимо этой, документально подтвержденной, оболочки существования, в каждом струится «подводное течение» жизни потаенной, заповедной, скрытой от посторонних глаз. Среди повседневных забот, в стремительно убыстряющемся круговороте дел мы все равно успеваем, подчас нежданно-негаданно, вспомнить какого-то человека или событие и погрузиться в размышления о нем, о себе. С покаянным стыдом вдруг отчетливо представляем вроде бы забытый и поросший быльем проступок.  Иной раз пытаемся кусать локти от совершённых ошибок, которые уже не поправить. Или же с растроганной благодарностью созерцаем какой-нибудь светлый миг в своей жизни, что-то очень хорошее, бережно хранимое в тайниках сердца. Если наше сердце верующее, то под напором внутренних движений памяти оно неизбежно начинает молиться – молитвой благодарственной, или покаянной, или просительной. Мы несем в себе все свои возрасты, мы включаем в бездонную сердечную клеть образы всех неслучайно встреченных на жизненном пути людей. В наших душах то и дело воспаляются рубцы от понесенных потерь. Как говорили древние, «все своё ношу с собой». Или, как утверждается в одной славной песне, «мои года – мое богатство».
Автор книги, которую Вы сейчас раскрыли, дорогой читатель, готов всем своим накопленным богатством щедро поделиться. С широтой истинно русской натуры он распахнул перед нами весьма весомый «сундучок», доверху наполненный воспоминаниями, мыслями, переживаниями, драгоценным жемчугом жизненного опыта – бери на здоровье, сколько сможешь вместить, сколько способен унести. Вынимай, что придется по душе, из любой «укладки» – и верхней, и нижней, и донной. Прими от чистого сердца, да еще и с верхом .От этого хозяину «сундучка» одна радость и духовный прибыток, ведь старинная мудрость гласит: «Что ты спрятал – то пропало, что ты отдал – то твое».
Зовут этого неуемно щедрого человека Александр Григорьевич Раков. Он известен в городе на Неве и далеко за его пределами как редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» и четырех ее дочерних изданий. Непостижимо, как при таких нагрузках он ухитряется писать и выпускать книги – чуть ли не по одной в год! Возможно, дело тут в его очевидной пассионарности и в молитвенной поддержке духовника, протоиерея о. Иоанна Миронова.
«Сундучок воспоминаний» – восьмая книга А. Г. Ракова, написанная в изобретенном им жанре былинок. Мне уже приводилось делиться своими размышлениями об особенностях этого жанра в рецензии на предыдущую книгу со светлым названием «О жизнь, нечаянная радость» и в предисловии к книге «На милость дня…», удостоенной в 2009 году Шолоховской премии.
Коротко повторю свои мысли. Былинки, в соответствии с их названием, невелики и скромны, но они драгоценны тем, что вырастают из глубоких пластов той внутренней биографии души, о которой говорилось вначале. В былинках нет ничего нарочито придуманного – ведь они связаны с былью жизни, ее правдой. Однако при всей безыскусности, органичности этого жанра он требует немалого писательского опыта и мастерства, соединенного с живой болью сердца. Итак, быль и боль – это именно то,  что жизненно необходимо былинкам и без чего они не могут существовать.
В книгах Ракова, составленных из рвущихся на Божий свет впечатлений, переживаний, воспоминаний – спонтанных и свежих, предельно искренних в своей исповедальной смелости – раскрывается неповторимая, очень своеобразная личность автора. И в то же время, при всей своей уникальности, былинки универсальны, поскольку выросли на почве нашей общей исторической судьбы, совместного опыта всенародных бед и побед, схожих реакций на происходящие ныне события и перемены. Да и внутренние, духовные проблемы у нас общие, поскольку принадлежим мы одному грешному человеческому роду. Трудная работа совести, которая ведется в каждой книге былинок, может оказаться для читателей по-хорошему заразительной, дать толчок для цепной реакции добра в человеческих душах. Во всем  сказанном можно увидеть живые проявления соборности – коренного начала русской духовности, истории и культуры.
В книгах Ракова присутствие соборного начала особенно ощутимо благодаря тому, что каждая былинка, помимо авторского текста, обязательно несет в себе стихотворные строки известных, а чаще малоизвестных поэтов. Эти строки, мастерски подобранные и бережно присоединенные к прозаическому тексту, приподнимают его над земными реалиями, увеличивают объем мысли, наделяют новыми богатыми и свежими красками, заряжают большой эмоциональной энергией. Эрудиция А. Г. Ракова в области современной отечественной поэзии поистине огромна. Вполне закономерно, что его последняя книга «Сундучок воспоминаний», которую вы открыли, дорогой читатель, посвящена забытым талантливым русским поэтам. Благородная цель автора – познакомить читателей с их  творческими открытиями, увековечить в памяти их имена, привить навык и вкус к чтению стихов. Поэтому представленная вашему вниманию книга, как и другие собрания былинок, осуществляет еще и просветительскую миссию. Автор выступает словно бы в трех лицах: не только как самобытный талантливый писатель, но и как очень внимательный и благодарный читатель, и как составитель-просветитель.
В «Сундучке воспоминаний», например, приведен  полный текст «Баллады о прокуренном вагоне» А. Кочеткова. Многие из нас эту балладу не читали и знают из нее лишь хрестоматийную строку «С любимыми не расставайтесь…» Баллада по-настоящему потрясает своей пронзительной нежностью и трагической силой. Но Раков не ограничивается только публикацией малоизвестного стихотворения. Он приводит рассказ жены поэта об истории его создания, и этот рассказ поражает воображение не менее, чем поэтический текст: оказывается, трехдневная отсрочка разлуки двух любящих людей, осуществленная по обоюдному согласию, спасла поэта в 1932 г. от неминуемой гибели, поскольку он сдал свой билет на поезд, который «нечеловеческой силой» был смят, превращен в обломки в страшной железнодорожной катастрофе.
Читатель найдет в «Сундучке» А. Ракова и сведения о жизни и творчестве Николая Зиновьева, одного из лучших поэтов современности, наследника тютчевской традиции в создании афористически лаконичных и философски емких строк о России, ее великой крестной судьбе. Немало таких строк с ювелирной точностью, словно драгоценные жемчужины, вставлены в былинки Ракова. И другие поэтические строки-самородки, отшлифованные в мастерских ныне живущих и уже ушедших поэтов (в книге насчитывается 285 имен!), одна за другой вкрапляются, бережно вводятся в авторский текст. Особое внимание автор книги уделяет трагическим судьбам поэтов. Ведь это правда: «поэт в России больше, чем поэт». Вот, наверное, почему не просто поэтическое, а пророческое слово, написанное кровью сердца, у нас нередко оплачивается жизнью. В книге приводятся некоторые малоизвестные широкому кругу читателей сведения об обстоятельствах гибели Н. Гумилева, С. Есенина, М. Цветаевой, Н. Корнилова и других больших поэтов XX века.
Надо сказать, что в последней книге расширены границы жанра: наряду со стихами используются различные прозаические формы – отрывки из интервью, газетных статей, читательских писем. Приводятся даже копии документов. Кроме того, в «Сундучок» включены некоторые наиболее близкие автору рассказы Ю. Бондарева из книги «Мгновения». Причем и они, по законам жанра былинок, снабжены родственными поэтическими строками, против чего глубокоуважаемый современный классик великодушно не возражал. Но все-таки кажется, что в данном случае нарушение цельности авторского текста не всегда оправдано и необходимо.
Вообще иной раз возникает опасение, что маленькие былинки могут не выдержать груза все новых и новых поэтических и прозаических дополнений. Однако, смотришь, – нет, ничего: порой с трудом, но выдерживают. Понятное дело, автору бывает трудно остановиться: вот еще и эти строки  замечательно точно подобрались, и этими хочется обогатить, расцветить тему, и этим перлом нужно поделиться с читателем, а уж от этого и совсем жалко было бы отказаться… Однажды Ф.М.Достоевский (имея в виду и себя самого, и каждого из нас) изрек замечательную полушутливую, полусерьезную формулу: «Широк русский человек, я бы сузил». Но ведь только сузишь, введешь в необходимые рамки  – а человек, глядишь, став узким, перестал быть русским. Так что пусть уж «Сундучок» распирает от помещенных в него вещей и вещиц – подобного богатства и разнообразия добротной поклажи в иных местах ведь и не сыскать…
Расширение жанровых границ – не единственная особенность последней книги А. Г. Ракова. Гораздо важнее выбор тем. Иные из них традиционны, и в новой книге продолжается их разработка и развитие. Это, например, увлекательные рассказы о разных географических точках, в которых автору довелось побывать. В «Сундучок» попали впечатления о недавней поездке в Париж и стихи современных поэтов, посвященных этому удивительному городу, который принимает каждого как своего, и каждому щедро дарит все новые чудесные открытия, покоряя  и притягивая своим неповторимым обаянием. Однако мало кто знает, что в России, в Челябинской области, на дороге между Магнитогорском и Челябинском, есть село… Париж. Читатель извлечет из  «Сундучка» сведения, почему оно так названо и чем интересно.
Как и в прежних собраниях былинок, в новой книге можно найти живые и яркие воспоминания автора о детстве, о последующих жизненных этапах, а также связанных с ними событиях и людях. Но нельзя не отметить, что в данном издании наиболее пристальное, глубокое внимание уделено старости, ее нешуточным проблемам. Тут, прежде всего, одиночество и одна из самых болезненных его примет – частое и неизбежное непонимание со стороны молодых, даже самых близких людей. Тут и необходимость смиряться с разными немощами, и новое ощущение бытия, и осознание стремительно уходящего времени. Но этот возраст увенчан царственной мудростью, отмечен стремлением завершить что-то важное, как можно больше отдать, оставить после себя. В книге справедливо говорится о том, что старость –  это возраст небывалых творческих возможностей, когда душа, освобожденная от земных страстей, оказывается способной к высокому, могучему и смелому полету. Поистине, жизнь, чем дальше, тем интересней, если она правильно идет.
Необходимо добавить, что не только у людей преклонного возраста, но, пожалуй, у всех в наши дни возникает чувство ускорения времени и стремительного приближения человечества к какому-то краю. Это ощущение с большой силой отражено в последней книге Ракова. В ней показано, что происшедшее еще вчера, сегодня уже кажется далеким прошлым, становится воспоминанием, поскольку вытесняется новыми спрессованными событиями, навалившимися проблемами и бедами – «как из прорвавшейся сумы». Землетрясения по местам, извержения вулканов, потоки бешеной воды или селей, сметающие все на своем пути, удушающая жара и пожары, ледяные дожди, небывалые по интенсивности снегопады, едва ли не ежедневные сводки о крушениях воздушных лайнеров, об авариях на дорогах, техногенные катастрофы, террористические акты в разных точках планеты…
 Автор с предельной честностью говорит обо всем этом, и не только говорит, но стремится осмыслить. И здесь проявляется новая грань изобретенного им жанра былинок. Былинка беззащитна и хрупка, как все живое. Ибо «жизнь человека как трава: пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не помнит его» (Пс. 104).И оттого жизнь требует особо бережного к себе отношения, особой ответственности. Нельзя прятать глаза и совесть от чьей-то боли и беды – завтра они могут постичь и тебя. Из книги в книгу автор бередит наши души, вызывая в них покаяние и сострадание. Вот и здесь, в этом издании, очень сильные страницы посвящены, например, «параллельному миру» бомжей. Назван конкретный адрес, по которому можно оказать помощь замерзающим людям. Как и в прежних книгах, с исключительной любовью, пониманием и состраданием рассказывается о животном мире. Некоторые страницы невозможно читать от боли за тех, кто доверился человеку и кому человек нередко отвечает вероломством и запредельной жестокостью. При чтении этой книги возникает и усиливается чувство личной причастности к общечеловеческой вине, уже перешедшей все границы, вызывающей ответную грозную реакцию изнемогающей и возмущенной природы, когда, как справедливо отмечает автор, аномальные явления становятся нормой.
Итак, вышла в свет уже восьмая книга былинок. Восемь – это особое, сакральное число – число Христа. Восемь – число символическое, связанное с выходом за пределы земных измерений, несущее в себе образ Вечности. Все, о чем идет речь в настоящей книге, – даже самые острые современные события и вопросы, самые новые, небывалые явления  –  рассматривается автором с христианских позиций. И на лучших, драгоценных страницах книги есть отблеск Вечности. Этот благодатный отблеск находим мы в мудрых, исцеляющих и возвышающих душу словах духовного отца автора протоиерея Иоанна Миронова, в дивных размышлениях архимандрита Амвросия Юрасова о монашеском счастье, его связи с Небесным Царством и  Крестом. Этот отблеск с особой силой проявляется в воспоминаниях о приснопамятном митрополите Иоанне (Снычеве), его духовных поучениях .
 Митрополиту Иоанну посвящен целый раздел в «донной укладке» книги, и этот раздел  – сокровище поистине безценное. Автор книги в  данном случае смиренно самоустраняется, позволяя в полной мере звучать любящему отцовскому голосу всенародного Архипастыря. Авторское начало проявляется  только в выборе статей, выступлений и изречений митрополита Иоанна, наиболее насущных для нас сегодня, дающих необходимые ориентиры для понимания современных событий, укрепляющих в чистоте православной веры.
Там же, на самой глубине «Сундучка воспоминаний», помещена и удивительная поэма «Русский крест», в которой с огромной художественной убедительностью подтверждаются слова еще одного великого и прозорливого старца, недавно почившего: «В зримом умирании России начинается незримое ее воскресение». Да будет так.
Ольга Борисовна Сокурова, кандидат искусствоведения, доцент исторического факультета Санкт-Петербургского Университета.
 



 


ЗАЧАЛО

«ВОЗЬМИ, ПОЭТ, ПЕРО, ВОЗЬМИ ЛИСТОК БУМАГИ…»

А с какой стати «Сундучок воспоминаний», если речь пойдёт о событиях нынешних? Да всё дело во времени — оно настолько убыстрилось, что настоящее мгновенно становится прошлым, а будущее уже нависает над нашим настоящим. Неужели вы не заметили? Или у старости такие странные ощущения… Корабль ещё на плаву, жив и бродяга, — но через мгновенье водная мгла поглотит и корабль, и матроса, и фотографию любимой; вот когда прошлое, настоящее и будущее сливаются в едином миге. Разве что ненужный теперь никому сундучок будет долго носить по океанским волнам…

В прошлое уходит настоящее,
Как вода сквозь пальцы, как вода…
Отгорит когда-нибудь горящее,
Отзвучит кричащее, звучащее…
И одно останется тогда —
Никаким огнём не опалённое,
Никаким вином не упоённое,
Болью никакой не утолённое
(Как душа, как море, как беда),
Временем, и тем не растворённое, —
То, зачем-то не осуществлённое,
Но уже, должно быть, навсегда.
Валерий Михайлов, Алма-Ата

Если начистоту, для книги «былинок» название имеет символическое значение: как ни назови, а в цель попадёшь. «Былинок» много — и все разные; одно только и объединяет их — сундучок воспоминаний, откуда я их достаю. Воспоминания почему-то разбросаны по разным углам — не потому, что одни легли недавно, другие — давно: не в моих силах укладывать сундучок… Уменье укладывать чемодан приходит с теченьем лет: рубашки — в стопку, очки — в карман, на дно — обратный билет. С годами всё строже багажный контроль, всё меньше дозволенный вес: лишь самое нужное выбрать изволь, учись обходиться без. Ведь очередь движется всё равно к той стойке — за пядью пядь, — куда проносить не разрешено даже ручную кладь. Марина Бородицкая, р.1954.
А разве у вас нет собственного сундучка? Есть? А кто же туда воспоминания складывает? Не знаете? То-то… «Тема — сундук с добром. Слово — ключ от этого сундука. Но добро в сундуке должно быть своё, а не чужое». Рамсул Гамзатов, +2003

Прошедшее придёт, а будущее было.
Отара и пастух дыханием одно.
Лишь нерождённый чист, и смерть его забыла,
покуда он не жил с глядящими в окно.
Не в радость старику его печаль всезнанья,
хоть время и устав положены словам.
Кто помнит путь ветров из точки начинанья,
тот сам его пройдёт, чтоб воротиться к вам.
Геннадий Русаков

…После седьмой книги «былинок» я всем подряд говорил, что больше не напишу ни строчки, что весь излился в эти книги. И поднял из праха сотни забытых поэтов.

ЗАБЫТЫЕ ПОЭТЫ
Я читаю забытых поэтов.
Почему же забыты они?
Разве краски закатов, рассветов
Ярче пишутся в новые дни?

Разве строки составлены лучше
И пронзительней их череда?
Разве терпкость нежданных созвучий
Неизвестна была им тогда?..
Семён Липкин, +2003

Видя мои страдания, одни знакомые молча улыбались, другие пытались успокоить, третьи, самые опытные, зная по себе, одно слово тянули: «Погоди, погоди…».

Как книга человек. Я говорю: как книга.
Ни дать себя прочесть он не способен сам,
ни даже уделить из вечности ни мига,
чтоб объяснить себя земле и небесам.

Как книга здесь и я. Я тоже здесь как книга.
И убери меня — останется пуста
на полках среди нас, средь шелеста и крика,
не темнота в ряду, а чистота листа.
Юрий Канчуков, р.1941

 

Моя неистовая натура, чуя в душе пустоту, не верила никому и страдала от безталанности.

ЛУЧШИЙ РЕЦЕПТ
Стал раздражителен, всем недоволен,
Валится всякое дело из рук.
Может, и вправду ты чем-нибудь болен,
Может, гнетёт тебя тайный недуг?
Или, несчастьем каким озадачен,
Ты приуныл и утратил мечту?
Как неприкаянный, бродишь ты, мрачен,
Чувствуя привкус чернильный во рту.
Тут не поможешь наукой врачебной,
Сердце не требует кардиограмм.
Хочешь, рецепт самый лучший, целебный,
Вместе с безплатным советом я дам?
Это особый вид странного сплина,
Им все поэты нередко больны.
Есть меланхолии этой причина,
Но без любовных влияний луны.
Вот медицинское всё заключенье:
Ты не писал, видно, долго стихов, —
Выйдет хорошее стихотворенье,
Вслух прочитаешь — и будешь здоров!
Михаил Зенкевич, +1969

Я начал было убирать сотни томов поэзии с глаз долой, но что-то останавливало, что-то говорило душе: «Не суетись!» И книги с закладками встали на место. Не читается и не пишется, даже думать о чём-то лень. Занавеска слегка колышется. Всё одно мне: что ночь, что день. Во спасение печка топится, и мигают в ней угольки. А в душе моей что-то копится, заполняя все уголки. Терпеливо жду — пусть расселится… Догорит в печи головня, и печаль моя вновь рассеется, ни за что меня не виня. Всё заходит вокруг да около, чувства новые забредут, и взлетят слова ясным соколом, и значение обретут. Виталий Серков, Вологда








… И вот опять — в который раз! — меня притянуло к столу. Писать. О чём? Пока не знаю, но это будут самые лучшие, самые сокровенные «былинки», которые я отдам людям. Я вынул из тайника лучшее гусиное перо, хранимое до времени, и окунул в чернила. Я очинил себе перо старательно, почти с уменьем. Оно теперь легко, остро и вольным дышит вдохновеньем. В пере гусином что-то есть весьма достойное вниманья. Удобств его не перечесть не только для чистописанья. Немало же в веках былых тростинкой этою гусиной стихов писалось — и каких! — породы самой лебединой. Всеволод Рождественский, +1977 (№ 3, 189)

Возьми, поэт, перо, возьми листок бумаги.
Чернильницу открой и начинай писать.
Пиши, поэт, пиши, чтоб люди понимали,
Себя в своём письме смогли бы увидать.

Пиши, поэт, пером, пиши, поэт, слезами.
Пиши, поэт, душой, и сердцем напиши.
Уста не открывай, поймут пусть люди сами,
Что ты хотел сказать в душе и от души.

Пиши, поэт, пиши, чтоб людям стало легче
Себя найти в других, других найти в себе.
Пиши, поэт, пиши, чтоб сердце стало крепче,
Когда тепло найдёт в услышавшей душе.

Пиши, поэт, пиши, марай листы бумаги.
Пусть кончатся чернила, ты всё равно пиши.
Пиши, поэт, пером, пиши, поэт, слезами,
Чтоб струнки взволновать чужой — родной — души.
Пиши, поэт, пиши…
Юлия Бурлакова


УКЛАДКА ВЕРХНЯЯ

ЖИЗНЬ — ПЕРЕМЕНЧИВОЕ ЧУДО…

Начало старости означает для мужчин очень болезненный момент, которые одни стараются заменить безмятежной рыбалкой, другие — всепогодным ковырянием в дачной земле, третьи — те, которые не в силах смириться с природой, — тратят огромные деньги, чтобы вернуть вспять невозвратно утраченные чувства и ощущения, иными словами — годы. Но пространство вокруг становится двухмерным, яркость красок блёкнет, и за новыми заботами о внуках, борьбой с болезнями и немощью ты постепенно смиряешься с тем, что женщины тебя больше не интересуют. Какая это канитель, что день идёт за днём! Как поезд движется в тоннель, так в старость мы войдём… Вон женщины сидят, склоня причёски. Брошу взгляд. Опустят книги. Сквозь меня куда-то вдаль глядят… Видать, заколдовал колдун: другим каким-то стал. Ведь я-то знаю, что я юн! Им кажется — что стар. Я словно ото сна восстал. Я перешёл межу! — Я стар! Я стар! Я стар! Я стар! — я в ужасе скажу. Евгений Винокуров, +1993
И они своим неимоверным чутьём узнают это при первом знакомстве, и разговор вертится, как правило, вокруг погоды и как надо сажать картофель. И это несмотря на твой цветущий вид, шутливые манеры и фальшивые попытки ухаживать. Но поезд ушёл, а твоя фуражка начальника станции выцвела и обтрепалась на ветрах жизни.

Так долго донимали звери,
хватали за ноги, за грудь…
И вот теперь глазам не верю,
что суждено передохнуть.

Нас без конца в несчастья тянет,
мы сами льнём к такой судьбе,
покуда ищем то, что ранит,
в колючках жизни, — не в себе.

И та же жизнь тепло смеётся,
когда судьбе наперекор
мы выползаем из колодца
своих страстей, обид и шор.

Не плачь в сугробах лжи и блуда,
расти цветы среди зимы.
Жизнь — переменчивое чудо
и нескончаемые мы.
Юрий Ключников, Новосибирск

Зато какая свобода открывается перед тобой, творческим человеком! Наконец-то ты напишешь ту книгу, на которую всю жизнь не хватало времени, а если не напишешь, так прочтёшь застоявшиеся в ожидании длинные ряды любимых писателей. Мне снятся книги неживые, которых я не издавал… В них строчки корчатся кривые, как травы, чуя сеновал. В них мысли мечутся, невнятны, в них знаков хаос и бедлам. В них — лиц расплывчатые пятна, томясь, бледнеют по углам. Но я люблю их, эти книги, как тех неявленных детей, что плотью так и не возникли, но плотью бродят меж людей. Их боль не высказана миру, в них немо всё: восторг, мольбы. И вечно прочь, и вечно мимо влекут их плавные стопы… Глеб Горбовский. Освободившаяся от любовных страстишек душа даст необозримый простор сделать многое: жизнь жительствует!

Песней этой, ну сделай же милость,
Сердце ты не тревожь моего.
Из того, что желалось, сулилось,
Что ждалось, не сбылось ничего.

И вот этой, ну сделай же милость,
Не пронзай мою душу насквозь.
Что сулилось, ждалось, обещалось,
Всё уже, к сожаленью, сбылось.

Ту мне спой, где счастливо таится
То, чего через дни и года
На земле никогда не случится,
Не свершится нигде, никогда.
Василий Казанцев, Подмосковье

Всё понимающая жена простит твои вспышки от невозвратно ушедших лет и чаще станет гладить твою поредевшую шевелюру.

В сердечной книге не желтеть страницам,
Пока в ней дни без страха шелестят.
Мы любим в пятьдесят сильней, чем в тридцать,
А в семьдесят смелей, чем в шестьдесят.
Юрий Ключников, р. 1930, Новосибирск

Да и ты должен наконец познать, кто стоял с тобой рядом в минуты, когда жизнь не в жизнь, а до смерти ещё шагать да шагать. И чувство любви, скрывавшееся от тебя самого, вспыхнет и будет ровно гореть лампадкой до последнего вздоха. Конечно, это ещё не конец! Это начало новой, неизведанной тропинки, которая извивисто приведёт и к новым открытиям, и к чувствам, настолько тонким, что ты о них даже не подозревал… Похоронили меня и тебя. Стали мы глиной. Стали травою после дождя. — Знаю, любимый. Гордость твою и молчанье, и грусть — все разумею. Деревом станешь, а я обернусь тенью твоею. В жадности глупой меня не вини, жили мы трудно. Нет на земле обоюдной любви, смерть обоюдна. О, как едины теперь мы с тобой! Видишь сиянья? Это восходят над нашей землёй наши страданья. Игорь Шкляревский. Теперь мы будем всегда…


ПОКА ЖИВА, С ТОБОЙ Я БУДУ…

Юность не признаёт ошибок, проступков, даже преступления против своего будущего не кажутся ей непоправимыми. Юность мчится вперёд, как запал в бикфордовом шнуре, — со скоростью один сантиметр в секунду, и никогда не оглядывается назад, словно сжигая содеянное. И это вовсе не тюрьма, хотя и такое случается, это цепь нелепых деяний, в которых нет ни логики, ни мысли — только «хочу!». Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли, фонтаны били голубые и розы красные росли. В саду пиликало и пело — журчал ручей и цвёл овраг, черешни розовое тело горело в окнах, как маяк… Всё то, что душу очищало, и освещало, и влекло, и было с самого начала, и впредь исчезнуть не могло! Юнна Мориц, р.1937.
Юность стремится к любви сквозь все преграды, загромождая путь глупостями и заблуждениями, совершает безумства и подвиги — и только слова любви могут ненадолго затушить горящий пожар в груди. И даже катастрофы порождают у влюблённых безсмертные строки любви.

БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ
— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,—
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастёт на сердце рана,
Прольётся чистыми слезами,
Не зарастёт на сердце рана —
Прольётся пламенной смолой.

— Пока жива, с тобой я буду —
Душа и кровь нераздвоимы,—
Пока жива, с тобой я буду —
Любовь и смерть всегда вдвоём.
Ты понесёшь с собой повсюду —
Ты понесёшь с собой, любимый,—
Ты понесёшь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

— Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернёмся оба — я и ты.

— Но если я безвестно кану —
Короткий свет луча дневного,—
Но если я безвестно кану
За звёздный пояс, в млечный дым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колёса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,—
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Александр Кочетков, +1953
Об истории появления «Баллады» рассказывает жена поэта Нина Григорьевна Прозрителева в оставшихся после её смерти и до сих пор не опубликованных записках: «Лето 1932 года мы проводили в Ставрополе у моего отца. Осенью Александр Сергеевич уезжал раньше, я должна была приехать в Москву позднее. Билет был уже куплен — Ставропольская ветка до станции Кавказской, там на прямой поезд Сочи — Москва. Расставаться было трудно, и мы оттягивали как могли. Накануне отъезда мы решили продать билет и хоть на три дня отсрочить отъезд. Эти же дни — подарок судьбы — переживать как сплошной праздник.
Кончилась отсрочка, ехать было необходимо. Опять куплен билет, и Александр Сергеевич уехал. Письмо от него со станции Кавказской иллюстрирует настроение, в каком он ехал. (В этом письме есть выражение «полугрущу, полусплю». В стихотворении — «полуплакал, полуспал».)
В Москве, у друзей, которых он извещал о первом дне приезда, его появление было принято как чудо воскрешения, так как его считали погибшим в страшном крушении, которое произошло с сочинским поездом на станции Москва-Товарная. Погибли знакомые, возвращавшиеся из сочинского санатория. Александр Сергеевич избежал гибели потому, что продал билет на этот поезд и задержался в Ставрополе.
В первом же письме, которое я получила от Александра Сергеевича из Москвы, было стихотворение “Вагон” (“Баллада о прокуренном вагоне”)...»
Впервые «Баллада о прокуренном вагоне» со вступительной заметкой о поэте была опубликована поэтом Львом Озеровым (+1997) в сборнике «День поэзии» (1966). Затем «Баллада…» вошла в антологию «Песнь любви» (1967), печаталась в «Московском комсомольце» и с тех пор все чаще и охотнее включается в различного рода сборники и антологии. Строфы «Баллады…» берутся авторами в качестве эпиграфов: строка из «Баллады…» стала названием пьесы А. Володина «С любимыми не расставайтесь», чтецы включают «Балладу…» в свой репертуар. Она вошла и в фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы…» Можно сказать уверенно: стала хрестоматийной.

СТИХИ О БАЛЛАДЕ А.КОЧЕТКОВА
И всё ж, что здесь такого?
Весь ход баллады нарочит.
Но вот баллада Кочеткова
Давным-давно во мне звучит.
На свете ведь ничто не ново,
Лишь время катится вперёд,
А он нашёл такое слово,
Что, не старея, всё живёт.
И столько нежности и боли
В строке, воспевшей грозный час,
Писал он о своей любови,
А вышло, что писал о нас.
Натан Злотников, +2006

Но сам поэт не пережил воочию катастрофу! Точнее, пережил в своём воображении, и стихи родились сами. Действительность оказывается намного страшнее.
27 ноября 2009 года, когда «Невский экспресс» пролетал со скоростью 190 км/ч по Тверской губернии в сторону Питера, под одним из вагонов раздался взрыв; три вагона сошли с рельсов. Вы можете себе представить, что творилось с людьми, когда покорёженные вагоны полетели в черноту ночи? И какая паника была поначалу, и крики раненых, насмерть перепуганных людей; и невозможность скоро помочь пострадавшим из-за отсутствия нормальной дороги? И работа добравшихся пешком врачей, которым приходилось, к примеру, ампутировать зажатую ногу прямо на месте, в темноте, на земле — среди осколков. Погибли 28 человек, ранены 90, а сколько людей будут годами залечивать психические травмы, не говорится. Дай нам Бог не переживать подобного…

КАТАСТРОФА ПОЕЗДА
Был голос ночи вдавлен в снег.
Был паровоз, как конь, неловок.
Запутался тяжёлый бег
В железе скомканных постромок.

И вывихнуты наугад,
Вагоны лезли друг на друга…
И медленно пронзали гарь
Судьбы — конвульсии подпруга.

И плач прорезал тишину.
И кровью чистою и душной
Огонь под небо саданул.
В нём бледные теснились души.

Старик себя не узнавал,
Мать целовала головешку,
И мальчик лез в пустой провал,
Всё повторяя: «Ты не мешкай…»

…То, что осталось от людей,
Брело на мёртвый полустанок,
И засыпала мир метель
И лица чёрные крестьянок.
Олег Чухно, +2009

…А в центре зала Московского вокзала с отрешённым видом стоял парень и что-то говорил вслух. Было видно, что он в глубоком шоке. И лишь когда корреспондент Дмитрий Григорьев из «Российской газеты» (№ 231) подошёл поближе, он услышал строки из «Баллады о прокуренном вагоне».
— Меня зовут Андрей Монастырский. У меня есть… нет, была… любимая девушка. Она москвичка, там мы и познакомились. Она учится… училась на филолога и очень любила русскую литературу. Стали встречаться, на старших курсах собирались пожениться. Когда поезд из Москвы уходил, она позвонила, сказала, что очень волнуется из-за предстоящего знакомства с моими родителями. Голос такой весёлый был… Когда услышал о крушении, всё время ей на сотовый звонил, но он «вне зоны доступа». Ведь это так несправедливо: за что ей это? А стихи эти её любимыми были…

С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!


ОГЛЯНИТЕСЬ, ЧАДА МОИ БЕДНЫЕ!

«Уважаемая редакция!
На днях вернулась с работы домой уставшая, но довольная — хорошо сегодня потрудилась, всё успела сделать. Глянула на часы: ну вот, первый час ночи, стало быть, уже пятница — постный день. Заглянула в холодильник — нет ничего постного, а готовить некогда. И тут я вспомнила: так ведь время-то сдвинуто на час, значит, полночь ещё не наступила, и я успею поесть. Быстро выложила на стол яйца, молоко, булку. Уф, хорошо! — сытно, полезно и успела до пятницы. А ночью проснулась в холодном поту: приснилась мне женщина, которая сказала: “Будешь нарушать пост по средам и пятницам — заболеешь раком”. Я села в постели, задумалась. В пост нельзя есть молоко, яйца, мясо — плоть животных. А рак — это такая болезнь, которая “ест” плоть человека. Вот и выходит, что сначала мы сами нарушаем установленные Матерью-Церковью правила, а потом болеем и удивляемся, за что. И ропщем. Никогда больше не буду нарушать пост, даже если время передвинут.
Фото:очередь к часовне Ксении Блаженной
В другой раз поехала в Петербург, к своей любимой святой Ксении Петербургской. Около часовни подходит ко мне незнакомая женщина, протягивает кулёк с конфетками. Я так обрадовалась, как ребёнок: у св.Ксеньюшки — и мне вдруг конфетки. Съела одну сразу же. Приехала домой, объявляю родным: «Угостили меня у блаженной Ксеньюшки конфетами, сейчас всех оделю». Стала искать конфеты, а их нет как нет. Все сумки перерыла — пусто. Вот так поставила мне святая единицу — знаю за что, но сказать стыдно. Вот на исповедь пойду — там уж всё как на духу…

Не могу я вписаться в церковные службы, в посты,
И себя я корю, и у Бога прошу милосердья.
Боже, слаб я и слишком люблю я мечты.
Небеса не напрасно Твои называются твердью.
Не мечтами, а силой берутся твердыни всегда.
Я уж пробовал, Господи, но не надолго хватало —
И опять увлекала меня поэтическая звезда,
И душа, — и душа так мучительно трепетала…
Научи меня, Господи, без раздвоенья любить
И земли красоту, и постов воздержание тоже —
Помоги мне, Господь, православным воистину быть
И во имя Твоё обретать вдохновение, Боже.
Геннадий Иванов

В следующий раз попала в Петербург только через несколько лет. Подхожу к надгробию блаженной Ксении, в руке пять свечей. Вдруг рука разжимается, и две свечки падают на пол. Я поняла: двойку ставит мне святая — не единицу, а всё равно невесело. Тянуться мне ещё и тянуться к жизни праведной, достойной, очищаться от грехов, молиться, поститься и снова молиться…

Ксения Блаженная, помоги, родная.
Я тебе молитву в сердце возношу.
Под благословение, матушка Ксения,
Я к твоей часовне снова поспешу.

Ксения Блаженная, как же ты молилась!
Ты за всех молилась в поле по ночам.
Ты услышь моление, матушка Ксения,
Помоги мне выплакать горе и печаль.

Ксения Блаженная, как же ты терпела!
Ты за всех терпела горе и нужду.
Укрепи в терпении, матушка Ксения,
Помоги мне вынести тяжкую беду.

Ксения Блаженная, как же ты любила —
Невозможно было горячей любить.
Светлое горение, матушка Ксения,
Помоги мне к Господу любовь не угасить.

Ксения Блаженная, как же ты устала!
Ты за всех устала плакать и страдать.
Я в изнеможении, матушка Ксения,
Без твоей молитвы мне не устоять.

Ксения Блаженная, сколько лет минуло,
И в разлуке дальней сердцем полечу
Под благословение, матушка Ксения,
У твоей часовенки снова прошепчу:

— Ксения Блаженная, вразуми, родная,
Видишь, как опасно предстоит идти.
На путях сомнения, матушка Ксения,
Помоги спасения Крест перенести.
Александр и Елена Михайловы

Не еду пока к святой, да и в храм не дойти — в лесу сугробы намело по пояс, нет дороги. Но святая Ксения не оставляет меня своими заботами. Включаю как-то вечером телевизор, а там нашего батюшку показывают, и икона Блаженной Ксеньюшки тут же. Слава Богу за всё!
Светлана СЕНЧИХИНА, Бокситогорск».

Должен признаться, что в первые годы своего продолжающегося воцерковления и я грешил тем же: невмоготу было дождаться конца среды или пятницы — и успокаиваясь отговорками, я лез в холодильник. Но как-то потихоньку всё сошло на нет; до наступления скоромного дня и мысли не было нарушить малый пост. А в большие посты духовник поначалу сам давал послабления: то на рыбку, то на маслице. Я даже привыкать стал, что батюшка щадит мой ослабевший от трудов всеправедных организм. Но в один прекрасный день, как раз накануне Великого поста, дал благословение держать его как положено. Первый пост выдержал с трудом, второй — полегче, а в третий я и думать забыл о послаблениях — всё потреблял по уставу.

Я не могу как следует поститься
И каждую неделю в храм ходить.
И это мне, конечно, не простится,
Но всё-таки прошу меня простить.
Геннадий Иванов

В древней Церкви было намного строже: в пост верующие полностью отказывались от воды и пищи. Православный писатель Тертуллиан (+ после 220 года) в своём труде «О посте» обозначает среду и пятницу латинским термином “statio”, буквально означающим “воинский караульный пост”: постящиеся христиане уподоблялись солдатам на боевом посту, которые также ничего не вкушали во время службы.
† Святой Афанасий Великий говорил: «Разрешая есть скоромное в среду и пяток, сей человек распинает Господа».

Россия спасётся постом.
Настолько живём безтолково!
Нас просто не станет потом.
Пост — поле для нас Куликово.

Нас душит в объятиях враг —
Глобальных времён победитель.
Наш чёрный — до времени — стяг,
Но с нами на стяге — Спаситель.
Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

† «Много грешат те, кто не поститься в среду и пятницу», — повторял преподобный Серафим Саровский. Православная Церковь предписывает нам соблюдать эти постные дни и осуждает произвольно нарушающих их. По 69-му апостольскому правилу: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или чтец, или певец, не постится в святую Четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесныя, да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучeн».

ИЕРУСАЛИМСКИЙ СВИТОК
Во святом Ерусалиме-городе в день, когда Христос из гроба встал, из седьмого неба в страшном грохоте тяжкий камень с просверком упал. И оттуда перед перехожими, чтоб каждый мог прочесть слова: «Оглянитесь, чада Мои бедные! Оторвите губы от вина! Разве вам не видно, что последние на Земле настали времена? Ведь от вас и надо для спасения — в среду пост да в пятницу держать, да хоть день в неделю — в воскресение — не пахать, не сеять, не сажать, а молить защиты от погибели… Знайте, чада, что воскресный труд никому не увеличит прибыли и его плоды вотще умрут! Не забудьте также: перед Пасхою будет пост Великий — для того, чтоб любой, кто ждёт Суда с опаскою, от греха очистил естество. Не живите, знаясь лишь с утробою, удержитесь от впаденья в страсть, распрощайтесь в эти дни со злобою и молитесь, чтобы не пропасть! Не грешите ж, чада Мои! Радуйтесь светлой Пасхе, льющейся с небес в ваши души золотою радугой. Славословьте все: «Христос воскрес!» И да будьте в этот день воздержанны, чтоб не мог возвеселиться бес, совращеньем ближнего утешенный, когда все поют: «Христос воскрес!» Не забудьте ж: без благословения нет ни в чём добра, куда ни кинь. Возносите к небу ваше пение в честь Творца. И знайте: путь К СПАСЕНИЮ вам открылся только что… Аминь!» Николай Переверзев.


«ХРИСТОС ВОСКРЕС!» — ВСЕГО ДВА СЛОВА…

Великий пост шёл своим чередом: за столом только постное, телесное — по мере сил, духовное — «могущий вместить да вместит». По воскресеньям, с пропусками, ходили на Литургию и причащались.

НАЧАЛО ПОСТА
Россия — черница
На первой седмице поста.
Взмывает, как птица,
Святая её красота.

Как в пору молений
Меняется русский народ!
Припав на колени —
Он в рост богатырский встаёт.

Канон покаянный,
Хотя бы на вечер, на миг,
В душе окаянной
Меняет личину на лик.

Вседневного быта
Слезает с неё шелуха.
Слезами омыта,
Она первозданно тиха.

Все — братья и сёстры!
Всё в звёздах церковных свечей!
В посту даже воздух
Живительней всяких речей.
Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

Зима, которую почему-то назвали «аномальной», была точь-в-точь как в детстве, и огромные сугробы, из которых на Хорошевке мы строили крепости, сделали неготовый к стихии Питер малопроходимым и даже опасным. И всё равно: белейший снежок людям в радость. Пусть завидуют, злом наливаясь, враги! Пусть летит шепоток ненавистных людей! Веселее, смелее, невеста, гляди на подарок, лежащий в ладони моей! Не колечко, не брошь, не цветок, не платок, не парчу, не шелка для тебя приберёг. Дорогая! Ты вольность мне эту прости, я принёс тебе белого снегу в горсти! Если в поле январь, то зачем нам янтарь? Если всюду снега, то зачем жемчуга? Если любим друг друга, нам небо как шёлк, нам богатства любого хватает! Раздели, моя радость, мой чистый восторг, принимай мой подарок — он тает! Матвей Грубиян, +1972
Работа в редакции стала труднее по причине занятости батюшек: не каждый согласится в расписанное по минутам великопостное время оторваться и для газеты. Но журналистский опыт, небольшой задел и благожелательность знакомых священников давали нам возможность выйти в срок. Газета — не кусочек бумаги, газета — это другое пространство… Это полушутливое стихотворение точно раскрывает правду нашей профессии…

ПЕРИОДИКА
Как оглашали местность,
сказки разжалуя в были, —
ставили нас в известность,
то, что в неё уронили.
Сделались достояньем.
Сколького мы не знали!..
Ныне, к примеру, знаем,
как получают рентгены,
как покрываются кражи,
как поступают спортсмены,
как поступают в продажу,
как задыхались в тратах
слишком стеснённые в целях
люди в белых халатах,
люди в серых шинелях;
…как наши физики шутят;
как мы искали таланты;
как наши лирики здорово
могут писать диктанты;
…где совершаются браки,
как мы готовились к зимам
(чтоб зимовали раки);
как у Отечества с дымом;
кто не остался внакладе,
что обжигают не боги, —
в бывшей шестой палате,
в нашем энергоблоке…
Как мы отстали, братцы,
не от хорошей жизни,
как не на жизнь, а насмерть
существовали в Отчизне…
Владимир Вишневский

Жена, которая когда-то утверждала, что никогда не будет такой, как я, подразумевая моё горение в Православии, сама стала подавать мне пример: денно и нощно читала молитвы, чаще меня ходила на службы; я чувствовал, что отстаю от неё. Но духовность не может постоянно держаться на высоте: она то опускается до мелких бытовых дел, то вновь возносится к небесным высотам. Но я всё рано сдавал: так и не прочёл поучения аввы Дорофея, хотя это было епитимьёй; выключил на пост телевизор, но долго просиживал у компьютера, выуживая нужные для газеты сведения, а заодно прихватывая всякий информационный хлам. Да ко всему впервые сам готовил к выходу в свет седьмую книгу «былинок» «О жизнь, нечаянная радость…» Не без помощницы, но опыта всё одно недоставало. Пишу эти строки, книга в типографии, а внутри засела тревога, и не принимает воцерковляющееся сердце слова: «На всё воля Божья…» И наброски эти стал делать только, чтобы отлучиться от грустных мыслей и пытаться творить, ибо только в творчестве истинное счастье.
Батюшка звонил регулярно, и его звоночки придавали сил для борьбы с подступавшим унынием; вникая во все мои дела и поступки, он успевал и утешить, и пропеть тропарь, и мягко пожурить за лень и ошибки в газете, неизменно заканчивая каждый звонок короткой фразой: «Не расстривайся, Сашенька, тебе ещё 17 лет редакторствовать. Целую, целую, целую…»

Помолись за меня, мой отец,
Помолись за пытливую душу,
За достойный исход, за венец,
За звезду сквозь враждебную стужу.
Помолись за меня, мой отец.
Василий Дворцов

Три годика бы протянуть газете, какие уж там семнадцать: произошла не столько смена поколений, сколько перемена мировоззрений. Да, книги пока читают, но всё чаще в руке молодых я вижу электронную библиотеку вместо привычной и родной бумажной книги. И техника делает своё дело, и полнейший раздрай мнений в СМИ, словно специально запускаемых прессой, чтобы запутать и не дать разобраться, и уход в иной мир стариков, на которых держался наш мир; да непонятные решения правительства об участии стран НАТО в параде Победы — вместо ветеранов, отстоявших её; да строительство вавилонской башни «Газпрома» на Охте, несмотря на протесты питерцев, и многое другое, что не укладывалось в веками настоянные понятия старшего поколения. К слову, путаница с ветеранами происходит: на 60-летие Победы объявили, что их осталось 250 тысяч, а на 65-летие — уже 400 000. Прибавление-то откуда?..

ПОСЛЕДНИЙ
И он придёт, с печалью мировою,
Момент, когда в края, где вечны сны,
В конце концов уйдёт Последний Воин
великой и священной той войны.

Душа бойца потусторонним краем
Шагнёт спокойно на высокий Суд,
И от осколков давних перед раем
Вокруг неё сияния взойдут!

И даже Пётр, кто все века спокоен,
Дивясь на чудо этой новизны,
У Всеблагого спросит: — Что такое?
И Бог ответит: — Се — Последний Воин
великой и священной той войны.

Ты отворяй ему ворота града
И — грешного — с почётом в рай пусти.
Он на земле изведал столько ада,
Что Я его на все века простил!

Прощальный залп пронзит затишье остро,
И горький миг своих сиротских грёз.
Такую боль услышит вечный космос,
Что, и из камня высечен, апостол
За веками сдержать не сможет слёз.
Борис Олейник, Киев, р.1935

Опять чеченские теракты, взрывы на шахтах, извержения вулканов, кровь москвичей в метро, десятки убитых и раненых. Страна на изломе, силы нет, поэтому нас ещё долго будут «учить» обрезками гвоздей, как надо правильно жить. В войну морозы были лютыми, стонали лёд и дерева, а люди лес валили сутками, губами шевеля едва. И снайпер в ледяном окопчике держался что есть сил, пока фашист очередною точкою не падал в белые снега. Вражда людей, ожесточение, дрожащий каждой веткой лес. И видно, кончилось терпение у выжидательных небес. И… получай, люд, наказание — орбит космический удар: морозы, град, штормов рычание, вулканов яростный пожар. Сегодня вновь столпотворение, сегодня вновь кругом вражда. И надо ждать землетрясения — стучится в каждый дом беда, и станет вал крушить селения… но срок последний, люди, есть для размышленья, для спасения своей души и здешних мест… Андрей Тарханов, Самотлор.
Но нет зацепки, за которую можно бы ухватиться обеими руками, противостать ревущему потоку и выбраться на сухой берег. Да, всё кончается до срока… Над бедной Родиной моей самозабвенно и жестоко поёт последний соловей. Его заслушиваемся трелью, и в ожидании зимы одной укроемся шинелью, той, из которой вышли мы. Наталья Рожкова.
Все ищут виноватых или виноватят себя, но от этого не легче; партии дерутся неизвестно за что, облик Сталина обрёл невиданную популярность, а нынешние демократы стараются не произносить этого имени, ставшего для них бранным словом. Только Анатолий Чубайс, резко переведённый с энергетики в главные нанотехнологи страны (спросить бы у родного брата, доктора химических наук, какой вклад внёс великий «реформатор» в его область), за что получает в день 550 000 рублей. Не хотел бы я получать такую зарплату — замучаешься тратить.

             МОЛИТВА
Я начинаю каждый день словами: «Помоги им».
Тем, кто болеет, — помоги без боли.
Тем, кто упал, — подняться помоги.
Голодным — хлеба, осуждённым — воли,
Богатым и всесильным помоги.
Слепым увидеть, а глухим услышать,
Любви лишённым — встречей помоги.
Всем помоги — и злым, недобрым тоже,
Дай им понять. Убийцам помоги.
Они ведь жертву пред собою видят —
Не дай им загубить железа и души.
О, помоги тому, кто помощи не просит, —
Просить о помощи не поздно никогда.
Я выхожу на улицу — там людно.
В автобусе и давка, и слова.
И кто-то встал мне на ногу и крутит —
Каблук остёр и меток, как всегда.
О, помоги тому, кто в злобе, —
Ведь он мой брат, товарищ, помоги.
Вячеслав Спесивцев, р. 1943

А за окном Светлая седмица, и солнышко радует людей своим появлением, и скоро, скоро распустятся клейкие листочки и первая травка проклюнется к небу, а подуставший в тесной квартире кот Дымок перестанет клацать в безсилии на сидящих за окном пташек и отправится в положенный отпуск на дачу. А там уж держитесь, птахи, подальше — сетки на окне нет, а коготки у бандита острые…
А ведь главного не написал: пошли ночью на пасхальную службу в родной Благовещенский храм, а народу столько, что и к двери не шагнуть, а люди всё прибывают и прибывают. Постояли мы с женой и расстроенные пошли восвояси — по телевизору патриаршую службу смотреть, а потом разговляться. И как бы там ни было, при возгласе «Христос воскресе!» мы в два голоса откликались: «Воистину воскресе!» — и крохотка пасхальной радости коснулась и наших сердец.

ХРИСТОС ВОСКРЕС!
Христос воскрес! — всего два слова,
Но благодати сколько в них!
Мы неземным блаженством снова
Озарены в сердцах своих.

Забыты скорби и страданья,
Забыты горе и нужда,
Умолкли стоны и роптанья,
Исчезли зависть и вражда…

Все лица радостно сияют,
Сердца свободны от страстей…
Так чудодейственно влияют
Слова святые на людей!..

Христос воскрес!.. О миг священный!
О чудо, выше всех чудес,
Какие были во вселенной!..
Христос воскрес! Христос воскрес!
А. Потехин, +1908


ЖИВЁТ ОН, ПЕЧАЛЬНИК, НЕ ЗНАЯ…

«Здравствуйте, дорогой Александр Григорьевич, Христос воскресе!
Пишем Вам об итогах сбора вещей для бездомных в «Ночлежке». После напечатанной Вами статьи о «Ночлежке» и Ваших молитв приток вещей очень сильно увеличился. Так, в декабре, когда были очень сильные морозы, волонтёры приходили на раздачу вещей, а в коридоре стояло, бывало, всего два-три скромных маленьких мешочка. За день могло прийти до 40 человек, а тёплых вещей хватало на двух-трёх. Многие люди обмораживались. Так, один бездомный брат пришел со страшными распухшими ступнями, которые он сначала обморозил, а потом, когда в ногах уже не было чувствительности, пытался отогреть их на батарее, а они были онемевшие, и он получил еще и ожог. И вот ему должны были эти ступни отрезать. Также говорили, что во время первых морозов некоторые люди замёрзли насмерть.
Всё это изменилось после публикации Вами статьи о «Ночлежке». Очень увеличилось количество приносимых вещей. Потом Вы ещё в февральском номере напечатали призыв пожертвовать одежду. И вот вплоть до середины апреля очень много приносили вещей. Ими был заставлен просто весь коридор длиной около 10 метров. Очень трогательно было видеть, что некоторые люди, по-видимому, шли в магазин и покупали новые и очень ценные вещи. Помню, принесли много новых перчаток и носков, их хватило надолго. Вещи раздавали каждый день, а за день приходило в среднем человек двадцать. Как правило, удавалось хоть как-то их согреть. И это очень важно, так как пожертвованные вещи уберегли многих людей от болезней и обморожения и напомнили им о том, что они люди, о которых заботятся другие люди, а не просто забытые изгои, обречённые на мучительное умирание. Кстати, в этом году резко увеличилось количество молодых людей, которые, приехав в Санкт-Петербург, из-за кризиса сначала потеряли работу, а потом и жильё, которое они снимали, и вот они и приходили к нам, молодые, приличного вида люди в лёгких осенних курточках. Получив тёплые вещи, человек может уберечься от болезни и обморожения, с приличными вещами ему легче найти работу и вернуться к нормальной жизни — и таких случаев немало!
Нам не всё удалось сделать хорошо. Вещей приносили очень много, и не хватало добровольцев, чтобы их разбирать и раздавать людям (таких добровольцев 3—5 человек). Поэтому иногда, к сожалению, людям было никак не дать то, что они просили, а в коридоре стояли нераспакованные мешки. Приходилось им ждать. Почти всегда не хватало тёплой зимней обуви. В таких случаях мы просили людей приходить почаще или ждать и звали их, пока не разберут пакеты и не найдут то, что им нужно. К сожалению, приносили много вещей, которые были для бездомных непригодны. Это синтетика или вычурные дамские вещи. Как правильно было написано в Вашей статье, бездомным нужны вещи, в которых мы пошли бы в поход на несколько дней при очень холодной и мокрой погоде. Нарядные блузки с рюшами им не пригодятся, равно как и женские офисные костюмы. Юбки они тоже почти не носят. Приносили также немало детских вещей. Их не спрашивали. Детские вещи лучше отвозить в детский кризисный центр при Чесменской церкви. Вот так мы пережили зиму. Спасибо Вам, Александр Григорьевич, Вы помогли очень-очень многим людям и дали возможность другим многим людям сделать добро. Помоги Вам Господи. Мовчанюк Александра, волонтёр».
Адрес «Ночлежки»: 192007, Санкт-Петербург, Боровая ул., 112-б, тел. 8(812)974-84-42, office@homeless.ru, www.homeless.ru

По вагону метрополитена
Нищие плетутся. И опять
Плачут: «Поможите, люди добрые».
Люди добрые… да где ж тут добрых взять?

Все, и я, на нищих и не смотрим,
Все, и я, сидим, прикрыв глаза,
В наше замечательное время
Проявлять сочувствие нельзя.

Наше удивительное время
Нам велит понятия менять.
Так, отсутствие открытой, явной подлости
Мы «порядочностью» стали называть.

По утрам угрюмой многоножкой
Мы вползаем в гулкое метро
И, толпой зажаты, стервенея,
Копим раздражение и зло.

И выплёскиваем мнимые обиды
На чужих, а чаще — на своих.
Заглушая боль свою на время,
Мы приумножаем боль других.

И, опустошённый днём безцельным,
Всяк из нас спешит в свою нору.
…В переходе — бабка, дальше — девочка.
Их не замечая, я пройду.
Сергей Гавриляк

Мне очень жаль этих бедолаг бездомных. Общество наконец-то разобралось, что бомжи по большей части — выкинутые за борт жизни обманутые порядочные люди. Но так резко происходит их падение на дно, так легко мы отворачиваемся от бывших друзей и сослуживцев, да и помочь, по большому счёту, пересекшему грань бомжу мы не в силах; не считать же помощью денежные подачки или одноразовое предложение помыться в ванне? Как же, у нас дети, а зараза не спит. Если государство отвернулось, сделав их отверженными, — пиши пропало! Без документов, работы, денег, прописки, с психологическим надломом и подвальными вшами скоро ухватишься за спасительный «фунфырик» боярышника, чтобы жизнь хотя бы на миг скрасила жуткую быль. Но они — люди!
Один-два года — и ты уже совсем другой человек, с иными желаниями, в ином мире. Милиция? Побьёт и выкинет. Нарвёшься ненароком на молодёжь — станут отрабатывать на тебе удары и хорошо, если не забьют насмерть; друзья? Церковь? В лучшем случае староста всучит тебе метлу подметать двор. Милостыня? Если не платишь дань — отберут и накажут, чтоб впредь неповадно было… Сквозь будничную толчею вышагивает милиция. У киосков, пивко потягивая, стоят дяди с задумчивыми лицами. По улицам, пропахшим бензином, тёти спешат в магазины. До чужих бед дела никому нет. Все озабочены мыслью одной — как наполнить желудок свой. Тысячеголовой змеёй в подземный переход вползает народ, месит ногами грязищу. На ступеньках сидит девочка нищая. Ботиночки старые, подошва верёвочкой подвязана. Пальтишко с чужого плеча. По щекам слёзы размазаны. На коленях бумажка. На бумажке биография подробная: Я ОСТАЛАСЬ ОДНА ПАМАГИТЕ ЛЮДИ ДОБРЫЕ. Михаил Кулижников.
«Скорая»? — «бомжей не берём». В том мире друзей нет — здесь идёт безпощадная война за выживание. Первейшее дело — крыша над головой: остальное приложится.

БОМЖ НИКОЛАЙ
— Сидел раз семь,
Родился в тридцать третьем.
Теперь бомжую, не рублю сплеча;
Недавно я покинул «Белый Лебедь» —
Козла я как-то грохнул сгоряча.
Тянул червонец на особой зоне,
На волю вышел — не нашёл родни,
Прошу на хлеб, ночую на перроне,
Вот так и доживаю свои дни.
Отца на фронт забрали в сорок первом,
Остались у меня сестра и мать;
Мы б все подохли с голоду, наверно,
Но я пошёл по бану воровать.
Я старый вор, хотя и не в законе,
Я с детства ловко по карманам крал.
Мне семьдесят второй, из них на зоне
Лет сорок пять — «Хозяин» отобрал.
Ну что ж, бывай. А мне — хоть вновь на зону,
Да больно уж не хочется назад…»

И бомж побрёл, хромая, по перрону
На электричку в Сергиев Посад.
Александр Демидов, Москва

Вы видели когда-нибудь группу бомжей — вне очереди за безплатной похлёбкой? Только порой такая же пропитая подруга тащит рядом имущество в полиэтиленовых пакетах, но почему-то сами бездомные противятся таким союзам. Почему? Они не скажут — надо пожить их жизнью, чтобы понять… Иные пытаются перебиться в монастыре, представляя его чем-то вроде санатория, но очень быстро охладевают: оказывается, надо работать, молиться и нести разные послушания. Им как-то по-другому представлялась монастырская свобода. И бегут назад, в привычный мир. Они варились в интернате в своём соку — сиротский сброд… Их монастырь, спасенья ради, взял на прокорм! но сей народ весьма шумлив, шкодлив, отчаян — мучитель кошек, хват конфет!.. Они без п р о ш л о г о скучают… В смиренье — им спасенья нет. Трещит их келья и трясётся, как бы расшатанный вагон… И вот им отповедь даётся: от мест святых убраться вон! Они вещички собирают: кто — рюкзачок, кто грусть-печаль. Им до обещанного рая ещё изрядно топать вдаль… Сквозит сиротская улыбка в пристанционных попыхах… А в е ч н о с т ь призрачна и зыбка: как небо в серых облаках. Глеб Горбовский, СПб.
Они умирают от голода, болезней, ран и отчаяния. Вырваться назад невозможно, а ниже уже некуда.

Попрошайки преддонья вокзального,
Как же вас обласкать, обогреть?
Вы из детства не нашего дальнего
По-собачьи привыкли смотреть.

Или пнуть, или бросить краюху,
Чтобы совесть умирить в себе?..
И скорее умчать что есть духу,
В свой мирок с пирогами в избе.

Мимо детства, в грязи проходящего,
Рядом с нами, — мы прём далеки…
Я и сам отстраняюсь всё чаще
От протянутой в душу руки.

Зауголышы, отроки милые!
Вас не всех зачинали спьяна.
От Чубайсов лопатами, вилами
Защитить вас не в силах страна.

От Камчатки до хлебного Витебска
Вас всё больше на смертном пути.
Как тут верить посулам правительства,
Обещающим детство спасти?
Василий Забелло, Иркутск

Так мы и сосуществуем в двух параллельных мирах, и вместе нам не бывать. Разве что если сам сойдёшь с круга и будешь переброшен в презираемый тобой мир. Ах, с вами этого не случится? У вас сильная воля и отличная работа? Денежки про запас? Тогда конечно, только, ради Бога, не зарекайтесь. И подавайте копеечку пьяному, заскорузлому от грязи человеку, мальчишке ободранному, которым повезло меньше, чем вам… Кто знает…

БЕЗПРИЗОРНИК
Сидит посредине России
На жутком её сквозняке,
И царское имя «Василий»
Синеет на детской руке.

Пылает, горит костерочек,
Трещат, будто в печке, дрова,
А чуть в стороне, среди кочек
Кошачья лежит голова.

Гляжу я большими глазами,
А он: «Дядя, хочешь мяска?»
И я подавился слезами,
Которым не верит Москва.
Николай Зиновьев, Краснодар

Ну почему нам не сделать так, как делают в Париже, — пускают бездомных ночевать в метро? Обойдёмся и без духов после их ночёвки — не баре, зато сколько людей смогло бы спастись в ненастье, избежать ампутации пальцев, рук, ног…

Два рыбака по ночной реке
шли на одном плоту.
Первый курил, а второй в тоске
сплёвывал в темноту.

Вспыхнули плоские фонари,
вызолотив лоскут
мыса. И первый сказал: «Смотри,
как берега текут».

Важно второй, перед тем как лечь,
выдавил: «Ерунда!»
Суша, глупец, не способна течь.
Это течёт вода».

Плавно подрагивал от толчков
плот, огибая мыс.
В каждом из дремлющих рыбаков
билась рыбёшка-мысль.

Но, шевеля голубой осот
и золотой тростник,
Главный Ловец с высоты высот
сонно глядел на них,

предусмотрев, на каком витке
крепкую сеть порвут
те, что висят на Его крючке,
думая, что плывут.
Ирина Евса, Харьков

До сих пор — а прошло лет пять — перед глазами сюжет «безстрашного НТВ»: милиция собрала зимой бомжей с вокзалов Москвы и в открытых грузовиках выбросила прямо на свалку. Те, которые не замёрзли сразу, стали ползти в сторону столицы. Их давили машины, отличные рессоры чуть вздрагивали от убийства, а бомжи с невероятным упорством возвращались ползком в Москву: если доберутся — ещё, может, и поживут. Много их осталось мокрыми пятнами на ледяной дороге. А оператор НТВ всё снимал, всё снимал полумёртвых, но шевелящихся, словно плывущих, людей. Дай Бог, чтобы кто-то из них достиг вожделенного вокзального тепла… А как их хоронят? Однажды я видел замёрзшего на зимней скамейке бездомного. Стоял милиционер, а тётя в белом халате поливала бомжа раствором хлорки. В одеяле — грязном, засаленном, старом — выносят труп человека в подъезде заплёванном. То, что почти только что — дышало, с живыми ещё — безпомощными — руками. И никаких венков, никакого гроба, никакой суеты вокруг неподвижного тела — молча и деловито — в чёрной работе — выносят — черновик ли исписанный иль чистовик белый. И НИЩЕТА. И ни Бога в подъезде, ни чёрта, ни общего траура — так и Христа хоронили! — Молча и деловито, на месте казни, заворачивали — безпомощного — в покрывало. И никого вокруг. Ни учеников, ни Отче, — лишь отречения чаша испита до капли. И палачи шагами меряют землю — замусоренную — на месте распятья. И никто не ждал, что Христос — воскреснет. Чуда не ждали, как и сейчас — в одеяле молча проносят тело на свалку жизни, и не знают, что человек — как Христос — воскреснет. Алёна Воробьёва, Липецк.

ЛЕТО КРАСНОЕ ПРИСПЕЛО
Александр Раков в гостях у духовника редакции, дорогого нашего батюшки отца Иоанна Миронова
— Батюшка! Наступила благословенная пора лета, которого измученные непривычно суровой зимой петербуржцы ждали как манны небесной… Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов, связанных с летним отдыхом…
— Что же, лето… Это самое чудное время года. И зимушку прославляет Пушкин: «Зима! Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь», — и лето тоже… Нас и весна-то радует потому, что лето близко. Птичка-ласточка весной приносит весть, что лето на пороге, рассказывает нам о далёких странах, где вечное лето. И радуемся мы пробуждению природы, зелёной травке, первому цветочку, одуванчику, и ландышам, и нарциссикам, и тюльпанчикам, и сирень уже набирает грозди, чтобы свою показать красоту… Всё, всё даёт нам радость. Из одной и той же земли — такие разные цветочки…
— Это Господь, батюшка, даёт нам понять…
— …Господь говорит: «Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них». (Лк. 12, 27).
— Поговорим, батюшка, о людях… Семья наша отдыхает в деревне, а поблизости нет церкви. Что нам летом делать по воскресеньям и в церковные праздники?

Опять в России в храмах многолюдно.
Гонений нет и дикости былой…
А всё равно воцерковиться трудно.
И тут не виноват ни Сталин злой,
И ни Хрущёв, взорвавший сотни храмов…
А не пускают, видимо, грехи.
И в этом наша слабость, наша драма.
Живём в стихиях разной чепухи.

Без храма христиане мы плохие.
Пора кончать крутиться и болтать…
Преодолеть лукавые стихии —
На якорь в храме православном встать!
Геннадий Иванов

— Я всегда говорю: молиться Иисусовой молитвой. Поливаешь ли цветы, полешь ли грядку: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного» — всё время повторяй… Или хозяйка обед готовит — тоже надо с молитвой… Есть хорошая русская пословица: «Терпенье и труд всё перетрут», — а я лучше скажу: «Молитва и труд всё перетрут».

Бывают дни особой силы,
Когда в теченье дня всего
Помимо «Господи, помилуй!»
Нет в мыслях больше ничего.
Николай Зиновьев, Краснодар

— А можно ли на дачном участке работать в воскресенье?
— Нет, — лучше почитать духовную литературу, а уж после обеда можно что-нибудь нетрудное сделать: полить цветочки, например… И всё с молитвой… Но бездельничать всё равно нельзя: не валяться всё воскресенье на диване, а открыть Божественную книгу — Святых Отцов или Евангелие, — чтобы немножко проверить себя, понять, в каком состоянии твоя душа…
— Я где-то читал, что жили в деревне две соседки. Их картофельные огороды лежали рядом. Одна женщина была молитвенницей, и по воскресеньям ничего не делала, а вторая трудилась не покладая рук… А когда наступила осень, пришло время собирать картошку, оказалась, что у той, которая по воскресеньям не работала, картошка взошла и крупнее, и чище.
— Так и бывает, потому что Господь даёт нам дни и говорит: «Помни день субботний, чтобы святить его…» «Шесть дней пусть делают дела, а в седьмой — суббота покоя, посвящённая Господу». (Исх. 20, 8; Исх. 31, 15). А мы воскресный день посвящаем Богу. Поэтому, если нет храма, то можно у часовенки собраться, акафист всем вместе прочитать — или Матери Божией, или Спасителю, — всё хорошо. Когда человек настроен на спасительную жизнь, он становится с каждым днём всё крепче, и духовно он уже обоготворён Господом.

В СОБОРЕ
Всем миром пели: «…Даждь нам днесь…»,
И в тишине молились снова.
Дана душе Благая Весть
Живого Божеского Слова.

Порочен, грешен мир земной,
Но в век безверья и разрухи
Венцом спасенья надо мной —
Христа израненные руки.
Юрий Кекшин, р.1959, Смоленск

— Батюшка, сейчас появилась возможность выезжать за границу, в том числе и в православные страны, например в Грецию. Я бывал на греческих службах, но там трудно молиться: не понимаешь ни слова. К тому же мучает вопрос: можно ли русскому православному причащаться в Греции: ведь там причащаются без исповеди…
— Можно, можно… Да, греки исповедь совершают отдельно… Но я помню один греческий монастырь: там матушки и на славянском пели… Так было чудно!.. Даже в наших храмах я не получал такой благодати, как было у матушки Никодимы и старца Эмилиана. Этот старец с Афона пришёл и обустроил маленькую девичью обитель. Конечно, и в наших монастырях много благодати, но наши монахи не умеют дать того, что греческие. Там всё с какой они любовью: чашечка чая, чашечка супа — с каким благоговением к паломнику — как к посланцу Божиему!.. Смотришь и удивляешься, как у них Христова любовь во всём проявляется.

Грех снова нагноился. И болит
Моя душа. И, совестью гонима,
Я в церковь потянусь неодолимо
На исповедь, преодолевая стыд.
И словно хирургическим ножом,
Мне вскроет рану, очищая душу.
И я опять овечкою послушной
Пред Богом встану в духе нагишом.
Сжигаемая совести огнём,
Душа воспрянет — это ли не чудо? —
Очистится и благодарной будет
Христу за пребыванье с Ним и в Нём.
Татьяна Шорохова, СПб.

— Я давно думаю об этом: нам нужно многому поучиться у греческого Православия.
— Не только у греческого. Я и в Сербии был, и в Болгарии был, — везде можно получить духовную пищу, если ты сам этого хочешь…
— Я на Фаворе помню: бумажная иконочка Божией Матери, на плохой бумаге напечатана… Но она очень многим помогла исцелиться от рака. А как быть, если человек поехал отдыхать в одну из католических стран? В Париже, например, недалеко от входа в соборе Парижской Богоматери кто-то из русских повесил на одной из колонн две большие православные иконы — Владимирскую и Спасителя. И русские возле них молятся — правда, я не знаю, когда они там собираются.
— До разделения Церквей христианские святыни принадлежали всем. И сейчас они святость не теряют — ни в католических странах, ни в мусульманских — нигде… Если кто из святых прославлен до разделения Церквей: мученик Трифон, великомученица Варвара, узорешительница Анастасия, — то мы почитаем и прославляем. Как греческие мученики и римские, так и наши. И я всегда говорю молодым христианам — особенно тем, кто недавно к вере пришёл: «Вы — семя наших новых мучеников, вы взошли на крови их».
— Батюшка, по моей слабой духовности я не чувствую никакой благодати в католических храмах. Красивые витражи, красивые скульптуры, всё очень хорошо, но…
— Вот я тебе расскажу о своём опыте в католических храмах… Был я однажды в Праге. Как же в тамошних церквах всё выхолощено!.. Богослужений нет, только экскурсии — вытравлена духовность. Посмотрел я на это и говорю: «Господи! Тут даже в православных храмах нет благодати — во всяком случае той, к которой мы привыкли в России». Но, конечно, люди и там спасаются: молитвой, подвигом, милосердием… Я думаю, что везде человек может найти спасение.
— А молиться можно в католическом храме?
— «На всяком месте владычествие Его… Благослови душе моя Господа» (Пс. 102, 22). Если душа прославляет Господа, — молись везде.
— Батюшка, соблюдать ли пост во время отпуска или можно сделать для себя маленькое послабление?
— Если этот пост не строгий — вот как Петров, например… И особенно таким пожилым, как ты… Послабление я даю. А почему? Потому что летом здоровой пищи мало: ни зелёного лучка, ни огурчики не поспели ещё в теплице… Скушаешь творожку или молочка — за это Господь не осудит. Как апостол говорит: «Итак никто да не осуждает вас за пищу или питие». (Кол. 2, 16) А Иоанн Златоуст напоминает: «Кто и в последний час придёт, — и того не отвергнет». Старайся только сам не осуждать других.
— А можно ли есть фрукты и овощи до праздника Преображения Господня?
— Раз они спелые — почему бы и нельзя?
— Попав в южную страну, где и гранаты растут, и прочие фрукты в изобилии — трудно удержаться и не съесть какой-нибудь плод…
— Да можно, можно!.. У нас для чего это установлено? Для детей, чтобы не срывали неспелые яблоки, чтобы животик не заболел. Конечно, грех детский Господь простит. Грех юности и неведения не помяни, Господи!
— Батюшка, считается ли отпуск за поездку, которая даёт послабление в посте?
— В дороге разрешается даже скоромная пища. Специальный чин есть для путешествующих… Что тебе дают, то и ешь. К святителю Спиридону Тримифунтскому пришёл монах, и святитель сказал дочери: «Вынеси окорок, накормим гостя!» Она ему: «Ведь сейчас пост! Вы же не только скоромного, — вы вообще никакой пищи не употребляете!..» Он ей: «А странника должно принять с любовью!..» И когда гость ушёл, святитель Спиридон снова целую неделю пищу не вкушал. Пост постом, а странноприимства не забывайте.
— Я вспоминаю свою поездку на Святую Землю… Я после неё был так переполнен благодатью, что когда нас посадили в самолёт и дали что-то куриное, я эту курицу нетронутой привёз домой и потом собачке скормил.
— Ты хорошо, конечно, сделал… Но в мясоед даже монахам в пути разрешается мясное.
— А если ты во время отпуска заболел, держать пост? Или, как говорил Иоанн Крестьянкин, нарушить его ради болезни, — но потом непременно покаяться в этом грехе.
— Конечно! Мы и каемся в этом всегда. Посты бывают и многодневные, и однодневные, и ты можешь за один день больше получить благодати, чем за весь длинный пост, — если ты в этом посту хоть мяса и не ешь, а человеков-то и кусаешь, и грызёшь, и вовсе съедаешь. Люди сейчас очень склонны к такому людоедству…
— Да, люди теперь стали… Куда мы все идём? Куда мир движется?
— Куда Господу угодно. Кто Господа ищет, тот всегда с Господом будет. Я опять причину нашла, в церковь я опять не пошла: то дети, то муж, то дом, — душу отложив на потом. Екатерина Сырцова, мать пятерых детей, Подмосковье
— А эти последние события: эти тысячи тонн нефти, которая изливается в океан, этот пепел, тоннами висящий над Европой…
Океан седой гремит набатно. Он таит обиду в глубине, чёрные раскачивая пятна на крутой разгневанной волне. Стали люди сильными, как боги, и судьба Земли у них в руках. Но темнеют страшные ожоги у земного шара на боках. Мы давно «освоили» планету. Широко шагает новый век. На земле уж белых пятен нету. Чёрные сотрёшь ли, человек? Александр Плотников, р. 1954, Новосибирск.
— А вот он, ваш прогресс… Вы учёные, но в ступе не дотолчённые. Жорес Алфёров заявляет: «А я в Бога не верую!..» Ну и не веруй, — а что ж ты тогда дыр-то никак не можешь залатать?.. Нефть изливается, рыбки гибнут и птички, хоть их и пытаются отмыть… Вот что вы делаете с природой! Если так пойдёт, то скоро самолёты вовсе не смогут летать… Это последний звоночек нашим учёным…

…И солнечный свет погас,
И атом не привился.
Закончились нефть и газ,
И вся древесина, вся.

И каменный уголь здесь,
На милой моей Земле,
Сожгли по котельным весь,
Чтобы дожить в тепле.

Ослаблена сила рек,
Мелеющих на Руси.
И чёрный июньский снег
Не тает; Господь, спаси…
Нина Королёва, СПб.

— Батюшка, давайте вернёмся к летней теме… Зная, что у меня слабое горло, вы запретили мне есть мороженое. Я слушаюсь, но иногда забываю про прещение и вкушаю запретный плод. Потом вспоминаю и про себя каюсь.
— Поэтому и болеешь потом. Как мне раба Божия Евгения рассказывала: «Ослушалась вас, батюшка, съела мороженое. Ну и насладилась я! Две недели болела, думала, что умру».
— Дорогой батюшка, вам уже 84-й годик идёт, а вы строго блюдёте пост и не даёте себе никаких послаблений…
— Бывает, и я, Сашенька, нарушаю… Матушка даст скоромное — я не отказываюсь. Не в пище дело, Господь не за пищу нас будет судить. «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». (Мф. 35, 25—26) Вот что важно-то! Милость наша важна, любовь к людям. «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 35, 40) Любовь или отсутствие любви — вот что важно, вот что Господь видит. А пост — это чтобы душа не ослабела. Это средство, а не цель. Хоть и серьёзное, конечно, средство, сильнодействующее.
— Как вы-то, батюшка, будете проводить лето? Ведь многие читатели спрашивают: как к батюшке попасть, куда к батюшке ехать?
— Не надо ко мне ездить по всякому поводу… Вот недавно мы отмечали наш престольный праздник — Неупиваемую Чашу: столько к нам священников собралось… И молодые в том числе. Такие хорошие батюшки! Так радостно было смотреть, как они возносили молитву! Отец Андрей Клоков, иеромонахи Кирилл и Мефодий… Не буду перечислять: одного забудешь, а потом переживаешь, зачем обидел человека… Много, очень много хороших молодых батюшек. Не бойтесь у них спрашивать совета, не стесняйтесь просить у них молитв!
— Я тоже людям говорю: «Зачем всем идти к батюшке? Много есть батюшек на свете, которые ответят на ваши вопросы…»
— Да, потрудитесь, поищите: обязательно найдёте умного, боголюбивого молодого священника.
— Но вы, батюшка, летом отдыхаете, ведь правда? От Троицы и до Преображения в храме во имя иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» вас не будет?
— А Господь всегда будет. Пусть люди вспомнят меня в молитвах — и я о них вспомню. Где я ни еду, за всех молюсь, чтобы Господь благословил каждого нашего прихожанина, каждую верующую душу, которая обращается ко мне, — благословил благословением небесным. Это и к читателям вашим относится: благослови их Господь!

ОТПУСКАЯ НАРОД…
С крестом отпускаю народ от обедни.
Ну вот — приложился и самый последний.
Крестом осеняю застывших поклонно.
Как трудно уйти мне сегодня с амвона…
Как будто течёт всё людская чреда,
а в ней что ни взгляд, то — беда иль нужда…
Как будто прочитана горькая книга,
где ты не познал радослёзного мига…
Как мало счастливых я знаю в приходе…
Во счастье-то в храмы немногие ходят…
Хоть что оно — счастье-то, если без Бога?!
Игрушка-пустышка. Убого, убого…
Какая же стужа прошлась по народу!
Как будто за окнами времечко года —
не лето зелёное… Белая мгла
морозным дыханьем меня обожгла…
И стоя с крестом на амвоне под нею,
одно ощущенье: седею, седею…
Протоиерей Вячеслав Шапошников, Кострома


РАСПИНАЮТ ПИОНЕРЫ ДВОРОВОГО КОТА

«Это было в третьем классе. У Вани Мелихова появился пёс, звали его Джульбарс, а попросту — Жулька. Молодая дворняга, очень худая, серо-коричневого окраса, боязливая и льстивая до чрезвычайности. Ваня охотно возился с ним, учил командам, бегал то за ним, то перед ним, хохотал и злился от его добродушной безтолковости. Жулька то радостно лаял, то пугливо пятился, то валился на спину, вертя маленькой головой и повизгивая. Ваня жил с матерью и отчимом. Мать работала в столовой и иногда кормила нас вкусными котлетками с картофельным пюре или макаронами. Отчим работал бухгалтером. Мужчина небольшого роста, с густыми волосами, которые зачесывались назад, всегда молчаливый, он не замечал нас. Через открытое летом зарешеченное окно бухгалтерии я видел иногда его. Он всё время клацал на счётах, поворачивая голову влево-вправо. Меня поражало, что он работает в нарукавниках. Ваня сказал по секрету, что отчим сидел в тюрьме. Фамилию отчима, которую он носил, он не любил и говорил, что когда вырастет, то возьмёт фамилию родного отца — Головин, что впоследствии и сделал. Однажды я узнал, что отчим и мать не хотят, чтобы Жулька жил у них во дворе. Ваня сказал, что уже два раза отводил его подальше от дома и бросал, но он прибегал опять. Родители злились: собака лаяла по ночам, а у них была безсонница.

Глаза бездомных псов —
Как человечьи.
Взгляни, не отводи, постой!
В глазах домашних —
Леность и безпечность.
В глазах бездомных —
Ненависть и боль.
Александр Дорин

Решено было отвести Жульку на стройку и привязать его там, но кто-то сказал, что он перегрызёт верёвку и снова прибежит. Ваня задумался, а потом заявил, что знает, как сделать, чтобы Жулька не вернулся. Ваня был у нас лидером, коноводом и заводилой. У него с детства был характер, которым обладают большие руководители, — он был ласков, задушевен, смел и хитёр. Воображение у него было очень развито, и плоды воображения он умело прививал нам, причём делал это настолько убедительно, что даже ребята постарше покупались на его враньё. Так, несколько раз мы ходили в лес — искали графский сад, где в укромном месте, известном лишь Ване, закопано… 30 ящиков пистолетов. Мы долго бродили по лесу, уставали, вроде бы находили графский сад, но всякий раз Ваня объяснял нам, что он не всем тут доверяет и покажет место в другой раз, когда будут все свои. Мы устраивались на привал, ели кислые яблоки с одичавших яблонь, а он рассказывал, какие лежат в ящиках красивые пистолеты — новенькие, в смазке, в промасленной бумаге, в стружках, что один пистолет он даже взял домой и спрятал, что в лесу стрелял не только по пустым банкам, но и по птичкам. Мы верили. ФОТО:ПЕРЕД СМЕРТЬЮ
Поверили мы ему и сейчас. Пошли на стройку: Ваня с Жулькой, я, увалень Коля по прозвищу Моряк и сосед Вани, Витька, со странной фамилией Шушляпкин. Жулька охотно тыкался мордой во все пахучие предметы, и его приходилось оттаскивать. Привязали его к железному ящику, заляпанному раствором. Некоторое время мы стояли вокруг, не понимая, что делать дальше. Мы смотрели на Ваню. Он наклонился и поднял с земли рифлёный железный прут. Сердце у меня прыгнуло к горлу и застучало там. Но отчётливого понимания того, что должно произойти, у меня ещё не было. Ваня подошел к Жульке и с размаху ударил его по голове. Жалобный переливчатый визг огласил котлован. Удары следовали методично. Жулька метался и кричал от боли и недоумения.

НИЧЕЙНЫЙ КОТ
Будто взрослые дяди — Христа,
Распинают в саду пионеры
Дворового чужого кота,
Упражняя недетские нервы.

И такая вокруг благодать
На библейский манер искупленья,
Что прохожий не прочь постоять,
Деловое подать предложенье.

Бабы тянут с базара вилки,
Огромадные гроздья капусты.
От религий весьма далеки —
Сохранили старинные чувства.

Пожалеют зверюгу они,
Хоть он рыбку украл, кровопийца.
И оставят свои кочаны —
Пионеров уважат милицией.

Снимут бледные лапы с гвоздей
И дорожной омоют водою.
И расступится сумрак людей
Перед женской извечной бедою…
Михаил Шелехов

Мы тупо переглядывались. Всем было страшно, но все бодрились… «Х-х-хватит, В-вань! — сильно заикаясь, прокричал я сквозь визг, — ты его у-убьёшь! Хватит!» Ваня был моим другом. Он бросил окровавленный прут. Собака лежала с разбитой головой и казалась мёртвой. «Пошли отсюда», — сказал Ваня и пошёл прочь. Мы пошли за ним, испуганно оглядываясь. Я увидел слёзы на глазах Моряка. Мы быстро разошлись — каждый придумал себе причину. Ваня непонятно усмехался.
Ваня Мелихов рано начал курить, пить и завоевал славу первого поселкового хулигана. Учился плохо, еле закончил школу. Стал учеником парикмахера, что было очень странно. На много лет я совсем потерял его из виду, но мне иногда рассказывали о нём ужасные вещи. Он попал в тюрьму за драку, потом ещё раз. Освободившись, он в пьяном бреду убил жену. Шилом в висок. Ему дали восемь лет. Хорошо, отчима уже не было, а то он убил бы и его. Отношения у них давно были сложными.
Отсидел, явился — с железными зубами, маленький, сутулый, с реденькими волосами на маленькой голове. Сколько он прожил на воле, точно не знаю. Год, два… Скоро совершил он ужасное злодеяние, от которого стынет кровь: убил свою старую мать. Приём был тот же — шилом в висок. В этот раз его запрятали надолго. Освободили по амнистии: туберкулёз прогрессировал, держать его в тюрьме было незачем — и так помрёт. И действительно, он скоро умер — одинокий, грязный, отвратительный и пугающий всех своим видом беззубый, больной старик… Было ему чуть за сорок.
Ваня Мелихов… Блиндажи из силикатного кирпича… Шпаги и пугачи… Безконечные войны и заговоры… Патроны в костре, свист пуль над пионерскими головами… Мелкое воровство… 30 ящиков пистолетов… Графский сад… Бедный Жулька… Моё детство».
Геннадий ШЕВЕРЁВ, Тула, gidepark.ru
P.S. При всём старании я не смог разыскать адрес Геннадия Михайловича Шеверёва. Поэтому приношу свои извинения за самочиние. Надеюсь, что его рассказ сослужит читателям хорошую службу.

Рукопись книги была уже у корректора, но я посчитал нужным сделать страшную вставку: птицефабрика-банкрот «Красная поляна» в Курской области решила всех имеющихся цыплят закопать живьём, потому что на содержание пернатых нет денег. Оставлять умирать птиц нельзя по санитарным соображениям, и был найден наипростейший выход: маленькие пушистые комочки вываливают в бочки с водой, и вывозят за забор птицефабрики, и закапывают — живьём! — в траншее. Задача: первый миллион крохотных тварей возрастом от 1 до 20 дней должен быть убит в кратчайший срок.

УНИЧТОЖЕНИЕ ЦЫПЛЯТ
Жёлтые дрожащие комочки —
Невозможно видеть их без слёз —
Высыпают ящиками в бочки,
Заливают, ставят на мороз.

Однодневки, все едва очнулись,
Кто же знал, что люди без сердец?!
Только-только к жизни прикоснулись —
И такой чудовищный конец!

Бочки переполнены, как Чаша,
Стынут в скорлупе и на снегу.
Господи! Прости жестокость нашу! —
Хочется взмолиться — не могу!

Нам уже ничем не оправдаться,
Коль могли безпомощных убить.
Стыдно человеком называться
И при том нечеловеком быть!

Мы дошли до невозвратной точки,
Допуская вопиющий грех.
Родина! Не ты ли тем комочком
Замерзаешь на виду у всех?
Иеромонах Роман (Матюшин)
22 декабря 2010 года, скит Ветрово


НЕЗНАНИЕ ПОРОЖДАЕТ СТРАХ

Интервью интернет-сайту «Русская народная линия».
Террористические акты, совершённые 29 марта 2010 года на двух станциях московского метрополитена — «Лубянка» и «Парк Культуры», вызвали большой общественный резонанс. Эти теракты широко освещались в средствах массовой информации. Несмотря на то что СМИ уделили этим событиям много внимания, их роль в освещении терактов получила неоднозначную оценку. Известный петербургский православный журналист, главный редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» и ещё четырёх газет — «Соборная весть», «Чадушки», «Правило веры» и «Горница», Александр Раков в интервью «Русской линии» высказал свое мнение о роли, которую СМИ сыграли в освещении террористических актов в московском метрополитене.
«Русская линия»: — Александр Григорьевич, роль СМИ в освещении терактов в московском метро оценивается по-разному. Встречаются и негативные оценки. В частности, клирик Камчатской епархии иерей Роман Никитин, главный редактор епархиального сайта «Наша Камчатка», считает, что «когда информагенства распространяют очередную весть о новом террористическом акте, они невольно становятся “пособниками” в том деле, которое творят террористы. Ведь цель террора — посеять страх в обществе. Страх за свою жизнь и за жизнь близких людей». Мнение о том, что СМИ сеют в обществе страх, нагнетают истерию, вызывают в людях паническое настроение, широко распространено. Разделяете ли вы это положение?
ФОТО:11 сентября 2001 года
Александр Раков: — Я считаю это положение в корне неверным. Информировать население о произошедшем нужно обязательно. Но здесь нужно уметь соблюдать норму, чтобы страшная информация не привела к панике. По сути дела это действительно настоящее искусство. Давно известно, что как раз слухи, неведение и незнание порождают у людей панику. Я прекрасно помню события в Москве в начале 60-х годов, когда один бандит с женщиной убивали жильцов, даже детей, воровали телевизоры и увозили их на грузовике. Тогда это было дикостью, сообщение об этом преступлении настолько напугало население, что вся Москва перестала ходить в кинотеатры. И теперь после терактов вагоны поездов московского метро вечером были полупустыми. И это вполне естественно для человека, обладающего чувством самосохранения. Конечно, человек боится быть разорванным на куски, но то, что сказал иерей Роман Никитин, в корне неверно. Если говорить о церковной политике в отношении гласности, то она как раз и является логическим продолжением так называемой келейности. Замалчивать события нельзя.
Уже известны описания внешности людей, которые сопровождали бандитов, по сути дела, это соучастники. Каким образом ФСБ или другие спецслужбы сумеют найти бандитов без помощи населения? Я могу ответить на этот вопрос совершенно определенно: шансов на это практически нет. Только гласность, только обращение к населению даст возможность вычислить и найти этих пособников. А найти их нужно обязательно. Поэтому сообщать населению о терактах надо. Конечно, кто-то испугается, кто-то не будет ездить какое-то время в метро. Неудивительно, что Москва некоторое время была в ступоре. Хотя перевозку людей не сразу удалось наладить, но это все-таки было сделано.
Меня поразил один факт: оказывается, наши специальные органы и даже население знали о готовящемся теракте. Люди сообщали это в милицию, милиция проверяла. Но невозможно проверить все станции московского метрополитена, ведь там порядка 150 станций. Пока практически невозможно вычислить террористов в многотысячном потоке. Только Израилю удается предотвратить до 90% терактов, на это есть специальные люди, разработана специальная методика, изучено поведение людей, собирающихся провести теракт. Наши спецслужбы теперь тоже этим занимаются.
РЛ: — Ранее в интервью нашему агентству сотрудник прокуратуры Северо-Западного федерального округа, пожелавший остаться анонимным, сказал, что «средствами массовой информации то ли по глупости, то ли сознательно распространяется миф о том, что теракты вообще невозможно предотвратить. То есть, получается, мы можем только либо “накачивать” финансовыми средствами республики, в которых ожидаются теракты, или же устранять каким-то образом лишь последствия кровавых злодеяний террористов. Я был поражен, что миф о невозможности предотвращения терактов продолжает распространяться». Александр Григорьевич, СМИ не только освещали теракты, но и делали определенные выводы: например, некоторые СМИ пришли к выводу о почти принципиальной невозможности предотвратить теракт. Как Вы считаете, должны ли журналисты нести ответственность за свои выводы и умозаключения, опубликованные в СМИ и представленные на обозрение широкой публике?
А. Р.: — Я простой журналист, я не специалист по террористическим актам, но я как гражданин имею право делать какие-то выводы. На «Русской линии» было опубликовано интервью известного аналитика Михаила Леонтьева. Он тоже считает, что теракты предотвратить невозможно, и то, что Америку после 11 сентября 2001 года больше не сотрясал ни один теракт, вовсе не говорит о том, что американские службы сумели предупредить и предотвратить теракты, это скорее говорит о том, что США были просто не нужны террористам.

Иногда промелькнёт на страницах газет
Про воздушный разбой, как нелепое что-то.
Над виском у пилота — чужой пистолет:
Подневольно меняется курс самолёта.
Знаем мы, что пилоты не робкий народ,
Подозренья в предательстве не заслужили.
Улетает в чужую страну самолёт,
Потому что у них за спиной пассажиры.
Сзади женщины, дети, младенческий писк,
Всё смешается в кашу и огненно брызнет…
У мужчины имеется право на риск,
Если риск ограничен лишь собственной жизнью…
Расул Гамзатов, +2003

Что касается сотрудника прокуратуры Северо-Западного федерального округа, то он просто защищает честь мундира. Я полностью уверен, что сейчас действительно невозможно предотвратить все теракты. Я не знаю, почему прокурор не слушает нашего президента, но сразу же после совершения этих терактов Дмитрий Медведев сказал о невозможности стопроцентного предотвращения терактов сейчас. Президент сделал упор на том, что нужно усилить работу спецслужб для внедрения в бандформирования, для предотвращения терактов. Но это колоссальная работа.
Почти вся информация о готовящихся взрывах гуляла по Москве. Милиция обыскала всё Митьково, откуда поступила информация о готовящемся теракте, но ничего не нашла. И это неудивительно, ведь Москва — это 12-миллионный город, улицы которого запружены многомиллионной толпой. Каким чудом рано утром среди многотысячной толпы можно вычислить женщину обычной внешности, которая несёт на себе совершенно незаметный трёхкилограммовый пояс? Надо понимать, что тактика террора тоже развивается, террористы не стоят на месте. Поэтому прокурор это говорил, я думаю, чтобы успокоить население. Конечно, часть населения в панике. Это естественно, так бывает всегда.
Конечно, на СМИ ложится особая ответственность. Стоит обратить внимание на то, что сейчас СМИ не показывали вблизи раненых и убитых людей, как было раньше. Это вполне логично, объяснимо и по-человечески, потому что не все могут психологически выдержать кадры с оторванными руками, ногами, это кошмарное зрелище не все способны пережить. Люди в полной мере не представляют себе всего ужаса.
Но есть и специальные люди, и специальная наука о том, как сеять панику в обществе и как её погашать. Есть даже наука о том, как распускать слухи. В военное время немцы распространяли слухи, специально диверсанты были заброшены. Слухи являются одним из видов психологической войны. Это правда. Молва-слушок вползали в уши, ночной тиранили покой. Друг говорил: «Ты их не слушай!» И уши прикрывал рукой. А слух калился, накалялся, рос, выспевал, как злой лопух, всё больше грязью наполнялся, зловоньем приманивая мух. И хлюпкие в душе заслоны взрывал, в руины превращал… Я прятал за улыбкой стоны и этим душу очищал… Надежда Дробышевская. Поэтому я считаю, что ни в коем случае нельзя замалчивать факт теракта. Это первое. Второе: преуменьшать его последствия также недопустимо. Третье: необходимо предавать гласности имена погибших и раненых людей, за исключением тех, кто находится под подозрением. Четвёртое: нужно непременно обращаться к населению за помощью. Не все люди, как нередко считается, трусливы и ненаблюдательны. Обратите внимание на то, что когда раздается анонимный телефонный звонок о заминировании того или иного здания, станции метро и т. д., и даже если не зафиксировали, откуда звонят, ФСБ и другие спецслужбы обязательно выезжают на место, эвакуируют оттуда людей и тщательно всё обследуют. Конечно, возможны тысячи таких звонков, возможно, специально сделанных, чтобы сбить с толку, но ведь из тысячи ложных звонков может один оказаться настоящим. И именно этот звонок, на который отреагировали спецслужбы, спасает жизнь многих людей. Раз существует опасность, то на неё надо соответствующим образом реагировать. Мы не знаем, слава Богу, всех методов работы наших спецслужб, нам и не нужно этого знать. Мы с вами обыватели, каждый из нас должен заниматься своим делом. Но то, что наши спецслужбы работают, если не до кровавого пота, то, во всяком случае, днем и ночью, я в этом не сомневаюсь. Я не сомневаюсь в том, что эти бандиты и их пособники будут найдены и уничтожены «дотла», как неудачно сказал наш президент.

ПАМЯТКА
Не трогай забытые вещи в вагонах,
Оружие года — взрывчатка, не нож.
Всё ближе ослепшее время в погонах,
Агония прячется там, где не ждёшь.
Холодной петлёй захлестнула дорога,
На красной воде от дождя пузыри,
Ни книгу с асфальта, ни сумку с порога,
Ни куклу с травы — ничего не бери.
А те, кто нашёл своё место под солнцем,
Кто по кабинетам сидит до зари,
Не трогай чужую свободу — взорвётся!
В чужую страну сквозь прицел не смотри!
Всё ближе ослепшее время в погонах.
Теплее. Теплее. Совсем горячо!
Не трогай забытые вещи в вагонах,
Не трогай заснувшую смерть за плечо.
Марина Струкова, р. 1975

К сожалению, 39 погибших в московском метро людей уже не вернуть, это большое горе для семей, это колоссальное количество невинных людей. Представьте, что человек, который ни в чем не виноват, который ничего плохого не сделал, едет на работу, и вдруг его разрывает на куски, отрывает ему ногу.
Я считаю, что Чечня давно уже не наша. Исламская политика заключается в том, чтобы выйти к морю, захватить Ингушетию и Дагестан. В Дагестане идет настоящая война, о которой мы практически ничего не знаем, и это меня поражает. В Дагестане убивают работников администрации, убивают наших солдат и спецназовцев, а у нас, если верить СМИ, тишь да гладь, да Божья благодать. Это правильная информационная политика или нет? Я не могу найти ответа на этот вопрос.

БЕСЛАН, ШКОЛА
Когда потомки скажут нам: «Покайтесь!» —
Какой завет историей нам дан?
Я назову команду: «Разбегайтесь!»,
Которую оставил нам Беслан.

Команда прозвучала над толпою
Захваченных в заложники людей
Из уст того, кто заслонил собою
От выстрелов испуганных детей.

А выстрелы гремели. Шли на приступ,
Громили школу — «вражеский редут».
А в школе гибли дети. Сколько? Триста.
На их могилки матери придут…

Россия, ты погрязла в неудаче,
Забыла в рассужденье, что начать,
Что есть у государства три задачи
Простых: учить, лечить и защищать.

Не воровать, не лгать, не красоваться
В палатах белокаменных Кремля,
Предоставляя детям — разбегаться
Под пулями, о милости моля

Разбойника… Я каюсь, эта рана
Не зарастёт, питая боль вины.
Простите нам, родители Беслана,
Бездарности правителей страны,

Простите миру страшные забавы,
Борьбу за власть простите, я прошу…
«Какая связь?» — вы скажете? — Вы правы,
Но оправданий я не нахожу,

И потому пишу стихи — о горе
Всех маленьких, испуганных и злых,
Разменною монетою в раздоре
Служивших для политиков иных…
Нина Королёва

РЛ: — Директор Аналитического центра изучения общественно значимых проблем Владимир Сурин в интервью нашему агентству отметил, что «в зависимости от нашего совокупного национального духовного потенциала и будет решаться проблема терроризма. И это решение заключено прежде всего в познании себя. И ныне идет трагический и мучительный процесс именно познания себя. Познания и изменения себя, пересмотра привычных взглядов и установок. Цензура — это запрет, лежащий только в сфере “писать — не писать”, “показывать — не показывать”. С другой стороны, разве не освещение в СМИ делает терроризм реальным рычагом политического влияния?» По его мнению, «демократическая цензура, гражданская самоцензура — вот что необходимо в данный момент и в данных обстоятельствах. Это самозапрет: не читать, не слушать, не смотреть. Того, что пишут, говорят и показывают созданные по либеральным лекалам средства массового тиражирования проявления зла в мире. Факт убийства невинных людей не может быть ни информацией, ни информационным поводом. Это трагедия, над которой нужно размышлять. Не “получать информацию”! Размышлять применительно к самому себе». Александр Григорьевич, согласны ли вы с этим мнением? Нельзя ли говорить о том, что СМИ, возможно, неосознанно повышают самооценку террористов, превращая их в медиафигуры, увеличивая их значимость в их же собственных глазах?
А. Р.: — Простите за резкость, но Владимир Сурин блудит словами. Что за совокупный духовный потенциал? Что за познание себя? Что за гражданская самоцензура, когда погибли близкие или знакомые люди? Давайте вспомним уходящие в прошлое события «Норд-Оста». 23 октября 2002 года в Москве боевики захватили Театральный центр на Дубровке. В заложниках оказались 912 человек. Это была колоссальная трагедия в столице, которая потрясла всю страну. Человеческие потери были гигантские. НТВ понаставило свои камеры на месте действия, транслировало запись в прямом эфире, что позволило террористам наблюдать за передвижением наших военных по телевизору, который находился в зале. И только этим НТВ нанесло колоссальный вред и спецслужбам, и всей операции. НТВ давало террористам информацию о том, что происходит снаружи, не говоря уже о том, что среди толпы у террористов стояли их осведомители, которые по телефону передавали им информацию. Вред, нанесенный НТВ, сознательно или нет, очевиден. А сколько людей было отравлено нашими спецслужбами газом до смерти, чтобы ликвидировать террористов? Сотни… 130 погибли сразу, но и спустя восемь лет от секретного «безвредного» газа люди живут на лекарствах, слепнут, глохнут, сходят с ума и рожают детей-инвалидов… От Дубровки, от тихой Остоженки до Европы и в ней, и за ней, оглядеться — так все мы заложники человеческих диких страстей. Все заложники, все уже пленники, всем готов смертоносный заряд. Даже тем, кто жирует в Америке, тем, кто сам и пошёл на захват. И народами, странами целыми мы в разврате уходим ко дну, семеня по нужде под прицелами в оркестровую яму одну. Яма смрадная, глубже не выкопать, и попробуй её обойти… Никого никому здесь не выкупить, никого никому не спасти. За уральской грядой и за Альпами все мы воздухом дышим одним. С ФСБ, с камикадзами, с «Альфами» все мы в зале концертном сидим. Мы грехами повязаны тяжкими — зал и сцена, партер и балкон. Этот — взятками, этот — растяжками, этот — службой под флагом ООН. Всё к наследству рвались, не к наследию. И — увы, человеческий род разыграл на планете трагедию, и трагедия эта идёт. Игорь Ляпин, +2005.
Господин Сурин предлагает оставить всё на уровне кухонных разговоров, которые мы уже проходили в советское время. Эта мысль не нова. Если ограничиться кухонными разговорами, то это будет только порождать слухи, а слухи уже пошли. То, что говорит Сурин, — это или сознательная дезинформация, или, простите меня за грубость, некое недоумие. Как в наше сверхинформационное время можно замолчать какое-то событие? Все мы пользуемся Интернетом. Минуту назад что-то произошло, мальчишка заснял происходящее на телефон, запись выложил в Интернет — и о событии знают миллионы. На многих американских домах вывешен знак: глаз в треугольнике. Это означает, что жильцы сотрудничают с полицией. А полиция выезжает на место по первому же звонку 911. В России, к сожалению, такого доверия к нашей милиции нет, а проигрывает вся страна.
Следственный комитет при Прокуратуре РФ просит СМИ отказаться от распространения информации, имеющей значение для расследования уголовных дел о терактах на станциях «Лубянка» и «Парк Культуры». «Всё это негативно влияет на ход расследования уголовного дела, рождает нездоровые слухи, создаёт реальную угрозу для некоторых участников уголовного процесса и их родственников», — говорится в обращении к журналистам. Пример с НТВ весьма показателен.
Такие теракты готовятся месяцами. Не стоит думать, что вопрос лишь в том, что террористов привезли в Москву с горной Чечни, и теракт таким образом был подготовлен. Это чушь. Во-первых, настроить человека на добровольную смерть не так просто. Во-вторых, надо подготовить техническое обезпечение, квартиры, машины, проработать места отхода. Не знаю, правда это или нет, но в Интернете прошло сообщение, что за 10 тысяч долларов можно провезти целый грузовик взрывчатки в Москву. Кстати, события в Буденновске это доказали; вспомните, сколько они проехали постов ДПС и сколько провезли оружия. Любой серьезный теракт требует колоссальной подготовки. И при его ликвидации оплачивается кровью. В Беслане, прикрывая детей, погибли 10 спецназовцев и 28 получили ранения.

…И спецназовцы наши сегодня в раю.
За детей осетинских погибли в бою.
По-небесному, значит, за други своя,
Хоть у многих остались свои сыновья.

Безпощадная битва идёт на земле.
Мы, безпечные, тонем и гибнем во зле.
И так часто теперь за расслабленных нас
В городах и горах погибает спецназ.
Геннадий Иванов

Самое мягкое слово, которое я могу найти для комментария господина Сурина, — это благоглупость. Человеку присуще любопытство, которое, правда, в Православии считается грехом. Но иногда любопытство вызвано опасением за свою жизнь, за жизнь близких людей. Если мы будем молчать, как это уже бывало, то мы тем самым только усугубим ситуацию. Потому что террористы всё снимают на видео, им за это платят, всё это пересылается хозяевам. Тогда уже не наши журналисты будут комментировать эти события, а наши враги. То есть мы отдадим им в руки не только жертв их чудовищного преступления, но и информационное оружие, как это уже было в первую Чеченскую войну. Опять они взорвали самолёт, погибли все — по списку — сто тринадцать! Погибшие в слезах кому-то снятся и их необязательный полёт. Кому был нужен этот чёрный мрак, кто заказал безжалостную драму? Погибли просто люди, ну никак претензий не имевшие к исламу. Могу понять, я сам — участник драк, когда выходят драться в честной драке. Аллах велик, наверно, это так, но что ему за прибыль в этом мраке? Михаил Танич, +2008.
Опять не могу не упомянуть недобрым словом НТВ, которое работало на пользу врагам. НТВ показывало наших пленных и убитых, но не показывало чеченцев. Давайте говорить правду: они были куплены с потрохами. СКП обращается к журналистам, которым удалось взять интервью у очевидцев преступлений, передавать им эту информацию по тел. 8-499-265-90-02.
ФОТО: БЕСЛАН
Теперь что касается цензуры, о которой говорит господин Сурин. Во-первых, начнем с того факта, что цензура на самом деле уже существует, просто она не афишируется. Спецслужбы отслеживают информацию в Интернете и блокируют те сайты, на которых есть неугодная им информация. И совершенно правильно делают. Безпредела быть не должно. Я думаю, что цензура должна быть еще жёстче. Цензура должна быть на телевидении, в печати, в Интернете, на радио. Наличие цензуры — это условие существования государства.
Имеет ли значение информация, что террористы, которые взорвали «Невский экспресс», все до единого были уничтожены? Придаёт ли им эта информация героический облик? Также были уничтожены все до единого террористы, которые захватывали Буйнакск, Будённовск, Беслан. Спецслужбы это особо не афишируют, но и не скрывают. Почитайте о спецоперации по уничтожению Шамиля Басаева. На каждого террориста заведено персональное дело. После «Норд-Оста», если вы об этом забыли, помните, в Арабских Эмиратах, в Дохе был взорван автомобиль с руководителем Норд-Остовской террористической операции Зелимханом Яндарбиевым, бывшим президентом Ичкерии. Его взорвали наши два специальных агента. Так вот, их поймали, пытали и даже хотели приговорить к смертной казни, но в результате переговоров они теперь должны отбывать наказание в российской тюрьме. Честно говоря, я думаю, что эти люди получили высокие награды и теперь находятся отнюдь не в местах лишения свободы. Сила уважает силу. Сила Силе кланяется в пояс, голубь мира взмыл под облака. Не пришлось бы ржавый бронепоезд срочно выгонять из тупика. И опять идти в атаку с тылу, и тела бросать на пулемёт. Впрочем, Сила уважает Силу. Это каждый, в сущности, поймёт. Лариса Тараканова.
Нужно понимать, что на террористические операции идут не простые люди, здесь колоссальное значение имеет психологическая, идеологическая подготовка и вера. Наши спецслужбы не прощают ни организаторов, ни исполнителей терактов. Смертники уверены, что они совершают благое дело, — как у любого преступника, у них есть идеологическая подкладка. Смертник, идущий на операцию, во-первых, накачан наркотиками, во-вторых, он не боится смерти, в-третьих, он подготовлен психологически, кроме того, его постоянно психологически подкачивают через телефон. Ему дают команды. Если они герои, то среди кого? Наша страна коррумпирована, к величайшему сожалению, деньги решают всё. Сколько было краж людей в центре Москвы, и их в багажнике безпрепятственно довозили до Чечни! Возможно ли проехать мимо сотни постов ГАИ? Увозили людей богатых, ради выкупа. И своего добиваются. В своей среде террористы, может, и герои. Мы помним Радуева, который получил пожизненное заключение и вскоре умер в тюрьме. Все мы помним сюжет по ТВ, где он сказал: «Если бы я знал, какие у вас правоохранительные органы, я бы этим не занимался». Эта фраза меня зацепила и осталась в памяти. Действительно, наши службы работают жёстко и эффективно, Дмитрий Медведев даже предупреждал, чтобы они не перегнули палку.
На мой взгляд, СМИ нормально освещали теракт в московском метрополитене. Мы, работники СМИ, не обслуга властям предержащим. Мы ведь не создаем событий, мы только о них рассказываем, на них реагируем. Мы или просто излагаем факты, или дерзаем их анализировать, что, конечно, более ответственно. Я считаю, что в этот раз наши спецслужбы и службы, отвечающие за информацию, сработали блестяще. В прошлый раз сразу были показаны фотороботы, сейчас ни на ТВ, ни в Интернете вы не найдете созданные портреты. И это совершенно правильно. Эти изображения должны иметь люди, которые их разыскивают. От простых людей все равно толку мало, мы не умеем этого делать, у нас взгляд не настроен на это. Способов терроризма много. Подражателей террористам много. После теракта резко увеличилось число звонков с ложными сообщениями о взрывах. Даже из храма Христа Спасителя по ложному звонку пришлось эвакуировать более 100 человек. Информировать население нужно обязательно. Информировать должны профессионалы. Замалчивать события нельзя, но информация должна быть дозирована.

КАВКАЗ
Гляжу я на тёмные горы,
В ущелье грохочет Рубас…
Тут снова стрельба и дозоры,
Опять безпокоен Кавказ.

Затишья и грозы Кавказа…
Так, видимо, будет всегда.
Война тут живёт, как зараза.
России отсюда — беда.

Что делать, что делать России?
Покуда нам ясно одно:
Спасительна здесь только сила,
А дальше — неясно, темно…

Гляжу на вечерние горы.
В ущелье грохочет река.
Тут снова стрельба и дозоры…
И словно в крови облака.
Геннадий Иванов


НАМ СМЕРТЬ ПРОРЕЗАЕТ ГОЛОС НЕИЗВЕДАННОЙ ЧИСТОТЫ

1 июня 2010 года в 77 лет ушёл в жизнь вечную Андрей Андреевич Вознесенский. Следуя традиции «былинок», автор не станет раскрашивать бумагу его жизнеописанием, но поставит одно из стихотворений поэта-шестидесятника, которое скажет читателям о многом.

ОХОТА НА ЗАЙЦА
Травят зайца. Несутся суки. Травля! Травля! Сквозь лай и гам. И оранжевые кожухи апельсинами по снегам. Травим зайца. Опохмелившись, я, завгар, лейтенант милиции, лица в валенках, в хроме лица, зять Букашкина с пацаном — газанём! Четыре чёрные дробинки, не долетев, вонзились в воздух. Он взглянул на нас. И — или это нам показалось — над горизонтальными мышцами бегуна, над запёкшимися шерстинками шеи блеснуло лицо. Глаза были раскосы и широко расставлены так, как на фресках Феофана. Он взглянул изумлённо и разгневанно. Он парил. Он как бы слился с криком. Он повис… С искажённым и светлым ликом, как у ангелов и девиц.
Длинноногий лесной архангел… Плыл туман золотой к лесам. «Охмуряет», — стрелявший схаркнул. И беззвучно плакал пацан. Возвращаясь в ночную пору, ветер кожу драл, как наждак. Как багровые светофоры, наши лица неслись во мрак. Газик, чудо цивилизации, наворачивает цепя. Трали-вали! Мы травим зайца. Только, может, травим себя?.. Страсть к убийству, как страсть к зачатию, ослеплённая и извечная, она нынче вопит: зайчатины! Завтра взвоет о человечине…
Он лежал посреди страны, он лежал, трепыхаясь слева, словно серое сердце леса, тишины. Он лежал, синеву боков он вздымал, он дышал пока ещё, как мучительный глаз, моргающий, на печальной щеке снегов. Но внезапно, взметнувшись свечкой, возник, и над лесом, над чёрной речкой резанул человеческий крик!
Фото: 17 декабря 1962 года, Дом приёмов ЦК партии
Звук был пронзительным и чистым, как ультразвук или как крик ребёнка. Я знал, что зайцы стонут. Но чтобы так?! Это была нота жизни. Так кричат роженицы. Так кричат перелески голые, немые досель кусты, так нам смерть прорезает голос неизведанной чистоты. Той природе, молчально-чудной, роща, озеро ли, бревно, — им позволено слушать, чувствовать, только голоса не дано. Так кричат в последний и в первый. Это жизнь, удаляясь, пела, вылетая, как из силка, в небосклоны и облака.
Это длилось мгновение, мы окаменели, как в остановившемся кинокадре. Сапог бегущего завгара так и не коснулся земли.

На гражданской панихиде выступил Евгений Евтушенко. Вот что он сказал: «Всемирными русскими были изначально Андрей Рублёв, Пушкин, Ломоносов, Петр Первый в его плотницкой ипостаси. Всемирными русскими были Лев Толстой, Герцен, Чайковский, Шостакович, Пастернак, Сахаров, учившие нас делать всё, чтобы силы подлости и злобы были одолены силами добра. И всемирными русскими стали не только в собственной стране, но и во многих странах — Андрей, Белла, Володя, Роберт, воевавшие для будущих поколений — лишь бы среди них оказались поэты, которые бы не позволили нашему народу остаться в замшелой гибельной изоляции от всего остального мира. Зачем нам, русским, неестественно придумывать национальную идею и сколачивать наспех какие-то команды для этого? Всё лучшее в русской классике и есть наша национальная идея. Эта идея в словах Достоевского выражена ясно и просто — когда он говорил о самом мощном, сильном, человечном качестве Пушкина, это два слова: «Всемирная отзывчивость». И прочитал:
Не стало поэта, и сразу не стало так многого,
И это неназванное не заменит никто и ничто.
Неясное это превыше, чем премия Нобеля,
Оно безымянно и этим безсмертно зато…
…Не стало поэта, который послал из Нью-Йорка на «боинге»
Любимой однажды дурманящую сирень,
И кто на плече у меня под гитарные чьи-то тактичные баиньки
В трамвае, пропахшем портвейном, въезжал в наступающий день.
Не стало поэта, и сразу не стало так многого,
И это теперь не заменит никто и ничто,
У хищника быстро остынет его опустевшее логово,
Но умер поэт, а тепло никуда не ушло.
Тепло остаётся в подушечках пальцев, страницы листающих.
Тепло остается в читающих влажных глазах,
И если сегодня не вижу поэтов, как прежде, блистающих —
Как прежде, беременна ими волошинская Тайах.
Не уговорили нас добрые дяди исправиться,
Напрасно сообщниц ища в наших женах и матерях.
Поэзия шестидесятников — предупреждающий справочник,
Чтоб всё-таки совесть нечаянно не потерять.
Мы были наивны, пытаясь когда-то снять Ленина с денег,
И жаль, что в Гулаге он хоть бы чуточку не пострадал.
Ведь Ленин и Сталин чужими руками такое с идеями нашими сделали,
Что деньги сегодня — единственный выживший идеал.
Нас в детстве сгибали глупейшими горе-нагрузками,
А после мы сами взвалили на спину земшар, где границы, как шрамы,  болят.
Мы все твои дети, Россия, но стали всемирными русскими,
Все — словно бы разные струны гитары, что выбрал Булат.

Низкий поклон тебе, поэт Андрей Вознесенский, за твой долгий, длиною в жизнь, берущий за душу крик…

Я СТАРИК, НЕ ВЫШЛА СКАЗКА
Я сижу один вечерами
И гляжу на один портрет —
Нежный мальчик с большими глазами
Ясным взором глядит на свет.
Чем я дольше гляжу, тем жальче,
Слёзы жгут горячей огня —
Этот ласковый беленький мальчик
Превратился, увы, в меня.
Александр Солодовников, +1974

Кажется, я не знаю этого мальчика, хотя что-то неуловимо знакомое вижу в его лице. Аккуратно подстриженная чёлка, курносый нос, выпуклые губы, вязанный мамой свитер, помочи, но главное, главное — такие чистые, ещё не замутнённые грехом глаза. Он ничего не знает, что ждёт его впереди, он любит папу и маму, брата, ждёт не дождётся, когда пойдёт в школу, потом станет лётчиком и сбросит маме на парашюте самый красивый материал на платье. Его маленькая жизнь наполнена до краёв делами, играми, короткими ссорами и примирениями с дворовыми друзьями, и каждый безконечно длинный день приносит нечто новое, незнамое, удивительное. Вот старшина-строитель подарил ему перочинный ножик с отломанным лезвием, а папа не верит и велит отнести туда, откуда взял, а он ещё не умеет врать и только сквозь плач можно разобрать: «Папочка, мне ножик старшина подарил… старши… пода…рил…». И прячется за маму… Я ветром странствий вволю надышался, домой вернулся — головой поник. Мне вспомнилось, как в детстве обещался купить тебе лису на воротник. Ну что ж, вернулся — под метельным шумом на деревенском кладбище стою, укутала зима январской шубой могилу неприметную твою. Нет, я не плакал, я не сокрушался, я непокрытой головой поник. Мне вспомнилось, как в детстве обещался тебе купить лису на воротник… Сергей Агальцов, р.1954.
Его счастливое детство навсегда останется в сердце, а пока маленькое сердечко спешит-торопит во взрослую жизнь. Не надо спешить, малыш!

Мальчишка светлый и спокойный
Глядит с наивной чистотой,
Не понимая, что сегодня —
День встречи с будущим собой.

Ничем друг другу не перечим,
Глядим, приветливо глядим…
Так хорошо мне с ним в прошедшем,
Как с другом искренним моим.

И всё же стыдно мне признаться,
Что свет не весь в себе сберёг…
Шепчу ему: «Живи для счастья
Сквозь даль настойчивых дорог».
Михаил Поздняков, г. Минск

Жизнь окажется вовсе не такой, какой она тебе представлялась в детских мечтах, во снах и наяву. Школа поначалу покажется тебе продолжением детских игр, но чем старше класс, тем серьёзнее относится к тебе жизнь, и каждый день приходится решать глупые для взрослых, но такие сложные вопросы бытия… Птичья возня в кустарнике, луга цветочный мёд, бабочка на татарнике вкусное что-то пьёт, а за мостками тонкими блещет вода слюдой, ходят весёлые окуни на глубине золотой. Каждая тропка здешняя знает мой прыткий бег. Словно росинка, безгрешен я, маленький человек. Свеж, как рубашка чистая, бережный ветерок… Это потом я вырасту, это потом, в свой срок, будут ветра колючие, бьющие до беды, будут валы кипучие самой лихой воды, будут друзья хорошие вдруг предавать меня, будет слепить порошею, будет колоть стерня. Самая милая женщина ложью хлестнёт подчас… Дерзко и опрометчиво сам поступлю не раз: в гневе обижу ближнего, зряшный подам совет. Будет мне гнили выжженной мниться великий свет!.. Это потом — как лезвие, пламенна и тонка, а в душу войдёт поэзия — всё потом… А пока — птичья возня в кустарнике, луга цветочный мёд, бабочка на татарнике вкусное что-то пьёт… Валерий Авдеев, +2003. Вернуть назад Генке подшипник для самоката, который он сам же подарил, а теперь требует назад — он передумал? Признаться маме, что за шумное поведение Людмила Евгеньевна поставила тебя в угол — а классный руководитель живёт с нами на одной площадке? Попросить родителей купить двухколёсный, почти взрослый велосипед? Признаться, что в апреле хотели искупаться в Москве-реке, когда по ней ещё шёл лёд? А фантик, который ты проиграл на подоконнике школы, но в азарте смешал со своими? Нет, не знают взрослые сложной, подчас запутанной детской жизни. Да у них и своих дел по горло… Совсем не просто жить на свете, сводя начала и концы, когда в одном лице вы дети и вместе с тем — уже отцы. И долг один ещё не сложен, а надо думать о другом. И вам ещё никто не должен, а вы уже в долгах кругом. И вам мирить контрасты эти — незрелый ум и ум седой. И вам в укор отцы и дети с их всякой болью и бедой. Ираида Ульянова, +1976.
Чу, вдруг зажужжала уставшая было муха — никак не прорваться ей сквозь стекло, за которым шумит свобода…

МУХА
Когда муха жужжит — мне всегда вспоминается детство:
За кустом бузины — ослепительно жаркий июль,
И зацветшая кадка с жасминным кустом по соседству,
А за веткою — окская тишь, неподвижный на ялике руль.
Сколько мух отжужжало с тех пор, сколько солнечных дней отгорело —
Всё я вижу широких, шуршащих, шершавых орешников тень,
Словно птице, легко моему пятилетнему телу,
Как ступням от песка горячо, как уютно поникнул плетень…
Жизнь пройдёт, как тот час, и ко правнукам по наследству
Перейдут и жара, и июль, и замшелый, как я, плетень.
— Отчего, когда муха жужжит, мне всегда вспоминается детство?
Скажут правнуки в им ещё будущий, мне уже не бывший день.
Анна Цветаева, +1993, на 94-м году жизни
 
Саша Раков, мой давний знакомый, хочешь, я расскажу тебе твою будущую жизнь, всю-всю, до крошечки, до самого донышка? Хочешь? А зачем, мысленно отвечаешь ты, мне это и вовсе неинтересно, и я не могу не согласиться с тобой: пусть жизнь идёт своим чередом и открывается понемножку. Мы больше никогда не встретимся с тобой, малыш, и чем больше лет я живу, тем загадочнее и недоступнее для меня становится душа курносого мальчика со стеклянного негатива. Дай тебе Бог удачи в дороге, и чтобы глаза твои с восходом часов оставались такими же чистыми, а взгляд — прямым и честным. Всё будет, если округлить, хорошо, уж я-то знаю, поверь мне, Санёк, мой давний пятилетний знакомый…

СКАЗКА
Где же, милый, это было? Я сказал бы нехитро: — Где сорока обронила чёрно-белое перо. Где темнела пень-колода под луною колдовской, где нелётная погода весь погожий день-деньской. Где в одну статью расхода сплошняком занесены бочка дёгтя, ложка мёда, две судьбы да три сосны. В тех трёх соснах нет прохода, перепутья вразнобой, а всего-то там народа — ты да я, да мы с тобой. То ли ты меня любила, то ли я глядел светло… — Где же, милый, это было? — Там, родная, где прошло. Если б выпала удача — сходу в юность поворот, я сказал бы всё иначе, я б сказал наоборот. Я сумел бы исхитриться и — без литер и чернил — я сороку на жар-птицу с чистой совестью сменил. Белка грызла бы орехи золотые, словно сны… Только в памяти прорехи, только там торчат, как вехи, три злосчастные сосны. Значит, снова неувязка… Ты пойми, не осуди. Я старик. Не вышла сказка. Сказка будет позади. Марк Соболь, +1999


В ТОМ КРАЮ, В НОЧИ ЛЕСОПОВАЛА

Писем в редакцию приходит не много, их легко можно разделить на две части. Первая — от заключённых, которые не знают ещё, что в переписку с ними мы не вступаем; вторая часть — от батюшек, возводящих свои храмы. Честно скажу: несмотря на то что за долгие годы редакция помогла не одному приходу, отказывать в публикации приходится часто. На что может рассчитывать храмоздатель, если в крохотной газете 3—4 прошения помочь деньгами? Тем более что частенько пишут под копирку со всех концов страны. Эти идут прямиком в корзину.
Вот мне и хочется показать вам на примере одной переписки, как появляется в газете материал о храме или монастыре.

Благовещенский Ионо-Яшезерский мужской монастырь
Ракову Александру
Добрый день!
Присылаю Вам материал статьи и фото.
С уважением, игумен Досифей
+ + +
Всечестной отец Досифей! Я совсем не против публикации небольшого материала о Вашем монастыре. Но по причине того, что побывать у Вас пока нет возможности, материал Вам придётся поручить делать кому-нибудь из насельников. Наша газета маленькая, выходит раз в месяц, и мы не можем позволить себе транжирить место на слабо написанные статьи. Посему смиренно прошу Вас прислать небольшой материал, написанный человеком, имеющим способности к этому. Конечно, в случае надобности мы поправим, но он должен быть не только душеполезным, но и интересно поданным. Расскажите о Ваших святынях, о том, как к Вам добраться, можно ли остаться трудником, адрес и телефон. И непременно одну фотографию, но хорошего качества (можно не цветную).
Прошу Ваших святых молитв о тяжко болящем Илии, р. Б.Александре, Валерии.
Искренне, Александр Раков.
+ + +
Отец Досифей! Материал и фотографии получил, но должен подчеркнуть, что практически все, кто к нам обращается, просят у читателей финансовой поддержки. К слову, и газета существует только благодаря пожертвованиям. Не уверен, что люди с большим энузиазмом откликнутся на Ваш призыв. Тем более что материал написан не специально для газеты, а взят с сайта монастыря. А мы не любим вторичных материалов; более того, моя просьба написать, как добраться до обители, телефон и пр. осталась без ответа. Поэтому — а я в отпуске до 12 августа — у меня есть время подумать. Невозможно в одном номере газеты публиковать сразу три просьбы о поддержке деньгами из разных мест. Тем более что Вы нашу газету в своём монастыре не продаёте, иными словами, нам НИЧЕМ НЕ ПОМОГАЕТЕ. А мы могли бы присылать газету по почте. Александр Раков.
P. S. У меня такое ощущение, что я этот материал уже читал. И ещё «мелочь»: наречие «наедине» пишется слитно.
+ + +
Со всем уважением ,Александр, но очевидно, что Вы слабо себе представляете жизнь монастыря в глуши, у которого прихожанами являются только дикие звери. Хотя, наверное, должны понимать, что эти звери не станут при всем нашем желании читателями Вашей газеты.
Из братии у нас три человека, я четвертый, так что сочинителей, способных обезпечить миллионные продажи Вашей газеты, у нас тоже нет. Специфика монастыря, знаете ли.
Но мне вполне понятно то, о чем Вы хотели сказать между строг.
Желаю Вам удачи в Вашем бизнесе, Александр.
С уважением
игумен Досифей.
P. S. И тоже «мелочь»: слово «энтузиазмом» пишется через «т».

МОНАХ
Позади перроны, пристани,
Плеск воды и стук колёс,
С голосистыми туристами
Расставания до слёз.

— Оставайся с нами, что же ты?
— Нет, езжайте вы одни!..
— И не жаль, что будут прожиты
В келье молодости дни?

— Оставайся! Ну?.. Куда же ты!
Нам работники нужны!
Здесь машины — всеми нажиты,
А уж девушки — нежны…

Позади райцентра улица,
Зазывных киосков ряд…
Всё идёт монах, сутулится,
Прячет от соблазнов взгляд!

Песни, ругань, пьянка, скрежеты
Всех машин на всех углах…
— Оставайся, парень, что же ты?
Погоди, постой, монах!

Но под сень родной обители
Он вошёл и за людей,
Что кормили иль обидели,
В келье молится своей.
Евгений Санин (м. Варнава)
+ + +
Всечестной о. Досифей! Во-первых, я просто ткнул клавишу и пропустил букву в слове «энтузиазм» безсознательно («без» пишу сознательно), а Ваш корреспондент не знает грамматики. Вы ведь тоже описались, написав «между строГ». Да не в этом дело. В Вашем ответе я почувствовал обиду. И про миллионные тиражи газеты (а тираж совсем не такой, и упал за последнее время в два раза), и про мой «бизнес». Однажды меня назвали «медиамагнатом» — за те пять крохотных изданьиц, которые я выпускаю по благословению Владыки Иоанна (Снычёва, +1995) с 1993 года. Простите за нескромность, но это послушание не уступит ни одному послушанию монастырскому.
Теперь уж совсем честно: не дадут люди сейчас денег на Ваш монастырь; они и православные газеты, и книги, и диски совсем перестали покупать. Что-то в их мозгах сдвинулось. Думаю, что идёт к концу. Я очень люблю монахов и монашество, но в положении, когда после ухода Святейшего Алексия служить Богу стало очень и очень трудно. Нет у меня никакого бизнеса, есть два корреспондента, бухгалтер, курьер, два распространителя и два человека, отвечающие за работу наших киосков. А киоски перестали давать необходимые для издания деньги. А все просят, и я из последних сил пытаюсь что-то сделать. Вы хороший батюшка, я это давно чувствовал, поэтому уверен, что Вы поймёте меня. Последние времена! До сих пор поминаю убиенного иеромонаха Нила и представляю, с кем Вам приходится иметь дело. Буду думать. Искренне, Александр Раков.
+ + +
Простите меня грешного — я погорячился с выводами. Прошу молитв о недостойном игумене Досифее с братией.
С любовью о Господе,
Игумен Досифей.

МОНАХ
По ночам мороз ходил на битву.
Всё живое тянется к теплу —
Растоплял монах в груди молитву,
Как костёр, высоку и светлу.
И под завыванье непогоды
Счёт поклонам вёл, не пирогам.
Господи, какие были годы!
Ангелы ходили по снегам.

В том краю, в ночи лесоповала,
По прошествии пяти веков,
В лагере, каких кругом немало,
Среди урок и большевиков,
Тот монах на нарах в непогоду
Плакал, всех жалея и любя…
Господи! Какие мы уроды,
Если в наших душах нет Тебя!..
Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

Достояние республики
Карелия. Эта чудная лесная страна славится своими историческими памятниками. Кижи и Валаам — всемирно известные места, куда стремятся тысячи туристов и паломников. Но есть здесь такие заповедные места, о которых ныне мало кто ведает. В 70 км от Петрозаводска гибнет уникальный памятник XVI века — Благовещенская Ионо-Яшезерская мужская пустынь. После закрытия и разграбления в 18 году прошлого столетия древняя обитель пришла в полный упадок и запустение. Слава Богу, в 2003 году Синод Русской Православной Церкви во главе со Святейшим Патриархом Алексием II принял решение о возрождении обители и возобновлении в ней монашеской жизни. Увы, к этому времени монастырь пришёл в плачевное состояние, часть зданий представляют собой руины. Реставраторы считают, что через 10—15 лет наступит точка невозврата и памятник погибнет окончательно. Настоятелю с малочисленной братией своими силами и скудными монастырскими средствами не предотвратить этот ужасный приговор.

ТРИ СВЕЧИ
Со времён летописной строки
знаменитые и поныне
Валаам, Кижи, Соловки —
три жемчужины, три святыни,

три защитника с давних времён
охраняют пределы края,
и плывёт колокольный звон,
от невзгоды оберегая.

Оттого ль так светла тишина
над покоем, никем не мерянным,
что лампада горит, возжена
перед ликом твоим, Карелия…

В тихий час, без людской толчеи
вдруг увидите — в это верю я —
три свечи над покоем лесным, три свечи
перед ликом твоим, Карелия.
Елена Кирсанова, Петрозаводск

Была попытка организовать трудовые лагеря по расчистке храма и территории монастыря… К сожалению, дальше дело не пошло! Ведь в дальнейшем была необходима работа специалистов — реставраторов, строителей, нужны были средства на стройматериалы. Началась длительная, но ни к чему так и не приведшая переписка насельников возрождающегося монастыря и властей предержащих. И поистине уникальный и единственный памятник монументального церковного зодчества XVI века в Карелии до сих пор не получил этот статус. А мраморная табличка, до недавнего времени висевшая на стенах святых ворот монастыря, рассказывавшая, что перед вами памятник «местного» значения, охраняемый государством, безследно исчезла. Но монастырь не сдавался. Было принято решение о создании общественного попечительского совета по спасению памятника. В марте 2005 года, при участии главы района и предпринимателей, состоялось первое и последнее заседание попечительского совета монастыря…

Сумрачные северные храмы,
Тусклый свет лампадок у икон,
Тьма веков, и запах фимиама,
И тягучий колокольный звон.
Из-за свечек смотрит лик суровый,
Тёмный, словно вечность у ворот…
На истоптанном крыльце кленовом
Молодой чернец поклон кладёт.
Мария Фёдорова

Оставшись наедине со своей бедой, братия Яшезерского монастыря, засучив рукава и усердно молясь Господу, вот уже шестой год продолжает бороться за спасение духовного достояния республики. Над зданиями возведены навесы, которые хоть как-то защищают от дождя и снега оставшиеся строения. Из единственного сохранившегося храма Преображения Господня вручную вынесли 60 тонн мусора. Очищены от кустов и деревьев стены вокруг монастыря, возведённые из шокшинского порфира. Подготовлен проект по строительству деревянного храма Благовещения Пресвятой Богородицы на месте сожжённой в 90-х годах древней церкви, и монастырь ведёт сбор пожертвований на строительство этого храма. Качалась лодка вечности прибоем, взлетая на взбесившихся волнах, а в лодке той сидели только двое: монах и пахарь, пахарь и монах. За всё платила им судьба с лихвою… Но обратились короли во прах, а в вечности остались только двое: монах и пахарь, пахарь и монах. Андрей Котенко.
В октябре 2012 года Благовещенский Ионо-Яшезерский мужской монастырь отметит своё 450-летие. К этому времени планируется воздвигнуть и освятить новый небольшой храм Благовещения. Чтобы это произошло, чтобы ликующий звон колоколов поднялся в небо, извещая, что Русь православная жива, нужна ваша помощь, братья и сёстры во Христе. Братия монастыря призывает на помощь древней обители всех неравнодушных. Спаси вас Господи!
Константин Север.
Адрес: 185514, Республика Карелия, Прионежский р-н, с. Шелтозеро, ул. Лисицыной, 22. Спасо-Рождественский храм. Тел.8(8142) 53-91-35 (с 10 до 12 часов), 8-921-466-95-12 (круглосуточно). Игумен Досифей (Ларионов). E-mail: monastir@yashezero.ru; http://www.yashezero.ru
Газета «Православный Санкт-Петербург». 2010. № 8

Доброго дня! Еще раз благодарю Вас за материал о нашем монастыре на страницах Вашей газеты. Мы получили более двухсот тысяч рублей, и, Бог даст, на зиму хватит. Спаси вас Господи! С наилучшими пожеланиями, игумен Досифей.


МНИ, ЧТО НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ. ГРЕЗЬ.

Я уже давно обещал всем знакомым, что в питерских дворах будут расти пальмы. Во время озверелой зимы одна сотрудница всё донимала вопросом: «Ну и где же ваши пальмы, Александр Григорьевич?» — «Погодите немного, скоро взойдут», — уверенно отвечал я, смутно представляя, сколько лет нужно тропическому дереву, чтобы вырасти на прозябшей болотистой земле.
Но наступило лето — и наши туристы вместо знойной Греции или дешёвого Египта остались в своих городах и весях: когда градусник зашкаливает за 35 и даже 40 жары, тратить евро не стоит. Где-то в Африке и в Бразилии выпал невиданный снег — на радость детям, на горе не имевшему понятия о шапке-ушанке местному населению, а московские фонтаны заполонили купающиеся, спасающиеся от невероятной жары, все водоёмы вокруг побелели от лежащих тел, а вода просто кишит от ищущих в ней прохлады. В офисах разрешили не носить галстуки, молодёжь ходит по улицам с голым торсом, где-то сокращают рабочий день, горят леса и деревни, гибнут люди, и все с надеждой смотрят на выцветшее небо без единой тучки, ожидая ливня, словно манны небесной. Но короткие ливни вместо облегчения несут за собой непривычные ураганы, выворачивающие сотни деревьев и заставляющие легковые машины летать по воздуху. И вновь уступают место жаре.

ЖАРА В МОСКВЕ
Горит июль. Горят леса, болота,
Земля и небо… Дым, тягучий дым.
А ты идёшь, высматривая что-то.
Здесь только дым! Горяч, непроходим.

Болят глаза. И сушит, сушит горло.
И свет без света — мир как занемог.
И над землёй уже не дым, а город,
Висит, висит, качает город смог.

А ты идёшь, угрюмый, нелюдимый,
В толпу — как в дым, безцветный и глухой.
И лица, лица, словно клочья дыма,
Плывут, плывут. Навстречу, за тобой…

Всё только дым — мечты твои и муки,
И жизнь твоя — всего лишь только дым…
Тяжёл он, горек, вяжет ноги, руки,
А ты идёшь, идёшь и дышишь им.
Валерий Гришковец, р.1967

Жара истомила души, а выпитый квас не помогает вовсе. Жарко! Горят и горят леса. Жарищею ветра — и те спалило, над головой застыли облака. И невозможно разобраться было, течёт в какую сторону река. От зноя мост крутую спину выгнул. И вздыбленные кони на мосту готовы от жары в Фонтанку прыгнуть: вот только укротитель на мосту! От зданий жаром пышет, как от печек, деревья бредят ветром и дождём. От духоты отгородиться нечем, как в ливень, тут не скажешь: «Переждём». В мою тетрадь слова с потухшим взором стекают с пересохшего пера… А Африка, наверно, в эту пору на небо смотрит с тягостным укором: «Когда же долгожданная жара?..» Юрий Воронов, Ленинград, +1993
Жертвой несусветной жары пал наш старик Котяша: в ночь на 8 августа он погиб от инсульта. Закончился печальный год, посеребря виски. Сегодня умирает кот, не вынесший тоски. На лапы морду положил у мисочки с водой… Он тоже вместе с нами жил печалью и бедой… Нина Королёва.
Дикторы ТВ осторожно готовят зрителей к тому, что с нынешнего лета «аномальное» перейдёт в нормальное состояние — учитесь приспосабливаться. Газеты пестрят заметками, как пережить жару: например, если заморозить несколько бутылок с водой и положить напротив вентилятора, то станет намного свежее. Вот только где набрать столько бутылок со льдом?
А пальмы? Скоро сказка сказывается… Будут вам и пальмы с финиками. Только потрясите.

ОДНАЖДЫ
Скоро переменится климат,
Вернее — переместятся климатические пояса.
Этот процесс уже начался —
Европейские земледельцы по два урожая в год снимут,
И возникнут в Европе тропические леса.

Женщины Севера сделаются шоколадны,
А южанки уже не будут иметь повода быстро отцвесть,
Потому что на бывшем экваторе станет прохладно,
Вроде того, как теперь у нас здесь.

Ты ухмыляешься? Ну и ладно!
Мни, что ничего не изменится. Грезь.
Верь, что останется всё, как есть
Или как тебе хочется, по крайней мере…

И когда экваториальные звери,
Но ручные, конечно, взыграют в саду твоём, полном тропических роз,
И когда даже сирые птицы оденутся в новые, пёстрые перья, —
Ты, старик, свои тёплые вещи на пальмы повесишь проветривать, веря,
что в ближайшее время, конечно, ударит мороз!
Леонид Мартынов, +1980

Поразительно: эти пророческие стихи Леонид Николаевич написал в 1976 году! Ещё так недавно мы с нетерпением ждали наступления лета. Какая прекрасная была пора! И никто, никто не задумывался над тем, что и это — один из безчисленных даров Божиих человеку, который возомнил себя «царём природы» и безжалостно обезчестил голубоглазую красавицу планету. Гусей надорванные бусы плывут над перелеском русым, грустинку обронив в поля… Голубоглазая земля! Раскосый ветер листья кружит. Надулись парусами лужи — вот-вот куда-то улетят!.. Эх, непутёвая моя, голубоглазая земля! Сергей Каргашин, р. 1965. Мы ещё будем цепляться за слово «аномалия» в безнадежной надежде, что всё вернётся на круги своя. Блажен, кто верует… И сразу под рукой стихотворение: слышащий да услышит…

ИКОНЫ
Нагрянули, словно вороны, устроили в доме бедлам: «Зачем тебе эти иконы? Отдай их, бабуленька, нам!» Ответила чинно и строго, отвесив ребятам поклон: «Побойтесь, родимые, Бога! Как можно лишиться икон?» Совали и сахар, и водку, метали на стол пятаки — смотрела спокойно и кротко: «Не тратьте запала, сынки!» Уехали парни на «Волге», не выгорел чёрный пиар, а ночью случился в посёлке от искры небесной пожар. Три бани, четыре сарая, все избы сгорели дотла, и только последняя, с краю, осталась, как прежде, цела. Глядела бабуля смущённо, как люди теряли жильё, сияли, как солнце, иконы в спасённой избушке её. Иван Стремяков, СПб.


СЧАСТЬЕ МОНАШЕСТВА

Я знаком с архимандритом Амвросием (Юрасовым) лет пятнадцать. Сейчас ему семьдесят два, но он по-прежнему неутомим в служении и благоустройстве своего детища — Свято-Введенского женского монастыря, в котором ныне подвизаются больше двухсот монахинь. Если сказать, что обитель расположена в центре города Иваново, однако площадь её растёт и благоукрашается с каждым моим приездом, да прибавить к этому семь монастырских подворий, одно из которых находится в Абхазии, то вы даже по этим скудным данным сумеете оценить усилия духовника — с помощью Божией. Каждый год хотя бы на два-три-четыре дня я стремлюсь побывать здесь. Отец Амвросий привечает душевно и с присущим юмором называет «отцом Александром», а его помощница матушка Иоанна (Смирнова) всегда ласково утешает несчастного редактора лично или по электронной почте («бедный вы мой, бедный!»), хотя и сама борется с тяжёлой болезнью. А ещё мы с батюшкой в 2010 году написали совместно книгу «О жизнь, нечаянная радость» — я писал «былинки», он давал пояснения. А теперь я дерзнул попросить растолковать мне, неразумному, в чём же счастье монашества…
— Хочу, батюшка, задать вам вопрос о счастье монашества… Есть ли в монашестве счастье? Я думаю, что есть…
— Непростой вопрос. Я начну издалека. Недавно довелось мне прочесть книгу одного афонского старца… Он пишет: когда Господь создал на земле Эдемский сад, то первые люди, Адам и Ева, жили там в полноте благодати. Душа их наполнялась радостью, ликованием, и Господь являлся им в прохладе, и они испытывали великое блаженство. А после грехопадения небо было закрыто, и человечество ждало целых 5508 лет, когда родится Мессия.

ГРЕХ
Вот Адам и Ева, рядом овен —
на лугу, среди простых утех…
Мир был изначально безгреховен,
а потом уж появился грех.
И тогда не стало с миром слада,
человек, вкусив добра и зла,
рухнул, и греховная услада,
словно мёд прозрачный, потекла.
И девчонке непонятен довод
истины, и — к высоте глуха —
жадно ртом потрескавшимся ловит
каплю вожделенного греха.
Можно долго говорить о разном,
но одно ведь на уме у всех:
женщина, блеснувшая соблазном,
тайно зазывающая в грех.
Что ж, в него бросаются, как в прорубь…
Только вон гуляет без помех
по карнизу белоснежный голубь,
тот, что вечен, как и вечен грех.
Евгений Винокуров, +1993

И вот Господь принял человеческую плоть, был распят и вознесён на небо… И тогда вновь открылись для человечества райские врата, и люди стали наполнять небо. Так вот, наши христианские монастыри — это сад Эдемский на земле, где каждый день служба идёт, и монашествующие каждый день на службе, утром и вечером, в течение дня, и Господь наполняет их души покоем, миром. Это эдемская полнота благодати. Она ждёт каждого, кто пришёл в монастырь не жить, а спасаться. В чём тут дело? А вот в чём… Те люди, которые пришли в обитель, чтобы жить, — они, как правило, чем-то недовольны: то пищей, то одеждой, то келией, то службой, — и уж всегда недовольны начальством. Ропщут они, всех осуждают… А те, которые пришли в монастырь, чтобы спасаться, — они благодарят Господа и за пищу, и за келию, за одежду, и даже за начальство, — за всё благодарят Бога и всему радуются. И душа их наполняется миром, любовью и покоем — эдемской благодатью. Вот и преподобный Варсонофий, оптинский старец, говорил, что самым лучшим, что ему пришлось испытать на земле (а он долго жил в миру и добился там известного мирского успеха), — самым лучшим была всё-таки монашеская жизнь. Говорят, что монаху уготованы многие скорби, многие страдания… А разве в миру вы не терпите скорбей, не страдаете? От этого на земле никуда не деться. Но монах ещё при жизни получает своё утешение, душевный мир и покой… Все старцы пишут, что если ты встал на правильный путь, на путь спасения, то лет через 30—40 непременно получишь дары Божии. Какие дары? Может быть, прозорливость… Может быть, словесный дар или дар исцеления. Всякий дар от Бога весьма ценен. И конечно, получить их — это великая радость. Даже Никон (Беляев), Оптинский старец, оказавшись в 30-х годах в тюремной камере с бандитами, писал оттуда: «Радости моей нет предела!» Что это за радость такая? Мы подчас забываем, что если нас за Христа гонят и если мы за веру страдаем, то это, конечно, великая радость. ФОТО: Адам и Ева в раю
Так в чём же радость монастырской жизни? Радость и спасение вот заключаются в чём: монах добровольно идёт на крест. И когда он, по примеру Христа, терпит заушения, оплевания, поругания, всякого рода скорби, болезни, он понимает, что встал на правильный монашеский путь, на верный спасительный путь, — и не может не радоваться этому… Таким путём идёт наша мать Иоанна: она и в московских больницах долго лежала, и сейчас страдает и мучается, и всё терпит. За такое терпение Бог прежде всего даёт ясное видение того простого факта, что терпим-то мы не зря, а по делам нашим. И вот, когда монах почувствует, что он самый грешный, весь парализованный грехом с головы до ног, — то это значит, что он пришёл в нормальное монашеское состояние. Ведь Бог пришёл спасать не праведников, а грешников, — следовательно, самое время и ему получить спасение. Он же парализован грехом, он срочно нуждается во враче!.. А врачом-то у нас является Сам Христос. Такого врача иметь — это ли не счастье?
— У меня такой вопрос есть, батюшка… Может быть, он вам покажется странным или глупым… Но скажите, не является ли спасение души и жизнь вечная неким эгоистическим идеалом? Скажу точнее: человек поставил себе цель спастись в жизни вечной, получить блаженство, — словно некую сладенькую конфетку… И он стремится её получить, — а другие не спасутся, не получат такой конфетки…
— Ну как это так?.. Да, конечно, одни спасутся, другие нет, — тут ничего не поделаешь… Но если вам жаль гибнущих, то вы должны сперва сами спастись. Утопающий утопающего как спасёт? Для того, чтобы спасти человека тонущего, надо сперва почувствовать под своими собственными ногами твёрдую почву, — тогда можно будет и верёвку кинуть, и руку подать. Для того чтобы грешники в миру спасались, надо, чтобы кто-то уходил в монастырь и там молился за них. Никогда такого не бывало, чтобы монах молился: «Господи, спаси меня, а до остальных мне дела нет!..» Недаром прп. Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя тысячи спасутся».

НАЧАЛО ЛИТУРГИИ
Среди мраза-тьмы светлый храм стоит.
Иерей-старик у Престола встал.
Овеваемый теплотой молитв,
стих народ за ним, ждут — и стар и мал.

Поднял Книгу книг иерей-старик.
Возлетел над ним возглас благостный.
О, пресветлый миг, превеликий миг,
преблаженный миг и прерадостный!

В нём отверзлось всем Царство Божие.
Среди мраза-тьмы воссиял всем свет.
Отошло-ушло бездорожие
от блуждающих в суете сует.

Ожил храм-корабль, чуден и велик.
Над снегами он на восход плывёт.
Кормщик сведомый — иерей-старик.
Заедино с ним — мореход-народ.
Протоиерей Вячеслав Шапошников, Кострома

— Но ведь в миру тоже спасаются…
— Да, но здесь, в монастыре возможностей больше. Это как лечиться — можно и дома, но всё-таки лучше в больнице, где и лекарства, и сиделки, и врачи опытные. Здесь у нас братья или сёстры, как на морском берегу галька: попадаются острые камни, но волны морские их так отобьют, так отгладят, что вскорости они будут гладкими и красивыми.
— На мой вопрос «Вы счастливы?» — вы, батюшка, конечно, ответите «Да!»…
— Я скажу: покамест Бог так устраивает мою жизнь, что ни в один из дней не мог сказать, что мне плохо. Я доволен, слава Богу. Но чтобы к этому прийти, нужно было большой путь преодолеть.— Многие монастыри напоминают сейчас проходной двор: все рвутся спастись и представляют монастырскую жизнь не таковой, какой она является.
— Да. Был я в одном монастыре, в городе Александрове, спросил тамошнего батюшку: «Сколько монастырь существует?» — «Да лет восемь». Я говорю: «А сколько людей через него прошло?» — «Человек, наверное, пятьсот». — «А сколько сейчас?» — «Человек двенадцать осталось»… Этот крест не всем под силу.
— Монахи — это всё-таки люди избранные…
— Да. И если уж Бог избрал, то Он им и поможет. Я живу в монастыре с 1965 года… И вдруг недавно — лет десять тому назад — пришли мне в голову евангельские слова: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную». (Мф. 19, 29). Я подумал: «А что же я могу получить? И что я получил?» Вспомнил, что в своё время я оставил мать, дом, братьев, сестёр, друзей, да ещё и шесть соток земли. А что сейчас я получил? Больше 200 га земли, множество матерей, отцов, братьев, друзей, духовных чад и больше ста этих комнат: в любую келью заходи и живи. Выходит, Бог сказал и слова Его с делом не расходятся. Или вот слова святителя Николая Сербского — я их люблю и часто повторяю своим чадам. Святой Николай говорит примерно так: «Ты раздумываешь, завести тебе семью или идти в монастырь? Если у тебя есть склонность к семейной жизни — создавай семью. Если ты более монастырского духа — иди в монастырь. Но в монастырь уйдёшь — жалеть будешь. А если семейным станешь — во много раз больше жалеть будешь!..»


ВСЯ ТВАРЬ К СПАСЕНИЮ СТРЕМИТСЯ
Жизнь монашеская — как и вообще человеческая жизнь — никогда не бывает прямолинейной, расписанной по пунктам, предсказуемой на годы вперёд. Вот перед вами рассказ о монахине Евфалии и о её ручном попугае Кеше. Казалось бы, зачем монахине попугай? Что душеспасительного в такой дружбе? Но ведь был и святой Герасим со своим львом, и святой Павел со своим вороном, и даже святой Еллий со своим крокодилом… Выходит, могут животные чем-то помочь подвижнику, раз и Святые Отцы не гнушались их соседством?..
И подумайте: что, если этот рассказ вовсе не о попугае, а о человеке — о матушке Евфалии?
— Я насельница Свято-Введенского женского монастыря, монахиня Евфалия, живу в этом монастыре по милости Божией восемнадцатый год. А общий стаж монашеской жизни — 20 лет. Что для монаха главное? Конечно, молитва и единение с Господом — это прежде всего, — а в остальном жизнь монаха очень разнообразна. Кроме молитв, кроме послушания есть ведь и минуты отдыха, который каждый старается заполнить не безделием, а каким-нибудь необременительным и интересным занятием. У нас монастырь женский, и наши матушки на отдыхе любят вышивать, шить, вязать… Я тоже всё это люблю, но для меня шитьё не отдых, а послушание: я изготовляю церковные облачения. Когда выдаётся свободная минутка, я сразу тянусь к книге: очень люблю читать, изучать какие-то душеполезные науки.
У меня есть подруга в другом монастыре, монахиня Амвросия, — с ней я начинала свою монашескую жизнь. Она на полгода старше меня по возрасту и на полгода раньше меня пришла в монастырь. Мать Амвросия очень любит животных. Я человек городской, для меня домашние животные — это собачки, кошечки, а о деревенской скотине я и понятия не имела. Поначалу, увидев, как мать Амвросия любит эти большие и для меня даже страшные создания, я приходила в изумление: ну как это — взять и поцеловать козочку, овечку?.. Потом я привыкла.
Однажды насельницы того монастыря, где подвизается моя подруга, решили сделать подарок своей игуменье: купили попугайчика — очень милого, маленького, симпатичного… Но у игуменьи забот хватает и без домашних животных, а потому попугайчик остался, так сказать, безхозным. И в скором времени решили передать его мне, в Иваново. Но прежде чем он попал сюда, матушка Амвросия научила его говорить. Конечно, иметь говорящего попугая — это была моя мечта с детства. Кеша наш относится к семейству волнистых попугайчиков — его родичи австралийцы, — а Кеша в Ярославле родился.
— Сколько ему лет?
— Семь.
— Я-то раньше думал, что говорить могут только большие попугаи, а Кеша махонький, как воробышек…
— Волнистые попугайчики все говорят, но они как люди: у кого-то больший талант, у кого-то меньший. Мне рассказывают, что есть волнистые попугайчики гораздо одарённее моего Кеши: они целые стихотворения говорят, фразы большие. Кеша, конечно, очень скромно говорит, но для меня этого достаточно. Честно скажу, я с ним мало занимаюсь.
— А что он говорит?
— У него словарный запас простой: «Кеша хороший!», «Кеша красивый!», «Матушка», «Спаси Господи!» «Господи, помилуй!». И ещё своеобразная Иисусова молитва. Он её по-своему говорит: «Господи Иисусе Христе Боже!» А ещё он кашляет. Это он меня копирует, потому что у меня больное горло. Я начну ему что-то говорить, а он перебивает и кашляет — и я должна покашлять в ответ. Для меня его словарного запаса достаточно, потому что иначе Кеша, наверное, не давал бы мне рта раскрыть… Мы с ним всё больше молчим на пару — а иногда и поговорим…
— Он у вас с характером, я заметил!..
— Да, да!.. Он очень любопытный и обидчивый. Когда я его оставляю на несколько дней — надо бывает куда-то уехать, — он очень обижается. Скучает без меня, хотя я все условия создаю, нянечек ему нахожу, лишь бы Кеша не скучал, но всё равно Кеша обижается, и когда я возвращаюсь, отворачивается и не смотрит на меня. Только еда нас мирит. Я возьму какое-то хрустящее печенье и начинаю жевать. Он посидит-посидит, потом начинает постепенно поворачиваться на хруст, потом наконец прыгает ко мне и получает угощение.
— А сладкое он любит?
— Им нельзя сладкое.
— Матушка, как вы считаете, он осознанно говорит?
— Нельзя сказать, чтобы я прочитала очень много литературы о попугаях, но с некоторыми книгами познакомилась… Учёные люди, которые занимались этим вопросом, считают, что птички говорят несознательно, автоматически. Но поскольку мы с Кешей почти всё время вместе, то я хорошо изучила его поведение и уверена, что всё-таки иногда он осознанно говорит. Он слышит тон нашей речи, понимает, когда я просто разговариваю, а когда молюсь. Перед выходом на улицу я крещу и всю келию, и отдельно Кешу, и он обязательно отзывается: «Кеша хороший!», или «Матушка!», или «Господи помилуй!». И я с уверенностью могу сказать, что у птичек что-то от Господа есть, — и не только у птичек, у всех животных.
— Да они даже молятся за людей.
— Этого я не могу сказать: я не настолько духовный человек. Как узнать, молятся они или нет?.. Но какое-то своеобразное понимание духовного у них есть, — есть что-то, не знаю, как это объяснить… Каждое лето окна у нас открыты, и когда начинают звонить на службу, Кеша слышит благовест и тут же начинает звонить в свои колокола: подражает колокольному звону.
— А когда вы молитесь вслух, как он реагирует?
— В основном молчит, слушает, а иногда начинает своё что-то говорить… Всегда по-разному.
— У вас в келии везде зеркала — маленькие и большие…
— Это всё для Кеши. Он не понимает, что это его отражение, ему интересно общаться с ним, и ещё интереснее, что птичка в зеркале не отвечает ему как положено. Он может ласковым голосом сказать отражению: «Мой маленький!..» — а потом стукнуть клювиком. А если бы тут настоящий попугайчик был, уже драка бы завязалась.
— Я, матушка, расстроился: когда он у вас на плече сидел, я ему палец свой протянул, а он меня клюнул! Выходит, я ему не понравился.
— Нет, нет! Просто Кеша не любит вторжения на свою территорию. Он такой своевольный: всё делает, когда захочет, не считаясь ни со мной, ни с другими… Свободолюбивый. Его никто не стесняет: все Кешу любят, никто не обижает, — он сам себе барин и привык к такому положению.
— Он же у вас летает по келии, — не только в клетке сидит?
— Летает! Но окно закрыто сеточкой. Всё предусмотрено. Если он улетит на улицу, то просто погибнет. Его или кошки поймают, или — ещё страшней — вороны…
— Мне кажется, ему и тут не так уж плохо живётся.
— Да просто замечательно!.. Когда Кешу мне дали, я очень переживала, как он будет здесь вести себя. У меня церковные облачения хранятся: к ним надо с благоговением относиться. А как птичке это объяснишь?.. Но он оказался такой воспитанный — в нём внутренняя культура видна!.. Аккуратный попугай. Кеша знает своё место: клеточка, шкаф, веточка — и больше никуда не сядет. Или, когда я чай пью, он прилетит булочкой полакомиться: очень любит белый хлеб.
— Вижу, матушка, он вам очень скрашивает жизнь.
— На это я вам так скажу… Сама я родом из Белгорода. У меня мама очень строгая — она и прежде частенько замечания мне делала, и теперь… Я приезжаю домой в гости, начинаю с ней говорить, а мама мне: «А ты разве не знаешь, как надо одновременно и разговаривать, и молитву читать?..» Кешу мне подарили как раз после пострига в монашество. Постриг был для меня большим праздником, мама должна была приехать… И я очень переживала, как она отнесётся к попугаю. Я почему-то была уверена, что она будет ругать меня: дескать, я монахиня, мне надо молиться, а не с птичками играть… Но когда она услышала от Кеши: «Господи помилуй!» — то просто растаяла. И больше всего я была поражена, когда мама сказала мне на прощанье: «Как я рада, что у тебя есть Кеша!..»
— И батюшка вас благословил держать попугая, да?
— Разумеется, я с самого начала заручилась его благословением. Жизнь в монастыре очень ответственная — нельзя поступать, как заблагорассудится… Мы с вами сейчас находимся в моей мастерской… Раньше Кеша спал с нами в келье: ночью там, а днём вместе приходили сюда работать. А теперь, после операции, я не могу его таскать — тяжело, нельзя поднимать клетку. И теперь Кеша круглые сутки живёт в мастерской; он привык, уже полгода здесь живёт. Матушки очень любят Кешу, Кеша никого не боится: как приходит кто-то ко мне, попугай сразу летит к нему на головку… Очень общительный, очень любит быть в центре внимания. Когда мы разговоримся с гостями, он прилетит, на пальчик сядет и слушает…
— Я знаю, что здесь некоторые матушки кошек держат… Не покушаются коты на птичку?
— Поскольку коты живут в других корпусах, покушений нет. Хочу добавить, что Кеша плохих слов не говорит, поскольку с кем поведёшься, от того и наберёшься. Единственное, чем я перед ним виновата, — мало с ним занимаюсь, мало молюсь с Кешей вслух…
— А сколько живут волнистые попугайчики?
— Насколько мне известно, до 25 лет.
— Ну, матушка, так у вас всё впереди! Я думаю, он ещё акафисты будет читать, каноны подсказывать вам, если забудете…
— Ох, да лишь бы не мешал: молчанием спасаются, а не многоглаголанием. «Господи помилуй!» да «Спаси Господи!» — этого и для человека-то достаточно бывает, не то что для попугая. Он Божия тварь, и я создание Божие — так и живём вместе, а над нами обоими — Господь, и всё в Его руке…
Когда я покидал келью, вдруг услышал в спину Кешино: «Мой маленький!» Давно мне не говорили таких хороших слов. Потеплело в глазах…
* * *
Вы прекрасно понимаете, что найти стихотворение про православного попугая невозможно, разве что попросить поэтессу Татьяну Егорову в который раз выручить автора. Но Татьяна оказалась отзывчивым человеком.

Молюсь, читаю, вышиваю.
И так в трудах проходит день.
С весёлым другом попугаем
Нам славить Господа не лень.

За братьев меньших мы в ответе —
Безгрешных, ласковых, живых.
Они душой чисты, как дети.
Мы любим и жалеем их.

Вся тварь к спасению стремится —
В горах, долинах и лесах.
Но мне милее Божьи птицы:
Они летают в небесах!

И радостным, задорным пеньем
Они приветствуют зарю.
И я с восторгом и волненьем
На певчих вестников смотрю.

Они, быть может, нас добрее;
Им голос дан, чтоб звонко петь,
И крылышки, чтобы скорее
В селенья горние взлететь.
Татьяна Егорова, СПб.

Адрес: 153005, г. Иваново, Базисная ул.,23, Свято-Введенский женский монастырь. Тел. 8(4932) 37-43-91; 37-43-73.
www.diakonissa.ru E-mail: doverie@diakonissa.ru


ОН ВЫРАСТАЛ ПОСЛУШНЫМ, НЕЖНЫМ, КРОТКИМ…
Почти десять лет прошло со дня ухода мамы, а совесть всё мучает, всё не даёт покоя из-за чувства вины. Теперь в начале разговора я всегда спрашиваю: «А ваша мама жива?» — и радуюсь, если даже не моя мама ещё здесь, на земле, с любимым чадом.
Целых 53 года мама жила рядом, звонила, безпокоилась, приезжала в гости. И хотя жили мы тогда неподалёку, времени, чтобы заскочить к ней, всегда не хватало. А сейчас я жду нашей встречи ТАМ — соскучился по своим близким, — самым близким для меня людям на свете.
Пытаюсь определить мамину участь, надоедаю батюшке, хотя прекрасно понимаю, что в эти игры играть очень опасно. Батюшка отвечает уклончиво, а я нужу себя делать поменьше худых дел и побольше — хороших. А как ещё мы можем помочь нашим усопшим?
Будьте готовы, читатель: в помойке Интернета, который специально приспособлен для того, чтобы выливать на людей ушаты грязи, я нашёл страшные вещи.
«2 августа в городе Сланцы у себя в квартире была найдена мёртвая 48-летняя женщина. Причиной смерти стала черепно-мозговая травма.
В результате проведенных оперативно-разыскных мероприятий милиция задержала 31-летнего сына погибшей, не работающего и проживающего отдельно от матери. Он изобличён в том, что 10 августа, находясь в гостях, потребовал у своей матери деньги на приобретение спиртных напитков, но, получив отказ, деревянной палкой избил ее до смерти.
Арестованный “сыночек” уже был осуждён в 1993 году на восемь лет лишения свободы за убийство и причинение тяжких телесных повреждений. А в 2004 году он был освобождён из мест лишения свободы, куда попал за грабежи, совершённые группой лиц и связанные с применением насилия».

Он ждёт решения суда.
Минуты долгие текут.
Но знает, помнит он всегда,
Что это не последний суд.

И вновь, и вновь он ждёт суда.
Так медлен, медлен ход минут.
Но знает, помнит он всегда:
И это не последний суд.

А вот и высшего суда
Настала трудная чреда,
Настала грозная чреда.
Но помнит, помнит он всегда,

Что быть ошибки не должно,
Что утром солнечным одним
Давным-давно всё решено.
Уже. Не кем-то. Им самим.
Василий Казанцев, р. 1935

«Тело 50-летней женщины с отчленённой головой было обнаружено 21 июля 2010 года в одной из коммуналок на Малой Посадской улице на Петроградской стороне. Накануне, около половины четвертого дня, в своей комнате в коммунальной квартире в доме 15 по Малой Посадской улице со вскрытой брюшной полостью и отчленённой головой был обнаружен труп 50-летней женщины. По подозрению в убийстве задержан 25-летний сын убитой — Янис Гарайс. По предварительной версии, молодой человек вечером 19 июля на почве неприязни ножом убил мать, после чего отчленил голову. Подозреваемый задержан в порядке 91 статьи УПК. Ранее было возбуждено уголовное дело по статье 105 УК РФ. Подробности случившегося смотрите сегодня вечером в очередном выпуске “Хроники происшествий” на телеканале “100 ТВ”».
УЧИЛА МАТЬ ДОБРУ
«У себя в квартире рабочий завода
“Компрессор” В. Трофимов, находясь в
состоянии опьянения, тремя выстрелами
из самодельного пистолета убил свою
мать. С места происшествия скрылся, но
был задержан сотрудниками милиции».
Из газеты «Ленинградская правда»
Сын мать убил, — мать, что добру учила, внушала, чтоб остерегался зла, читала книжки, за руку водила, и мыла, и поила, и кормила… А после бормотухи ум затмило — он мать убил, что жизнь ему дала! Он вырастал послушным, нежным, кротким, ей говорил: «Вот стану я большим, куплю тебе платок и туфли-лодки, а папка злой, дерётся, пьёт он водку, давай от папки вместе убежим!» Порой и дома было сиротливо, хотя хрусталь звенел среди стола, и мать, стараясь выглядеть счастливой, закуски подавала суетливо, за счастье сына и отца жила. Но обернулось счастье то — несчастьем, и сын стал пить. Умолк хрустальный звон, разбиты рюмки, умер в одночасье глава семьи, распался мир на части. Сын оказался у вина во власти, любовь, мечты, надежды пропил он. И ту, что пеленала, одевала, кормила и поила, сын убил… Всё денег на винище не хватало, всё этого винища было мало, а без него стал белый свет не мил. Сын без вина не мог прожить на свете, и стала мать не дорога ему. Но если в матерей стреляют дети, то, верно, все мы на земле в ответе за выстрелы чудовищные эти, за многие несчастья на планете, где власть должна принадлежать ему. Николай Кутов, +1998
«Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21, 15).


МАМА — ПРАЗДНИК ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ

Я понимаю, что последняя «былинка» оставила в вашей душе тяжёлый осадок. Единственное утешение: этих нелюдей от рода человечьего не так много, но смутные времена не дают надежды, что их не станет вовсе. Но недолго топтать поганцам землю — если не здесь, то на Страшном суде услышат они суровый приговор…
Давайте поставим стихотворный памятник нашим любимым мамам.
КОМУ ТЫ НУЖЕН?
Я как будто занедужил, слышу голос за спиной: — Ну, скажи, кому ты нужен, кроме матери родной? Кто поймёт и не осудит, лист почтовый теребя, кто печаль твою остудит, кто поплачет за тебя?.. Ну, а если нет спасенья, мир, как жуткое кино, — под кладбищенской сиренью твоя матушка давно, если дом твой перевьюжен, если окна без огней, ты скажи, кому ты нужен, кроме Родины твоей? Кто-то в гору, кто-то в нору, и жена, махнув с крыльца, сыщет новую опору, сменит камень у кольца, но на дальнем перегоне будут душу согревать две горячие ладони, это — Родина и мать! Потому опять и снова, словно вены на руке, — два заветных этих слова рядом в русском языке. Пусть сияют, завлекая, чужедальние края… Там, где матушка родная, там и Родина твоя! Анатолий Пшеничный, р. 1948

НА МОГИЛЕ МАТЕРИ
Сквозь гул Москвы, кипенье городское
К тебе, чей век нуждой был так тяжёл,
Я в заповедник вечного покоя —
На Пятницкое кладбище пришёл.

Глядит неброско надписи короткость.
Как бы в твоём характере простом
Взяла могила эту скромность, кротость,
Задумавшись, притихнув под крестом.

Кладу я розы пышного наряда.
И словно слышу, мама, голос твой:
«Ну что так тратишься, сынок? Я рада
Была бы и ромашке полевой».

Но я молчу. Когда бы мог, родная,
И сердце положил бы сверху роз.
Твоих забот все слёзы вспоминая,
Сам удержаться не могу от слёз.

Гнетёт и горе, и недоуменье
Гвоздём засело в существо моё:
Стою — твоё живое продолженье,
Начало потерявшее своё.
Василий Казин, +1981

ПАМЯТЬ О МАТЕРИ
Поют соловушки. Вода играет, высокая, ознобно-заревая. Сады цветут… А мама — умирает, об этом смутно лишь подозревая. Скрывает и меня пытает взглядом, насторожась, просительно-сурово, уж не таю ли что… И с вами рядом, всех уверяет, что совсем здорова. Но кашель — я тревожно слышу в полночь — подушкой глушит… Слышу на рассвете: как маленькая, мать свою зовёт на помощь, хоть матери давно уж нет на свете. И в замиранье соловьино-звонком — больнее боль, родимая роднее… И сам, немолодой уже, ребёнком я чувствую себя пред нею. Дмитрий Ковалёв, +1977

МАМА
Мама чуточку горбится,
Оттого что стара.
Мама ходит по горнице,
Блеск наводит с утра.
Водит мокрою тряпкою
По кровати резной.
Руки мамины дряблые,
Как картошка весной.
А в окно сивой мордою
Мягко тычет зима.
До чего ж мама гордая,
Всё сама да сама!
У меня руки белые
И не мятая кость.
Ничего я не делаю.
Не положено — гость.
Отираюсь безсовестно
Целый день у стола.
Мама смотрит так солнечно
На меня из угла.
Очень хочет не горбиться,
Мол, ничто не берёт…
Пахнет ладаном горница,
Хвойный след от ворот.
Николай Година, р. 1935, Челябинск

НАД ПОРТРЕТОМ МАТЕРИ
Над этим стареньким портретом
я наклонился, не дыша:
каким неистребимым светом
озарена твоя душа!

Как будто не смотрело горе
в твои спокойные глаза…
Но я-то знаю: в самом горле
застряла горькая слеза.
Вячеслав Кузнецов, СПб, +2004

МАМА БОЛЕЕТ
Букварь. Там мама моет раму, уборкой занята с утра. На самом деле лечат маму четвёртый месяц доктора. Сидит девчушка, ей не спится, читает, шепчет по слогам. А мама всё-таки в больнице, и няня моет рамы там. И доктор ходит очень строгий и что-то длинно говорит. Никто не спит в ночной тревоге, пока в больнице мама спит. Луна ей кругло улыбнётся, укроет нежно тишиной, и мама всё-таки вернётся, вернётся завтра же домой. И будет всё как в сказке прямо, спокойней станет на Земле. Букварь. Там мама моет раму. И солнце плещется в стекле. Сергей Бурдыгин, р. 1962, Оренбург

ПАМЯТИ МАТЕРИ
Потемнели скворечни и рамы
От ветров, от снегов, от дождей.
Потемнел на могиле у мамы
Крест, поставленный миром над ней.

Приезжаю всё реже и реже.
У ограды подолгу стою,
Что окрашена краскою свежей,
Под которой не видно мою.

Обновил кто-то надпись под фото,
Заменил проржавевший венок, —
Я всю жизнь в суете и в заботах,
Даже этого сделать не мог!

Всё откладывал дело святое,
Дожидался удобного дня…
И дождался — чужой добротою,
Как осколком, задело меня.

И стою, опершись на ограду,
И смотрю на родные черты.
И никак со слезами нет сладу,
И глядеть нету сил на кресты.
Борис Воробьёв, р. 1932, Тверская область

ПРОЩАНИЕ
Вот и отмаялась мама, в доме лежит не дыша. Тихая — как телеграмма, в небо уходит душа. Век ей достался печальный, век ей достался больной, с горечью изначальной, выданной прошлой войной. Бог не покинул в тревоге, но и блаженства не дал. В маминой дальней дороге нынче крутой перевал. Больше ничто не свершится, весть безпросветно горька, душенька мамы кружится рядышком с телом пока. Сяду к столу одиноко, полную рюмку налью. Мама ещё недалёко, мама ещё не в раю. Давит преддверие тризны. Звёздочка смотрит в окно. Нету истока у жизни, устье осталось одно. Время последней разлуки скорбно стоит впереди, мамины мёртвые руки замерли на груди. Мамины мёртвые руки, мёртвая мама моя… Время последней разлуки — вечная боль бытия. Ветер полуночный дышит, штору окна теребя, слышишь, родимая, слышишь, мы вспоминаем тебя. Завтра с утра запогодит, да не развеет печаль, — мама тихонько уходит в чистую вешнюю даль. Где собираются в стайки и пропадают вдали белые-белые чайки — души страдальцев земли. Сергей Хомутов, р. 1950, Рыбинск

КОРОТКИЙ ПРАЗДНИК
Я иду по улице широкой.
Вот и дом, знакомый мне давно,
Между светлых и весёлых окон
Только наше тёмное окно…
Щёлкнул ключ, и простонали двери.
«Мама!» — крикнуть хочется, позвать…
До сих пор я почему-то верю,
Что к соседям нашим вышла мать.
Дуб к окну кривые ветки клонит,
Улица в холодной серой мгле.
Вот теперь, теперь я только понял:
Мама — праздник жизни на земле!
Иван Демьянов, +1991

О ПОТЕРЯХ
В грядущее открыты настежь двери, безсмертен миг, несущий дальше весть. А значит, ни к чему считать потери, пока на этом свете мама есть. Так думал я, легко листая годы, входя в закат и выходя в рассвет. Вчера, в краю январской непогоды, я постигал, что мамы больше нет. Диомид Костюрин, +1988

    

ФОТО: Мама молодая,+24.01.2001  ФОТО: папа молодой,+31.01.1981
Дорогие мои! Я так виноват перед родителями, и так мучает меня душа за содеянное! Прошу вас: помогите мне в молитве о упокоении р. Б. Веры и р. Б. Григория! А попросите меня — я тоже буду молиться за ваших близких. Нам едино должно держаться — иначе пропадём безвозвратно.


СУЕВЕРИЕ — ВЕРА БЕЗБОЖИЯ

Батюшка! Очень прошу прочесть это письмо. Как отец и дедушка, Вы сможете понять, что чувствуешь, когда твой ребёнок в беде. Батюшка! Моя единственная дочь, девятнадцатилетняя раба Божия Наталья, в большой беде. Мы очень-очень нуждаемся в Вашей молитвенной помощи.
Домашняя, застенчивая девушка, студентка филфака СПбГУ, 7 июля отправилась в трёхдневную поездку с группой от «Интурбюро» по маршруту Псков — Печоры — Пушкинские Горы. Почему-то в последний момент выяснилось, что группе предстоит принять участие в праздновании языческого праздника «Ночь на Ивана Купала».

Что сулят нам в грядущем созвездия,
Что гадалки, что кошки, что сны?
Суеверие — признак возмездия
Затаённого чувства вины.

Бога нет. И во тьме бездорожия
Много странных и страшных примет.
Суеверие — вера безбожия.
То-то боязно! Бога-то нет.
Фазиль Искандер, р. 1929

«Иван Купала, также Иванов день — народный языческий праздник, до Крещения Руси праздник был приурочен к дню летнего солнцестояния. Был заполнен обрядами, связанными с водой, огнём и травами. С принятием христианства языческий праздник стали отмечать в день рождения Иоанна Крестителя — 7 июля, и “праздник” потерял астрономическое соответствие солнцестоянию. Главная особенность купальской ночи — “очищающие костры”. Вокруг них плясали, через них прыгали: кто удачнее и выше прыгнет, тот будет счастливее. По поверью, в купальскую ночь нельзя спать, вся нечисть — ведьмы, оборотни, русалки, колдуны, домовые, водяные и прочие — в эту ночь оживает и становится особо опасной. Уверяют, что в Иванову ночь, если найти цветок папоротника, можно видеть все клады, как бы глубоко в земле они ни находились». Википедия.
После поездки моя дочь вернулась в несколько возбужденном, каком-то странном состоянии. Стала вести себя неадекватно, производила впечатление зомбированного человека. Когда успокаивалась, всё рвалась поехать к Вам, — Вас она с детства глубоко уважает. Ей надо было обсудить с Вами что-то важное. К другому священнику пойти она отказалась. Но Вас в городе не было. Когда мы с дочерью поехали в Лавру на поклонение Коневской иконе Божией Матери, я заметила, что даже в храме ей находиться тяжело. А ведь девочка моя — православная, всегда в церкви ей было хорошо.
Самое плохое случилось 18 июля. Вечером она без повода нагрубила мне и убежала. Поскольку состояние её было явно нездоровое, я сразу стала её разыскивать. Обнаружили её днём 19 июля в центре города в шоковом состоянии. Вся её одежда, обувь, сумка с документами — всё исчезло. Был снят даже нательный крест. Поначалу Наталью направили в Институт скорой помощи, потом перевели в психоневрологическую больницу у Троицкого собора. Она до сих пор заговаривается, но вспомнила, что вечером 18 июля была в какой-то неизвестной компании, где что-то пили, курили, занимались сексом. Вспомнила, что жгла свой паспорт, что ночевала в лесу, что ехала на электричке до Купчина, что просила милостыню, что на маршрутке приехала в центр и пошла в церковь, куда её не пустили.
Батюшка! Она до сих пор заговаривается, не даёт осмотреть себя гинекологу, твердит, что она девушка, хотя я вижу, что она искалечена. Врачи почему-то не хотят брать ответственность и под наркозом произвести осмотр. Прошло уже пять суток, но кроме того, что дочь находится под замком в психиатрической лечебнице, никакой помощи она не получает.
Батюшка! Я признаю, что дети страдают за грехи родителей. Но умоляю Вас пожалеть мою девочку, она очень хорошая, чистая девочка, несмотря на то, что с ней случилось. Я так надеюсь на силу Вашей молитвы! Помолитесь о здравии душевном и телесном дочери моей Натальи! Может, Господь наш по Вашему ходатайству пошлёт ей исцеление и прощение, чтобы не было тягостных последствий…
Кланяюсь Вам, недостойная р. Б. Татьяна
23 июля 2006 года

НА КУПАЛА
Мутнеют звёзды на Купала,
И без вины шалеем мы
От зноя торфяного пала,
От папоротниковой тьмы.

Когда сквозь ночи пуховые,
Оберегая отчий кров,
Дымы стояли столбовые
В кольце купалиных костров,

И на веселии и пьянстве,
Как дикий, тешился народ,
И в православном христианстве
Водили ведьмы хоровод,

Мы, словно филины, парили
И друг за дружкою вдогонь
Обряд языческий творили
И прыгали через огонь.

И тропки ладили подружкам
В передрассветные часы,
Стряхая грозди по опушкам
Густой купалинской росы.
Константин Коледин

После случившегося прошло почти пять лет. И только сейчас я решился — в назидание другим — опубликовать это письмо. К счастью, о. Иоанн Миронов пришёл на помощь, и его молитвы, молитвы матери и многих людей вернули Наталью в жизнь. Она с отличием закончила испанское отделение филфака СПбГУ; урок не прошёл даром. Спросив разрешения у матери поставить письмо в книгу, я обратился к архимандриту Амвросию (Юрасову) с просьбой объяснить, что же произошло с девушкой. Он ответил: «Матери помолиться за дочь, молиться можно и своими словами, просить Господа, чтобы дочь пришла в себя, покаялась в том, что принимала участие в языческих играх. Бывает, когда родители духовно спят, верят так себе, потихоньку, тогда с детьми и приключаются беды — это шоковая терапия для родителей. Маме надо тоже покаяться во всех грехах. Господь попустил, чтобы все пришли к вере и покаялись».

МОЛИСЬ, НАРОД
Мне говорят (уж эти богословы!): Господь один, да разные пути. Пора забыть оплошности былого и вместе ко спасению идти. Даёшь любовь! Да здравствует терпимость! Никто не прав! Никто не виноват! Вне всяких вер над всеми Божья Милость! Всё хорошо, и Ангел бесу брат! Несутся отовсюду кривотолки — кто, дескать, может Истину объять? Мол, зеркало разбилось на осколки, и наша цель — всё заново собрать! Лукавый люд! Почто блукать словами? (Да сгинут Православия врази!) Ведь зеркало, составленное вами, обезобразит, но не отразит. Неслыханное прежде ослепленье, подмен или измен угарный дым: величить отступленье просвещеньем, гордиться отступлением своим! Охальники родимого порога, доколе околесицу пороть? Да, Бог один. Откуда ж истин много? Или уже не Истина — Господь? А тьме и Свету — не соединиться! Не прогадай, благовеститель лжи. Коль издыхал у собственной пшеницы, спасёшься ли у сорняков чужих? О, кривовер! Не сам ли раздвоился, головушкой вертя по сторонам? Иль позабыл? — Христос не разделился, и вера благодатная — одна! Молись, народ, о чистоте радея, от Храма Божьего не отврати лица. Не отпадай, внимая блудодеям, но стой за Православье до конца! Иеромонах Роман (Матюшин)


КОМУ ПОЗОР, КОМУ БЕЗСЛАВЬЕ, А КОМУ БЕЗСМЕРТИЕ

Получил письмо от 85-летнего Юрия Васильевича Бондарева. Уверен, что представлять читателям Героя Социалистического Труда, Лауреата Ленинской и Государственных премий СССР, РСФСР и многих других наград, писателя, автора замечательно правдивых книг о войне — «Батальоны просят огня», «Последние залпы», «Горячий снег», о нашей жизни — «Берег», «Выбор», «Игра», «Бермудский треугольник»… наконец, книгу миниатюр «Мгновения» нет смысла.
Надо сказать, что встречались мы всего один раз — при награждении автора «былинок» Международной Шолоховской премией в 2009 году. Но точные слова, сказанные Юрием Васильевичем, его крепкое рукопожатие, нравственная чистота, исходящая от него, сразу сделали его близким и родным человеком. Кого я мог бы поставить рядом? Только духовника — о. Иоанна Миронова.
За полгода я получил от Бондарева два небольших письма и фотографию с подписью. Несмотря на нездоровье, Мастер нашёл в себе силы написать малоизвестному подмастерью:
«Дорогой Александр Григорьевич!
Не смог сразу ответить на Ваше письмо, болел, почти два месяца мучил меня грипп-модерн (так я его называю в связи с долгосрочностью), затем приходил в себя, справлялся со слабостью и дурацкой вялостью, то есть находился в состоянии ничегонеделания по существу. Только сейчас прихожу в себя.
Некоторым читателям Ваша форма “былинок” может показаться не совсем привычной. И прочитав Вашу книгу, я улыбнулся и подумал, вспомнив вопросы моих читателей по поводу первых появившихся в печати “Мгновений”: ведь они, читатели, привыкли к моей романной форме. И я отвечал на письма одной фразой: “Прав я или неправ, но это моё; моё видение в мгновениях жизни”.
Ваши Былинки хороши.
Желаю Вам всяческих удач, везения (Бондарев произнёс это слово и при награждении. — А.Р.), и главное — здоровья!
Крепко жму руку, Ваш Юрий Бондарев
17 июня 2010 года».

Надо сказать, что «Мгновения» я где-то видел в журнале, но, будучи сам увлечён «былинками», серьёзно вчитываться не стал — очень боюсь подспудного подражательства: это когда мозг захватывает чужие мысли, видоизменяет их, а ты ничтоже сумняшеся выдаёшь их за свои.
Не читал и думал: да ладно… А оказалось, зря! Многие новеллы «Мгновений» оказались мне так близки, что, при всей непохожести стилей и тем «былинок», они отражают не временное понятие, а те секунды, минуты, дни нашей жизни, из которых и соткано наше бытие.
И вот прекрасно изданная к 85-летию писателя книга у меня на столе. Я начал читать, и вдруг появилась навязчивая мысль: закончить отобранные «мгновения» стихами поэтов, как в моих «былинках». Но, поразмышляв, отмёл дерзкую мысль, понимая, что великий писатель не одобрит подобного «творчества». Посему я отберу несколько близких мне новелл и поделюсь с читателем — в надежде, что он прочитает «Мгновения» в оригинале. Итак:

СОСЕДИ
Два старичка пенсионера получили двухкомнатную квартиру в новом доме. Въехали в совпавший час, познакомились прямо на лестничной площадке, очень довольные: родных и близких нет, вдвоём не так скучно будет доживать закатные дни. И решили после расстановки мебели отпраздновать по-стариковски новоселье: купили в гастрономе бутылку «красного», нехитрой закуски. Сели на кухне, выпили по первой рюмке, по второй, пристально вгляделись друг в друга, некоторое время помолчали онемело, и вдруг оба заплакали.
Один был когда-то следователем, другой — подследственным, затем — осуждённым на длительный срок.
(Бондарев Ю. В. Мгновения. М.: ИТРК, 2009. С. 77)

И всё же не удержусь и в скобках поставлю выбранное стихотворение. А потом пошлю Юрию Васильевичу на благословение.

ПОСЛАНИЕ ПАВЛОВСКОМУ
В какой обители московской,
в довольстве сытом иль в нужде
сейчас живёшь ты, мой Павловский,
мой крестный из НКВД?

Ты вспомнишь ли мой вздох короткий,
мой юный жар и юный пыл,
когда меня крестом решётки
ты на Лубянке окрестил?

И помнишь ли, как птицы пели,
как день апрельский ликовал,
когда меня в своей купели
ты хладнокровно искупал?

Не вспоминается ли дома,
когда смежаешь ты глаза,
как комсомольцу молодому
влепил бубнового туза?

Не от безделья, не от скуки
хочу поведать не спеша,
что у меня остались руки
и та же детская душа.

И что, пройдя сквозь эти сроки,
ещё не слабнет голос мой,
не меркнет ум, уже жестокий,
не уничтоженный тобой.

Как хорошо бы на покое, —
твою некстати вспомнив мать, —
за чашкой чая нам с тобою
о прожитом потолковать.

Я унижаться не умею
и глаз от глаз не отведу,
зайди по-дружески скорее.
зайди. А то я сам приду.
Ярослав Смеляков, +1972 (репрессирован в 1934—1938, 1941—1944, 1951—1955)

ЩЕНОК
Всю ночь без сна ворочался с боку на бок, мычал, стискивая зубы, как от боли, — не мог забыть того, что случилось днём, не исчезало острое чувство совершённого преступления. Было тёплое солнце, яркий субботний мартовский день сиял в Москве <…> В машине стало даже жарко, тесно от солнца, блещущего на переднем стекле, на капоте, и у него тоже было свободное ожидание того, что сейчас он выедет на подсохшее в полях шоссе и через сорок минут будет в доме отдыха среди своих двоих детей и жены, которых отвёз на каникулы неделю назад. <…>
Впереди на обочине увидел поддомкраченную машину, человек без пальто, без шапки возился возле колеса, отвинчивая ключом гайки, и он подумал с удовольствием: «Действительно, настоящая весна». И едва он успел подумать, заметил вывернувшегося левее поддомкраченной машины щенка: он выскочил из-под ног склонённого к колесу человека, тёмно-коричневый, с острой весёлой мордой, и бросился играющими прыжками, как-то боком навстречу его машине.
Скорость была небольшой, он мгновенно нажал на тормоза, но всё-таки не сумел сразу затормозить. Машину катило по льду, и в ту же секунду щенок игриво залаял, затряс смешными ушами, мелькнул под радиатором, и затем послышались внизу какие-то удары, потом как будто машина проехала по чему-то твёрдому — и он, весь в горячем поту, наконец остановил машину. Ещё не отпустив тормоз, он оглянулся и с ужасом увидел щенка уже возле человека в сером пиджаке — щенок, мотаясь всем телом, будто жалуясь, прося прощения, взвизгивал, искательно тыкался мордой в руки хозяина.
А он смотрел, точно скованный, на человека в пиджаке и сознавал, что совершил сейчас нечто непоправимо преступное, как убийство. <…>
Потом человек в пиджаке взял щенка на руки и, всё продолжая гладить его длинные уши, трепать его голову, испачканную мокрой грязью, повернул бледное лицо.
— Какой вы шофёр, если не можете остановить машину? Это же глупый щенок…
— А вы… зачем отпускаете его на дорогу?..
<…> Он плохо помнил, как выехал из Москвы на загородное шоссе, всё словно подсеклось, срезалось в нём, и было до тошноты мерзко, гадко на душе от той защитительной своей фразы, звучавшей в ушах: «А вы зачем отпускаете его на дорогу?»
Он опять с поразительной точностью представлял щенка с острой весёлой мордой, когда тот бросился к машине, ощущал глухие удары под днищем, представив, как железо било его по голове, как в смертельном испуге заметался между колёсами щенок, не понимая, что произошло, почему на его игру с этой чужой машиной ему ответили такой страшной болью.
«Я убил его… Это же он в горячке выскочил потом к хозяину. Как он мотал головой, как тыкался мордой, точно спасения искал!..» — думал он и стискивал зубы, уже не видя ни шоссе, ни талого снега, ни мокрых мартовских полей под прекрасным весенним солнцем.
Приехав в дом отдыха, он не поцеловал жену, не поцеловал детей, будто потерял на это право, только долго и пристально смотрел на свою пятилетнюю дочь, взяв её на руки, прижимая её к себе. (С сокр.)

Лежала, перееханная скатом,
Дышала телом, вдавленным и смятым,
И видела сквозь плёнку стылых слёз,
Как мимо, смертоносно громыхая,
Огромное, глазастое неслось.

И напряглась, мучительно-живая,
О милости последней не прося,
Но в ноздри ей ударив сгустком дыма,
Торжественно, замедленно и мимо
Прошла колонна вся.

Машины уносили гул и свет,
Выравнивая скорость в отдаленье.
А мёртвые глаза собачьи вслед
Глядели в человечьем напряженье,
Как будто всё, что здесь произошло,
Вбирали, горестно осмыслить силясь, —
И непонятным были им ни зло,
Ни поздняя торжественная милость.
Алексей Прасолов, +1972

ТАЛАНТ И СЛАВА
Бывает, что в литературе подолгу живут книги несуетливого писателя, однако нет у него ни громкого имени, ни славы.

Я просматривал книжечку, кажется,— Глебова:
Сколько песен живёт, сколько песен погибло,
Сколько было их, сколько их как бы и не было,
Вдохновенно исполненных где бы то ни было!
Сколько пьес породила поэзия Тютчева!
Почему «Очи чёрные» были живучее?

Я смотрел, отделяя от самого лучшего
Безусловно хорошее, среднее, худшее,
Отделяя новаторское от стариковского,
И себе говорил я: «Вот это подхватывали,
А вот это забыто…»
«Левый марш» Маяковского,
Список пьес на слова Шагинян и Ахматовой,
Тексты Пушкина, Блока и тексты Ратгауза, —
Эти выжили, а эти в забвение канули…

Говорят, что сейчас — музыкальная пауза.
Я хочу, чтоб мелодии новые грянули.
Это можно и нужно, чтоб песня как хлеб была
Или словно гроза, что над пашнями движется.

Я просматривал книжицу, кажется, — Глебова,
Загляните в неё — любопытная книжица!
Леонид Мартынов, +1980

Бывает, что есть и слава и имя, но нет таланта в трудах знаменитости — солидная, так сказать, денежная купюра, не обезпеченная золотым запасом. И те, которых не читают, вздувая шум, как ветряки, себя талантами считают действительности вопреки. Впадают в суетность они, хоть у иных осанка павья. О, как им страшно быть в тени под небом ярмарки тщеславья! Яков Козловский +2001. Однако мало, слишком мало тех, кто способен сказать себе трудную правду.

СУДЬБЫ
Один поёт своё Отечество,
другой поёт Своё Величество,
а третий — тихо и настойчиво —
знай нажимает на количество.
Четвёртый мог бы успокоиться,
да он, мятежный, всё печалится:
писать ему совсем не хочется,
но очень хочется печататься!
Роберт Рождественский, +1994

В период массовой культуры чрезвычайно редко встречается писатель счастливого соединения имени и таланта, таланта и славы, заслуженной книгами. В желании быть прозорливей и лучше в безсонной тревоге над словом постой. Ведь было: смеялся над «виршами» Тютчев! Стыдился своих же «писаний» Толстой! Антонина Баева, р. 1928

И всё же: что такое слава? Ответ я нашёл.

Я слышал, будто с вечеринки
Чуть под хмельком он брёл Москвой
И вдруг, узрев дыру в ботинке,
Свернул к сапожной мастерской.

Стучал сапожник молоточком,
И ножик о брусок точил,
И сыпал изо рта гвоздочки,
Как будто семечки лущил.

Раз, два. И всё. — Моё почтенье!
Что? Деньги? Деньги ни к чему.
Я сразу вас узнал, Есенин,
С вас ни копейки не возьму. —

То был стихами не воспетый,
По виду грубый человек.
А как обрадовал поэта!
Есенин помнил весь свой век!

…Нет! Слава — не партер притихший,
Не пир, где весело кутить,
И даже не журнал парижский —
Порою можно всё купить.

Нет! Слава — не цветы, не снимки,
А честь, когда признал народ.
Когда сдаёшь в ремонт ботинки,
А мастер денег не берёт.
Игорь Кобзев, +1986

ЮРИЮ ВАСИЛЬЕВИЧУ БОНДАРЕВУ В ДЕНЬ ЮБИЛЕЯ
С юбилеем Вас, Юрий Васильевич! Сын уральской российской земли! Ваше творчество — гордость и сила, и война, по которой прошли… Нет таких, кто в России не знает «Тишину» и «Горячий… Ваш …снег»… Ваша правда глаза открывает и для взлёта даёт нам разбег. Вы — хранитель традиций народа, чувств глубоких и ярких идей… Этим Вас одарила природа, и душою едины Вы с ней! Вы нам дороги мудростью, духом и способностью жить для людей… Ваше слово понятно для слуха своей правдой, любовью своей к нашей Родине многострадальной, испытавшей немало невзгод… Любят Вас на окраине дальней и в столице, в ком совесть живёт… Валерий Подобудчик

Читатель настоящий, а не глотатель донцовых, веллеров и прочих скоропортящихся изделий поточного производства подобного чтива! Повторю слова замечательного поэта Леонида Мартынова: «Я просматривал книгу, кажется…» — Бондарева. Только открыл книгу «Мгновения», не прочёл ещё и трети, а она уже захватила меня — правдой нашей жизни, отлитой в строки современного классика. 138 000 наименований книг вышло в 2009 году в России, а Бондарев — один! Прочитайте «Мгновения» — и вы станете намного богаче. «Как я смею нескромно надеяться, — пишет автор в предисловии, — эта книга, названная “Мгновения”, имеет цель в миниатюрах самого разного содержания рассказать моим современникам о нашем сложнейшем, смутном времени всё или почти всё, если согласиться, что данная нам жизнь есть мгновение, а мгновение — жизнь!»

МГНОВЕНИЯ
Не думай о секундах свысока, наступит время — сам поймёшь, наверное. Свистят они, как пули у виска. Мгновения, мгновения, мгновения. Мгновения спрессованы в года, мгновения спрессованы в столетия, и я не понимаю иногда, где первое мгновенье, где последнее. У каждого мгновенья свой резон, свои колокола, своя отметина. Мгновенья раздают кому позор, кому безславье, а кому безсмертие. Из крохотных мгновений соткан дождь, течёт с небес вода обыкновенная, и ты порой почти полжизни ждёшь, когда оно придёт, твоё мгновение. Придёт оно большое, как глоток, глоток воды во время зноя летнего. А в общем, надо просто помнить долг от первого мгновенья до последнего. Не думай о секундах свысока, наступит время — сам поймёшь, наверное. Свистят они, как пули у виска. Мгновения, мгновения, мгновения. Роберт Рождественский, +1994

15 марта 2011 года Юрий Васильевич достигнет 86 лет. Многая и благая лета!


УЛИТКА ТОЖЕ СЛЫШИТ БОГА

Улиток в нынешнее сверхжаркое лето развелось предостаточно. Куда ни глянь — даже внутри ворот гаража — лепятся эти необычные существа.
Идём с женой по бетонной дорожке сада, я, как мужчина, — впереди, жена сзади. И вдруг слышу непривычно резкий голос супруги, с хрустом раздавившей величаво ползущую через безконечную плиту улитку: «Развелось вас тут! Все листья цветов поели!» Никогда я не слышал такого раздражённого тона моей любящей всё живое подруги, выхаживающей до последнего подвальных котов, готовой на любые усилия, чтобы спасти любимца.
Вот ещё не прошло горе от смерти Коти, и могилка его не превратилась в клумбу, а мы всё возвращаемся назад: как ездили во Всеволожск делать ему рентген, как не спала и рано вставала Лера, чтобы отнести кота на очередную капельницу, делала уколы, умудрялась давать больному горькие лекарства. К сожалению, её усилия не смогли спасти кота от инсульта, и я видел слёзы в её глазах, когда укладывал Котю в обувную коробку, чтобы отвезти на дачу и похоронить рядом с цветником, где лежат Малыш с Мартюней.
Глядеть на цветочные листья, зияющие во многих местах дырами, и впрямь неприятно. Потом, сколько усилий требует выращивание на даче цветов, радующих своей красотой до глубокой осени! Но давить крохотных, еле ползущих улиток?.. Думаю, улитка попалась подружии «под горячую ногу» — она очень добрая, жена моя Валерия.
Конечно, я не цветовод, но, завидев висящую на растении или переползающую человеческую тропу улитку, отношу её подальше в траву.

УЛИТКА
В саду, где старая калитка
скрывает выемку ручья,
живёт садовая улитка.
Большая. Умная. Ничья.

Не прогибаясь твёрдой спинкой,
не размышляя о судьбе,
она питается травинкой
и дом свой носит на себе.

Не зная времени иного
и годы исчисляя днём,
улитка тоже слышит Бога,
хотя не ведает о Нём.

Но раскрывает на рассвете
в сухом безветренном углу
роскошной мантии соцветье
навстречу Отчему теплу.

Пусть потешаются над нею
за то, что медленный ходок.
Но царств египетских древнее
её античный завиток.

Кичась своим познаньем нищим,
терзаясь тем, что не везёт,
мы всё-то вечной славы ищем.
А слава вот она: ползёт!

И через песни «Илиады»,
толпу героев и побед
прошёл её шероховатый
и слизисто-пурпурный след.
Юрий Беличенко, +2002

И кроты роют свои норки в нашей земле, и белочка припрыгивает полакомиться орешками, и мышки-норушки выходят по ночам за пропитанием, не зная-не ведая, что бандит Дымок уже часами поджидает добычу. И с довольной мордой кладёт бедную задушенную мышку на самое крыльцо. Что тут поделаешь — он бандит, разбойник! Он хищник, у него инстинкт охотника, хотя, кроме кошачьего корма из пакетиков, он ничего не ест…
Я человек любознательный, поэтому не преминул разыскать в Интернете статью Наталии Антоновой о садовых улитках: www.myjane.ru/articles/text/?id=7099.
Садовые улитки — животные, которые принадлежат к моллюскам, к классу брюхоногих (Gastropoda), которых в мире, по утверждениям специалистов, насчитывается более 85 тысяч видов. У садовых улиток есть домик — известковая раковина, чаще всего у молодых — с двумя завитками, у более старых — до пяти завитков. В раковину улитки прячутся в случае опасности и во время засухи, закупоривая отверстие плёнкой из слизи.

Улитка ползёт по дорожке.
Свой домик несёт на спине.
В нём дверь, занавески, окошки.
Хозяйки портрет на стене.

Кровать, стол и стул, шкаф одёжный.
Всегда можно в гости зайти.
Всё сделано крепко, надёжно,
Чтоб выдержать тяжесть пути.

Спокойно и неторопливо,
Весь день от куста до куста
Улитка ползёт терпеливо.
Дорога её не проста.

Зато хорошо вечерами
Сидеть за столом, чаевать,
Друзей угощать пирожками
И глядя на звезды, мечтать.
www.dou.ru

Зимой улитка впадает в спячку и закрывает устье раковины известковой крышкой, которая пропускает воздух. Но, например, у слизняка раковины нет. Тело улитки состоит из головы с рожками и глазами, ноги и закрученного спиралью туловища. Нога у улитки вытянутая, с её помощью она передвигается, мышцы на ноге сокращаются волнообразно-медленно, потому что нога всё-таки одна. Для облегчения движения из желез в ноге постоянно выделяется слизь. Язык улиток как бы покрыт тёркой, на языке у них расположены зубы — 25 000! Еду улитка разыскивает на ощупь. У неё хорошее обоняние, но неважное зрение.
По весне, тёплыми лунными ночами, улитки изнывают от любовного томления и отправляются искать себе суженых… Найдя друг друга, улитки начинают любовную игру. Они вытягиваются вверх друг против друга, касаются друг друга рожками и ртом. Потом падают, прижавшись друг к другу, и лежат неподвижно. Затем всё начинается заново, пока не произойдёт сам акт совокупления, во время которого улитки прижимаются друг к другу и окутывают себя слизью, чтобы не расклеиться раньше времени.
Растут улитки до года, а живут 6—7 лет. Едят улитки всё подряд, особенно любят сочные зелёные листья растений. Молодые улитки ещё более прожорливы, чем старые, они буквально отпиливают своими острыми зубками кусочки листьев и проглатывают их. На зиму улитки вырывают ногой ямку, забираются в неё, сверху подгребают опавшую листву, закрываются крышкой и спят до весны. У улиток много врагов. Их поедают птицы, змеи, мыши, лягушки. Садоводы ведут с животными безпощадную борьбу, в то время как в других странах они считаются деликатесным блюдом; 1 кг улиток стоит 5 евро: содержание белка в улитке выше, чем в курином яйце. К тому же они содержат много кальция, железа и жирных кислот. За год на Западе употребляется до 100 тысяч тонн улиток.
Ещё Плиний Старший (23—79 гг. н. э.) в «Естественной истории» написал, что жареных улиток ели с вином перед ужином для возбуждения аппетита или закусывали ими в промежутках между пирами и оргиями. Галлы ели улиток на десерт. А в Средние века их ели, поджаривая с луком, во время поста.
Думаю, для первого знакомства вполне достаточно. Улитки тоже нужны природе как звено в безконечной пищевой цепочке. А вы как-нибудь просто понаблюдайте за этими «неприятными» животными, и увидите с удивлением много разумного в их поведении. Разве Господь создавал что-нибудь ненужное, лишнее?.. Не топчите этих изящных созданий, перенесите ущерб от улиток с любовью, и эта любовь когда-нибудь обернётся в вашу пользу.
А если уж решились с ними бороться, поставьте плошку с пивом рядом с кустом: улитки, оказывается, большие любительницы солодового напитка, и сразу сойдутся пиршествовать.
А если и пива жалко, опрыскайте растения слабым кофейным раствором — улитки, в отличие от нас, кофе терпеть не могут!
В Библии нашлось лишь одно упоминание об улитках. Наказание нечестивых: «Да исчезнут, как распускающаяся улитка; да не увидят солнца, как выкидыш женщины» (Пс. 57, 7—12).

Улитка, где в твой двор калитка? Как постучать в твоё окно? Дороги медленная нитка ползёт, как в стареньком кино. Не поспешает постепенно. Ползёшь. С утра до темноты. А может, в этом есть блаженство?! Свои особые черты?! И так весь век. Не по-иному. Всё на себе носить самой. И пусть другие рвутся к дому, тебе не надобно домой. Ты — дома! Здесь твои защиты, носи свой дом без маеты. Но как тут чуда ни ищи ты — я не хотел бы так, как ты. Я в жизни знал таких немало. Ползли сторонкой. Не спеша. Но раньше времени, бывало, у них морщинилась душа. Жизнь не сплетёшь из волоконца, иной простор влечёт меня: по высоте — не ниже солнца, по глубине — не мельче дна. 1972. Сергей Островой, +2005.
Плыви своей дорогой, неспешная рогатая хозяйка садов и огородов! Счастливого пути! Благополучно пересечь бетонную плиту дорожки, чтобы поесть свежих, сочных листьев, которые Господь предназначил и для тебя…


ОТЦЫ ВСЁ ЧАЩЕ К НАМ ПРИХОДЯТ

И вдруг война своим смертным дыханием ожгла память. Пусть ложная скромность сказать не велит, мы все говорить вольны. Я не был на фронте, но я инвалид Отечественной войны! Николай Глазков, +1979 Министерство обороны РФ стало делать благое дело: открыло на своём сайте общедоступный электронный банк документов «Подвиг народа» — podvignaroda.mil.ru Можно искать по фамилии, по награде, по месту призыва. На сегодняшний день, а это конец августа 2010 года, введено 310 127 документов, обработано 2,6% награждений.
Без особой надежды набрал я данные отца. И вдруг с волнением увидел строчку с родной фамилией:
НАГРАДНОЙ ЛИСТ
1. Фамилия, имя и отчество — РАКОВ Григорий Иванович;
2. Звание — гвардии капитан;
3. Начальник отделения по работе среди войск и населения противника политотдела 27 армии. Представляется к медали «За отвагу»;
4. Год рождения — 1914;
5. Национальность — русский;
6. Партийность — член ВКП(б);
7. Участие в Гражданской войне, последующих боевых действиях по защите СССР и Отечественной войне (где, когда) — в Отечественной войне с её начала;
8. Имеет ли ранения и контузии в Отечественной войне — не имеет;
9. С какого времени в Красной Армии — с июня 1941 г.
10. Каким РВК призван — Василеостровским РВК гор.Ленинграда;
11. Чем ранее награждён (за какие отличия) — не имеет;
12. Постоянный домашний адрес представляемого к награждению и адрес его семьи — дер. Кабачино Кирилловского района Вологодской области.

Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
Работая в должности (с октября 1942 г.) начальника 7-го отделения политотдела 27-й армии Северо-Западного фронта, тов.РАКОВ резко улучшил работу отделения и инструкторов соединения. За февраль и март выпущено 43 листовки к войскам противника общим тиражом 126 тыс. экз., т.е. в 1,5 раза больше, чем за весь предшествующий период. В соединениях регулярно проводились передачи через звуковки, которые со стороны РАКОВА своевременно обеспечивались программами передач.
За период с 23 февраля по 19 марта 1943 года отделением опрошено более 100 человек немецких солдат и офицеров, и у большинства из них были листовки, выпущенные 7 отделением. За этот же период обработано разных документов противника более 5 тыс.
Неоднократно, презирая опасность, РАКОВ вёл передачи через мощную звуковую установку непосредственно перед краем противника.
Достоин правительственной награды медали «ЗА ОТВАГУ».

НАЧАЛЬНИК ПОЛИТОТДЕЛА 27 АРМИИ
ПОЛКОВНИК ХВАЛЕЙ
11 апреля 1943 г.

Отметка о награждении
Приказ по 27 армии СЗФ № 037 от 12.4.43 г.
Нач. отд .кадров подполковник Жигаев
   
Это была первая награда гвардии капитана Ракова за время службы в армии с 1 февраля 1940-го по 27 октября 1965 года. Он прошёл путь от Старой Руссы до Берлина и Праги, получил звание полковника, был награждён, если не ошибаюсь, 14 орденами и медалями, в том числе орденами Красной Звезды и Отечественной войны I-й степени, несколькими медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», польской медалью «За Одер, Нейсе, Балтику». И даже фотография с первой медалью «За отвагу» нашлась в семейном архиве. Я было продолжил поиски, но на этом пока всё и закончилось. Хочу сделать официальный запрос и получить всё, что есть в архиве.
Ещё я поинтересовался, с какого расстояния могла вещать звуковая установка — максимум 400 м от противника. Спросите у любого фронтовика, велико ли это расстояние и даёт ли гарантию безопасности. Поэтому свою первую медаль папа получил не за красивые глаза.
А написать листовку так, чтобы враг преодолел страх держать листовку при себе, рискуя расстрелом, поверил написанному и перешёл линию фронта, — весьма и весьма непростое дело. Знаю как пишущий человек.

ВЫГОДНАЯ СДЕЛКА
Как-то Вилли встретил Фрица; сели немцы в уголку. «Услужи, как говорится! — Фриц взмолился к земляку. — Сделай милость, друг мой Вилли! Я готов не встать с колен: ты нашёл, мне говорили, пропуска в советский плен. Уступи мне два по дружбе: пригодятся на войне. Быть у фюрера на службе не под силу больше мне! Я второй из них в подарок про запас жене пошлю…» — «Так и быть! За двести марок, — молвил Вилли, — уступлю!» Фриц сказал: «Дороговато! Но как вспомню Сталинград, то, клянусь душой солдата, я и триста дать бы рад. Разгромят нас в схватке жаркой танки русских у леска! Вот тебе, приятель, марки, отдавай мне пропуска!» Дмитрий Кедрин, +1945

Я уже подробно рассказывал в книге «Гони, старик, свою лошадку. Былинки», на с. 307, о судьбе сохранившихся у меня листовок: в трудный период «перестройки» они помогли купить новый холодильник. Зато я нашёл чудом уцелевшую после отца партизанскую листовку (некоторые слова пришлось обозначить точками):

«Верховному командованию немецкой армии фрицам, ганцам, их прислужникам и прочей сволочи из шайки арийских куроцапов прямой и точный ответ на последнее обращение к партизанам.
Получили мы вашу писулю, а в ответ посылаем гранату и пулю с приложением настоящего письма, чтобы было убедительно весьма.
Для начала дарим вам знамя из мочала. Будете отступать, так не надо новое покупать. Кроме того, битую свою рожу можете обернуть в рогожу.
В начале своей цидули вы нас адом и смертью стращаете, а в конце — прощенье обещаете.
Сукины вы сыны, сраные штаны, нашли кого пугать, … вашу мать.
Вы голой немецкой сракой собираетесь раздавить ежаку. Чтобы не затевали лишний раз драку, мы вам дадим пинком под сраку.
Нашли, голопупые, кого прощать, кому помилование обещать. Да вашу милость посылаем к … . Прощайте в Германии своих ****ей, а не лезьте с вашей милостью до людей. Обойдёмся и без вас, вас ист дас.
Вы, русской жизни губители, назывете себя «освободители». А мужик вам говорит: господа спасители, … не хотите ли? Не возьмёте вы шутя русского мужика, кишка тонка.
Некогда нам с вами долго разговаривать, с такими суками говорить — надо язык наварить. В ходе войны ваш дурак Гитлер наклал в штаны. Он ещё храбрится, продолжает хвалиться. Но, как говорится, волк охотника боится. В своём Берлине днём и в ночную пору он залезает в звериную нору. В норе прохвост не отсидится, скоро мы дадим ему напиться, подсыплем в пирог маку и засунем палку в сраку.
Передайте ему, сучьему сыну, что мы подготовили для него дубину. Пусть знает о партизанах, с чёлкой лоб, мать его ….
Чего не досказали — пулемётом доскажем, а досказавши — … покажем, да дадим ........, тогда не будете листовки бросать.
Скоро пошлём к вам на квартиру ходоков за ответом.
А пока с запорожско-псковско-порховским приветом. День и число у нас такие же, как у вас, поцелуйте в .... нас.
Подписали Петры да Иваны — Красные партизаны».


Крепко сказано, ничего не скажешь! И партизаны — по-своему — вели пропаганду среди оккупантов.

ПАРТИЗАНЫ
Спасаться от огня и от набега,
Спасать скотов, добро, себя и чад
Простительно. Пускай же нас простят
Герои войн и мученики века.

Славнее те, кто не бежит от бед,
Кто в страшный час свой край не покидает,
А вместе с ним воюет и страдает,
И гибнет, не доживши до побед.
1984. Давид Самойлов, +1998

Раков Григорий Иванович умер в 68 неполных лет в 1981 году. Покоится на Серафимовском кладбище. Китель с наградами я без споров отдал брату.

Всё чаще стали сниться нам
Отцы, ушедшие из жизни,
И горечь тихой укоризны
Мы ощущаем в этих снах.

Слова невнятные, без зла,
Но взгляды, нервные движенья,
В которых много сожаленья
И нет знакомого тепла.

На это ляжет тень вины
За те и эти наши годы.
Отцы всё чаще к нам приходят,
Всё безпокойней наши сны.
Виктор Веселов, р.1942, Кострома

P. S. Наряду с двумя другими я отправил эту «былинку» Юрию Васильевичу Бондареву. Он долго не отвечал, но когда я был за стендом на православной выставке, раздался звонок. Честно говоря, я боялся, что Бондарев пожурит меня за эксперимент с его «мгновениями», но он лишь выразил удивление, как мне удаётся так удачно подбирать стихи.
А потом сказал: «Вы знаете, медаль «За отвагу» в войну приравнивали к солдатскому Георгиевскому кресту, и офицеров ею награждали редко. Я зауважал вашего отца». От его слов мне стало приятно, словно это я лично получил четыре солдатских медали…

ФОТОГРАФИЯ ИЗ СЕМЕЙНОГО АЛЬБОМА
В наплыве мерцающей дымки, сквозь тусклый махорочный свет глядит с пожелтевшего снимка солдат восемнадцати лет. Над правою бровью — пилотка, спадающий чубчик белёс. Задумчиво, нежно и кротко глядит он на ветки берёз. Над левым карманом солдата, неброская, впрочем, на вид, одна боевая награда — медаль «За отвагу» — горит. О чём он задумался, право, солдат этот, юный лицом, стоящий в проснувшихся травах, ещё мне не ставший отцом? Какие там ветры шумели, цветы прозревали в золе в немыслимо дальнем апреле ещё на горящей земле? Какие там трубы играли и что им звучало в ответ? Таинственный свет фотографий, далёкого времени свет. В мерцающей дымке сквозь ветви глядит на весны торжество солдат восемнадцатилетний, и я так похож на него! Смотрю на квадратик бумаги, судьбу принимаю свою, тот воздух любви и отваги, как воду безсмертия, пью… Николай Поснов, +2005

План Серафимовского мемориального кладбища

 


КОШКИ, КОГДА УМИРАЮТ, — СТАНОВИТСЯ ПУСТО

Просматривая журналы 80-х годов, кажется, «Новый мир», я вдруг прочитал строчки, пронзившие душу:
Разыщите меня, как иголку, пропавшую в сене,
Разыщите меня — колосок на осенней стерне,
Разыщите меня — и я вам обещаю спаенье:
Будет Богом спасён тот, кто руки протянет ко мне!..

Поэта зовут Вениамин Михайлович Айзенштадт (Блаженный)(1921—1999), Минск. Почему «зовут», спросит дотошный читатель, ведь он давно помер? Нет, настоящие поэты не умирают, они живут вместе с нами своими стихами, помогая и нам жить-держаться в этом нелепом мире. Но чтобы убедиться в этом, надо прочитать его единственный сборник, который он писал всю жизнь и который вышел в свет благодаря певцу Юрию Шевчуку. Так в 1995 году, незадолго до смерти Блаженного, появилась книга «Сораспятие». Потом её переиздало в Москве издательство «Время» в 2000 году.
То, что псевдоним очень верен, вы убедитесь, только начав читать его неповторимые стихи. Меня же они подкупили, главным образом, тем, что поэт знал то, чего многие не знают и знать не хотят: о вере животных в Бога, о том, как они смиряются под жестокой дланью человека, как молятся за тех, кто делает их и без того короткую, полную драматизма жизнь, невыносимой. Правда, духовник, прослушав одно из стихотворений, сказал: «Сашенька, не надо бы это публиковать…» Наверное, он, как всегда, прав, но пока я заворожён поэзией Блаженного…
Делая фотоподборку наших питомцев, хочу убить двух зайцев: дать вам неизвестные сведения о кошках и — главное — возможность ощутить, даже пощупать стихи Блаженного, чтобы они остались в вашей памяти навсегда. Всё живое связано незримой духовной нитью, и нет среди нас «старших» и «младших» — все мы одинаково любимы и оберегаемы Господом.
Возможно, мне придётся прибегнуть к стихам других поэтов, если я не смогу выбрать в «Сораспятии» нужные стихи. Но и это неплохо. Ради экономии места стихи приходится печатать в подбор.



В ТЕЛЕ КОШКИ 517 МУСКУЛОВ. У ЧЕЛОВЕКА — 650
ХВАТИТ ВСЕМ МЕСТА
Хватит места в моей конуре и собаке, и кошке, и Богу, лишь бы сбыться счастливой поре, лишь бы все возвратились к порогу. О Господь, на Тебе облака, как какие-то белые ризы, а собака хромает слегка — и вы оба от холода сизы. Вот и кошка бредёт тяжело, как бродячая туча обиды… (вышла кошка гулять за село — и все кости её перебиты.) Проходи, мой Господь, проходи, проходите, собака и кошка, всем вам место найдётся в груди, есть и тёплое ложе, и плошка. И я стану вас всех называть именами, привычными с детства, и иззябшую шерсть целовать, и молиться за ваше соседство. Вениамин Блаженный, +1999



В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ ДО РЕВОЛЮЦИИ В ЗИМНЕМ ДВОРЦЕ ПРОЖИВАЛО ОКОЛО 600 КОШЕК
ГРАЦИОЗНЫ ДВИЖЕНЬЯ
Кошки больше годятся для жизни в домах, чем любимые мною собаки, для которых нужны особняк и размах, водоём и спортивные драки. И ещё для собаки нужны позарез доброта и семейный покой, а иначе у них развивается стресс, или рак, или страх — и какой! А коты — эгоцентрики наши коты! Ах ты, маленький хищник лесной! Грациозны движенья, полны красоты, хризолитовой влагой глаза налиты, зелены, точно листья весной!.. А в глазах отражаются гибель и крах — без эмоций, как будто пейзаж в неподвижной воде; как в пустых зеркалах — дом и быт разрушаемый наш… Нина Королёва



95% ВЛАДЕЛЬЦЕВ КОШЕК ПРИЗНАЮТ, ЧТО ГОВОРЯТ С КОШКАМИ.
ТВАРИ БОЖИИ, ЗАСТУПИТЕСЬ
Заступись за меня, собака, когда страшный свершится день и Господь позовёт из мрака череду моих грешных дел. Заступись за меня, ворона, с перебитым больным крылом… Я тебе не желал урона, притащил чуть живую в дом. Кошки, чистые, как монашки, я хранил вас всегда в душе, и мне было совсем не страшно, что загривки у вас в парше. Твари Божии, заступитесь, когда дрогнет в конце пути ваш заступник, ваш бедный витязь, ваш поверженный побратим… Вениамин Блаженный



КОШКИ МОГУТ ВИДЕТЬ НА РАССТОЯНИЕ ДО 60 МЕТРОВ.
НЕ ТРОНЬТЕ КОТЯТ
Я, как кошка, таюсь на помойках в закоулках прохожих дворов… Сколько недругов ждёт жизнестойких, каждый сыт и отменно здоров… Каждый ходит с ухоженным телом и твердит про кошиную рать: «Уж пора бы кончать с этим делом, эту дикую рать покарать». Кошки, кошки — хвостатые дамы, ухажёры — шальные коты, в изнуряющем воздухе драмы мне от вашей невмочь красоты. Но всего горемычней котята, непонятно звериным очам, почему где-то рядом расплата и упорен прищур палача… «Не губите чужого ребёнка, на земле он недолго гостит, не губите чужого котёнка, он когда-нибудь вам отомстит. Если в рай вам удастся проникнуть и Господь вас оставит вдвоём, он пронзит вас замученным криком, словно Ангел — господним копьём…» Вениамин Блаженный



СРЕДНИЙ СРОК ЖИЗНИ ДОМАШНЕЙ КОШКИ — 15 ЛЕТ, В ТО ВРЕМЯ КАК ДИКИХ — ОТ 3 ДО 5 ЛЕТ.
КОШКИ, КОГДА УМИРАЮТ…
Утром ступаю в стихию толпящихся кошек. Мелкие, тёплые волны Маркизовой лужи. Ластятся, вьются нежные тины, выхвачу рыбку из гибкого стада, снаружи белое брюшко, волнистые серые спины, вдруг из шелков выпускается ранящий ножик! В бездну ступает нога — берегитесь, жалельцы! Ласковый плен их, в котором себя я держала… Сколько могучего космоса в маленьком тельце, гибельной страсти, пронзительной жалости жало! Кошки, когда умирают — становится пусто. Рваные стены на память о них остаются, миски, кюветки — и сколько угодно искусства! Только упорные кошки на сердце скребутся. Раиса Вдовина, р. 1933, СПб



КОШКИ ЛЮБЯТ СПАТЬ НА БУМАГЕ: ЭТОТ МАТЕРИАЛ МЯГКИЙ, ТЁПЛЫЙ.
КОТ И СНЕГ
Который день мой кот лохматый так осторожно мягкой лапой залавливает белых мух. К стеклу легонько прижимает — а снег не тает, пролетает, и кот мне жалуется вслух. Жемчужным утром встану рано, тону в сугробах у дивана, спросонок баловня кота вовсю бездельником ругаю и снег охапками сгребаю — какая это маета: он разлетается, кружится, на полки книжные ложится, клубится облаком в углу, — от снега просто нет спасенья… И бродят ласковые тени листвы июньской на полу. Я, лето побороть отчаясь, махну рукой, поставлю чаю: — Кончай охоту, слышишь, кот? Дай почешу тебе за ухом да выпью чаю с белым пухом. Ах, нынче тополь как цветёт! Светлана Молева, +2005, Псков



ЕСЛИ ЗРАЧКИ РАСШИРЕНЫ, НЕСМОТРЯ НА ЯРКОЕ ОСВЕЩЕНИЕ, КОШКА ЧЕМ-ТО ОЧЕНЬ ЗАИНТЕРЕСОВАНА ИЛИ В ИГРИВОМ НАСТРОЕНИИ.
ДИКИЙ КОТ
Ему полезен климат Крыма, а Север режет без ножа, коту тепло необходимо, он должен на печи лежать, чтобы усы свои и лапы он о кирпич горячий тёр, а этого спустили на пол и вовсе выгнали на двор. Теперь он должен кров и пищу сам добывать в стране чудес. Дугою выгнулся котище и жить ушёл в дремучий лес. Он поменял прыжки и позы, посмотришь на мурлыку — зверь! В дупле ощипанной берёзы живёт отшельником теперь. Здесь и весною холод лютый, зимою вовсе маета. Эй, кто-нибудь! Живые люди, возьмите в дом к себе кота! Иван Стремяков, СПб



ПУПЫРЫШКИ НА ЯЗЫКЕ ПОМОГАЮТ КОШКЕ ЧИЩЕ ВЫЛИЗЫВАТЬСЯ.
БОЖЬЯ ДОРОГА
С какой прямотою со мною общались собаки и кошки, Господние други, и шерстью души моей детской касались, как будто ко мне прикасались их руки. Как будто ко мне прикасались их вздохи: — Нас мучает холод, и голод нас мучит, и мы подбираем объедки и крохи, но это Господь нас смирению учит… Скитайся и ты по дворам и кварталам, и хвост поджимай обречённо-убого, живи на задворках, довольствуйся малым и помни, что всё это — Божья дорога… Вениамин Блаженный



КОШКИ ОЧЕНЬ ЛЮБЯТ СВЕЖИЙ ВОЗДУХ, ПОЭТОМУ ФОРТОЧКИ В ДОМЕ ВСЕГДА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОТКРЫТЫ.
ВЫХОДИТ КОШКА НА ДОРОГУ
Когда я говорю «Господь», выходит кошка на дорогу и на меня глядит с тоской: она молиться хочет Богу. Но как об этом ей сказать и может ли молиться кошка?.. Её бездомные глаза горят печально и тревожно. О кошка, трепетная плоть, к чему раздумья и гаданья, — ведь ради нас с тобой Господь терпел и муки и страданья. Он видел, страждущий с креста, меня — в заношенной рубахе, тебя — до кончика хвоста насторожившуюся в страхе. И сотни кошек и собак, и сотни нищих и убогих, и всех, на ком Господень знак, — Кто жил не в сытости, а в Боге. Кто жил всегда настороже, к закланью смертному готовый, и помнил, что в его душе вершится таинство Голгофы. Вениамин Блаженный



КОШКИ — САМЫЕ ЛЕНИВЫЕ МЛЕКОПИТАЮЩИЕ. ОНИ СПЯТ 16 ЧАСОВ В ДЕНЬ.
КОШКИ
Любимцы сирых старушек, у неба не просят ночлега, надёжно их гордости служат природная лень и нега. Хоть свиты их когти из жести, да спрятаны в мягкие ножны, хоть дремлет покой в каждом жесте, да чуткие души тревожны. Ещё со времён фараона и острого зноя Сахары скучны им роскошества трона, уютны убогие нары. Так выгнуты мягкие спины природы слепыми руками, как ждущие воду плотины иль, может, мосты над веками. В глубоком подвале фольклора, где свалена времени груда и много ночного простора, вдруг два полыхнут изумруда. И вряд ли поймём мы, невежды, какая печаль неземная под призрачным дымом одежды их жжёт, сожаленья не зная. Натан Злотников, +2006



ТЕМПЕРАТУРА ТЕЛА У КОШЕК ОКОЛО 38 ГРАДУСОВ. ЭТО ЧУТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ЧЕЛОВЕКА.
КОШКА
Досталось ей весёлое житьё. В глаза собаки злобные рычали, мальчишки камнем метили в неё и взрослые пинками привечали. Как много было у неё врагов, в недобрый час рождённой под забором! Она пугалась собственных шагов, в свой жалкий угол пробираясь вором. Никто не знал, зачем и как жила. Жила себе — кому какое дело? И наконец, не скажем: умерла — о них ведь говорится: околела. Гонениям вчерашним вопреки, как будто вся по-новому проснулась, забыла и мальчишек, и пинки и дерзко на дороге растянулась. Скажите мне, какая в этом связь, но те же люди, обходя невольно, шли, наступить на мёртвую боясь, чтоб наконец-то ей не делать больно. Николай Перевалов, +1984, Новосибирск

P. S. 10 ноября наш кот Дымок по моей оплошности выскочил из квартиры. Поиски по подвалам результатов не дали. А ведь ему не выжить на улице с его слабым здоровьем, вывихом задних лап и привычкой к красивой жизни — в неге и ласке. Расстроенная жена сказала, что больше животных в доме держать не будем. И отправилась по соседским дворам тянуть безконечное: «Дыма-Дыма-Дымок, Дыма-Дыма…» Так исполнилось ещё одно предостережение духовника — не брать из подвала котов. Ещё одна расплата за непослушание… Но я всё равно позвонил отцу Иоанну. Он только и сказал: «Вернётся». Через два дня изголодавшийся и напуганный Дым Дымыч вышел на зов жены. Домашняя пустота растворилась в нашей давно забытой радости.


БЫЛ ВНИЗУ ПАРИЖ — СТОЛПЫ И КРЫШИ…

И в этом году удалось на четыре дня забежать в Париж (приезд-отъезд не в счёт). С невесткой Наташей. Кто меня осуждает — тому желаю самому ощутить необъяснимую притягательную силу небольшого города на реке Сене — в старом Париже всего 2 миллиона жителей. Первый раз мы с женой попали в Париж из Берлина — после безликой германской столицы так хотелось увидеть город-сказку! И мы терпеливо мучились в автобусе 17 часов, чтобы один день побывать в Париже. И получили жданное. Но это кстати…
Правда, есть и конкретная причина третьей поездки: во второй раз от усталости не дошли с женой до музея Родена, но в этот раз всё сошлось. Чудный, гениальный, неповторимый скульптор — Рене-Франсуа-Огюст Роден (1840—1917)! И хотя его работы разошлись по лучшим музеям мира, даже в Эрмитаже есть его «Вечная любовь», я получил истинное наслаждение от выставленных работ. Правда, само название «работа» по отношению к Родену звучит кощунственно. Вглядитесь в изящные мраморные руки, прикрывающие свечу, — это действительно роденовская «Тайна». Можно часами смотреть только на это произведение искусства. И приобрёл в магазине музея небольшую, но тяжёлую скульптуру знаменитого «Мыслителя». Вернувшись, я сделал фотографию «Тайны» и повесил на стену: пусть Роден и Париж сольются воедино, напоминая о чудесном городе.
А если по правде, очень хотелось встретиться с Татьяной Михайловной Горичевой, с которой всю зиму переписывались, договорившись, что она-то и покажет настоящий православный Париж, познакомит с кем-нибудь. Она была сильно больна, и всё обошлось длинным телефонным разговором. Но назад летели в одном самолёте, и я наговорился всласть и с ней, и с её подругой Ольгой Борисовной Сокуровой, автором предисловий к «былинкам».
Париж с лёту не возьмёшь, хотя притягивает он к себе, тянет, но открывается далеко не сразу. И не всем. И четыре туристических дня для Парижа лишь миг. …Плещет Сена в предутренней рани, и то в этой, то в той стороне проступают великие грани городов, полюбившихся мне. Но при этом, хранимый судьбою, ты своими огнями горишь. Остаёшься, как прежде, собою, и за это спасибо, Париж! Вячеслав Кузнецов
Смешно, но мы с невесткой ставили на углах улиц крестики, чтобы дорогу назад к отелю найти. Что до меня, то не мог нагядеться на узорные решётки балконов — ни одной одинаковой, и каждая — произведение искусства. И ещё: Париж чудно красив своими крышами даже с высоты шестого этажа отеля — поэма! (Питер же сверху — нелепое нагромождение труб, безформенного железа и дворов-колодцев). Рвался, но не смог побывать на одном из «блошиных» парижских рынков. Да что там, вообще цельного впечатления не осталось, только чугунная копия роденовского «Мыслителя» теперь угрожающе нависает, когда ей свалиться с полки на ноутбук, если начну фантазировать.
Поэтому в этой «былинке» я ограничусь хожеными-перехожеными туристическими местами, куда обычно туристов водят экскурсоводы. Но к серьёзному разговору о том, что есть Париж и Франция в русском менталитете, надеюсь вернуться — Горичева обещала.
Эйфелева башня видна отовсюду и притягивает сильнее магнита.

Иглою башни Эйфелевой в небо
Вонзается эпоха новых бед,
Где будет много радости и хлеба,
Но много даст всеядный Интернет.

Внизу Парижа белые кварталы,
Застыли Елисейские поля.
Монмартра мощь, но этого мне мало,
И — в новый лифт и снова — вензеля.
Георгий Зайцев, р. 1946, Тамбов

Конечно, до станции метро «Трокадеро» — и перед вами открывается неповторимый вид на Марсово поле с сооружением, которое я бы назвал символическим изображением женщины, хотя архитектор Александр Эйфель высчитал её вид математически. Для меня нет на свете ничего прекраснее Эйфелевой башни. Поэт Николай Година шутливо признался: «Пусть ветер в голове, зато — железная фигура!». Пока мы с Наташей стояли в быстро ползущей очереди, я расскажу вам то, что узнал из разных путеводителей по Парижу.
Эйфелева башня была сооружена к Всемирной выставке 1889 года и стала по тем временам самым высоким зданием в мире — 320 метров. На её возведение потребовалось 15 000 металлических конструкций, соединённых 2 500 000 заклёпок, а вес — 7000 тонн. Колебание верхушки при самом сильном ветре — 12 см. Башню оценили не сразу. Писатель Ги де Мопассан назвал её «скелетом» и, не желая смотреть на это «чудовище», обедал в ресторане самой башни — единственном месте, откуда она не видна.

ПАРИЖСКАЯ ЛЕГЕНДА
Эйфель умер в Эйфелевой башне средь железных балок и стропил, был в той башне дом его всегдашний, он в своей безсмертной башне жил. Скромная железная квартира, пышному Парижу не в пример, но её на все квартиры в мире не сменял бы старый инженер. Оттого, что яростней влюблённых был неукротимо он влюблён в эти десять тысяч устремлённых им в зенит тугих железных тонн. Лёжа ночью в старческой постели, слушал башню, детище своё, — как болты в её скрещеньях пели, в грубых сочленениях её… Так он жил, одной подвластен теме, строгий свой благословляя кров, как поэт во вздыбленной поэме, средь навеки выкованных строф. Был внизу Париж — столпы и крыши, но в зенит вонзалася мечта. Дел земных и радостей превыше стариком владела высота… Повернись ко мне лицом весенним, синий город… Что же ты молчишь?.. Вдоль уснувшей набережной Сены я иду и слушаю Париж. Спят сады. Спит Лувр. Спят франки в сейфе… Но у всей планеты на виду в светлый лоб целует старый Эйфель юную вечернюю звезду. Яков Белинский, +1988
Башня имеет три этажа: нижний — 57 м, средний — 115 м, верхний — 274 м.Там же находится и кабинет-витрина Александра Эйфеля. В ясную погоду с верхней площадки радиус видимости — 70 км. Если вы хотите сэкономить несколько евро, можете приобести билет и подниматься на нижнюю смотровую площадку, пройдя всего 1652 ступени. Косметический ремонт башни делается каждые 7 лет и требует 60 тонн краски трёх оттенков. Одновременно на башне могут находиться 10 400 посетителей. Обслуживающий персонал — 350 человек. Среднее количество посетителей в год — 6 000 000. Цена за билет для взрослого составляет 12 евро. Да, в лифте, который возносит вас на высоту, ярко светит табло: «BEWARE OF THE PICKPOCKETS» — «ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ КАРМАННИКОВ». Скажу вам, предупреждение не зряшное…
И последнее: 2000 год красавица встретила в ожерелье из 20 000 лампочек, и теперь в течение 10 минут в начале каждого часа ажурная стрела переливается лучами электрического света, а с вершины движется синий, если не ошибаюсь, лазерный луч (потом я узнал: это маяк, видный с расстояния 90 км). И ещё: в 2004 году на Эйфелевой башне открылся каток. Он был смонтирован на 57-метровой высоте первого этажа. На площади в 200 квадратных метров сможет одновременно кататься 80 гостей. Остальное увидите сами.

НОЧНОЙ ПАРИЖ
Шаги, шаги… Ночной Париж. Ни оторваться, ни проснуться. Лишь стоит только прикоснуться — и в невесомости паришь. Свет из кафе — как солнце в розах. Бульваров жёлтая река. И жизнь как будто далека от всех сомнений и вопросов. В ней слиты краткое «люблю», и запах устриц и каштанов, и ты находишь сам нежданно подарок нищих королю. Да, ты король, ты бросил старость. Жги эту ночь, безпечно-юн. Твой город, клоун и колдун спит под мостами сном клошаров. И закоулкам тёмным рад, пришёл в дома покой короткий… Но как желток на сковородке — Париж безсонных эспланад. Он в них бренчит гитарой хиппи и лаской женщины безстыж. Он всюду, в шорохе и скрипе, ночной Париж. Георгий Трифонов, +1984, Ленинград
И конечно, пройти мимо самого красивого «русского» моста в столице — моста Александра III — невозможно. Заложенный императором Николаем II в честь его отца императора Александра III, он был открыт накануне Всемирной выставки 1900 года. Считается самым изящным в Париже. Его брат-«близнец» в Санкт-Петербурге — спроектированный французами Троицкий мост через Неву, который строился одновременно с парижским. Парижские клошары любят проводить время под мостом потому, что и в зимние холода под его арками всё равно тепло.

ПРОЗА ПАРИЖА
Сфотографировался у Лувра.
И наконец погулял по Монмартру —
Мечта из юности не обманула.
Но не восполнить её утрату…

Пил кофе на башне конструктора Эйфеля.
Да, верхотура так уж верхотура.
Но мост царя Александра Третьего —
Роскошный, русский, сказалась натура!

Париж уже от каштанов рыжий.
Хожу и влюбляюсь в Париж понемножку.
Смешно, но вспомнил: вернусь из Парижа —
И надо будет копать картошку.
Сергей Донбай, р. 1942, Кемерово

Дорогой читатель! Сдаюсь: я взялся за непосильную задачу — Париж даёт такое количество впечатлений, что даже четырёхдневная поездка никак не может уместиться в «былинку». Хотелось обо всём понемножку — о Монмартре, где зародился город и рядом с которым жили, о базилике Сакре-Кёр, где побывали на мессе, о том, как молодёжь зарабатывает себе на учёбу, о пробежке по Лувру мимо Моны Лизы и Венеры Милосской, (35 тысяч экспонатов!), о площадях Парижа, о его знаменитом метро, о музее духов, об аромате кофеен и многом-многом другом, но вовремя остановился — вы всё увидите сами. А в том, что увидите, сомнений у меня нет. Но несколько стихотворений я всё же приведу: поэты лучше меня передадут неповторимый дух города на Сене, посетить который мечтают все жители планеты. Да и недорого сейчас стало это незабываемое удовольствие…

МОНМАРТР
Без удивленья и восторга
Монмартра воздухом дышу.
Беру в долг кисть и очень долго
Пейзаж с натуры я пишу.

Дневной Париж — совсем иная
Страна с роскошными авто.
Теперь я этот город — знаю
И понимаю, как никто.

Другие города Европы
Взнесутся, гордые, над ним,
Но все проторенные тропы —
Весь путь его — неповторим.
Георгий Зайцев, р. 1946

ДВОЙНАЯ РАДУГА ПАРИЖА
Я доживу ещё до завтра,
До послезавтра, но уже
Двойная радуга Монмартра
Покоя не даёт душе.
ФОТО:УЛОЧКА МОНМАРТРА
И пусть уже не станет ближе
Душе — ни та, ни эта жизнь…
Двойная радуга Парижа —
Горящей птицей рвётся ввысь.

Молчит тревожный холм Монмартра,
Поёт серебряная нить…
И надобно дожить до завтра,
И послезавтра пережить.

И с каждым вздохом сердцу ближе
Весна безсрочная моя, —
Двойная радуга Парижа —
Залог иного бытия.
Лев Котюков, р.1947

ПРОЩАНИЕ С ПАРИЖЕМ
Париж ещё в утренней дымке,
Как свёрнутый на ночь цветок.
А мы здесь уже невидимки,
Сейчас мы летим на восток.
Оставь кальвадос для Ремарка,
Бургундским других угощай,
Прощай, Триумфальная арка,
Бульвар Капуцинок, прощай!
Светя паутинками башни,
Блестя черепицами крыш,
Был всюду вчерашний, вчерашний,
Знакомый нам с детства Париж.
Направо глядим и налево —
Следы открывает нам март,
Твои, Орлеанская дева,
Твои, пчеловод-Бонапарт.
Вот здесь Дюбуа обвенчали,
А здесь… Узнаёшь ли, малыш?
Ты так почему-то печален,
Весёлый, безпечный Париж.
Когда-то столица планеты,
Где камешек каждый воспет,
Ты грустной улыбкой Жанетты
Сегодня глядишь нам вослед.
Оставь кальвадос для Ремарка,
Бургундским других угощай,
Прощай, Триумфальная арка,
Бульвар Капуцинок, прощай!
Лев Ошанин, +1996

КАМЕННЫЙ КУМИР
Прощай, Париж, тебя я не забуду — противоречий город и толпы! А если точно — каменное чудо французы сотворили для судьбы. Вот африканец с красными глазами, а вот японец с камешком в носу, арабы с смоляными волосами, плетёт китаец жгучую косу. Артак; сказал: «Парижская обслуга!» И даже проститутки на Пигаль, расталкивая бёдрами друг друга, — славянки наши. Жаль девчонок, жаль… На перепутьях яростного века, когда бомбит Америка весь мир, Париж-таки открыт для человека, хотя он всё же — каменный кумир. Водою мутной омывает Сена слои веков с кипением страстей. Прощай, Париж, пять дней прошли мгновенно… Хочу к тебе вернуться непременно и стану ждать хороших новостей. Георгий Зайцев, р. 1946


 

СУЕВЕРИЕ
Обмирающее, тонкокостное,
Сохраняемое в музеях…
Тонет город на перекрёстках
В ароматах своих кофеен.

Клёнов хрупкая позолота…
Своды арок да шпаги шпилей…
Полно, милая, брось, ну что ты,
хлопни дверцей автомобиля,

руку дай и идём по набережной
маловодной, короткой Сены,
я сегодня какой-то набожный —
в этом день виноват осенний.

Брось кругляш золотого евро
В эту воду в знак суеверия —
Мы вернёмся сюда, наверное,
И опять побредём по скверам.

Мы обнимемся под платаном
В пожелтевшей листвы настое,
Осень рухнет на нас пластами
Всех сбывающихся историй.
Сергей Плышевский, р. 1956, Канада

P. S. Но если вы ни в какую не хотите покидать любимую Родину, а поглядеть на Эйфелеву башню всё же хотелось бы, поезжайте в село Париж Челябинской области — это в 100 км от Магнитогорска и в 300 от Челябинска. Там вы сумеете насладиться видом знаменитой башни в масштабе 1:5. Название села происходит от столицы Франции, Парижа; впрочем, как и оно, другие сёла Южного Урала носят имена европейских городов — Кассель, Арси, Берлин и Фершампенуаз. Они возникли в честь побед русских войск в Италии, Германии и Франции в 1799 и 1813—1814 годах. В селе проживают нагайбаки — этногруппа крещёных татар, примерно 10 000 человек. Солдаты-нагайбаки составляли в Русской армии отдельный полк.
24 июня 2005 года в селе Париж была торжественно открыта вышка сотовой связи в виде уменьшённой копии Эйфелевой башни. Посмотрите на снимок: внешне наша башня ни в чём не уступает парижской.

ПАРИЖ
Стою у пряслица в Париже,
Веду сравнительный обзор:
Столбы пониже, грязь пожиже,
Не разберёшь, где сюр, где сор.

Увидел сено — вспомнил Сену.
Вон башня слева от полей.
Всё по уму и всё под сенью
Небес, навесов, тополей.

Развесил май пейзажи марта
Не столько ярко, сколь свежо.
Конечно, плохо без Монмартра,
Зато с конюшней хорошо.

Ржут кони, триумфально арка
Вкось над воротами парит.
А нагайбакская татарка,
Как по-французски, говорит.

Крылами дружно машут крыши
И тихо шифером шуршат…
Пока. С приветом из Парижа.
Почти как тридцать лет тому назад.
Николай Година, р. 1935, Челябинск

* * *
Маленькое отступление. За свою жизнь я побывал в Вене, Берлине, Варшаве, Будапеште, Лондоне, Софии, Афинах, Стамбуле, Барселоне, Эдинбурге, Ливерпуле, Кембридже, Тель-Авиве, Бургасе, Ираклионе, Люксембурге, Порт-Саиде, Ларнаке, Андорре и где-то ещё, теперь уже и не вспомнить. В России — от Владивостока до Пскова и Закарпатья. Не так много, но повидал. Но Париж есть Париж — он само вдохновение, полёт души, поэзия и любовь. Древний город каждый раз открывается с новой стороны.
Когда мне впервые довелось побывать в Афинах, на Акрополе, я долго не мог прийти в себя от того, что рисунок из учебника истории для 7-го класса оказался так похож на реальность. Никогда не приходила в голову мысль, что доведётся увидеть картинку собственными глазами, коснуться Истории собственной рукой. Так и с Парижем. Загоритесь желанием побывать — непременно побываете.
Мы с Наташей бросили по монетке в Сену… Оснований для паники не вижу. Не люблю, когда играют в города. Просто нет такого города — Парижа, потому что я там не был никогда. Евгений Бунимович, р. 1954, Москва


ЧЕРТА ГОРИЗОНТА В ТУМАНЕ ПРОПАЛА

Послушайте! Старость — не очередной, последний отрезок жизни, старость — это совсем другая жизнь, жизнь трудная, полная худых неожиданностей, тревог и огорчений. Старость — это тоже блокада. Это тоже выстоять надо. Елена Рывина, +1985. Конечно, конечно, как говорят, старость — опыт, подведение итогов, востребованное духовное и душевное богатство. Счастье, если рядом та, с кем прошёл жизнь. А если нет?..

ВЕЧЕРНИЙ РАЗГОВОР
— Милый мой, чего ты хочешь,
что за мысль тебя гнетёт?
— Понимаешь, дело к ночи,
дело к старости идёт…

— Ты б хотел расправить плечи?
Снова юным ты бы стал?
— Нет, об этом даже речи
быть не может… Я устал.

— Ты хотел бы жить иначе?
Всё другое — ночи, дни?
Так попробуй! Ты бы начал…
— Что ты, Боже сохрани!

— Скоро Путь зажжётся Млечный,
выйдет на небо луна.
Вот бы жить на свете вечно!
— Что ты, жизнь и так длинна.

— Так о чём грустишь, дружочек?
Размышлять тогда о чём?
— Просто день крадётся к ночи,
Просто бездна за плечом…
Лорина Дымова, р. 1939, Иерусалим

Однако старость ставит перед человеком такую массу проблем, о которых он и думать не думал в суете жизни. Духовное наследство — а кому это надо? Квартира, комната — другое дело. Вот случай. Лежала пожилая женщина в больнице, ждала-молилась о свидании с двумя взрослыми сыновьями, которым отдала все силы, всю любовь, а теперь надеялась на крохотную отдачу. Но дождаться не дождалась. А рядом — палатная сестра ухаживала, заботливая и участливая не по-казённому — по-человечески. Больничная канцелярия дала сбой — и больную перевели в иной статус — стала бабушка числиться мёртвой. Но она-то жива… И когда наступило время выписываться из больницы, старушка попросила медсестру проводить до дома — самой уж не добраться. Подъезжают на такси к подъезду — что случилось? Стоит грузовик с её пожитками, рядом её кровиночки мирно беседуют — ждут, видно, конца погрузки: мирно, без драки поделили мамино наследство — к чему братьям лишние ссоры?
А тут мама вдруг появилась. Как снег на голову. Они глаза протёрли — не блажь ли? Нет, стоит старушка-мама рядом с погруженными вещами. Помрачнели братья — пришлось назад всё имущество уносить. А старушка написала завещание дочке больничной сестры, которую и в глаза не видывала. Мудро поступила женщина, а что сынки на могилку не придут, это и без слов ясно…

ЧЁРНЫЙ ДЕНЬ
Помер старик — объявились родные, съехались, вскрыли сундук: пара белья, башмаки выходные, молью побитый сюртук. Связка газет отшумевшей эпохи, два ещё царских креста… И раздались удручённые вздохи: даже копилка пуста. Сам говорил, недоверие гложет, туже затянем ремень. Нынче достаток, а завтра, быть может, чёрный объявится день. Долго ещё пребывали в печали. Слышался топот и стук. Это племянники в лифте застряли — больно тяжёлый сундук… Утро и ночь поменялись местами, старое скинули с плеч. Только не знали, что делать с крестами — выкинуть или беречь. Лариса Тараканова.

Старость — это новые болезни, лечение которых стоит дорого. Накопил деньги — будут врачи лечить, нет денег — иди в аптеку, там добрые провизоры подскажут лекарство подешевле и безполезнее.
В метро места не жди — молодёжь и глаза для видимости закрывать перестала: стоишь, дед, и стой молча. Хотя однажды мне повезло — девушка добрая попалась. Есть и стихотворение, написанное в другой, ушедшей эпохе:

В троллейбусе однажды, хоть не тесно
(о грозный миг, я всё же встречусь с ним!),
Мне девушка своё уступит место.
Я сяду, чтоб не выглядеть смешным.

Болезни не боюсь и жизни утлой.
Но мне всё чаще снится в страшном сне
Та девушка, весёлая, как утро,
Вдруг место уступающая мне.
Вадим Сикорский

И вот оно — старикам наших дней: В метро, где немеют плечи, где лиц багровеет медь, настолько всё-таки легче стоять, чем сидеть. Мерзко, болезненно-остро — толкаться и отжимать. Насколько всё-таки просто места не занимать. Юрий Корс, +2003
А.Шилов. ЗАБЫТЫЙ
А если болезнь заставила лечь в кровать, и нужна, ой, как нужна помощь! Еда, уход, приборка, уколы, от пролежней спасти, а близких нет и не будет. Не пугайтесь! Тут вас никак не оставят одного, особенно если жилплощадь есть: подпишешь документ у нотариуса — отбоя не станет от местных и приезжих сиделок. Жить в малых городах невыносимо стало, надо в Питере налаживаться. Вот и устраиваются приезжие да местные (часто пьющие) социальными работниками за крохотную зарплату — работа того стоит и берут всех без разбору. И многим удаётся стать законными обладателями жилья и питерской прописки. Потому как не могут обезножившие старики и старухи осилить продажных адвокатов и социальную службу по телефону. А то и уходят в жизнь вечную раньше Божьего срока — умелые сиделки помощь оказывают.
На последней православной выставке московский знакомый рассказывал мне, что его маме потребовалась операция на сердце по шунтированию сосудов. Во время проведения операции выяснилось, что требуется поставить ещё один шунт, сверх оплаченных. Хирург прямо от операционного стола позвонил сыну и спросил: «Платить будете?» Тот, конечно, согласился. А не было б денег? Так и зашили бы: операция платная, дорогущая… А вы говорите…

Страшно быть параличом разбитым
И лежать пластом безвестный срок,
Страшно быть в гробу живым забитым
И зарытым во сырой песок.
Страшно памяти лишиться и рассудка,
Жить в каком-то жутком полусне,
Страшно без кишок и без желудка,
Если трубка из тебя вовне.
Страшно, если свет в глазах померкнет
И исчезнут солнце и луна.
Не измерить беды общей меркой —
Каждая по-своему страшна.
Но совсем невыносима ноша —
Господи! Ту пронеси тугу, —
Если дочка или внучка-крошка
Раньше времени… Об этом не могу.
Валерий Редькин

Но даже если у тебя всё хорошо, с внуками нянчишься, дочкам-сынкам письма-подарки шлёшь-пишешь, чувство ненужности не оставляет тебя: 40 лет стажа, а ты никому ну ни на копейку без надобности. А если и нужен — временами и ненадолго.
Вон мудрые японцы что удумали: они вышедшему на пенсию доплату делают — за то, что к нему с поклоном молодые приходят, которые его работу делают, — за советом дельным. Да разве тут в деньгах дело? Радость охватывает человека, что НУЖЕН ОН ОБЩЕСТВУ, что БЕЗ НЕГО НИКАК НЕ ОБОЙТИСЬ. Возможно, поэтому и живут японцы дольше всех в мире, хотя уходят на пенсию в 67 лет.

ЖАЛОБА ДРУГА
Звоню дочурке: — Заболел…
— А что с тобою, папа?
— Да с сердцем что-то слабо.
И вот уже два дня не ел…
Подташнивает всё слегка.
В бедре, где рана, — боли…
Ты принесла б мне молока
И булку хлеба, что ли.
Нет сил открыть входную дверь.
Не выхожу из мрака…
А дочь мне радостно: — Теперь
У нас живёт собака!
— О чём ты, доченька моя?
Я умираю тут…
А дочь своё: — Уже два дня.
Тайфун его зовут.
На свете, видно, правды нет…
Дождит в окне погода.
Ребёнку — восемнадцать лет,
А не четыре года.
А голос всё: лохмат и мил
Овчар сторожевой.
Я грустно трубку положил
От радости такой.
Во мне, как бедствие, тайфун
Возник. Стихия злая!
Он рвёт остатки прежних струн,
Всё прошлое сметая…
Виктор Гончаров, +2001

Много умирает стариков от непривычной и тяжёлой работы на даче, да и мысли тусклые давят-давят… А чем ещё заниматься-то? Дрозды налетели, склевали крыжовник, умчались. Хозяева плачут, кричат — ведь трудились, старались. Они и живут, то батрача с утра, то печалясь. Состарились, но прижились в безоконном сарае. Дом — детям, крыжовник, конечно, и детям, и внукам. Да разве дроздам объяснишь и угонишь ли птицу? Хозяева, правда, привыкли за жизнь к оплеухам, но — мята цветёт и берёзка у дома ветвится. И два старика от зари до зари на участке в земле копошатся. На птиц они сами похожи. И тоже нуждаются в солнце, подкормке и ласке, и доброе слово порой им бросает прохожий. Наталья Карпова, убита в 1995.
О смерти часто думают, о приличных похоронах, чтобы всё как у людей, деньги гробовые откладывают на сберкнижки. Только много на них охотников обнаруживается. Сам лично я пострадал от бандитов-подставал на дороге, но самое омерзительное, что ловили они стариков на их машинах-развалюхах и силой, обманом вытаскивали «смертные деньги». Сидят они сейчас, эти бандюги, да у нас на каждого честного жителя два-три проходимца ныне числится. Следствие второй год ползёт, а старики от горя, возврата накопленного не дождавшись, умирают — горе добивает слабое сердечко инфарктом.

СТАРИК
Вмёрзла в заводь ранняя звезда,
Ветер в поле сухо проскрипел.
Отошла осенняя страда,
Тяжелеют руки — не у дел.

Тяжелеют веки в темноте,
Да никак не спится старику.
Что он ищет, шарит в пустоте,
Что не сделал на своём веку?

Вот с трудом встаёт, глядит в окно:
То не дочь на небесах поёт?
То не сын ли сеет там зерно?
Но никто к себе не позовёт.
Ярослав Васильев, р. 1950

Старушки в Боге утешение ищут, а стариков мало в храме: не пришёл к вере раньше, теперь плотно уложившееся — из души вон, а Бога — в сердце? В какое времечко выжили! Был Сталин, не покладая рук коммунизм строили, материализмом пропитаны, — побоку всё? Жизни не щадили ни на фронте, ни за станком на заводе.

ЧЕРТА ГОРИЗОНТА
Вот так и бывает: живёшь — не живёшь,
А годы уходят, друзья умирают,
И вдруг убедишься, что мир не похож
На прежний, и сердце твоё догорает.

Вначале черта горизонта резка —
Прямая черта между жизнью и смертью,
А нынче так низко плывут облака,
И в этом, быть может, судьбы милосердье.

Тот возраст, который с собою принёс
Утраты, прощанья, — наверное, он-то
И застил туманом непролитых слёз
Прямую и резкую грань горизонта.

Так много любимых покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты, как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет…
Черта горизонта в тумане пропала.

Тем проще, тем легче её перейти, —
Там эти же рощи и озими эти ж…
Ты просто её не заметишь в пути,
В беседе с ушедшим — её не заметишь.
Мария Петровых, +1979

Мир переменился неузнаваемо-странно. Мозг стариковский уже не в силах переварить путаное-перепутаное сегодня. Вот говорят: «Что было, то уплыло», свои же корни заживо рубя. Всё оставляю при себе, что было, ни в чём не отрекаюсь от себя. Глеб Пагирев, +1986 Не приспособиться старым — лишь бы пенсии хватило на месяц. Иные и в помойках роются — а куда деваться? Кто до ручки дошёл, просят милостыню. Они, они суть соль земли, пенсионеры с дряблой кожей. Кто просит мятые рубли и шепчет: «Сохрани вас Боже». Как русла слёз, от их глазниц морщины старческие вьются. Но с лёгкостью небесных птиц, как сказано, они спасутся. Сергей Пашин, р. 1962
Фото: Бабушка Мария Степановна Сироткина, 1886—1973 Фото справа: Бабушка Анна Федосеевна Ракова, 1889—1974

ВОЗРАСТ
Вот уже не задаёшь вопросов,
Не кричишь восторженно подчас —
Что ещё вчера вершилось просто,
Нынче не по силам всякий раз.
Да и год уже как будто меньше,
И при этом — медленнее жизнь.
И всё реже замечаешь женщин,
И всё больше смотришь хмуро вниз.
Не спешишь — и не зовёт дорога,
И не так уже горит огонь…

Ощутимей боль, сильней тревога,
Незаметней и быстрее дни.
Валерий Гришковец

В дом престарелых? Да в тюрьме условия получше, люди сказывают. На днях опять девять проживальщиков в Вышнем Волочке сгорели заживо: не дождался ветеран войны Николай Дудин обещанной квартиры, 30 августа 2010 года ночью облил себя бензином и поджёг, а соседи угорели насмерть. Тут до погоста ближе, чем их обещаниям верить.
Фото:Смерть старушки в доме престарелых

Отдай меня в дом престарелых! Это не горе.
Отдай меня в этот архив, где жизненный свет
Писем любовных и дневниковых историй —
В коробках от шляп, от обуви и конфет.

Сдай меня в этот архив слуховых аппаратов,
Биноклей, колясок, посохов без дорог.
Там буду я равной средь равных, годы упрятав
Или держа при себе, как памяти каталог.

Сдай меня в этот архив, будто в бюро находок,
Где меня кто-нибудь, может быть, и найдёт,
Если не мой потомок, то одногодок,
Глядящий назад, — как только смотрят вперёд.

Сдай меня в этот архив, где буду я рада
Камнем на шее не виснуть, но каменеть,
Как известняк, в котором живёт прохлада
Синего моря, высохшего на треть.

Инна Лиснянская, р. 1928

Плохо быть стариком. Впрочем, как кому повезёт… Всю жизнь он прожил со своей подругой, и хоть он с ней не мог душой стареть, любовь всегда кончается разлукой — ведь кто-то должен первым умереть. И если смертным суждено расстаться, — уйти, быть может, легче, чем остаться. Николай Доризо, р. 1923


ЗАБЛУДИЛСЯ ЗАЕЗЖИЙ ЮНОША…

С Пашей мы познакомились в длиннющем коридоре филфака; кажется, он попросил закурить. Или я.
— Я Павел, — вежливо представился он, хотя к его веснушчатому лицу ну никак не шло это апостольское имя. — Учусь на английской филологии, пока на первом. А ты?
И я учился там же, только на дневное не повезло, хотя и поступить на вечернее — тоже не сахар: на экзамене по сочинению — 17 человек на место. Друзей-подруг в университете не было, а парень из Карелии, улыбчивый и открытый, показался мне надёжным. Мы быстро подружились.
Паша не мог без общения, и хотя бы разок в неделю мы проводили вместе, вместе мечтали познакомиться с девушками. Но он оказался везучее, и однажды разбегающиеся по его лицу веснушки сразу сказали: Паше повезло. И правда, где-то на Невском, кажется, в Доме книги, он познакомился с очаровательной девушкой по имени Люда. Училась она в театральном, была стройненькой, как берёзка, носила модные тогда платьица из ситца в мелкие цветочки, была весёлой и ничуть не задавалась тем, что она — будущая актриса. Будучи приезжими, они быстро нашли общий язык, и теперь вместо меня Паша всё свободное время проводил с Людой. У них началась пора любви, Паша похудел и всё стремился где-нибудь подработать на цветы или на мороженое для любимой.
Иногда они брали меня с собой. Я всё приставал к Люде, чтобы она познакомила меня с подругой, она рассыпчато смеялась и невнятное, но обещание всё же дала. Они всегда держались за руки, и при мне происходили странные разговоры: «Люда, ты принесла книгу Хэмингуэя “Старик и море”, ты же обещала?» Она несколько смущалась, но что не простит влюблённый юноша своей возлюбленной? Потом я стал замечать всякие мелочи: при встрече Паша радостно бросался навстречу Люде и, расплываясь в улыбке, сообщал, что достал, как просила любимая, билеты в кино на «Чёрные очки» — арабский фильм имел сногсшибательный успех у молодёжи. И вновь я видел невидимое для приятеля смущение девушки: она ну никак не могла пойти в кино. «Люда! Но ты же меня ТАК просила!» — удивлялся Паша, а билеты доставались мне. Если честно, один из них так и пропадал зря, хотя у кинотеатра «Великан» жаждущие попасть на сеанс стояли ещё у входа в парк, и, предложи я лишний билетик, разорвали бы меня на части. Но мне было стыдно продавать, да ещё то, что сам я не покупал. И весь длинный фильм место рядом со мной зияло обидной пустотой.
— Люда, ну познакомь меня с подругой! — поборов смущение, напомнил я Пашиной подруге. — Ладно, ладно, Сашок, при случае, — весело отбивалась Люда и исчезала с Пашей в тени парка имени Ленина.
Не в силах больше терпеть, я вызнал адрес театрального заведения — «Мухи», как зовут его студенты, — и стал терпеливо ждать окончания занятий. Наконец стайки студенток, как воробышки из кустов, стали вылетать из дверей. Не знаю почему, но я очень волновался: во-первых, боялся пропустить Люду, во-вторых, совершенно не знал, что делать дальше.
И вдруг прямо на меня идут две Люды в совершенно одинаковых платьях, волосок к волоску одинаковых причёсках «Бабетта идёт на войну», с одинаковыми сумочками и — вы не поверите! — одинаково-весёлым выражением лица. Да это же двойняшки! — осенило меня. И сразу другая мысль вскочила в разгорячённую голову: а не ходили ли они по очереди на свидание с Пашей? Сразу припомнились мелкие нестыковки, скрытое смущение и ещё нечто, что люди называют шестым чувством — интуицией. Близняшки готовились играть на сцене «по системе Станиславского», а тут представился случай и время провести с хорошим парнем, и проверить свои таланты перевоплощения… Озеро двойное. Любовь двойная. Игра двойная не знает меры. Сёстры-близняшки с одним кавалером. Не уступает ни та, ни другая. Леонид Давиденко, р. 1938, Киев.
Тем временем девушки уже подходили к моей скамейке. Они сразу увидели меня — и краска стыда покрыла их щёчки.
— Это Мила, — растерянно представила сестру Люда, — а я со стороны выглядел настоящим дурачком. Мы быстро разошлись в разные стороны. — Ну ладно, ты с Людами не встречался, не признавался в любви — а Паша уже подумывал о женитьбе курсе на третьем, но вынесет ли удар мой карельский друг? Он сам как-то в порыве откровенности сказал, что, кроме Люды, никогда не женится ни на ком. Есть же ещё чистые люди, пусть и в Карелии, удивлялся я, обвести которых вокруг пальца девчонкам ничего не стоит. Может, Люда и Мила (думаю, имена тоже напридумывали: Люда и Мила — это одно и то же) хорошо относились к Паше, но они ИГРАЛИ, а он ЛЮБИЛ.

Жили-были двойняшки-девочки,
Синеоки да белокожи:
Повторились от пят до темечка,
Удивительно как похожи.

Две луны, две берёзки дружные
Распустили серёжки: чьи мы?
Заблудился заезжий юноша
В двух красотах неразличимых.

Задушевной любовью голоден,
Обнимает одну с оглядками.
— Не ищи другой, добрый молодец,
Видишь, все они одинаковы!

— Как же я отличу судьбу свою,
— Золотую одну-единственную?

До сих пор не женат этот юноша.
Две берёзы шумят, завьюжены!
Роберт Винонен, р. 1939, живёт в Финляндии

Вот и вся история. Через много лет я случайно встретил Павла; веснушки растаяли, он стал доктором филологических наук, жил в Петрозаводске, но так и остался холостяком. Юность опахнула нас, но непонятное чувство вины не оставляло меня, наверное, потому, что моя семейная жизнь сложилась хорошо. Мы разошлись навсегда. Сколько девчонок было на моём пути — хороших и разных! Мы влюблялись, ссорились, расходились, — но никогда не делали из этого трагедии. Любимую терять лишь в юности к свободе, тебе вдруг не должны и ты не должен вроде. Вновь жить, как бы идти по Невскому без цели, ещё и позвонить Наташе, Оле, Нелли… Сергей Давыдов, +2001.
А тут… Бедный Паша с его первой и единственной любовью…
Постой, постой, но он же любил двух девушек сразу! И когда всё открылось, может, он не сумел сделать выбор?.. Наверное, двойняшки слились у него в одну-единственную, неповторимую… Но этого я теперь никогда не узнаю.

Не встречайтесь с первою любовью,
Пусть она останется такой —
Острым счастьем, или острой болью,
Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит —
Всё иным покажется сейчас…
Пусть хотя бы самое святое
Неизменным остаётся в нас.
Юлия Друнина, +1991


АХ, КАКАЯ ОНА НЕДОТРОГА!

Долго ключ искал я к этой теме. Находил. Бросал. Искал другой… Почему на нём такие тени? — Потому что свет на нём такой! Геннадий Капранов, р. 1938, Казань

Читаю интернет-объявления:
— Продам девственность, дорого (200 000 рублей). Мне 16 лет, зовут меня Ольга. Никогда бы на это не пошла, но очень сильно нужны деньги: я заканчиваю 10-й класс, а следом идёт 11-й. Потом поступление в институт, деньги хочу вложить в обучение. Рост у меня 173, брюнетка, глаза — голубые. Фото пришлю вам вместе с номером телефона.

— Красивая девушка 20 лет продаст девственность за $20 000.

— Мы с подругой хотим продать девственность (это не прикол). Две стройные брюнетки, совершеннолетние, очень симпатичные, фото вышлем на ящик. Цена девственности $10 000. Кому это дорого, то, увы, торговаться не станем. Подлинность девственности готовы доказать у любого вашего врача. Мы из Санкт-Петербурга. Оля.

ВЕСТЬ
В мире давно уж нечисто,
Загляни в его нутро:
Зло упитанно, плечисто,
А Добро… А где Добро?

И любви весь вышел срок,
Секс пришёл любви на смену.
Воцарён везде порок,
Верность бьётся лбом о стену.

Похоть тащится, шутя,
И разврат плюёт на небо.
Продаёт себя дитя
За кусок гнилого хлеба.
Николай Зиновьев, Краснодар

Если вы думаете, что я собираюсь заниматься морализаторством, то ошибаетесь. Но порассуждать хотелось бы. Я пришёл в Церковь в 44 года, когда вдоволь набродился по «греховной пустыне», как говорит батюшка, и грехов тогда за мной тащилось несть числа. Не скажу, что сейчас душа моя чиста, как слеза младенца, но вера и страх Божий — пусть низкий, человеческий, — исповеди и причастия заставили глядеть на мiр другими глазами. С проблемой девственности столкнуться мне просто не повезло. Слово «повезло» можно поставить и в кавычки. А если начистоту, кому из мужей не хотелось бы иметь невесту-девственницу? Но теперь, когда все и всё продаются за деньги, несложно с помощью хирургической операции — гименопластики — «восстановить» девственность. Чем и занимаются иные ушлые женщины, пользуясь желанием мужчин за большие деньги добраться до «чистоты». И получают то, что предлагают в объявлениях жадные и хитрые девы.
Церковь неустанно словами святых призывает нас к чистоте духовной и физической: девство — это Божественное состояние, Григорий Богослов говорит, что «первая дева есть чистая Троица». Бог обладает истинным девством и как дар может дать его человеку. Без Бога человек не способен стяжать это состояние: «Кто хочет бороться с своею плотию и победить её своими силами, тот тщетно подвизается; ибо если Господь не разорил дома плотской похоти и не созиждет дома душевного, то всуе бдит и постится думающий разорить». Такое утверждение о невозможности приобрести это состояние самому человеку происходит из особенного, как уже сказано, понимания девства.
Одна знакомая гордится тем, что её дочь на выданье — девственница. То ли других достоинств нет, то ли это, действительно, самое главное в девушке… Но ведь целомудрие подразумевает не только девство физическое, но, главное, — чистоту духовную, которой без Бога обладать невозможно. «Целомудрие, или целоумие, — читаем в словаре В. И. Даля, — целость и здравость ума, полное обладание разумом своим, благоразумие». В это понятие входит и девственность.
Ещё в 30-х годах ХХ века в русских деревнях потерять девственность до брака считалось большим позором, и платить за разврат приходилось не только опозорившейся семье, но и парню — опозоренные сродники могли и убить. Вымазанные дёгтем ворота не только лишали девушку возможности выйти замуж, пусть и в соседнюю деревню, но и обрекали стыдливо выносить насмешки, оскорбления всей округи. Или выходить за вдовца с детьми. Часто семья была вынуждена сниматься с насиженного места и уезжать подальше, чтобы слух о позоре не дошёл до нового места.
«По деревенской улице… с диким воем двигается странная процессия. К передку телеги привязана верёвкой за руки маленькая, совершенно нагая женщина. Всё тело её в синих и багровых пятнах, грудь рассечена. Должно быть, по животу женщины долго били поленом, а может, топтали его ногами в сапогах — живот чудовищно вспух и страшно посинел… А на телеге стоит высокий мужик в белой рубахе, в одной руке он держит вожжи, в другой — кнут и методически хлещет им по спине лошади и раз по телу маленькой женщины. Сзади телеги и женщины, привязанной к ней, валом валит толпа…» Максим Горький. В этом отрывке — описание «вывода» — истязания женщины за супружескую неверность, потрясшего юного Горького в д. Кандыбовке Херсонской губернии в 1891 году. (Н. Л. Пушкарёва).

ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ
Ворота вам вымазывали дёгтем,
Анафему кричали вам попы, —
Вы отступали, защищаясь локтем
От яростно гогочущей толпы.
Летели комья грязи вам вдогонку,
Вы были хуже всех, чернее всех.
Вам сватали дрянного мужичонку —
Он куплен был, чтобы прикрыть ваш грех…
Но, притерпевшись к дикости расплаты,
Вы вспоминали в темени ночной
Любимого, забритого в солдаты…
Погибшего… Ушедшего к другой…
Вставал отец, разгневанный и босый,
И, полоснув вожжою по лицу,
Волок вас за распущенные косы
К навеки ненавистному венцу.
Сухие пальцы сдавливали горло:
— Гулящая! Заставлю! Прокляну! —
Устало, нераскаянно и гордо    Фото: В. В. Пукирев. Неравный брак
Вы плакали в безвыходном плену.
Но, проклятые свахами и Богом,
Вы всё равно останетесь в веках,
Прекрасные в своём величье строгом,
Безгрешные — с ребёнком на руках.
Тамара Жирмунская, р. 1936

Помню, какое сильное впечатление произвёл на меня небольшой эпизод, если не ошибаюсь, из романа Константина Симонова «Живые и мёртвые», в котором писатель рассказывает, как немцы, занявшие подмосковный городок, после медицинского обследования школьниц были поражены тем, что все ученицы десятого класса оказались девственницами. И сам Симонов был потрясён найденными им в городской управе заявлениями советских женщин о желании работать в немецком публичном доме — добровольно.

Порок — и рядом добродетель,
Непостижимая уму…
Недаром спрашивают дети
Всегда «зачем?» да «почему?».
Есть что-то несоединимое
Везде, куда я ни взгляну,
И удивительно, что дни мои
Соединились в жизнь одну.
Аркадий Попов, р. 1938, Воронеж

Средний возраст начала половой жизни у россиян сейчас — 16,2 года, в мире — 17,4. Девчонки знать не знают, что мальчики твердят одно, а в жёны постараются выбрать непорочную, некурящую, негулящую, непьющую и уж, конечно, не наркоманку…
В ходу также «пробные браки», цель которых — уяснить, подходит ли пара друг другу, в первую очередь в сексе. Если они поженятся, то брак, основанный на постели, продержится, как правило, не больше трёх лет.

НЕДОТРОГА
То смеёшься, а чаще строго
поднимаешь свой взгляд.
«Ах, какая она недотрога!» —
про таких говорят.

Ты бросаешь слова скупые.
Тучей хмуришься ты.
Недотрога… А знаешь, в России
есть такие цветы.

Очень нежные. Только тронешь их
лёгким взлётом руки —
осыпаются на ладони
тихие лепестки.

Я их трогал своими руками
в многоцветье лесном.
Что же общего между вами —
меж тобой и цветком?

Недоступную, гордую, строгую —
вот такую люблю недотрогу я.
А не ту — пусть она и красавица —
посмазливей, чем ты,
что чуть тронешь — и осыпается,
как вот эти цветы…
Борис Кауров, +1970, Алтай

Многие взрослые годами живут в «фактическом браке», т.е. без регистрации в ЗАГСе, даже не подозревая, что совершают один из семи смертных грехов — блуда или прелюбодеяния — в зависимости от того, состоят ли они юридически в браке ещё с кем-то или нет. Многие имеют любовников или любовниц — это не считается предосудительным. Эту женщину растлевали в номерах и на чердаках. Беззастенчиво раздевали с наслаждением и впопыхах… Годы шли, а с неё, как прежде, будто в этом её судьба, всё снимали, срывали одежду… Стала зла она и груба. На лице, как печать какая, сразу виден порок. А была она молодая, и никто её не сберёг. Может быть, виноватых нету. Всё к судьбе сведём, торопясь. Только многие ходят по свету, кто хотел бы отмыть свою грязь. Геннадий Иванов.
Даже венчание крещёных людей, когда Сам Господь соединяет любящих: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19, 6), далеко не всегда удерживает их от развода. Разбегаются, словно ничто не связывало прежде — ни общие дети, ни каноны Церкви, — ведь требуется получить «разводное письмо» у правящего епархиального архиерея на «развенчание»; ни ничтожный повод для самого развода. Ни общие дети…

РАЗВОД
Год с небольшим они листали
Семейный календарь вдвоём.
Она сказала: — Мы устали!
Нам эти дни как вечность стали.
Давай отдельно поживём.

У мужика мороз по коже:
— А наши клятвы, а семья!
— Забудем всё, и клятвы тоже.
Любовь уходит, а не я.
Не будем маяться впустую.
Не огорчайся, дорогой!
Я позову — придёт другой,
И ты найдёшь себе другую.

В ответ на вздорную безпечность
Вздохнула мудрая свекровь:
— Неделя без году — не вечность.
Уходишь ты, а не любовь.
Любовь не ищут, а встречают.
И не зовут. Она сама.
А с нею радость и печали,
А с нею лето и зима.

А та своё: — Не надо, мама!
Сошлись, расстались — не беда.
Что нажито совместно нами —
Поделим сами, без суда.

А в колыбели — третий лишний —
В глазёнках умных крик застывший,
Недоумение, упрёк:
— Меня вы вдоль иль поперёк?
Анатолий Лунин, Калининград

Знаю одну женщину, подвизающуюся на православном поприще, которая бросила венчанного супруга, сознавая, что никогда не получит разводного письма, ушла к другому мужчине. Отец Иоанн сказал: «Бес изловил её за нижнюю часть» и наложил епитимью — запретил подходить к Чаше, но она продолжает причащаться, несмотря на прещение… А ведь Церковь настаивает на пожизненной верности супругов и нерасторжимости православного брака, но допускает следующие причины развода, установленные Земским Собором 1917 года: отпадение супруга от Православия, супружеская измена или противоестественные пороки, заболевание супруга проказой или сифилисом, серьёзная неизлечимая душевная болезнь супруга, безвестное отсутствие одного из супругов более пяти лет, посягательство на жизнь или здоровье супруга или детей, оставление супругом семьи, вступление супругом в другой брак и т.д.
         ВЕНОК
Вот мы с тобой и развенчаны.
Время писать о любви…
Русая девочка, женщина,
Плакали те соловьи.

Пахнет водою на острове
Возле одной из церквей.
Там не признал этой росстани
Юный один соловей.

Слушаю в зарослях, в зарослях,
Не позабыв ничего,
Как удивительно в паузах
Воздух поёт за него.

Как он ликует божественно
Там, где у розовых верб
Тень твоя, милая женщина,
Нежно идёт на ущерб.

Истина ненаказуема.
Ты указала межу.
Я ни о чём не скажу ему,
Я ни о чём не скажу.

Видишь, за облак барашковый,
Тая, заплыл наконец
Твой васильковый, ромашковый
Неповторимый венец.
Владимир Соколов +1997

В России до революции людям, которые оставили прежнюю семью без особых причин, запрещалось создавать новую. Считалось, что, один раз проявив свою несостоятельность в качестве семьянина, человек будет проявлять её и в будущем. 
Открытием для меня было и то, что венчанные супруги и в загробной жизни остаются вместе.
А вот советы протодиакона Андрея Кураева семинаристам найти матушку: «Регентши — студентки регентского отделения — это девушки православные, в основном из поповских семей. Она тебе будет всю жизнь лысину протирать: «А у меня папа так не делал, а мама так не советовала; это можно есть, а это нельзя; сюда целуй, а сюда не целуй и т. д.», — сообщает журнал «Благодатный огонь». О Андрей добавил: — Поэтому лучше, ребята, так, по-миссионерски скажу: идите в город, на дискотеке найдите неверующую девочку. Отмиссионерьте её, катехизните её по самое не могу. Заслуга будет ваша: вы душу спасли для Церкви!» Русская народная линия, 14.10.2010, рубрика «Проблемы церковной жизни».
Когда я был молодым, самонадеянным и просто глупым, я ничего этого не знал. Отсюда — масса ошибок, за которые приходится платить до конца своих дней. Те, кто читал предыдущие книги «былинок», знают, о чём я веду речь.

СОН О СЧАСТЬЕ
Мне снилась жизнь, которая до СПИДа,
Которая теперь уж далеко, —
Там девушки влюбляются открыто
И расстаются дружески-легко,
Там продают наркотики в аптеках,
Поскольку — ну кому они нужны!
Там я ещё купаюсь в чистых реках,
В волнах озона, в море тишины!
Там в Лужниках свиданья до рассвета,
Там сам генсек целует всех взасос,
Там нет ещё ни порноинтернета,
Зато на все газеты твёрдый спрос,
Там по утрам при всём честном народе
Наш переулок шумною метлой
Метёт студент, похожий на Мавроди,
Покалывая взглядом, как иглой.
Там всё светло — живи и улыбайся,
Там в моде чистота и простота,
Там нет ещё ни Думы, ни Чубайса,
А есть ещё надежда и мечта!
Я в этом сне был словно невесомым,
Порхал, парил, ветра былые пил,
Потом проснулся бодрым и весёлым
И около минуты счастлив был!
Алексей Дидуров, +2006

Был, конечно, был секс в Советском Союзе — иначе откуда бы столько детей на свет Божий явились? Только с этим боролись, а общество — пусть не всегда искренне — осуждало разврат. Помните, после Олимпиады-80 по стране вдруг раскатились курчавыми головками экзотические негритята, прекрасно говорившие по-русски, — да они от русских и родились… Сейчас уже второе поколение взросло, а мы привыкли.

Ты помнишь: мы в высокой ржи…
Нас не могло и солнце видеть.
— Я не желанна, так скажи!
— Я не хочу тебя обидеть.

Тот день не погребли года,
Хоть розно жили мы и разно:
Жив миг покорного стыда
И укрощённого соблазна.

Не всё заволокло быльё!
Проникнуто воспоминаньем
Сопротивление моё
Доверчивым твоим желаньям.

И чувственно одно в другом,
И девственно в одном другое,
И уж не кажется нам сном
Воспоминанье дорогое.
Виктор Лапшин, р. 1944

Это и есть настоящее целомудрие. А вот чего не было, так это секс-шопов, сотен тысяч порнографических интернет-сайтов, порноиндустрии разврата с их фильмами, журналами, раздачей презервативов на улице, сексуальным «просвещением» детей в школе и даже в детсаде. И без стеснения предлагающих себя проституток на улицах городов. И безконечные измены супругов друг другу — это и мода, и месть, и скука одновременно.

СТАВРОГИН И ДЕТИ
Тот автор, что Ставрогина Николу
Нам вывел как растлителя детей,
Жаль, не видал сегодняшнюю школу,
Не видел он детсадик наших дней.

Не сведал, что таких, как он, людей
Наивных — мятежу и произволу
Теперь каюк! И книжечку весёлу —
Порнобукварь со множестовм статей.

И снимков для дошкольного показу,
Жаль, не листал! Не то смекнул бы сразу,
Что понапрасну «Бесов» создал он,
Что их — взяла! И что его Ставрогин
Не цепью волчьей клацает в остроге,
А… в педагоги днесь произведён!
Новелла Матвеева, р. 1934

А сегодня, 8 сентября 2010 года, в Челябинске бизнесмен Алексей Кожевников открыл первую в стране местную эротическую порнорадиостанцию. Ну как тут удержаться мальчишке или девчонке, когда вся мощь государства направлена на развращение детей? Пока юристы ведут безконечный спор о том, чем эротика отличается от порнографии, бесы не дремлют…
Есть ещё один аспект в современной жизни, который, как я узнал, плохо влияет на мужское здоровье, — это одеяние (я бы назвал — «раздеяние») девушек и женщин вне дома. Врач-академик, готовивший первых космонавтов, т. е. специалист высочайшей квалификации, Леонид Китаев—Смык, пришёл к выводу, что женское оголение — детонатор вымирания нации. В монографии «Психология стресса» учёный доказывает, что на протяжении последних десятилетий заболевания аденомой и раком простаты, как эпидемия, поражают мужчин в странах европейско-американской цивилизации. Иными словами, там, где нормой стала женская одежда, подчёркивающая и оголяющая женские животы и пупки как символ того, что ниже. Соблазнительно раздражают обтянутые стрейч-джинсами округлости и ничего не прикрывающие декольте. Эти сексуальные сигналы, которые городской мужчина видит 100—200 раз в день, пробуждают у него вожделение, не получающее реализации.

ЖЕНСКИЕ РИФМЫ
Женщины показывали разные части тела:
в пятидесятые — груди, в восьмидесятые — ноги,
а сейчас, в нулевые, — пупки, почти до предела
чувства скрывая, — такие вот недотроги.

Показывали не мне — а всему свету,
всей темноте, которая наступала,
как будто город и мир призывали к ответу:
неужели мало? —

чтобы любили их, а кругом восхищались,
как хороши, прекрасны неповторимо.
Потому нашим взглядам многое разрешалось —
кроме того, чтобы скользить безразлично мимо.

Больше уже ничего оголять не осталось.
Если всё враз? Унылы нудистские пляжи…
Ну а безстыдней всего обнажается старость,
душу показывая лицом, и даже… даже…
Олег Хлебников

В результате в кровь вбрасываются андрогены в таком огромном количестве, которое способно вызвать онкологическое заболевание. Природный инструмент воспроизводства рода — эрос между мужем и женой — грубо нарушен; отсюда — вымирание европейских этносов. Их место на земле замещают народы, хранящие целомудрие и одежду, не вызывающую возбуждения. В первую очередь это исламские народы. Посмотрите на женскую одежду XIX века у русских: женская одежда прикрывает тело просторными долгополыми платьями, сарафанами, не облегает фигуру и не подчёркивает грудь. На голове обязательный головной убор: позором было выйти на люди без платка — опростоволоситься. Это одежда праздничная, многоцветная: украшая женщину, она привлекала мужчин без эротических призывов. Как видите, мода может стать страшным оружием, способным убить нацию. РНЛ. Россия за жизнь.

АХ, ДЕВОЧКИ!
Ах, девочки, шальные птицы!
Коленки острые мелькают…
Летят — куда им торопиться?
И за собою увлекают!
Вам так идут все ваши мини!
Куда ж отчаянно вы рвётесь?
Гляди, сапёрами на мине
Неосторожно подорвётесь!
На вас мужчины смотрят шало,
Блистая остроумьем рьяно…
А вдруг лишь маска Д’Артаньяна?
Вас мамы бережно растили,
Дорог вам нагадали ясных…
Хочу, чтоб душу не растлили
Вы в суете страстей напрасных!
Вам скоро будет восемнадцать!
Вы с отрочеством разлучились.
Не торопитесь… раздеваться,
Пока любить не научились!
Олег Чупров, СПб

И я не без греха, но скажу как на духу: блудный бес не оставляет и стариков — если не телесно, то мысли непотребные вползают и в нас. Однажды я признался на исповеди, что не в силах одолеть врага мысленно. А мудрый батюшка сказал: «Так в этом и заключается ваша духовная брань, Александр Григорьевич, чтобы не поддаваться!» От этих слов стало немного легче.
Кто-то с усмешкой скажет: «Невозможно! Да и к чему лишать себя удовольствия?». «Невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18, 27), — отвечает Евангелие. Блюдя физическую и духовную чистоту, нам не придётся краснеть на исповеди, терзать совесть, а за гробом на Страшном суде отвечать за нарушение седьмой заповеди — подальше держаться от смертного греха прелюбодеяния. Если с плотью-попутчицей не сражаться до крови, то тогда не получится дострадать до Любови. Впереди — испытания тяжелее вчерашних!.. Посвящённым в страдание в жизни больше не страшно. Татиана Шорохова, СПб
«Сладки грешки — да горьки корешки», — наставляет духовник. Воистину так!

ДОЧЬ
Как хочется дочь к алтарю
Отвести, когда время придёт.
Всех старух по пути одарю
И засыплю цветами приход.
Сам хочу привести, как отец,
Часть души небесам передать.
Взяв за руку, под белый венец
Свою дочь с Богом мужу отдать.
Мне не важно, кем будет жених,
Прост и беден, из скромной семьи,
Ничего мне не надо от них —
Были б счастливы дети мои.
Дочь, сама дорастёшь и поймёшь,
Когда сердце прикажет: «Пора!» —
Если вместе по жизни пойдёшь,
С ним дорога одна — навсегда.
И надеюсь, что я заслужил
Этот путь с тобой рядом пройти.
Всё, что смог, я в тебя заложил,
Только ты напоследок прости…
У тебя будет новая жизнь,
Своя радость, печаль, дети, дом.
Трудно будет — крепись и держись,
не прикроешься больше отцом.
Мы поможем всегда. Я и мать
Будем рядом, хоть всё же — вдали.
Станем внуков твоих пеленать,
Но опора — твой муж, ты пойми.
Я хочу свою дочь к алтарю
Отвести, когда время придёт…
И украдкой скупую слезу
Так смахну, что никто не поймёт.
Валерий Шитуев, р. 1962


«ПОЛ» — ЗНАЧИТ «ПОЛОВИНА»

Пасхальная выставка «Православная Русь». В конференц-зале иеромонах выступал перед мирянами. Он рассказывал мирянам о взаимоотношениях полов в свете христианской антропологии. Звали иеромонаха Кириллом (Зинковским).
На фото:иеромонахи Кирилл и Мефодий (Зинковские) с о. Иоанном Мироновым
— Поймите, — говорил он, — в Библии ясно написано: Ева была сотворена без какого-либо ущерба. Она не занимала второго места, она была ни в чём не хуже Адама: ни по плоти, ни по духу. Это и сам Адам признал, сказав о своей жене: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт. 2, 23), — такая же, стало быть, как и я сам. Почему же потом Ева, а за нею и все жёны, оказались в подчинённом положении? Иоанн Златоуст говорит: потому что возжаждала власти. Да, власти! Ибо что такое «запретный плод»? Неужели Еве просто захотелось вкусных яблок и это вызвало такие ужасные последствия? Нет, — Ева услышала, что «в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги» (Быт. 3, 5). Быть, как боги, иметь Божественную власть — вот соблазн! Но как сказано: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет» (Лк. 18, 14). Жажда власти у жены привела её к рабству.
Но изначально, — изначально Адам и Ева были равны, ни в чём не имели преимущества друг перед другом: так было в первый, райский день человечества, а следовательно, так будет и в «день осмый», в жизни будущего века. Тогда первоначальное единство полов будет восстановлено, но это не значит, что мужчины и женщины будут неотличимы друг от друга, — просто различия перестанут быть предметом раздоров: из источника противоречий они станут основой гармонии. Так будет, — но вы, братья и сёстры, должны помнить, что жизнь будущего века начинается сейчас, и «не придёт Царствие Божие приметным образом; и не скажут: “вот, оно здесь”, или: “вот, там”. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 20—21). Ведь кто такие святые люди? — Это те, кто раскрыл в себе Царствие Божие ещё здесь, на земле. Та же задача стоит перед каждым из нас: каждый в своём микромире должен развивать эту целостность, эту гармонию — прежде всего в общении с ближними, а затем и с дальними, — даже с теми, кого мы можем встретить лишь на одну секунду.

ТАЙНА
Подружки позавидовали Тане:
им показалось, что она умней.
Не красоте её дивились — тайне,
которую увидели вдруг в ней.
И взгляд огромных глаз,
глубокий голос,
и свет, и сумрак в Таниной косе…
А было же: загадки ни на волос,
такая же простушка, как и все!
Откуда что?! Откуда в ней всё это?!
Не объяснить ни сердцем, ни умом.
У всех подружек есть свои секреты.
У Тани — тайна. Дело, видно, в том.
Вячеслав Кузнецов, +2004

— Да, гармония не подразумевает одинаковости, неразличимости: пусть всё будет разным, в зависимости от своей природы, — но пусть одно дополняет другое. Однако что мы видим в современной жизни, братья и сёстры? Женский и мужской пол сливаются, делаются неотличимыми друг от друга: женщины и внешне, и внутреннее становятся мужеподобными, а мужчины теряют своё мужское естество. Сколько раз приходится слышать от женщин: «Настоящих мужчин не осталось!» И мужчины жалуются: «Женщины не похожи на женщин и ведут себя не по-женски!» Оба пола теряют различия, всё сливается в единую массу, — но разве это похоже на достижение гармонии? Наоборот: раздоры нарастают, трещина непонимания и враждебности между полами растёт. Сейчас положение таково, что можно говорить о настоящей войне полов.
Но не надо такое состояние дел считать необратимым. Мы, христиане, призваны сопротивляться духу века сего: как бы ни развивалась жизнь, какими бы извилистыми путями ни шло человеческое общество, а заповеди Божии никто не отменял — они по-прежнему существуют, пусть даже большинство воображает, что можно жить по своей воле. Это трудно — противиться общему потоку. Это очень тяжело — искать ответы на такие вопросы, которые и не снились людям прежних поколений. В принципе ответ на любой вопрос можно найти в Священном Писании, в творениях Святых Отцов, — но нужно уметь их там находить. И нужно помнить, что хотя богодуховенные книги даются нам как некие маяки, однако каждое движение нашей воли, сознания, мысли, чувства всё же остаётся на нашей ответственности. Мы Библию редко читаем, нам всё подавай детектив. О чём же тогда мы мечтаем, какого мы царства хотим? Раздумывать долго не надо — погрязшие в блуде и зле, хотим мы кромешного ада, хоть есть он уже на земле. Алексей Решетов, +2002
Господь хочет, чтобы мы каждый раз нашли решение сами, — оно не настолько сложно, не настолько замысловато. Если мы знаем направление движения христианской души, то с помощью молитвы, мысли и чувства постепенно найдём, где тут воля Божия о нас, грешных.
Может быть, маленькой подсказкой будет для вас такая мысль. Господь наш Иисус Христос говорит нам: «Когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах» (Мк. 12, 25). А с другой стороны, Церковь учит, что Таинство венчания позволит людям не потерять друг друга в будущем веке: если эти люди пронесли свою любовь через всю жизнь, то она сохранится… Как же совместить два таких положения? Видимо, дело в том, что будущая любовь станет чем-то большим, чем наша земная супружеская любовь. Замкнутость только лишь друг на друге не вписывается в Царствие Небесное: жизнь будущая — это преодоление всякого индивидуализма. И мы знаем, что уже сейчас есть примеры благочестивых, добрых семей, которые ещё в этой жизни преодолели эту замкнутость на своих маленьких частных интересах.

Три счастливых минуты: знакомство, помолвка, венчанье…
Всё, чего я так ждал, совершилось внезапно в судьбе.
Произнёс человек, что блаженство есть только в молчанье.
Но я знаю блаженство, когда говорю о тебе.

И я знаю, что ты навсегда неразлучна со мною,
Освещённая светом и белым огнём чистоты,
А какое блаженство дышать неизменно одною,
Лишь одною любовью, которою дышишь и ты!
О. Владимир Пономарёв, р. 1966, Сыктывкар

— И вот что получается: с одной стороны, в будущей жизни сохраняются семейные связи, а с другой стороны, они где-то и преодолеются для большей открытости Богу, всем святым, ближним… Но конечно, эта жизнь остаётся тайной для нас, мы её до конца представить не можем.

Такова была речь отца Кирилла, — и понятно, что слушатели не стали задавать ему вопросы о той жизни, которую мы ныне представить не можем: спрашивали о том, что все видят каждый день.

— Меня очень печалят ссоры в молодых семьях. Пусть даже супруги крещёные и повенчанные, но ссоры между ними всё равно неизбежны. Как мы, старшее поколение, можем помочь нашим детям жить в мире?
Убивали любовь, убивали в четыре руки… Били с разных сторон, состязаясь в сноровке и силе. Им шептала любовь: — Ах, какие же вы дураки!.. Но они ей в ответ за ударом удар наносили. Убивали любовь… И однажды любовь умерла. Ей бы их обмануть: притвориться убитой — и только. Но любовь как любовь: притворяться и лгать не могла. Да и им поначалу не жаль её было нисколько. Убивали любовь… На поминках его желваки заходили на скулах, а взгляд её слёзы затмили. И — тайком друг от друга — всё те же четыре руки поливают отныне цветы у неё на могиле. Юрий Воронов, +1993
— Что же тут сказать? Каждый случай нужно рассматривать особо. Но вот что всегда важно: родители не должны быть назойливыми в своих попытках помочь. Слишком часто видишь эту назойливость, особенно со стороны матерей: не важно, мать жены это или мать мужа. Эта неразумная попечительность о своём чаде вносит в жизнь молодых такой разлад, что часто приводит к развалу семьи. К сожалению, это факт. Очень сильна у женщин установка: «Мой ребёнок — он хороший, он всегда прав!» — а ведь это можно расценить как состояние прелести. Редко случается, но видел я и обратные примеры. Одна женщина средних лет мне рассказывала: «Когда я вышла замуж, моя мать ни разу не похвалила меня в противовес мужу. Наоборот, она говорила, что, мол, он такой хороший, а ты — лентяйка, ты такая-сякая!.. И я ей очень благодарна: она воспитывала меня так, как должно». Но такие примеры, к сожалению, бывают редко, — только как исключение.

НАКАЗ ДОЧЕРИ
Без ошибок не прожить на свете,
Коль весь век не прозябать в тиши.
Только б, дочка, шли ошибки эти
Не от бедности, — от щедрости души.

Не беда, что тянешься ко многому,
Плохо, коль не тянет ни к чему, —
Не всегда на верную дорогу мы
Сразу пробиваемся сквозь тьму.

Но когда пробьёшься — не сворачивай
И на помощь маму не зови…
Я хочу, чтоб чистой и удачливой
Ты была в работе и в любви.

Если горько вдруг обманет кто-то,
Будет горько, но… переживёшь.
Хуже, коль «полюбишь» по расчёту
И на сердце приголубишь ложь.

Ты не будь жестокой с виноватыми,
А сама виновна — повинись.
Всё же люди, а не автоматы мы,
Всё же не простая штука — жизнь…
Юлия Друнина, +1991

Помогать молодым, конечно, надо, но не будем забывать о молитве, потому что молодые люди обычно на все наши замечания реагируют отрицательно. Молитва же сама по себе может делать великие чудеса, а мы чаще всего силу её недооцениваем. Когда мы станем молиться за детей, то постепенно начнёт проясняться и наше собственное сознание: мы сумеем более чутко и трезво осознавать происходящее. А потом и Сам Господь будет нам подсказывать, надо что-то говорить или не надо, и если говорить, то что, и когда, и как, — потому что одни и те же слова можно сказать по-разному, с совершенно противоположным результатом. Мы своей резкостью, неосторожностью, своим самомнением можем так отпугнуть человека, что он уже ничего не захочет слушать, а захочет просто уйти подальше и жить своей жизнью. А по молитве нам будет даваться верное чувство: какую святоотеческую книжку дать им почитать, какой совет, когда и как заговорить… Кроме того, если супруги ходят в храм, то желательно, чтобы у них был один духовник. Надо, чтобы они наладили личный контакт со священником: это было бы просто идеально, — ведь тогда у них появится третейский судья в спорных вопросах…

— Я хочу спросить: может ли венчание после многих лет брака улучшить отношения между мужем и женой? И как бороться со страхом? Я боюсь, что повенчаешься с мужем, а потом семья всё-таки развалится…
Устав от бедного житья, сплетенья счастья и распада, какая русская семья в разлуке не искала лада?! Ярослав Васильев, р. 1950, Пермь
— Безусловно! Венчание не только может помочь, — оно всегда поможет. Но, конечно, решение венчаться должно быть совместным, продуманным, созревшим. Идеальный случай — это когда юноша и девушка венчаются сразу перед заключением брака. Но тут встречаются разные мнения: некоторые священники говорят, что пожилым венчаться уже не обязательно, другие утверждают, что венчание задним числом даёт благословение на уже рождённых детей.

Раб Божий… и раба… венчаются друг другу —
Сердца зовут, уста поют в уста.
И за руку влечёт священник их по кругу —
По кругу вечности, смиренья и поста.

И певчий лик, и всесожженья свечи,
И возгласы молитв, и блеск воды,
И крест, возложенный на трепетные плечи, —
Всё здесь благословляет молодых.

Примите мир. Идите к жизни вечной.
И дарует вам Бог и на земле покой.
И счастье ваше в доброте сердечной
Расплещется весеннею рекой.

А в чёрный день иль в чёрную годину
Благословит на подвиг вас Господь,
Как Бог Отец, благословивший Сына
За искупление отдать живую плоть.
Борис Споров, р. 1934

Я бы посоветовал молодым, маловоцерковлённым супругам не сразу венчаться, а созреть для венчания, чтобы процесс воцерковления шёл постепенно, чтобы не относиться к этому таинству как к красивому обряду или магическому действу, которое само по себе охранит нас от всех искушений. Дар благодати в венчании, разумеется, подаётся, но нельзя забывать и о синергии — соработничестве Бога и человека. Дар благодати мы должны достойно принять и хранить его бережно, как цветок. Благодать — как цветочная рассада: если нет её, то цветы не появятся из ничего. Но если она есть, а мы о ней не заботимся — тоже цветы не вырастут… Так же и любовь. Мой друг ругал свою жену с её укладом праведным. Он объявил жене войну по всем военным правилам. За то, что видит в нём врага, в широком и размашистом, за то, что чересчур строга к его друзьям, рюмашечкам. Мой друг ругал свою жену, несносное создание, и ставил ей одной в вину он все её страдания. Он ей в отместку шёл в кино один. А с ней — не хочется!.. Мой друг, не знаешь ты давно, что значит — одиночество. Римма Казакова, +2008

— Я хочу добавить к своему предыдущему вопросу, что у меня вера есть, мужа я привела в Церковь и убедила покреститься. И брак наш многолетний, и мы оба хотим быть вместе, — несмотря на то, что уже прошли через многие искушения. Вроде бы решение о венчании для меня созрело. Но страх… Он одолевает. Моя близкая подруга после семилетнего брака повенчалась — и всё-таки разошлась с мужем.

Ушла жена от друга моего.
А почему — не просто разобраться.
Ушла и всё, не встретив никого,
оставив мужа медленно спиваться.

Теперь мой друг наедине с виной,
он сам не свой от Бахусова плена.
Ушла жена. Ещё ушла с женой
красивая, как мама, дочка Лена.

Никто уже друг друга не винит,
как будто бы все квиты в этой драме.
Разрушен дом, а создаётся вид,
что разошлись они — не должниками.

Им не нужны ни помощь, ни совет.
Их помыслы и аргументы — здравы…
Они расстались. Виноватых — нет.
Как будто бы по-своему все правы?
Вадим Рахманов, р. 1943

— Согласен, страх в таких делах понятен. Но, как сказано в Писании, «совершенная любовь изгоняет страх» (1Ин. 4, 18). Всё-таки какую-то ответственность за наше решение Господь оставляет нам. Бывает, что Бог ясно открывает нам Свою волю, но чаще всего Господь ждёт от нас подвига. Он испытывает вашу любовь, терпение, стремление нести бремя грехов и немощей вашего супруга или супруги. Вы должны проявить решимость, но это должна быть не оголтелая решимость, а молитвенная, с учётом всех своих жизненных обстоятельств… Но ведь когда молодые люди венчаются, они тоже не могут быть уверены, что у них отношения всегда будут прекрасными, — и если мы уступим этому страху, то ни один брак не сохранится. Поэтому с молитвой, с любовью, с разумом решайтесь на этот шаг.

ПАРА
У окна, в коридорчике тесном,
Где закат отражался в полях,
Познакомились в первом протезном,
Как знакомятся в госпиталях.

Прибывало кино на телеге.
Обдавало дыханьем весны.
Оба молоды. Оба калеки
Отшумевшей великой войны.

В тишине или в гуле обвальном,
Дальше — вместе, при свете и мгле, —
Помогая друг другу в буквальном
Смысле жить и стоять на земле.

Дети, внуки, забота и ласка,
Дом стандартный, и рядышком с ним
Инвалидная эта коляска,
«Москвичок» с управленьем ручным.
Константин Ваншенкин, +2003


УКЛАДКА СРЕДНЯЯ

ЧТО БУДЕТ ТАМ, ЗА СМЕРТНОЙ ГРАНЬЮ?

Безсчётное число раз я сталкивался в разговоре с неверующими, которые верят в существование рая, но отрицают ад. Более того, они почти не сомневаются в том, что попасть в рай для них — не проблема. И никакие противодоводы не принимаются.

СВЕТ
На пути от пелёнок до тех полотенец,
На которых в могилу опустится гроб,
Мы не ведаем, что ощущает младенец —
Страх явленья на свет или просто озноб?

Мы не знаем, о чём помышляет умерший —
Не покойная плоть, а живая душа,
Что уходит из тела, как рыба из верши,
На свободу (иль в новую клетку?) спеша.

Вызывающим души умерших не верьте:
Только нежить откликнется ведьме в ответ.
А воскресшие после клинической смерти
Лишь припомнят колодец, ведущий на свет.

Но из тех, кто добрался до края колодца,
Ни один человек не вернулся назад,
Не поведал, куда же идти нам придётся,
И хорош ли тот край, и похож ли на сад…

Оттого мы испуганно медлим у гроба,
Что за ним обрывается видимый след…
А ведь что этот мир, как не та же утроба,
Из которой выходят на истинный свет?!
Анатолий Вершинский, р. 1953, Красноярский край

Я и сам долгое время пребывал в благостном настроении, уверенный в том, что раз я православный, смертными грехами не грешу, исповедуюсь и причащаюсь, то какое-никакое местечко в раю обрету непременно. С годами, проникая чуть глубже в учение Спасителя, пришло понимание того, что рай надо заслужить: «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилия восхищают его»(Мф. 11, 12).
Будущая жизнь — великая тайна. И Бердяев точно сказал, что проблема ада «есть предельная тайна, не поддающаяся рационализации».

АДСКИЕ МУКИ
Что будет там, за смертной гранью,
не знаешь ты, но знает Бог.
Дома, заросшие геранью,
тебя не пустят на порог.
Твой взгляд кочевника угрюмый
не ищет дружеских столов.
О смерти ты сейчас не думай,
она придёт к тебе без слов,
без строчек бурного разбега,
мусоля лист календаря,
когда большие хлопья снега
кружиться будут во дворе.
За одиночество не ратуй,
даруй себе смиренный дух,
среди колонн и мёртвых статуй
стань вместе с ними нем и глух,
но слушай птиц полночных пенье
и пожелтевшую листву.
Лишь в этом прихоть вдохновенья
и голос детства: «Я живу».
Пётр Боровиков, +2007, Смоленск

Многое почерпнул я из книги А. И. Осипова «Посмертная жизнь души», хотя некоторые положения вызывают у меня сомнения. Но спорить с богословом № 1 не стану; хочется постичь известное и прочувствованное своей душой. А в книге монаха Митрофана «Загробная жизнь» собрано всё, что известно Церкви о рае и аде. Духовным зреньем проникая в глубины, скрытые от глаз, картина видится такая мне, как поэту, в сотый раз: тропинка в Рай вся заросла. Хоть верьте, хоть не верьте. Дорогу ж в ад, дорогу зла в асфальт одели черти. Идти по ней теперь легко, скользи, как по паркету. А Рай теперь так далеко, как будто его нету. Николай Зиновьев, р. 1960
Должен сказать, что вплоть до 1988 года, когда я окончательно «завязал» с алкоголем, и даже до 1991-го, в котором крестился, я добровольно обрекал себя на адские муки на земле. Конечно, не с чем сравнивать, но страданий было так много и были они столь болезненными, что я, выйдя из одного несчастья, ожидал прихода другого — и оно не замедляло являться. А начало создания православной газеты хотя и приносило нежданные чудеса и открытия, привлекло внимание бесов — и началась духовная брань, к которой я, конечно, не был готов. Она продолжается и поныне, однако и я стал покрепче маленько, и духовник не оставляет меня молитвами и поучениями, да и возраст даёт о себе знать.
Вот старец Николай Гурьянов передал для меня икону Страшного суда. Я часто вглядываюсь в неё, пытаясь определить, где же будет находиться моя измученная душа после Страшного суда. Некоторые считают изображение на иконе аллегорией: мол, нераскаянная душа блудника в загробной жизни будет и там жаждать удовлетворения своей страсти, но получить его будет невозможно — и отсюда невыносимые страдания до последнего, Страшного суда, на котором будет окончательно определена участь каждого.
Думаю, это только часть правды. Вспомните притчу.

БОГАЧ И БЕДНЯК
«Некоторый человек был богат; одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях; желал напитаться крошками, падающими со стола богача <…>. Умер нищий, и отнесён был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его. И возопив, сказал: «Отче Аврааме! Умилосердись надо мною, и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой; ибо я мучаюсь в пламени сем». Но Авраам сказал: «Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твоё в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь. И сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (Лк. 16, 19—26).

НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ БОГАЧА
Я при жизни богат был.
Лежу вот в гробу.
Мне серьга золотая продета в губу.
Раньше всех поднимусь,
Как услышу трубу.
С золотою серьгой
Раскатаю губу.

Я куплю Страшный суд:
Есть чем судей купить.
Неуёмный мой зуд —
Подкопить, подкопить! —
Вложен в эту серьгу
Золотую мою.
А пока ни гу-гу:
Жду местечка в раю.
Святослав Тернов, СПб

Признаюсь вам, притча эта произвела на меня впечатление неизгладимое и, возможно, повлияла на моё отношение к греху.
Но это Библия; она не всем доступна, а кое-кто думает, что притчи — это сказки. Но вот когда я прочитал Дивеевский патерик, а потом проповедь наместника Ново-Иерусалимского монастыря игумена Феофилакта в Неделю о Страшном Суде — меня поразили адские муки «служки» прп. Серафима Саровского Николая Александровича Мотовилова (1809—1879), о которых он кроме деталей о жизни великого святого рассказал впоследствии. В одной из бесед с о. Серафимом этот человек, будучи умным и образованным, усомнился в существовании нечистой силы и гееннских мучений: старец сказал, что самый маленький бес одним своим когтем может перевернуть всю землю. Мотовилов не поверил, что у бесов есть когти, и более того — что бес способен сотворить такое. И отец Серафим объяснил ему, что бесы — хоть и падшие, но ангелы, поэтому они имеют такую силу и могущество; только милостью Божией, ради Христовых заслуг мы существуем благополучно. На что Мотовилов дерзко произнёс: «Вот бы и мне побороться с дьяволом». Пока был жив святой, под его молитвенным покровом Николай Александрович жил преспокойно, а после кончины преподобного он занялся разысканием сведений о его юности, жизни и месте рождения. Для этого он отправился в г. Курск, потом в Воронеж. Разбирая бумаги, Мотовилов узнал о случае с одной девицей и был поражён тем, что тридцать лет она была одержима бесом, но часто причащалась. И исцелилась лишь у раки с мощами свт. Митрофания. «Как такое может быть? — засомневался служка. — Этого не может быть. Со мной такое невозможно».
И в то же самое время в него начало входить отвратительное, холодное, мерзкое облако. Руки Мотовилова были как парализованные — он не мог перекреститься, а поражённый разум не мог вспомнить Имя Христово. И с ним начались те самые адские муки, про которые нам повествует Евангелие. Три вида адских мук испытал на себе Николай Александрович Мотовилов. Первые три дня жёг его нестерпимый гееннский огонь, но внешне он оставался цел. И этот огонь видели окружающие: с него по десять, по семнадцать раз соскребали сажу. И был избавлен от муки только тогда, когда архиепископ Антоний Воронежский приказал во всех 47 монастырях и храмах Воронежа во время Божественной литургии возглашать особое прошение, а сам Мотовилов был исповедован и причащён святых Христовых Таин.
После этого он испытал другую муку — гееннский тартар — адский холод, сковавший его на двое суток. Два часа Мотовилов держал руку над зажжённой свечой, рука закоптилась, но он нисколько не согрелся. И снова он был избавлен от муки исповедью и причащением Святых Таин.
За этим полтора дня Мотовилов был испытуем гееннским червём: червяк ползал внутри него из одного органа в другой, залезал в глаза, уши, рот. И в третий раз смог избавиться от этого вида мучений только после исповеди и причащения, которое преподал ему архиепископ Воронежский.
Но Мотовилову явился Серафим Саровский и сказал: «Ты ещё после этого тридцать лет будешь терпеть обдержание бесовское и исцелишься лишь при открытии мощей свт.Тихона Задонского. И тридцать лет Мотовилов мучался беснованием, и только в 1861 году, когда он плакал во время пения Херувимской, увидел свт. Тихона Воронежского, который его благословил. И в этот самый момент бес из него вышел.

АД (Дизайнеру: стих должен быть в виде ромба!)
Иду
в аду.
Дороги —
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины,
по шеи в терцинах,
губы резино-раздвинув,
одни умирают от жажды
кровью опившись однажды.
Ужасные порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально, тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно: нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзённому кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Её ли полузакрытые веки?
Франческа! Она? Да, Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем горящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим братом, надёжным слугою,
он шлейф с жемчугами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между!
Убить? Мы в аду! Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей безпощадная ежедневность.
Слежу, осуждённый на вечную ревность.
Ревную, лететь обречённый вплотную.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит,
и тащит к их тёмному ложу,
и трёт меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, Боже!
Мука, мука!
Где вход
назад?
Вот
ад.
Семён Кирсанов, +1972

Не знаю, как вы, а я поверил в существование ада безоговорочно, и не в переносном, а в прямом смысле, — так, как изображено и на подаренной иконе, и на множестве других икон. Получается, что наша земная жизнь — купля или Царствия Небесного, или вечных мучений. Это католики напридумывали и «чистилище», и «переизбыток добрых дел», и всякую другую ересь, вводя в заблуждение своих верующих. А мы, православные, поём в Символе веры: «…Чаю воскресения мертвых и жизни будущеаго века. Аминь».
За разговорами, за чаем, за теплотой, что полнит очи, мы постепенно замечаем, что дело уж подходит к ночи. А Бог глядит с иконы прямо. Хотите — верьте иль не верьте. Побудь со мной подольше, мама. Кто знает, что там — после смерти?.. Закон спирали или круга? И тот ли взгляд, и то ли имя? И встретим ли мы там друг друга? И если встретим — какими? Не пропадём, не одичаем? Не в разные пространства ухнем? И можно ли там выпить чаю и посидеть вот так на кухне? Что Бог решит, судьбу итожа, — не разглядеть за той излукой. Прости нам маловерье, Боже, и не наказывай разлукой. Елена Исаева, р. 1966.


ВОТ И ЛЕТО ПРОШЛО…

…И снова я в гостях у своего духовника, дорогого батюшки, отца Иоанна МИРОНОВА. Сегодня 2 сентября, идёт дождик… Я приехал пораньше, чем мы договорились, и батюшка бросил завтрак из-за меня. Вот мы сидим с ним на его красивом участке…
— Здесь астры растут, хризантемы жёлтые, георгины красные. У меня в этом году не особенно красиво… Но — что выросло, тому и радуемся. Главное, зелени много.

ЦВЕТЫ
Они нам дарят за спасибо,
не требуя ни почестей, ни мзды.
Цветы не знают, что они красивы,
и потому так девственно чисты.

Среди волшебных форм и красок славясь,
они в саду — как царские шатры.
Цветы не знают, что такое зависть,
и потому так сказочно щедры.

С природою таинственно условясь,
чтобы исполнить долг наверняка,
они и в вазе будут жить на совесть —
до самого до верхнего цветка!
Роальд Назаров, +2001

— Батюшка! Вот и осень пришла, начался новый учебный год… А как вы учились в школе? Двоек не было? Я помню, вы рассказывали, как встретили недавно своего старого учителя…
— Да, директора Павловской школы, — была такая средняя школа в Павлове-на-Неве. С пятого класса я туда поступил, а до того учился в селе Медном, куда нашу семью сослали, — среди Синявинских болот. Ну, конечно, нравилось мне учиться, с любовью в школу ходил… И учился я хорошо, мои тетрадки всегда на выставку брали. Дора Александровна, наша учительница, бывало, скажет: «Вот, берите пример с Миронова, — как красиво и чётко пишет!..» Я все предметы любил. В школе у меня всё было хорошо, и семинарию и Академию я тоже кончил по первому разряду… А как-то недавно пришёл я освящать школу в Кузьмолове… После освящения преподаватели пригласили меня на свой праздник — у них там столик был приготовлен, угощение… Я им напутственное слово сказал, вспомнил стихи Некрасова: «Сейте разумное, доброе, вечное…» Рассказал им о своих учителях: я их всегда поминаю с любовью и благодарностью. Немецкий язык у нас вела Евгения Васильевна — такая хорошая учительница!.. А Модест Модестович, математик!.. И Николай Иванович Безруков, тоже математик, — они замещали друг друга. И директора школы помню… Звали его Виталий, а отчество его я сейчас забыл. В сереньком костюме ходил, строгий такой был, хотя и очень молодой… Как война началась, так он в первые же дни на фронт ушёл. И только я рассказал про директора, как мне какой-то старичок кричит: «Это я, я!..» Вот так встреча!.. Потом он пригласил меня квартирку освятить ему… Он ветеран войны, дожил до 90 с лишком лет… А теперь он умер уже — года три-четыре назад…
— Раз уж зашёл разговор об усопших… Вы, конечно, помните Володю Смирнова, который работал в редакции и потом отошёл ко Господу? Никогда он мне не снился, а тут появился во сне. Вы не любите, когда я рассказываю свои сны… Но, может быть, Володя таким образом попросил у меня молитв?
— Сны пришли и ушли, а молиться надо… За усопших молиться надо всегда и милостыню подавать за них. А Володенька-то молодой был… Как за него не помолиться?..

Во сне я молился и плакал,
И свечку сжимал в кулаке,
А воск с неё на руку капал
И кровью стекал по руке.

И стали стекающей крови
Речные долины тесны,
И мальчик, плывущий на кровле,
Сказал мне, нахмуривши брови:
«Не смей истолковывать сны!..»
Николай Зиновьев, Краснодар

— Батюшка, меня вдруг заинтересовал такой вопрос: сожалеют ли усопшие о своей земной жизни?
— Там тоже есть раскаяние, да только уже запоздалое. Здесь Господь дал нам и покаяние, и раскаяние, и прощение, а там усопший видит свою жизнь и плачет, — но сделать-то уже ничего не может… Мы, живые, можем им помочь. Особенно когда на проскомидиях их поминаем. Мы молимся, частички вынимаем, а эти частички уже опускаются в животворящую Кровь Господню: «Омый, Господи, грехи поминаемых Кровию Твоею честною». Вот видишь, какое великое дело!
— И ещё про сны. Последнее время мне и жене снятся кошмары, хотя мы регулярно исповедуемся и причащаемся. Есть этому причина?
— Я читал в дневниках у св. прав. Иоанна Кронштадтского, что и ему кошмары снились, — да такие нехорошие… Выходит, и святым людям бес насылает во сне всякое… Что с того? Пришёл сон и ушёл, его и поминать не надо.
— Отец Иоанн, мне седьмой десяток, появляются новые болезни. Вот начался артроз коленного сустава… Как вы считаете, это наказание за прошлые грехи или начало старости?
— Может, и за грехи… Я так скажу: как мы себя чувствуем, так и хорошо. Так и надо нам себя чувствовать. Тут воля Божия. Болезни даются нам для исцеления души. Чтобы мы не роптали, а что заслужили, то и получили. Болезни нас очистят и приведут к примирению с Богом. А ты не волнуйся: ты вылечишься, вылечишься…

Кардиограмма. Таблетки. Укол.
Знают и дети, как сердце лечить.
Если заколет — соси валидол,
в резких движеньях себя ограничь.

Сердце, как пса, посадили на цепь.
Капельки примешь — будешь здоров.
Правда, ещё есть забытый рецепт:
несколько добрых слов.
Николай Добронравов, р. 1928
 
— У многих одиноких пожилых людей правдами и неправдами стараются отобрать жильё, даже родственники. И обратиться за помощью им, кроме Бога, не к кому. Откуда у людей такая жестокость и безчувствие к старикам?
— А помнишь, Шаляпин-то пел: «Люди гибнут за металл!.. Сатана там правит бал!..» Вот сатана нынче и правит бал, и те, кто на этом бале пляшет, допляшутся до погибели.
— У меня глупый, наверное, вопрос… Бывает ли такое, что христианин достиг своей меры духовного роста и дальше уже не растёт, — живёт, оставаясь на том же уровне?
— Господь всё видит. Как только созрел плод, — так Он его и убирает, а раньше того не снимает яблочки. Если созрел человечек, стало быть, пора его с дерева снимать…
— А не может быть такого, что он созрел — и живёт по-прежнему?
— Нет. На том свете уже будет дозревать. В Царствии Небесном тоже можно совершенствоваться, — но не так, как на Земле. Если сподобимся достигнуть Царствия Небесного, то узнаем, как это происходит.
— Старец Николай Гурьянов, ваш духовный отец, через вас подарил мне икону Страшного суда. Всё так и будет, как на ней изображено, или это аллегория?
— Милый Сашенька, конечно, аллегория… Когда художник Бога рисует стариком с бородой, — что это, как не аллегория? Но суть-то в том, что если не покаешься в грехах, значит, будешь в аду… Вот, как Лев Толстой… Будешь в Новгороде, посмотри на икону в одном из тамошних храмов: там и Толстой в аду нарисован, и Лермонтов…
— И Лермонтов в аду?..
— За «Демона», наверное… Хотя, я сомневаюсь… Лермонтов такие замечательные строки написал: «В минуту жизни трудную, теснит ли сердце грусть, одну молитву чудную твержу я наизусть. Есть сила благодатная в созвучье слов живых, и дышит непонятная, святая прелесть в них. С души как бремя скатится, сомненья далеко, и дышится, и плачется, и так легко, легко…» Так что я не знаю, за что Лермонтова в ад… Сомневаюсь.

ЛЕВ ТОЛСТОЙ
Приходили со всех сторон
За советом и на поклон,
Деловые, толковые, праздные,
Задавали вопросы разные.
Он всегда стоял на своём,
Думал, думал ночью и днём.
И порядки, и шум, и слава
Не по нраву ему, не по нраву.
Молвил в бороду: — Нехорошо!
И из Ясной Поляны ушёл.
Он ушёл, чтобы не дойти
И скончаться на полпути
К недоступному и прекрасному,
Многоликому и огромному…

Ясная Поляна, ясная…
Тёмная кончина, тёмная…
Аркадий Чеботарёв, Нижний Новгород

— Батюшка, вернёмся в наше время. Нынешним летом была несусветная жара, и один автор в Интернете утверждал, что мы по своей греховности недостойны молиться о прекращении бездождия. Что же это получается? Выходит, мы вообще недостойны обращаться к Господу с просьбами?..
— Сказано: «Непрестанно молитесь» (1 Фес. 5, 17). И ещё: «Много может усиленная молитва праведного». (Иак. 5, 16) А что жара? Я в этом году благодарил Бога за тёплое солнышко, — и нисколько не было мне жарко. Так хорошо!.. Выйду в садик свой, — и с такой радостью сижу там!.. А молиться при всяких бедствиях необходимо. У нас тут пожар начался однажды… Я вышел с иконой Матери Божией «Неопалимая Купина», один раз обошёл огонь — и всё утихло.
— Недавно один читатель прислал в редакцию стихотворение, смысл которого в том, что все дети после аборта попадают в рай. Я же слышал, что богословы говорят, будто для детей есть место наподобие лона Авраамова, где они ждут решения Господа: они же не крещены.

АБОРТ
Меня убили маленьким совсем.
Как мама так могла?
Не похоронен, где хоронят всех.
Ведёрко у стола.
Меня убили. Я теперь в раю,
У Бога на руке.
Поёт Он тихо: «Баюшки-баю»
И гладит по щеке.
Семён Хмелевский

— Они как мученики Вифлеемские, как те 14 тысяч. Те детки тоже не были крещены, а у Господа не забыты: даже косточки их сохраняются. И мы не знаем, что происходит с детьми, убитыми при аборте: как небо далеко от земли, так и суждения человеческие далеки от Промысла Божиего… Что будет с теми младенцами, которые во чреве убиты?.. Господь милостив. А вот родители жестокие — они уподобляются Ироду!.. Аборт — это великий грех! И мужья в нём виновны, — не только женщины, — если они дают согласие на аборт.

ДЕТИ
Женщина, до прозрачности обезцвеченная,
Обезсиленная до шатания,
Мужем встреченная,
Из больничного вышла здания.
Сомкнутые пальцы без движенья,
Солнце на тускнеющем кольце…
Муж её ведёт с обереженьем,
И застыло удовлетворенье на его лице…
Шли они, а им навстречу — дети,
Словно кто детей подговорил.
Сколько их, несчитанных, на свете?
«Кто их, ясноглазых, насорил?»
Дети смехов разных и улыбок,
Стриженых, нестриженых голов…
«Дети — это следствие ошибок…
Дети — утешенье стариков…»
Пыль навстречу вихрилась, летела,
Била в онемевшее лицо,
И тускнело, всё сильней тускнело
На руке у женщины кольцо…
Леонид Агеев, +1992

Алексей Ильич Осипов утверждает, что Православие никогда не говорило о том, что некрещёные младенцы погибнут. Наоборот: прп.Ефрем Сирин пишет, что дети, даже некрещёные, выше многих подвизающихся. А свт.Феофан Затворник писал, что «некрещёные дети не пасынки и не падчерицы у Бога, потому что у Отца нашего обители многи суть».
— Много разговоров об Иване Охлобыстине — то ли он артист, играющий злых шутов, то ли священник, которого Патриарх благословит вновь надеть священническое облачение. Он же весь в татуировках, говорит жаргоном. Раньше лицедеев хоронили за оградой кладбища, а он скачет, как блоха…
— А судить не надо никого. Есть высшая власть, — пусть она и рассудит. А лицедейство… Милость надо иметь. Вот актриса Екатерина Васильева — какая хорошая православная женщина!.. И сын у неё священником, и духовник её был отец Иоанн Крестьянкин, которого я прекрасно знал…
…Как любит он! Как он страдает! Не понят. Пошлостью гоним… Спектакль окончен. Вытирает привычным жестом тонкий грим. От Ангела до святотатца сживётся с ролью он любой, — о, только бы не оказаться перед людьми самим собой! Людмила Татьяничева, +1980.
— Батюшка дорогой! Напоследок скажите короткое слово учащимся.
— А учащимся я всегда желаю, чтобы они были прилежны к наукам. Это самое главное. А то сейчас усердия в учении у молодых нет. Они за компьютером могут сидеть часами, а за книгой не могут посидеть 15—20 минут. Но нельзя без книг-то выучиться!.. Как плохо, что не читают!.. А учителям скажу: «Сейте разумное, доброе, вечное!» И верьте: как бы дела ни складывались, а народ наш обязательно скажет сердечное, доброе слово тем людям, которые привели его к науке, к учению, которые добро сделали, — вот что помните.


В ПЛАТЬЕ ИЗ ЧУЖОГО ФЛАГА ХОДИТ РОДИНА МОЯ

Кто додумался правду на части делить и от имени правды неправду творить? Это дело живое — не сладкий пирог, чтобы резать и брать подходящий кусок. Только полная правда жива и права. А неполная правда — пустые слова. Анатолий Жигулин, +2000
«Переписывают историю! Переписывают… Но кто же первый начал переписывать историю нашей страны, нашей Родины? Кто же начал? Мы, братья и сёстры. Мы, православные. Мы отреклись от советского прошлого и прокляли его. И проклинаем в каждой проповеди, в каждой статье. Мы оскорбительно назвали это время “временем небывалых гонений”. Но все же решили приписать себе всё хорошее, что было тогда, например, Победу в Великой Отечественной войне.
Разве я помню, что делал вчера? Жизнь пропадает втуне.Брестская крепость, четыре утра, двадцать второе июня. В сумерках плещется Западный Буг, быстрое здесь теченье.Вспомнил войну. Остальное вдруг
всё потеряло значенье. Берег пологий, каменный мост - вот вам и вся граница. Это не крепость, это погост, здесь невозможно биться.
Десять минут - и враги внутри, и никуда не деться: или сдавайся, или умри - как тебе скажет сердце. Через полвека молча стою, вижу рассвет сквозь ветки. Здесь наши предки гибли в бою, здесь не сдавались предки. Это не мужество, даже не долг, это другое что-то, коль не сдались ни отряд, ни полк,  ни батальон, ни рота. Скоро и мне выбираться пора, не распуская нюни. Брестская крепость, четыре утра,
двадцать второе июня, Виктор Верстаков, р.1951.
Как же лживо звучат наши с вами слова о том, что якобы в войне победил именно православный народ. О том, что чуть ли не благодаря только Русской Православной Церкви и ещё — построенной на её деньги
танковой колоне “Дмитрий Донской” была возможна Победа. Это ложь, братья и сёстры. Самая настоящая и безстыдная ложь. (Общий ресурс танков и самоходных артиллерийских установок — САУ, которым располагала Красная Армия в войне с Германией, составлял 131 700 боевых единиц: 22 600 находились на вооружении Красной Армии к 22 июня 1941 года плюс производство и поставки по ленд-лизу. На 9 мая 1945 года Советский Союз располагал 35 200 танками и САУ. — А.Р).
Мы забыли, что отец лжи — диавол. А это уже страшно. И ещё страшнее, что лгут священники и иерархи церкви. Мы захотели взять то, что нам не принадлежит. Да, оно оказалось брошенным, растоптанным, ничейным. Но это не наше, братья и сёстры. Я говорю о Великой Победе. В Великой войне победило атеистическое, коммунистическое государство СССР. Ну что же теперь поделаешь? Мало ли кто, где и когда победил. И мусульмане одерживали победы, и католики, а вот в 1945 году победили атеисты. Не всегда и везде побеждают в войнах православные.
А руководила этим народом та же самая партия, которая как раз и организовала гонения на Русскую Православную Церковь. А в подразделениях не было полковых священников, а были как раз комиссары-политруки.

МОИ ПОЛИТРУКИ И КОМИССАРЫ
А в мире снова веет дымной гарью.
Летит фугас.
Мои политруки и комиссары,
Где вы сейчас?
Одни лежат под Вязьмой и под Ельней,
Закрыв глаза.
Давным-давно над ними песней колыбельной
Шумят леса.
Другие пали где-то за Варшавой
В конце войны
Во имя братской дружбы на заставах
И тишины.
Но вновь дымят военные пожары.
Гремит фугас.
Мои политруки и комиссары,
Где вы сейчас?
И с вами я, солдат ещё не старый,
В бой на врагов,
Мои политруки и комиссары,
Идти готов!
Борис Кауров, +1970, Алтай

А на пилотках у этого народа-победителя были не православные кресты, а звезды с серпом и молотом. И в бой они шли не с хоругвями и иконами, а с красными знаменами — символами Октябрьской революции. Именно этот народ-атеист, превозмогая собственные силы, нечеловеческими усилиями, до кровавого пота, до кровавых мозолей, заливая кровью землю, вылезая из кожи, победил фашистов, победил фашизм.

ЛЕЙТЕНАНТ ПОЛИТСОСТАВА
Лейтенант политсостава. Агитатор полковой. Молодой, да что там, право, — кто он есть как таковой? В плащ-палатке, на петлице два железных «кубаря». Пусть бы он, как говорится, белый хлеб свой ел не зря. Говорить — его работа. Он стоит перед полком. Ну не полк, положим, — рота, в построенье боевом. Даже рота — это много. Перед ним, допустим, взвод. И томит бойцов тревога, и тоска солдат грызёт. Им приказ уже зачитан: марш-бросок и с ходу — в бой. И стоит он, и молчит он, видя всех перед собой. Вот ещё две-три затяжки, выдыхая горький дым. Ну так что же по бумажке, лейтенант, ты скажешь им? Говорить — твоя работа. Должен что-то им сказать, так сказать, чтоб это что-то их с тобой могло связать. Так сказать, чтоб всё запало в душу каждого бойца наподобие запала, что огнём ожжёт сердца!..
Мощный залп артподготовки. Гнёт к земле тяжёлый гул. Лейтенант с дорожной бровки прямо во поле шагнул. Только глянул страшным глазом да плечо — вполоборот: «Взвод — за мной! Вперёд!» И разом взвод за ним шагнул вперёд. Голос хриплый с перекуру, под собой не чует ног… Знает он литературу, всех поэтов — назубок. А теперь — что строчки эти? Смертный путь — и всё забудь. Лишь обойма в пистолете, лишь навстречу ветру — грудь! И всему иная мера, если слова глубина силой личного примера до нутра обнажена.
Первым, грозно, без оглядки, слыша жаркие тела. Полы жёсткой плащ-палатки словно лёгких два крыла. Вот она — его работа, агитатора полка, по виску ручьями пота, струйкой крови из виска…
Чёрный танк застыл без башни. Траки скручены кольцом… Лейтенант на мёртвой пашне — неподвижно, вниз лицом. Алексей Кафанов, +2003

Редкие исключения, братья и сёстры, только подтверждают правила — это известно любому школьнику. Не будем завидовать подвигу преданного нами народа, погибшего тогда на полях сражений народа-героя. Не будем воровать победу у мёртвых (да это и не получится), мы к той Победе не имеем никакого отношения. Нас бы, братья и сёстры, тогда, в годы Великой Отечественной войны, с нашим православным триколором герои-защитники нашей Родины где-нибудь под Москвой, или в Брестской крепости, или под Ленинградом, или под Сталинградом, или под Курском расстреляли бы, даже не спрашивая нашего с вами святого православного имени. Причем расстреляли бы с благословения наших советских иерархов и священников. И правильно бы сделали. Эта война — не наш, не православный подвиг. Это подвиг атеистов и коммунистов. Это ведь коммунистов в первую очередь расстреливали и вешали фашисты, а не православных христиан. Это ведь на груди коммунистов, а не православных вырезали звёзды фашистские палачи. Это их подвиг, не наш. Оставим его им. А сами давайте совершим свой подвиг и не будем присваивать чужое, хитрить и врать.
Конечно, было бы очень хорошо, если бы люди, погибавшие за наше Отечество, были бы верующими православными людьми. Конечно, хорошо бы, если бы каждый бой начинался с молебна. Конечно, хорошо, если бы каждый русский воин шел в бой с молитвой Иисусовой на устах и в сердце, а умирали не со словами «прошу считать меня коммунистом», а со словами «С нами Бог». Но в ту войну это было не так, братья и сёстры. Вернее, так было, но не в Красной Армии, а у фашистов — немецких, итальянских, эстонских, румынских, болгарских; у власовцев; у оуновцев и у прочих. Да, «с ними был Бог», как они о себе думали. Да, они совершали молебны, они молились перед боем, они крестились. На их фашистских штандартах и эмблемах было написано: «С нами Бог». На их танках и самолётах были кресты. Да, кресты, братья и сёстры. Не звёзды, не серп и молот, а кресты. Это они, фашисты, восстанавливали храмы и возрождали Русскую Православную Церковь на оккупированных территориях. И это их фашистский власовский флаг — точно такой же, какой развивается теперь над Кремлём и является теперь нашим государственным флагом, — украшал церковные подворья. Так что это мы, братья и сёстры, начали переписывать историю, а не эстонцы и не поляки. Мы! Это нам оказались не нужны те идеалы и та история, те памятники и те красные знамёна, которые мы заменили на наши православные триколоры.

В платье из чужого флага
Ходит Родина моя.
Ты, Россия, бедолага,
Но живёт в тебе отвага,
Пусть не даст солгать бумага:
Ты — священная земля.

Перекраивают душу.
Что ж: нам горе — не беда.
Пусть творцы приходят в ужас:
Нас не сделаете хуже,
Сами сгинете к тому же.
Не останется следа.
Надежда Мирошниченко, Сыктывкар

А та Великая Отечественная война, та Великая Победа останется в веках, как бы мы ни хитрили и ни лицемерили. И в истории эта Победа останется именно как Победа первого в истории социалистического государства СССР над фашизмом. Как Победа с красным коммунистическим флагом, символом революции, над рейхстагом. Не наша война. Не наша победа. Не наша революция. Не наше знамя. Не наша история. А наша история, братья и сёстры, которая, как мы с вами уже хорошо усвоили, была “эпохой небывалых гонений”.
И памятники советским воинам, они не наши, они советские. Мы от них отреклись, оскорбив, оклеветав и предав то время, тех людей, ту историю, те идеалы, предав отцов и дедов. Они, эти памятники, советские. Не православные, а советские, коммунистические. Они красные от пролитой крови и от веры погибших бойцов. Их вера была — коммунизм. Ну что же теперь поделаешь… Они, погибшие на той войне, ненавидели фашизм и капитализм. А еще больше они, солдаты той Великой войны, ненавидели предателей-власовцев с их, братья и сёстры, триколором. Фото: Осквернённый памятник Воину-Освободителю в Таллине

ПАМЯТНИК
И это «благодарные потомки»?
Сжимается продажное кольцо.
Ретивые эстонские подонки
Плюют солдату русскому в лицо.
А он стоит — не отмахнуться каской.
Он мир спасал. Он от войны устал.
Измазали шинель поганой краской,
Изгадили цинично пьедестал.
«Долой его!» — кричат на исполина…

А от живого — драли до Берлина.
Николай Рачков, СПб

Там, в братских могилах, лежат не православные воины, а коммунисты и атеисты! Зачем же нам к ним примазываться? Мы бы с ними оказались по разные стороны баррикад. Почему же мы лжём, братья и сёстры? Почему мы, братья и сёстры, решили присвоить себе то, что принадлежит не нам? Советские солдаты умирали под красными коммунистическими знаменами.

  ПАВШИЕ В СОРОК ПЕРВОМ
Всем, за Россию павшим, слава
И память скорбная вовек!
Их свято чтфт и мать-держава,
И каждый честный человек.

О всех нам не избыть печали
Средь будней, праздников и дел,
Но у того, кто пал в начале,
Особый всё-таки удел…

Им, кто сражался в Бресте, в Орше,
В Смоленске, Вязьме, у Орла,
В земле лежать не всех ли горше?
Им неизвестно, чья взяла.

Они не знают, удалось ли
Нам отстоять зимой Москву зимой
И как и что там было после
Со всею Русью, всей страной.

И что с детьми? А что с женою?
Жива ли мать? И где отец?
Ещё пойдём ломить стеною
Или уже всему конец?..

Над ними годы проплывают,
Как многотонные суда,
Но ничего они не знают
И не узнают никогда.

Но без раздумий всё отдали,
Всё совершили, что могли,
И, не колеблясь, прахом стали
Родной единственной земли.
Павел Бушин

Мы с вами забыли, что Бога обмануть невозможно. Что даже то, что мы скрыли от людей и даже от своей совести, не скрыть от Него. Мы забыли Бога, забыли, что врать — это грех, а значит, мы не верим в Бога. И тем страшней будет наша кара и наш позор, чем страшнее, подлее и дольше будет продолжаться наша ложь.
Я думаю, братья и сёстры, что если мы не остановимся в безбожном оправославливании и переписывании истории, наша Родина, Россия, исчезнет с лица земли как суверенное, независимое государство. И виноваты будем в этом мы с вами, православные братья и сёстры. Мы разбудили страшные инфернальные, бесовские силы своими безумными разговорами о том, кого надо захоронить, кого перезахоронить, откуда надо убрать некрополь, чтобы не мешал нам бесноваться. Кого нужно закопать, а кого откопать. Кого канонизировать, а кого проклясть. Мы дерзнули прикоснуться своими грязными, корыстными, неокрепшими, мстительными умишками и душами к Вечному. И отмстили. Себе отмстили.
Мы не оставили потомкам и Богу суд — мы сами взялись судить покойников. Мстить им. Мы думали, что они не ответят. А они ответили и будут отвечать дальше. Если и не они, то Господь, любя нас и желая нашего спасения, остановит нас, видя наше коснение во лжи. Мы стали судить покойных! И даже некоторые сомнительные могилы некоторых сомнительных личностей — то ли императоров, то ли нет, то ли генералов, то ли предателей, уже отрыли, бедные кости перенесли с места на место, руководствуясь политическим сиюминутным корыстным смыслом, закопали, спели «Вечную память», и всё. И всё? Нет, братья и сёстры, не всё. Тот человек, тот народ, который берёт на себя ответственность перезахоранивать уже погребённых и тем самым старается изменить статус покойных, старается изменить духовный баланс, такой народ должен быть уверен в своей ответственности за это. Эта ответственность неотвратима. И она уже сбывается на наших глазах. Это ведь мы выпустили из-под земли духов гробокопательства. Это ведь мы стали откапывать и отпевать то лжемощи, то лжегероев. А вышли бесы-гробокопатели. И теперь копание могил и сносы памятников начнутся повсеместно. И будут продолжаться до тех пор, пока мы с вами, братья и сёстры, не перестанем мстить мёртвым.
Хотя, возможно, уже поздно: мы распоясались в своем неправедном, корыстном, сребролюбивом судилище мертвецов. Варварство продолжится. И если мы, братья и сёстры, опять станем винить не себя и начнём обвинять то эстонцев, то поляков, то грузин — знайте, братья и сёстры, не останется ни одной могилы-памятника советским солдатам. И вы думаете, их заменят на памятники русским православным воинам?..»
Протоиерей Владимир Петров (РПЦ МП), Эстония , 13.05,2009. Источник: http://forum-msk.org/material/politic/878184.html?pf=6

БАЛЛАДА О ПАМЯТИ
Расположился в роще, на высотке, из боя с ходу выведенный взвод. Полк неотступно движется вперёд. Подразделенью — передых короткий. Начальству, как положено, видней. Взвод поредел, накоплена усталость. День в наступленье стоит многих дней. А до Берлина сколько их осталось! Возможно, пополненье подойдет. Возможно, переформируют роту. Ну, а пока ни тягот, ни забот. Прими внезапно выпавшую льготу.
Тыл батальонный — три избы, сарай. Вот всё, что от деревни уцелело. Но кров над головою — чем не рай? Колодец не иссяк — святое дело. Тушёнка есть, и концентраты есть. Растопим печь. Вода почти под боком. Затеять стирку, не спеша поесть и всласть поспать — утех не перечесть, уж раз привал случился ненароком.
Стирая пот и копоть докрасна, солдаты обстоятельно умылись. Кто помоложе, в тяжком сне свалились. Двум пехотинцам было не до сна. Они оглядывали рощу, силясь дознаться, чем им памятна она? Прислушиваясь к выкрикам вороньим и к звону веток, гулких ото льда.
— Послушай, здесь мы были в обороне!
— Я и смотрю… Тут всё похоже вроде.
И сразу потянуло их туда, где на снегу петляли то и дело узоры птичьих, чуть приметных троп, где между пнями впадина чернела — давным-давно заброшенный окоп.
Рубеж передового охраненья. Следы осевших пулемётных гнёзд. Стремленье к прочному укорененью. Веленье сердца — не покинуть пост. Под огнепадом и ревущей сталью, хоть головы порою не поднять, какие б там громы ни грохотали, а эту пядь — врагу не уступать!
Вот и вторая линия на скате — извилины укрытий земляных. Окапывались, лишних слов не тратя, — ценили каждый сбережённый миг.
Здесь танк с крестами вдруг отполз назад и задымил, подбитым траком хрустнув. А политрук упал лицом на бруствер с последним криком: «Не жалей гранат…»
Сейчас под снегопадом утонули траншеи, в рост отрытые сполна.
И вспомнилось, как в те же дни июля кварталам обжитых солдатских улиц давали дорогие имена друзей, непогрешимых, павших честно, оружие державших до конца. На глинозёме в том пространстве тесном штык выводил фамилию бойца.
Дано ли этим меткам сохраниться? Надежды были зыбки и смутны. Но вписывались первые страницы в историю начавшейся войны. Так политрук решил, пока был жив, чтоб никого в дальнейшем не забыть им. Да будет вечен братский тот порыв, названья давший временным укрытьям!
Два друга, два пехотных старожила, вздыхают… Где их только не носило! Как удалось им уцелеть тогда? Задело их, однако не скосило. А возвращенья праздничная сила вновь привела их именно сюда.
Они привычней стали и суровей. Но сколько б им ни выпало потерь, явленье первой смерти, первой крови, тревожа душу, снится и теперь.
С волненьем ветераны оглядели корявые обугленные пни, седые обвалившиеся щели. И по траншеям двинулись они. В сугробах тропку первую пробили, лопатами расчистили проход. И до бровей покрыты снежной пылью, как бы вступили в сорок первый год.
Пустой кисет, ледком посеребрённый, нашли. Поодаль — котелок худой. Десятка два заржавленных патронов. Ремень и пряжку с выпуклой звездой.
Волненьем перехватывало горло. Бойцы искали надписей следы. Но имена и даты полустёрла стихия ветра, снега и воды.
А память к воскрешению готова!
Брели, в сумётах вязли глубоко. И, поклонясь политруку Шальнову, нашли окопчик имени Глушко.
— Вот, кажется, остаток буквы «Н»…
— Стой, вспомнил! «Помкомвзвода Н. Гаранин…»
Белым-бело былое поле брани. И путь нелёгок вдоль траншейных стен.
Ушанки сняв, продрогшие солдаты взглянули на холмы перед собой, где батарей тяжёлые раскаты оповещали, что продолжен бой.
Друзья окопам старым поклонились. Минуту постояли на снегу. И проторённой тропкой возвратились к трём потеплевшим избам, к очагу.
Деревня сквозь руины проступала. Сожжённые деревья поднялись. Всё это было, было, было, было! В пережитое пристально вглядись.
Прикосновенье к памяти печальной. Одна судьба, сроднившая двоих…
— Вы что не спите? — их спросил дневальный. — А вдруг подъём — и догоняй своих. 1943. Яков Хелемский, +2003

Из речи Алексия I, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, перед панихидой по И. В. Сталину, сказанной в Патриаршем соборе в день его похорон 9 марта 1953 года:
«Великого вождя нашего народа Иосифа Виссарионовича Сталина не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная, сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет.
Нет области, куда бы не проникал глубокий взор великого вождя. Люди науки изумлялись его глубокой научной осведомлённости в самых разнообразных областях, его гениальным научным обобщениям; военные — его военному гению; люди самого различного труда неизменно получали от него мощную поддержку и ценные указания. Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума…
Его имя, как поборника мира во всём мире, будет жить в веках.
Мы же, собравшись для молитвы о нём, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам… Он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного, благодаря его высокому авторитету, сделано для Церкви нашим правительством. Память о нём для неё неизбывна, и наша Русская Православная Церковь, оплакивая его уход, провожает его в последний путь, — «в путь всея земли», горячей молитвой…
Молитва, преисполненная любви христианской, доходит до Бога. Мы веруем, что и наша молитва о почившем будет услышана Господом. И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем Вечную память». Литературная газета. 2001. № 35

МЁРТВАЯ ВОДА
Нас война с тобой не тронула —
Отнесла взрывной волной,
Проронила, проворонила,
Спрыснув мёртвою водой.

Нас война с тобой оставила —
Не попомнила нам зла.
В полицаи не поставила.
В партизаны не взяла.

И на той кромешной паперти,
Где народ, что хлеб, полёг,
Мы лежали, как на скатерти
Краденый лежит паёк.

Нас война с тобой оставила,
Чтоб могли мы долюбить…
А за Родину, за Сталина
Нас ещё должны убить.
Олег Портнягин, р. 1948, Сызрань


ДУШИ ЗА ДРУГИ СВОЯ ПО ЗАПОВЕДИ ПОЛОЖИЛИ

На родительскую субботу
Полагается помянуть…
А особенно ту пехоту,
Что внезапно отправилась в путь.
Неотпетую, непрощённую,
В окружении красных снегов,
А особенно некрещёную —
Всю, что нас спасла от врагов.
Сергей Попов

Борис Петрович ДЕМЕНТЬЕВ,
доктор исторических наук, профессор,
Пермский государственный университет.
Патриотический подвиг Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны.
Доклад на конференции «Научный православный взгляд на ложные исторические учения»
Во все времена у всех народов справедливо считалось, что Церковь играет главенствующую роль и в обществе, и в государстве. Вера, Церковь нужны и бедным и богатым, и отдельному человеку и государству. Это понимали все народы и все правители. Вот почему до советского периода в России было 48 тысяч храмов Русской Православной Церкви и 100 тысяч священнослужителей.
Советская власть попробовала заменить идеологию Бога на идеологию коммунизма. Поэтому РПЦ подверглась страшным гонениям и уничтожению. К 1941 г. в 25 областях не осталось ни одного действующего храма, в 20 областях их осталось не более пяти. В целом по стране осталось немногим более 100 действующих храмов. Из 150 епископов осталось четыре. Было уничтожено более 50 тыс. священнослужителей.
Но, как показала история, идею Бога не удавалось уничтожить никому и никогда. По Всесоюзной переписи населения 1937 г., 2/3 сельского и 1/3 городского населения СССР считали себя верующими.

МЫ — ДЕТИ ТОЙ ВОЙНЫ
Мы — дети той войны, где пали наши деды. Где силой всей страны ковался меч Победы. Мы — той страны сыны — пожаров, взрывов, стонов… Нам позарез нужны те 30 миллионов — кого скосил свинец в окопе и в полёте, где падал мой отец в горящем самолёте. Мы — подвигом сильны. И что б ни говорили, мы — дети той страны, в которой победили. Пускай их болтуны болтают, пустомели. Мы — дети той страны, в которой одолели стальной кулак, хребет считай что всей Европы… За выслугою лет пусть заросли окопы, но вновь должны, должны быть подвига достойны во все века и войны мы — дети той войны. Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

Начавшаяся 22 июня 1941 года война, вопреки ожиданиям многих, не обострила отношения РПЦ с государством. Церковь не поддалась искушению рассчитаться за нанесенные ей жесточайшие удары. С первого дня войны руководство РПЦ призвало народ к защите Родины, поддержав этим государство. По всей стране в православных храмах служились молебны за грядущую победу.
ФОТО: служба в Никольском соборе блокадного Ленинграда
В Ленинграде, несмотря на тяжелейшие условия блокады, с 1941 по 1944 г. православные верующие внесли в Фонд обороны более 13 млн руб. И это в ситуации, когда выдавали 125 граммов хлеба в сутки, когда смерть от голода косила сотни тысяч людей.
Так в годину тяжёлых для страны испытаний Церковь своим безкорыстным патриотическим служением убедила власть в своей преданности стране и народу, верности своему призванию — быть духовным пастырем.
Вслед за заместителем Гитлера по партии Мартином Борманом, прямо заявлявшим в 1941 году о том, что «национал-социализм и христианство непримиримы», один из идеологов фашизма А. Розенберг писал: «Христианский крест должен быть изгнан из всех церквей, соборов и часовен и должен быть заменён единственным символом — свастикой». Целью войны для Гитлера и его приспешников было расчленение нашей страны и порабощение славянских народов. Поэтому в случае победы Германии Православной Церкви грозило полное истребление. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли её крестовым походом. В пропагандистских целях оккупационные власти исполняли коварное указание Гитлера: «Мы должны избегать, чтобы одна Цеpковь удовлетвоpяла pелигиозные нужды больших районов, и каждая деревня должна быть превращена в независимую секту… Коротко говоря, наша политика на широких просторах должна заключаться в поощрении одной и каждой формы разъединения и раскола». Но, к счастью, этого не случилось. Советское пpавительство изменило свое отношение к Русской Пpавославной Цеpкви.

ЗА ДРУГИ СВОЯ
Не за Ленина, не за Сталина,
Не за партию… за своих,
За родных, что в тылу оставлены,
Бился батя мой — в штыковых.

Дед был ранен в бою под Лиговом,
Дядя в танке сгорел за них…
Что же снова вы мне про идолов —
И про мёртвых, и про живых!

Знал народ, на Кого надеяться,
На груди своей крест хранил…
Победил, а врагу не верится:
Разве мало он Русь бомбил?..

И Победу враги присвоили,
Не допущен был к ней народ…
Спите, славные наши воины,
Правда вечная — не умрёт!
Михаил Аникин, СПб

С самого начала войны не было препятствий для массовых богослужений и церковных сборов, которые шли в основном на помощь фронту, снимались ограничения на религиозную деятельность. Органы власти на местах теперь не препятствовали открытию храмов, прекратились репрессии. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны в первые же месяцы войны появились на страницах центральных газет «Правда» и «Известия», там же давалась информация о работе Православной Церкви. Из лагерей освободили десятки церковнослужителей, в том числе шесть архиепископов и пять епископов. Вновь открывались православные храмы. Ещё в 1941 году были закрыты антирелигиозные периодические издания и свёрнута деятельность Союза воинствующих безбожников. На Пасху 1942 года в Москве разрешили безпрепятственное движение по городу на всю ночь. В 1942 году в Ульяновске был собран первый за всю войну Собор епископов. Весной 1943 года правительство открывает доступ к Иверской иконе Божьей Матери, которую привезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенскую церковь Москвы.
1943 год можно считать годом официального «потепления» отношений Сталина с Православием. В один из июльских дней 1943 года митрополиту Сергию и его ближайшим сотрудникам пришло сообщение о том, что им разрешено возвратиться в Москву (из Оренбурга). «Компетентные органы» предложили Сергию, митрополиту Ленинградскому Алексию и Киевскому Николаю провести встречу со Сталиным. Сталин принял трёх митрополитов в Кремле. Он говорил о том, что правительство высоко ценит патриотическую деятельность Церкви. «Что теперь мы можем сделать для вас? Просите, предлагайте», — сказал он. В ходе той встречи Сергий был избран патриархом.
Было принято также решение о создании духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде. Сталин согласился с церковнослужителями по вопросу о необходимости выпуска церковных книг. При патриархе решено было образовать Священный Синод из трёх постоянных и трёх временных членов. Было принято решение об образовании Совета по делам Русской Православной Церкви. Деятельность нового совета курировал Молотов, а «особо важные вопросы» решал Сталин.
Сталин понял, что коммунистическая идеология вдохновляет лишь часть, — меньшую часть населения. Необходимо обращение к идеологии патриотизма, историческим, духовным корням народа. Отсюда учреждаются ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского. «Возрождаются» погоны. Возрождается официально и роль Церкви.

Они опалились войной.
А были почти что мальчишки.
И мир защищая земной,
Познали Завет не из книжки.

В атаке когда полегли —
Поистине кровные братья,
Во чреве родимой земли
И очи сомкнув, и объятья.

За гранью земной бытия
Судить их не станут: как жили? —
Ведь души за други своя
По заповеди положили.

Порой не носили креста
И древних молитв не учили,
Но вечную жизнь за Христа,
Как орден, они получили.
Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

В годы войны в народе ходило предание, что во время обороны Москвы в самолёт поместили Тихвинскую икону Божией Матери, самолёт летал вокруг Москвы и освящал границы, как в Древней Руси, когда на поле боя часто выносили икону, чтобы Господь защитил страну. Даже если это недостоверная информация, люди верили ей, а значит, ждали чего-то подобного от власти. На фронте нередко перед боем солдаты осеняли себя крестным знамением — просили Всевышнего защитить их. Большинство воспринимали православие как национальную религию. Прославленный маршал Жуков перед боем вместе с солдатами говорил: «Ну, с Богом!». В народе сохраняется предание о том, что Г. К. Жуков возил по фронтам Казанскую икону Божией Матери.
Трудно назвать все виды патриотической деятельности духовенства. В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для престарелых и детей, а также перевязочные пункты, особенно в период отступления в 1941—1942 гг., когда многие приходы взяли на себя попечение о раненых, оставленных на произвол судьбы. Участвовало духовенство и в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, мобилизуя людей, утешая потерявших родных и кров.
Особенно много священнослужителей трудилось в военных госпиталях. Многие из них были устроены в монастырях и находились на полном содержании монашествующих. Так, например, сразу же после освобождения Киева в ноябре 1943 г. Покровский женский монастырь своими силами организовал госпиталь, который обслуживали в качестве медсестёр и санитарок насельницы обители, а затем в нём разместился эвакогоспиталь, в котором сёстры продолжали работать до 1946 г. Монастырь получил несколько благодарностей от военной администрации за отличное обслуживание раненых, а настоятельница игуменья Архелая была представлена к награждению орденом за патриотическую деятельность.
Всего за патриотическую деятельность почти 40 представителей духовенства были награждены медалями «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы»; более 50 удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», несколько десятков — медали «Партизану Великой Отечественной войны».
С самого начала войны начинаются сборы средств в помощь фронту среди верующих — на подарки воинам, на содержание раненых, осиротевших детей.
По инициативе Церкви проводится сбор средств для создания танковой колонны им. Дмитрия Донского, затем — на авиационную эскадрилью. Всего за годы войны от РПЦ в Фонд обороны было внесено более 300 млн руб.
История дает один из главных уроков: настоящая Вера, Духовность ведут к единению и Победе. А вот бездуховность, безверие ведут в Никуда. И власти, и обществу сегодня надо бы помнить об этом.
28.10.2010

МОНОЛОГ УБИТОГО СОЛДАТА
Легенды ходят о живых, ничем не знаменитых, и кто придумывает их, забыв о нас, убитых?! И облысели, и седы, и все в герои лезут, а есть на теле их следы военного железа? А есть награды за бои, хотя бы и медали? Таи такое, не таи, где взять, когда не дали? Конечно же, в большой потоп были ручьи кривые, но награждали и потом за раны фронтовые. Не шутка побывать в огне, хлебнуть свинцовой каши… Писал Твардовский обо мне, теперь в полку он нашем. Да я почти что и не жил, сказать коль откровенно, я честно голову сложил, солдат обыкновенный.
Что ж, это так. Всё трын-трава, что над могилой узкой. Была бы Родина жива да жив народ мой русский. Виктор Федотов, +2001


СРЕДИ ПЕРВЫХ ГВАРДЕЙЦЕВ

Этот материал написал мой старший брат Эдуард Раков.
На обороте старой фотографии, присланной вместе с солдатским письмом в деревню Кабачино, размашистая надпись синими чернилами: «В день трёхлетия Эдика мне выдали гвардейский значок. По-гвардейски вас люблю и по-гвардейски целую. Ваш Гриша. На фронте, 15.IX.42». После войны добавлены надписи карандашом: «Политотдел 1 гв. СК СЗФ. Миронов, Раков, Тарасюк, Шевченко, Добрушин. После вручения гвардейских значков».
На этом документе военного времени — посмотрите на третьего слева в верхнем ряду, с тремя кубиками в петлицах (старший лейтенант) — улыбается мой отец Григорий Иванович Раков.
Он родился в 1914 году. Когда я однажды при нём повторил слова литературного героя: «Мой дед землю пахал», обиделся: «Я ведь тоже немало пахал». На земле не остался, в 1930 году окончил Кирилловскую школу-девятилетку и уехал поступать не куда-нибудь, а в Ленинградский университет, лучшее учебное заведение страны. Сразу поступить не удалось, однако в деревню не вернулся, уехал к родственнику в Кировск (тогда еще Хибиногорск) Мурманской области, устроился учителем, поступил на геолого-разведочное отделение вечернего горно-химического техникума.
Случайная встреча после долгой болезни сыпным тифом изменила судьбу, он стал работать репортёром местной газеты «Хибиногорский рабочий». Позднее вспоминал о встречах в редакции с А. Толстым, Вяч. Шишковым, М. Пришвиным, С. Спасским и другими литераторами, о дружбе с поэтами Л. Ошаниным и А. Решетовым. Фотографировал С. Кирова, когда тот приезжал на ударную стройку апатитового комбината в Хибинах.
В 1934 году, набравшись опыта литературной работы, с рекомендацией газеты поступил в университет. Рассказывал, что на первом курсе его дразнили за белозерский выговор, оканье и своеобразные интонации. Университетские аудитории и атмосфера культурной столицы страны исправили речь.
30 июня 1939 года Григорий Иванович защитил дипломную работу с отличием, был принят в аспирантуру Института русской литературы, стал работать над диссертацией о творчестве знаменитого тогда поэта Э. Багрицкого. Однако чуть больше чем через полгода, 1 февраля 1940 года, был призван в Красную Армию и прослужил в ней 25 календарных лет.
Рядовым красноармейцем со своей частью входил в Западную Белоруссию, освобождаемую от поляков. В декабре 1940 года был назначен командиром небольшого отряда в составе 27-й армии. С этой же армией в упорных оборонительных боях отступал до Старой Руссы.
ФОТО: 18.06.1933, Хибиногорск, 19 лет

У СТАРОЙ РУССЫ
Помню поле, поле вижу, и на долгом поле том под дождем, на глине рыжей, — парни русские пластом. Не дошли они до цели, сбились на бегу с ноги. Задубели их шинели, отстучали сапоги. Раскалённый «Максим» жаждал, минный визг поверх голов. Пять атак, и после каждой больше на поле пластов. Но опять связной с пакетом. Телефон опять: «Пора!» За сигнальною ракетой снова жидкое: «Ура!» Похоронные команды ночь — в работе, дрыхнут днём. И седели лейтенанты в двадцать лет в сорок втором. Пальцы разгибал устало писарь в штабе полковом. Билась оземь и стонала деревенька за холмом. Овидий Любовиков, +1995.
Первые гвардейские части Красной Армии (четыре стрелковых дивизии) были созданы 18 октября 1941 года из частей, отличившихся в битве под Москвой. В конце декабря 1941 года были организованы 1-й и 2-й гвардейские стрелковые корпуса, причем во 2-й корпус вошла знаменитая 8-я Панфиловская дивизия. Уже с конца января 1942 года эти корпуса начали боевые действия и были брошены в бой с целью ликвидации Демянского выступа. Наступая из района восточнее Старой Руссы на юг и юго-запад, они в начале февраля встретились с частями, наступавшими с юга и юго-востока, и окружили немецкую группировку в районе Демянска. Наступление шло в лесисто-болотистой местности, по глубокому снегу. Это был один из первых котлов, в окружение попали шесть немецких дивизий.
Перу Михаила Матусовского принадлежит и знаменитая песня о Северо-Западном фронте, которую положил на музыку композитор Матвей Блантер.
Пушки молчат дальнобойные,
Залпы давно не слышны…
Что ж мне ночами спокойными
Снятся тревожные сны?
Молнией небо расколото.
Пламя во весь горизонт.
Наша военная молодость —
Северо-Западный фронт.
Где ж эти парни безусые,
С кем в сорок первом году
Где-то под Старою Руссою
Мы замерзали на льду.
С кем по жаре и по холоду
Шли мы упрямо вперёд…
Наша военная молодость —
Северо-Западный фронт…

История Демянского котла советскими историками замалчивалась. С одной стороны, здесь на 80% был уничтожен личный состав дивизии «Мертвая голова» первого призыва: все блондины, ростом не менее 180 сантиметров, хорошо обученные, — элита «арийской расы»: от 20 000 солдат СС осталось 170. С другой стороны, ликвидировать демянскую группировку немцев не удавалось многие месяцы, несмотря на упорные бои, десант в тыл врага и большие потери (десант примерно из 10 тысяч бойцов был сброшен в начале марта 1942 года и почти весь погиб в боях, а также от холода и недостатка продовольствия). Здесь был подбит самолёт А. Маресьева, по демянским лесам пробирался он к своим. В воздушном бою над Старой Руссой погиб Т. Фрунзе, сын М. В. Фрунзе.
Немцы наладили эффективное снабжение своих окружённых частей по воздуху, в апреле 1942 года наступлением извне и изнутри прорвали окружение, несмотря на тяжёлые потери, и создали «Рамушевский коридор» шириной 6—8 километров. За участие в боях под Демянском, считая их успешными для себя, Гитлер учредил особый цинковый знак в виде щита.
Демянский плацдарм врага был ликвидирован только в феврале 1943 года, 1 марта был освобожден Демянск. До сих пор в этих местах работают поисковые отряды, выкапывая останки наших бойцов, советское и немецкое оружие. На счету поисковиков — более 8,5 тысячи найденных и захороненных с почестями солдат. О работе поисковых отрядов созданы фильмы «Долина смерти» (2001), «Эхо войны» (2002).
Неудачное демянское окружение послужило хорошим уроком перед Сталинградской битвой. «Воздушным мостом» люфтваффе, как и под Демянском, командовал полковник Фриц Морциг. Но наша авиация уже была сильнее немецкой, а бойцы и командиры — опытнее, чем под Демянском.
Особые нагрудные знаки «Гвардия» для личного состава были учреждены 21 мая 1942 года. Видимо, до частей они дошли не сразу, да и для вручения требовалась передышка в боях. Поэтому 1-й гвардейский стрелковый корпус получил их только в сентябре. В июне 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР были учреждены Красные знамена для гвардейской армии и гвардейского корпуса.
Помимо стрелковых создавались другие гвардейские корпуса. На фронтах в разное время воевали 42 стрелковых, 7 кавалерийских, 12 танковых, 9 механизированных, 13 авиационных гвардейских корпусов.

ГВАРДЕЙСКИЙ МАРШ
Над Родиной грозные тучи,
В огне небосвод голубой.
Приказ командарма получен —
Сегодня, товарищи, в бой!

Оружие ваше проверьте,
Проверьте свинец и сердца:
Готовы ли биться до смерти
И руки и сердце бойца?

Молчат патриоты сурово,
И только сердца не молчат:
«Готовы, готовы, готовы! —
Сердца патриотов стучат. —

Мы, честные русские люди,
Мы, храбрая русская рать,
Клянёмся, что немец не будет
Родимую землю топтать!»

Сдвигаются брови с угрозой,
Сжимается в ярости рот,
И в бой за родные берёзы
Бросаются люди вперёд!

Летят краснозвёздные лавы
Рядами железных колонн,
Лишь стелется по ветру слава
Сияньем гвардейских знамён!
Иосиф Уткин, +1944, убит на фронте

После освобождения Демянска Григорий Иванович служил в 27-й армии. В июле 1943 года она вошла в состав новообразованного Степного фронта, участвовала в Курской битве, а в октябре 1943 года — в состав 1-го Украинского фронта, действовала в Киевской наступательной операции южнее армий, освобождавших Киев. В декабре 1943 — январе 1944 года армия в районе г. Белая Церковь участвовала в Житомирско-Бердичевской наступательной операции против группы армий «Юг».
С марта по май 1944 года 1-м Украинским фронтом командовал Г. К. Жуков, затем — И. С. Конев. Членом военного совета фронта одно время был Н. С. Хрущев (октябрь 1943 г. — август 1944 г.), который не оставил у офицеров-политработников хорошего впечатления.
В январе — феврале 1944 года была Корсунь-Шевченковская операция, потом освобождение Львова (27 июля 1944 г.), штурм Берлина (16 апреля — 8 мая 1945 г.) и освобождение Праги (6—11 мая 1945 г.).

КОРСУНЬ-ШЕВЧЕНКОВСКАЯ
Ни покоя не знаю, ни сна я —
То ли снег, то ли дождик в лицо.
Третьи сутки гремит корпусная,
Третьи сутки смыкает кольцо.

Вязнут ноги, машины и пушки
В чёрном тесте раскисших дорог,
Только скачут назад, как лягушки,
Комья грязи у нас из-под ног.

Сапоги, почитай, по полпуда,
И вес выкладки тоже не мал.
Мы, шатаясь, шагаем, покуда
Старшина не простонет: — Привал.

Ездовые издёргали вожжи —
Кони ржут, а идти не идут…
Это позже, значительно позже
Наши муки отметит салют.
Юрий Разумовский, +2000

Г. И. Раков, прошедший путь от Старой Руссы до Берлина и Праги, был награждён орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени, несколькими медалями «За отвагу», медалями «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», польской медалью «За Одер, Нейсе, Балтику». Он особенно дорожил Почётной грамотой, подписанной маршалом Коневым и Крайнюковым. Я знаю: я не виноват в случайности рожденья, что защищало Сталинград иное поколенье. Неодолим его закат — строй ветеранов редок. И я, конечно, виноват, что предана Победа. Владимир Филатов, Астрахань
Фото: Крайний слева — майор «Рыбаков»
После Победы штаб маршала Конева расположился в австрийском городе Баден. Капитан (затем майор) Раков, свободно говоривший по-немецки, читавший по-английски и немного по-французски, под фамилией Рыбаков в августе 1945 года стал начальником школы для австрийских коммунистов в городке Хинтербрюль. Компартия Австрии до перестройки в СССР была одной из сильнейших в Европе.
После возвращения в СССР Григорий Иванович служил в Риге и Москве, потом был переведён в Венгрию, затем в Польшу, учил венгерский и польский языки. Позже рассказывал друзьям, что после назначения в Венгрию подавал рапорт о ненормальном политическом климате в стране и о возможности непредвиденных событий. Его назвали паникёром, рапорт оставили без последствий, однако после путча 1956 года наградили вторым орденом Красной Звезды. Послом СССР в Венгрии был тогда Ю. В. Андропов; подполковник Раков отвечал за работу частей группы войск с населением.
В феврале 1957 года Григорий Иванович был вызван из Венгрии на защиту кандидатской диссертации (она была посвящена анализу пропагандистской работы среди немецких войск во время Сталинградской битвы) и успешно защитил её. На его шинели были заметны следы крови. Отец неохотно рассказал, как во время боёв в Будапеште был убит сидевший рядом с ним в бронетранспортёре офицер.
Свою службу полковник Раков закончил во Львове начальником военной кафедры университета. Сложностей хватало и там. Уже тогда в Закарпатье кем-то насаждалось то негативное отношение к России, о котором сегодня пишут газеты. Фото: Венгрия, 1956
После демобилизации вернулся в Ленинград. Работал преподавателем в институте, печатался в газетах. О хибиногорском периоде своей жизни написал воспоминания, которые вместе с записками других ветеранов вошли в составленную им книгу «Хибинские клады» (1972 г.). Готовил докторскую диссертацию, но дописать её не успел.
Получив уже после войны серебряный значок выпускника университета, Григорий Иванович носил его, как положено по уставу, — ниже гвардейского значка.
В конце жизни отец однажды пожалел, что остался в армии после войны. Он был честнее, чем требовало его время, и талантливее, чем требовала его служба. И всю жизнь оставался гвардейцем.

КРАСИВЫЕ ЛЮДИ
Они проходят в наших судьбах,
как корабли, сверкнув бортом,
обдав улыбкой! И по сути,
мы знаем их всегда — потом…

Потом, когда на волнах жизни
растает их и свет, и след.
И только тот — нетленный — признак
ещё сквозит, хоть плоти нет.

Чтоб воссиять — исчезнуть нужно.
Пройдёт корабль, отголосив,
и мир очнётся: «Это — Пушкин!
Он гениален! Он — красив!»

Они проносятся, блистая,
и нет движенью их конца…
И оседает красота их
в чертах российского лица.
Глеб Горбовский, СПб.


ШЛА, ПОШАТЫВАЯСЬ ОТ ГОЛОДА…

О страдальцах-новомучениках написано много. Об их верных супругах — матушках — почти ничего. А ведь они не только делили с батюшками все тяготы нелёгкой священнической жизни при Советской власти, но в годы гонений зачастую их тоже отправляли в лагеря, разлучали с детьми, приговаривали к расстрелу. Но если они и выживали и были на свободе, всё равно чувствовали на себе ежеминутно косые ненавидящие взгляды, слышали брошенные в спину грязные слова, были изгоями, — матушки оставались верными родному Православию до конца, несли свой крест до смерти.
Мне с трудом удалось разыскать единственное стихотворение на эту тему. Пусть оно послужит своеобразным памятником супругам-подвижницам. Бог знает о каждом всё. Вечная память!

ПОПОВНА
В нашем доме жила поповна, Иванова Анна Петровна — настоящая дочь попа. Плат на плечиках, как попона, бусы — бисеринок крупа. Поп скончался ещё в тридцать пятом, ну, а ей-то всё веры нет: от макушечки, мол, до пяток чуждый всё-таки элемент… А и вправду была поповна — ох, наверное, неспроста! — до улыбочки, до перста непонятная, как икона… Что ни сделает — не по-нашему, говорит — совсем мудрено. А какие платья донашивает! Ну, а ходит-то как! Кино!
Где-то вроде она служила. Что-то вроде кому-то шила… Много всякого говорят. А ещё — учила ребят. И меня с сестрёнкою, помню, приводила тётка к поповне. А поповна пальцами прищёлкивала, голосок возвышала кроткий… До сих пор вспоминать мне щёкотно вкус французских глаголов в глотке!
А потом началась война… А поповна была больна. Говорили люди поповне, говорили Анне Петровне: — Немец прёт, уже у ворот… Ну, останешься, так попомни!.. — Не подумавши, сгоряча так рубили они сплеча. А она молчала сначала, а уж после им отвечала: — А куда идти со двора? А куда бежать от России? Здесь крестили меня, растили… И стара я уже, стара…
Что им, немцам, было в поповне? Только было, как ни крути. Повелел немецкий полковник в переводчицы ей идти. Хлебной пайкой её подманивал — и, наверное, не обманывал, — поминал попа и царя… А она-то знала: зазря. И кричал он ей грубо: — Дура! — В нос совал то кулак, то дуло. Но махнул наконец рукой: «Что с неё, с полоумной такой!»
И пошла она, побрела по пустыне родного города. Шла, пошатываясь от голода, и от голода умерла… Умерла, как в тюрьме под пыткой, в одиночке своей огромной. Но осталась всеми забытой, очень маленькой, очень скромной. Даже где она там покоится, вспоминали, но не припомнится… Знали только, что где-то около, во дворе… Да забыли, рассеянные. Прачка старая охала, охала — и цветами весь двор засеяла!
Пусть лежать ей будет покойно под весёлой их пеленой. Пусть растут цветы из поповны, из земли российской родной. Римма Казакова, +2008.


МЫ ВДАЛИ ТЕЛЕВИЗОР СМОТРЕЛИ

Восемь лет прошло с 23—26 октября 2002 года, когда произошла террористическая акция в Москве, на Дубровке, — захват группой вооружённых боевиков во главе с Мовсаром Бараевым в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост» в здании Дома культуры ОАО «Московский подшипник». Общее число заложников — 916 человек. Целью теракта было устрашение населения России и требование вывести федеральные войска из Чечни.
Террористы были ликвидированы спецназом, но из числа заложников погибли 129 человек (по другим данным — 174). В ходе операции был применён газ.

26 ОКТЯБРЯ 2002 ГОДА
Памяти погибших
В день победы не имея веса, —
Как обуза или как зараза, —
Боль не представляет интереса.
Умирают слабые от стресса
Или усыпляющего газа.

Умирают в областной больнице.
Их число статистики учтут.
Эти невесёлые страницы
Будут в сайтах вечности храниться,
Их потом — потомки перечтут.

Сочинят историю Спецназа,
Не забыв о праведных делах.
Отделят от мудрого приказа
След парализующего газа
В детских и ослабленных телах…

Победили сильные мужчины,
Чётко выполнившие приказ.
Что гадать — достойны ли причины
Бить наотмашь, не сорвав личины?..
ЦРУ поздравило Спецназ.
Нина Королёва

Столько неясного, тёмного, непонятного осталось в этой истории, что я решил обратиться к бывшему заместителю командующего федеральными силами на Северном Кавказе полковнику Борису Александровичу Подопригоре за разъяснениями. Однако он предложил рассказать, что творилось в самой Чечне именно в дни захвата «Норд-Оста». Я согласился.
— Ровно за полчаса до спецвыпуска новостей о взятии заложников на Дубровке основные агентства передали заявление командования федеральными силами на Северном Кавказе: «В результате проведённой спецоперации освобождено 12 граждан России… В числе новоявленных рабовладельцев находились глава населенного пункта Аршты, один из сотрудников правоохранительных органов и один из работников системы образования…»
Утром 23 октября 2002 года на границе Чечни и Ингушетии спецназ освободил сразу двенадцать русских рабов. Вообще-то обнаружение «странных» лиц — явление в Чечне привычное. Их обнаруживают при каждой пятой-десятой проверке. Другое дело — не всегда удается разобраться на месте, кто есть кто. Хозяева представляют их так запутанно, что фактически лишь в одном случае федералы имеют законное основание забрать их с собой — когда сам раб себя так и называет. Но кто на это решится? Тем более когда не факт, что заберут. Вот типичный монолог хозяина, у которого разведка проводит первичную проверку: «Это — Муса, мой помощник. Вот справка о регистрации. Скажи, Муса, хорошо у меня жить? Видишь, кивает. Иди, Муса, иди. Беженец он. Документы сгорели. Отэц-мат-брат нет». Впрочем, нередко уже через час, когда подходят более строгие «фильтровальщики», странный «помощник» исчезает безследно: «Не знаю, уехал, наверное». Летом рабы находятся на дальних стоянках, вокруг которых они пасут скот. Зимой их прячут в пещерах, иногда в хлеву, бывает, в подвалах домов. Смирных просто запирают. Склонных к побегу пристёгивают наручниками.
Этих двенадцать нашли, вообще говоря, случайно. Хотя в селе их было больше. Спецназ гнал остатки гелаевской банды. Той, что в начале октября вышла из Грузии и добралась до ингушского села Галашки. Банда была серьёзная, боевиков двести, на четверть — наёмники. Значит, особо идейные или оплачиваемые. Не только из Турции, но и арабы с немецкими паспортами: нашли четыре трупа. Били и догоняли их, естественно, без политеса. Окровавленные бинты-шаболы находили на широком фронте. В лесном массиве банда растворилась. Преследователи по инерции прошли лес и вышли на село Аршты. Оно оказалось на ингушской территории, но население здесь смешанное, в том числе чеченское. Прошерстили несколько домов. Следов бандитов не обнаружили, но сразу наткнулись на нескольких «помощников». Их с летних стоянок уже забрали, а на «зимние квартиры» еще не перевели. Конец октября — «межсезонье».
«Работники» — ребята незатейливые: «Один не пойду. Только с Николаем-маленьким. Он мне бутылку должен». — «Где Николай-маленький?» — «Вон там». «Маленький», в свою очередь, не идет без «Вовки-немца»… Так двенадцать и насобирали, почти в каждом третьем доме. Местные власти сначала поартачились: «Прокурор жаловаться будем. Президент писать будем». Пытались и шантажировать: «Зачем лошадь зарезал?»; «Зачем женщину приставал?». На них цыкнули, хотя они тоже поняли, что дело пахнет керосином. Потом глава села принимал военных, как близких родственников, сулил «лучший на Кавказе шашлык», явно намекая на большее. А пока спецназовцы доложили наверх. Наверху — не до гуманитарных операций. «Почему духов выпустили?» Потом сообразили, что к чему, дали команду оставить при «работниках» одного-двух спецназеров, чтобы доставить освобождённых сначала в базовый район.
Первые допросы
Спустя часов пять-шесть освобождённых доставили в Ханкалу — главную базу федералов. Потом было то, что ближе всего подходит к понятию «допрос». Хотя допрашиваемых явно мучила жажда общения и вообще неблагодарных не было. После допроса остались СЕМЬ исписанных заметками листков. Когда уже вели восьмого, диктор объявил о «Норд-Осте». Допрос прервался и возобновился уже на другой день и в другом составе. Может, эти купированные, но не отредактированные записи расскажут о Чечне октября 2002 года больше, чем кабинетный аналитик из самой высокой столичной башни?
Отдельные признания были подчеркнуты фломастером, в тексте — курсивом. И ещё: обойдёмся без фамилий — неизвестно, как сложилась их судьба, да и не всё услышанное требует публичности. По разным причинам.

*Михаил Т., 1945 г. р., из Орловской области, до 1990 года шабашил там же. Были там и чеченцы. Вместе с ними уехал в Грозный. Попал к хозяину. Хороший мужик — партийный, и партбилет показывал, одно слово — пенсионер, не молодой, не давал молодым бить, даже одежду дал зимнюю и крестик оставил. Обещал сделать документы, чтобы вернуться домой, но началась война. Вместе с хозяином прибыл в село, работал у него и ещё у главы администрации. Никуда без охраны не выпускали, кормили с двумя другими работниками. Больше всего хотел побывать в магазине — купить чаю и мыла, но денег не платили. Бежать не решался — болен, возможно, туберкулёз. «Ты считал себя рабом?» — «Нет. Все так».

*Владимир Ш., тот самый «немец», с Украины, год рождения точно не знает, кажется, 1960-й, малограмотный, три ходки на зону, потом пил безпробудно, не помнит, когда и как попал в Чечню: «Ребята пригласили, еще при Горбачёве». Летом пас баранов у милиционера, кажется, дяди главы администрации, зимой сидел в подвале. Денег не получал, но когда чеченцы победили, хозяин всех напоил самогоном и после этого не избил — самое сильное впечатление за жизнь.

*Валерий Т., 1966 г. р., родился и жил в Казахстане, грамоту забыл, во времени не ориентируется, в рабах — с середины восьмидесятых, на вопрос, где именно жил, ответил: «У элеватора, там, где автобусная остановка», «отпустили в увольнительную, встретил чечена, тот забрал с собой». Задал вопрос: «А что, правда, между Горбачом и Ельциным война идет? А за кого чечены, за Ельцина?». Сам подсказал ответ: «И правильно, зачем Горбач водку по талонам сделал?» Спросил: «А на зоне телевизор есть? Никогда не видел. Чудно, ребята в армии рассказывали». После побоев пытался бежать. Догнали с милицией. Вернули хозяину: «Он — бек, это как начальник котельной в армии, потом хозяин сам принёс водку и сказал: “Убежишь — яйца отрежу”. Это он, наверное, Николаю-старшему яйца отрезал, чтобы тот не д….л при его бабах». В селе остались еще семь рабов. «Я единственный, кому раз заплатили 150 рублей — печку сложил. Конвертов купил. Писал. Но никто не ответил» «В 1999 году чечены всех рабов мобилизовали рыть укрепления. У Бамута. Потом расстреляли». «Я — не раб, я верующий, я даже не пью. Могу с вами остаться, у меня всё равно никого нет — все забыли. Я в армии сержантом был».
Фото: Раб — бывший солдат
*Анатолий Е., 1947 г. р., из Оренбурга, в рабах с 1968 года: приехал на заработки, но пропали документы. Потом перепродавали от хозяина к хозяину. Уже не пьёт, болен. Пас баранов у директора школы. Сначала пас вместе с Колей-старшим, потом он умер или его убили: видел, как хоронили на скотном дворе. Зимой держали в подвале. Когда приезжали родственники хозяина, сажали на цепь за селом: «Может, и к лучшему — молодые всегда бьют русских, а тут далеко». Кормили в отдельном закутке в хлеву. Дважды бежал — пока здоровье позволяло. Догоняли — били. «Спасибо, что освободили. Только куда мне сейчас?»

*Сергей К., 1953 г. р., из Владимирской области, когда-то был здоровяк, в 1990 г. ехал забирать родную сестру из Сумгаита, подпоили, сняли с поезда, отобрали документы. Дважды убегал. Первый раз поймали сразу, избили, вернули в кошару. Второй раз — ползимы лазил по горам. Нашли боевики. Сломали ребро, выбили все зубы. Заставляли принять ислам. Насильно обрезали. Но идти воевать отказался. Хотели зарезать, но подвернулся богатый хозяин. Заплатил 500 рублей. Однажды видел пост федералов. Побоялся подойти — «я ведь целый месяц ходил с боевиками».

*Юрий Д., 1970 г. р., украинец из Николаева, в рабах с начала 90-х, типичный заложник, за которого не заплатили; возможно, выходец из интеллигентной среды. После побега били по голове: остались шрамы и наполовину оторванное ухо. Страдает психическим расстройством — речь безсвязная, но симптоматичная: «Если хозяин скажет, что я у его собаки хлеб воровал, не верьте. Это я у Резвановой. Она добрая».
Когда Юрию сообщили о «Норд-Осте», он ничего не понял и, плача, продолжал, уставившись на стол: «Люды добры, тильки нэ быйте. Вона — ни хозяйска була»…

У дикой пенистой реки селенья горные блеснули. Чужие звёзды высоки, заборы высоки в ауле. Там правит смутная судьба с кривой улыбкой иноземца. Выводят русского раба во двор хозяина-чеченца. Весь день по вражьему суду вершит постылую работу, жуёт протухшую еду и пьёт заржавленную воду. Как строить новые дома под злые выкрики конвоя? Расти, Ичкерия-тюрьма, да не сравняешься с Москвою! Он, стиснув зубы от тоски, мечтает о случайной пуле… Чужие звёзды высоки, заборы высоки в ауле. С обломком старого ножа шагнёт солдат врагу навстречу. Лети на Родину, душа, лети, когда за всё отвечу! Мария Струкова, р. 1975

В последующие три-четыре дня Чечня могла считаться самым законопослушным федеральным субъектом. Районные коменданты докладывали исключительно о воровстве дров и прочих «казусах» подготовки к зиме. Многие чеченцы боялись лишний раз выйти на улицу: а вдруг?.. Наверное, исключительно поэтому не было и митингов солидарности с заложниками. Не всё просто и с Бараевым. То, что он куда-то пропал, догадывались. К сожалению, не больше. Уже потом, через неделю-другую, перед Домом правительства собрался очередной митинг протеста на штатную тему «варварства федералов». Среди митингующих находились и такие, кто бравировал родством с Бараевыми. Впрочем, точно, «как это было», в ближайшем выпуске телепередачи мы вряд ли узнаем…

ВЕЧЕРИНКА
Отчего-то тягостно и стыдно
перед теми, кто прошёл войну,
эту, на Кавказе. Был в плену,
и вопил убого, беззащитно —
как у волка, цепи на ногах…
телекамера в глаза смеётся…
Выкупили. Рассказать никак
даже с водкою не удаётся.
На краю большой родной земли
гнили, обожжённые, смердели…

Ну а мы, нарядные, вдали,
телевизор за едой смотрели.
Роман Солнцев, +2007


ТРИ НЕДЕЛИ МЫТАРИЛИСЬ, ЧТО НИ ДЕНЬ, ТО ДОПРОС

Долго, 90 лет, Николай Гумилёв (1886—1921) был легендой. Легендой остаётся он и сейчас. Помню, в конце 70-х годов, когда я учился на филфаке Ленинградского университета, преподаватель, держа книгу под столом, прочитал нам стихи Гумилёва. Больше всего меня потрясло стихотворение «Зараза». Привожу лишь первую и последнюю строфы:

Приближается к Каиру судно
С длинными знамёнами Пророка.
По матросам угадать нетрудно,
Что они с востока…

…Аисты кричат над домами,
Но никто не слышит их рассказа,
Что вместе с духами и шелками
Пробирается в город зараза.


Многие зачитываются в детстве Майн Ридом, Жюлем Верном, но почти никто не достигает потом в своей взрослой жизни романтических мечтаний юности, которые толкают на опасные затеи, далёкие экспедиции. Гумилёв их осуществил — четыре раза был в Африке, увлекался Востоком.

Я из дому вышел, когда все спали,
Мой спутник скрывался у рва в кустах.
Наверно, наутро меня искали,
Но было поздно, мы шли в полях.

Мой спутник был жёлтый, худой и раскосый.
О, как я безумно его любил!
Под пёстрой хламидой он прятал косу,
Глазами гадюки смотрел и ныл.

О старом, о странном, о безбольном,
О вечном слагалось его нытьё,
Звучало мне звоном колокольным,
Ввергало в истому, в забытьё.

Мы видели горы, лес и воды,
Мы спали в кибитках чужих равнин,
Порой казалось — идём мы годы,
Казалось порою — лишь день один.

Когда ж мы достигли стен Китая,
Мой спутник сказал мне: «Теперь прощай,
Нам разны дороги: твоя — святая,
А мне, мне сеять мой рис и чай».

На белом пригорке, над полем чайным,
У пагоды ветхой сидел Будда.
Пред ним я склонился в восторге тайном,
И было сладко, как никогда.

Так тихо, так тихо над миром дольным,
С глазами гадюки, он пел и пел
О старом, о странном, о безбольном,
О вечном, и воздух вокруг светлел.
«Возвращение», 1912

Его упрекали в позёрстве, в чудачестве. А ему просто всю жизнь было 16 лет — любовь, смерть и стихи. В 16 лет мы знаем, что это интереснее всего на свете. Потом — забываем: дела, делишки, мелочи повседневной жизни убивают романтические фантазии. Мы забываем, но он не забыл, не забывал всю жизнь. Героизм казался ему вершиной духовности. Да, я знаю, я вам не пара, я пришёл из другой страны, и мне нравится не гитара, а дикарский напев зурны. Не по залам и по салонам тёмным платьям и пиджакам — я читаю стихи драконам, водопадам и облакам. Я люблю — как араб в пустыне припадает к воде и пьёт, а не рыцарем на картине, что на звёзды смотрит и ждёт… «Я и вы», 1918.
В юности он играл со смертью так же, как играл с любовью. Пробовал топиться — не утонул. Вскрывал себе вены — и остался жив.

Все мы святые и воры,
Из алтаря и острога,
Все мы — смешные актёры
В театре Господа Бога.

Бог восседает на троне,
Смотрит, смеясь, на подмостки,
Звёзды на пышном хитоне —
Позолочённые блёстки…

Ещё в детстве Колю Гумилёва потрясли слова Оскара Уайльда: «Я верю, что от начала Бог создал для каждого человека отдельный мир и что в этом мире, который внутри нас, каждый и должен жить. Только выражение своей жизни — для художника высший и единственный способ жить. Мы живём, поскольку воплощаем жизнь в слове. И творчество, а вернее, — со-творчество с Богом, и есть настоящее счастье человека». Пройдёт время, и Гумилёв благоговейно скажет о слове: В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо Своё, тогда солнце останавливали словом, словом разрушали города. И орёл не взмахивал крылами, звёзды жались в ужасе к луне, если, точно розовое пламя, слово проплывало в тишине. А для низкой жизни были числа, как домашний подъяремный скот, потому что все оттенки смысла умное число передаёт. Патриарх седой, себе под руку покоривший и добро и зло, не решаясь обратиться к звуку, тростью на песке чертил число. Не забыли мы, что осиянно только слово средь земных тревог, и в Евангелии от Иоанна сказано, что Слово — это Бог. Мы ему поставили пределом скудные пределы естества, и как пчёлы в улье опустелом дурно пахнут мёртвые слова. «Слово», 1921
С Колей Гумилёвым, тогда ещё гимназистом 7-го класса, Аня Горенко — будущая Анна Ахматова — познакомилась в 1903 году. Это было в Царском Селе, где оба тогда жили и учились.

Ты помнишь, у облачных впадин
С тобою нашли мы карниз,
Где звёзды, как гроздь виноградин,
Стремительно падали вниз.

Это о встречах на верху Турецкой башни в Царском Селе. А вот ещё о том времени:

В ремешках пенал и книги были,
Возвращалась я домой из школы.
Эти липы, верно, не забыли
Нашу встречу, мальчик мой весёлый.

Только ставши лебедем надменным,
Изменился серый лебедёнок.
А на жизнь мою лучом нетленным
Грусть легла, и голос мой не звонок.

Конечно, они были слишком талантливыми и свободными людьми, чтобы стать парой воркующих голубков. Их отношения были скорее тайным единоборством. Весной 1910 года Гумилёв женился на Анне Горенко и увёз жену в Париж, а через пять месяцев после венчания уехал в своё второе африканское путешествие: Я счастье разбил с торжеством святотатца, и нет ни тоски, ни укора, но каждую ночью так ясно мне снятся большие ночные озёра… Проснусь, и, как прежде, уверены губы. Далёко и чуждо ночное. И так по-земному прекрасны и грубы минуты труда и покоя.

Гумилёв был одержим впечатлениями от Африки. С ребяческой гордостью показывал он свои «трофеи», вывезенные из колдовской страны: слоновые клыки, пятнистые шкуры гепардов. Только и говорил он об опасных охотах, о темнокожих колдунах — там, в Африке, доисторической родине человечества. Но Анну Андреевну не очень увлекала эта экзотическая бутафория — на жизнь она смотрела проще и глубже. К его удивлению, она родилась как поэт:

Как соломинкой, пьёшь мою душу.
Знаю, вкус её горек и хмелен.
Но я пытку мольбой не нарушу
О, покой мой многонеделен…

На кустах зацветает крыжовник,
И везут кирпичи за оградой.
Кто ты: брат мой или любовник,
Я не помню, и помнить не надо.

Как светло здесь и как безприютно,
Отдыхает усталое тело…
А прохожие думают смутно:
Верно, только вчера овдовела.

Гумилёв вынужден был признать её право на звание поэта, хотя она была чужда ему и завоёванной им славе. Он понимал это: И тая в глазах злое торжество, женщина в углу слушала его. «Первого октября 1912 года родился мой единственный сын Лев, — писала Ахматова в автобиографии. — Когда Лёва родился, бабушка и тётка Николая Степановича забрали его к себе в Бежецк на том основании, что ты, Анечка, молодая, красивая, куда тебе ребёнок? А теперь они не пускают его ко мне, сколько я ни просила, ни звала!..»

Буду тихо на погосте
Под доской дубовой спать,
Будешь, милый, к маме в гости
В воскресенье прибегать —
Через речку и по горке,
Так что взрослым не догнать,
Издалёка, мальчик зоркий,
Будешь крест мой узнавать.
Знаю, милый, можешь мало
Обо мне припоминать:
Не бранила, не ласкала,
Не водила причащать…
1915

Летом 1914 года началась Первая мировая война. Имея «белый билет», Гумилёв добился зачисления вольноопределяющимся, т. е. рядовым, в 1-й лейб-гвардии Уланский полк и сразу был отправлен на передовую. Он был разведчиком; о том, каким, — говорят два Георгиевских креста. А в марте 1916 года поэт был произведён в прапорщики. За время службы в Уланском полку Гумилёв, как свидетельствует один документ, «ни жалованьем, ни различными пособиями по военному времени вовсе не удовлетворялся». Иными словами, не очень богатый рядовой Гумилёв содержал себя на собственные средства, как и все вольноопределяющиеся в старой Русской армии. Таково было понятие патриотизма русского человека и характер Николая Гумилёва: он не только декларировал в стихах красивые и благородные поступки, но и совершал их.
После революции семья Гумилёвых лишилась усадьбы в Бежецком уезде Тверской губернии и собственного дома в Царском Селе. Гумилёв сказал: «Ну что ж, буду зарабатывать на хлеб литературным трудом». И с головой ушёл в поэтическую работу, возглавил петроградский Союз поэтов. Открыто называл себя монархистом, на улицах демонстративно крестился перед церквами.
Солнечным днём 25 августа 1921 года Николая Гумилёва арестовали как участника контрреволюционного заговора. Чекисты, расстреливавшие его, рассказывали, что их потрясло его самообладание. Поэт задолго до смерти предсказал свой конец:
Фото: Место расстрела в Бернгардовке
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще.
«Я и вы», 1918
«Дикая щель» — это застенки ЧК. С собой в тюрьму при аресте он взял гомеровскую «Илиаду» в переводе Гнедича и Евангелие. Есть свидетельство, что смерть Гумилёв встретил спокойно, попыхивая перед палачами папиросой. Ещё говорят, на стене камеры, в которой поэт провёл последние часы жизни, осталась надпись: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь. Н. Гумилёв». Возможно, это легенда.
«А про смерть Коли знаю, — сказала как-то Анна Андреевна. — Их расстреляли в Бернгардовке — посёлке в 20 км от Петрограда. Туда пошли сразу, и была видна земля, утоптанная сапогами на поляне. И остались две братские ямы на 60 человек».
Через полтора года после расстрела Гумилёва юный Владимир Набоков написал о последнем рыцаре прежней России с греческой торжественностью:

Гордо и ясно ты умер, умер, как муза учила.
Ныне, в тиши Елисейской, с тобой говорит о летящем
Медном Петре и о диких ветрах африканских — Пушкин.

Если не на равных, то, по крайней мере, не стыдясь за свою жизнь и творчество. Немногие из поэтов доросли до такого права.
Про смерть поэта написал и другой поэт, Борис Корнилов, трагически точно повторивший судьбу Гумилёва.

ГУМИЛЁВ
Три недели мытарились,
Что ни ночь, то допрос…
И ни врач, ни нотариус,
Напоследок — матрос.

Он вошёл чёрным парусом,
Уведёт в никуда…
Вон болтается маузер
Поперёк живота.

Революции с гидрою
Толку нянчиться нет,
И работа нехитрая,
Если схвачен поэт.

…Не отвёл ты напраслину,
Будто знал наперёд:
Будет год — руки за спину,
Флотский тоже пойдёт,

И запишут в изменники
Вскорости кого хошь,
И с лихвой современники
Страх узнают и дрожь…

Вроде пулям не кланялись,
Но зато наобум
Распинались и каялись
На голгофах трибун.

И спивались, изверившись,
И не вывез авось,
И стрелялись, и вешались,
А тебе — не пришлось.

Царскосельскому Киплингу
Пофартило сберечь
Офицерскую выправку
И надменную речь.

…Ни болезни, ни старости,
Ни измены себе
Не изведал и в августе,
В двадцать первом, к стене
Встал, холодной испарины
Не стирая с чела.
От позора избавленный
Петроградской ЧК.
Владимир Корнилов, 1907—1938, ГУЛАГ

В «былинке» частично использованы материалы актрисы Н. С. Коньковой.


УДИВИТЕЛЬНЫЕ ЛЮДИ: ПОЗАБЫЛИ ИМЕНА

Давным-давно хотел я взяться за эту тему — о прозвищах и кличках людей, но более лёгкие или требующие бумаги «былинки» выступали вперёд. Но сколь верёвочке ни виться…
В школе меня называли Рачок, Ракушка — и это было приятно. Мальчишка я был заводной, крикливый, великий придумщик всяких глупых поступков: прибить гвоздём учебник к парте, чтобы ученик на уроке не мог его убрать, — это как? Или носить на ноге ручные часы? Или раздобыть с помощью папы одежду мушкетёра со шпагой на школьный вечер? Или взорвать под столом учительницы во время урока картонный патрон с порохом? Не обладая красивой внешностью, мальчишки избирают хулиганский путь: а вдруг девочка, которую ты обожаешь, обратит на тебя внимание? Ведь не секрет, что в школе, классе существует жёсткая иерархия и каждый стремится занять в ней достойное место.
Ну и, конечно, дети очень жестоки, особенно к одноклассникам. Однажды на уроке физкультуры, когда мы играли в волейбол, долговязая, неповоротливая неумеха Нина своей замедленной реакцией портила нам всю игру. И я в сердцах крикнул: «Психопатка!» Родной седьмой «В» класс устроил мне бойкот: со мной не разговаривали, не играли, не подсказывали на уроках, требовали извиниться (оказывается, эта девчонка и вправду страдала каким-то нервным заболеванием), но я был упрям, потому что не чувствовал за собой вины. А к ней за глаза так и приклеилась кличка — Психопатка. Одноклассники меня простили — до следующего раза.

В третьем «Г» вошло в привычку —
Очень странная она:
Отзываются на кличку —
Позабыли имена!
Скажешь Рябчикову: «Витя!» —
Он решит: других зовут…
Ну, а «Рябчик» позовите —
Витя сразу тут как тут.
Помидоровой Татьяне
Скажешь: «Таня!» — тишина…
«Помидора!» — сразу станет
Вся внимание она.
Коля — Бантик,
Катя — Чудик,
Лена Струнова — Струна…
Удивительные люди:
Позабыли имена!
Владимир Торопыгин, +1980

Обзывание — обычная практика детей в школе и на улице. Причём обозвать стараются побольнее, часто связывая слово или фразу с внешним видом, внешними недостатками, фамилией: Жиртрест — за полноту, Дядя Стёпа, Оглобля, Шкаф — за высокий рост, Рыжий, Серый, Сухарь (Сухарёв)… Гендос — Красный Нос — тут-то что обидного? А обижались, да ещё как! Но если дома родители давали своим чадам добрые клички, то в школе они преобразуются неузнаваемо. Сравните, как обращаются к детям родители — друзья — одноклассники:
Вадим — Вадимчик — Вад — Блоха;
Таня — Танюша — Крыса;
Нина — Нинуська — Нинка-Пинка;
Дети безпощадны в своих оценках. Возможно, кому-то это поможет преодолеть свои недостатки, а кто-то на всю жизнь закомплексует, так и не справившись с недостатком.
Во втором классе училась Наташа — девочка, как теперь говорят, с избыточным весом, толстая. Один из учеников постоянно доводил её до слёз тем, что при виде её громко кричал: «Толстая дура!»
Иван по болезни пропустил много уроков, стал хуже учиться. Одни ученики старались ему помочь, а другие со смехом называли его Иван-дурак.
Вот случай, похожий на мой: Женя был скромным, тихим и слабым мальчиком. Его никто не замечал. Но однажды он не смог подтянуться и подвёл команду. С тех пор кличка Хиляк прочно приклеилась к Жене.

МАЛЬЧИШЕСКИЕ КЛИЧКИ
По мальчишеской глупой привычке звать друг друга не по именам мы давали обидные клички, впрочем, клички давали и нам. Я был тихим и дома и в школе, видно, чем-то себя замарал, если кличкой обидной до боли задразнили меня — Генерал! Обрекли на позор, на страданье, этим званьем меня наградив, когда в армии не было званья генерал, а комкор и комдив. Но реабилитирован скоро был я волей трудящихся масс: командармы, комдивы, комкоры генералами стали у нас.
Заразившись всеобщей привычкой, я не мог оставаться в долгу и друзей припечатывал кличкой так, как недругов нынче могу. Да, признаться, что было, то было. Но какой, не пойму, интерес звать красивого мальчика — Рыло, а отличника кликать — Балбес?
Как порой мы, мальчишки, жестоки! И откуда жестокость, Бог весть. Может, в кличках какие намёки, предсказанья, пророчества есть? Но ведь я же не стал генералом, лейтенант — весь мой воинский рост. Впрочем, может быть, дело за малым, просто сам не хватал с неба звёзд.
С фотографии смотрят с укором, чтоб позор мой давнишний воскрес, Рыло, ставший известным учёным, ставший видным учёным Балбес. А девчонка, что звал я Разиней, мне встречается в Доме кино. Разъезжает в своём лимузине продавщица отдела «Вино». Александр Николаев, +2009
Пишет психолог Тамара Тамбовкина из Калининграда: «Одни дети с помощью кличек утверждаются в жизни, другие испытывают чувство дискомфорта. Клички травмируют ребёнка, ранят его душу, влияют на развитие личности, вызывают чувство неполноценности. У тех детей, которых постоянно обзывают, вырабатывается тревожность, безпокойство. Придумывание кличек — этическая категория насилия, так как оно сопровождается подчинением воли одного человека воле другого.
Но и после школы, в своей компании таких же разгильдяев, у меня была кличка Американец — наверное, потому, что я учил английский и, надо и не надо, вставлял английские слова в разговор. Был и Чмок — из фамилии Чмырь, и Бо’сый, и Коротышкин-Горбышкин (у него был горб на спине), а вот Саня Павлов так и остался Саней — клички к нему не прилипали. Проблема тут в психологии, и я не хочу её касаться. Вообще же тема кличек, прозвищ (к слову, есть ли здесь разница?) — обширная психологическая проблема, влияющая на жизнь всего общества. Ни одна категория людей, будь то команда спортсменов, бизнес-компания или доминошные соседи по двору, не обходится без кличек. Правда, с возрастом названия становятся добрее — нет той жестокости, желания уколоть побольнее, присущей детям и преступникам. Но у преступников свои клички — погоняло, о них мы говорить не станем.

ГУСЬ. ЧЕПЕЦ. ПОНОМАРЬ. СТРЕЛЕЦ…
В спорте прозвища — как в деревне,
И традиции эти древни.
Каждый ловко и прочно зван:
Слон, Михей, Косопузый, Жбан.

Так заходит сосед к соседу
Длинным вечером на беседу.
Эта явная теплота
Между близкими принята.

Оборачиваясь на кличку,
Что с годами вошло в привычку,
Усмехаешься: «Молодёжь!..»
И опять от ворот идёшь.

Потому что взяты ворота…
В этом всё-таки было что-то:
Гусь. Чепец. Пономарь. Стрелец…
А играет-то как, стервец!
Константин Ваншенкин

К слову, наша фамилия тоже пошла от прозвища, как и большинство фамилий. В деревне Кабачино, на Вологодчине, все обитатели носили фамилию Смоленцевы, а мой прапрадед наловчился ловить в Ивицком озере раков и продавал их помещику. Тот и сказал как-то: «Будешь, Рачок, теперь Раковым». Не знаю, легенда это или правда, но и Смоленцевых, и Раковых ныне вокруг и в городе Кириллове хватает.
Но убежать от прозвища невозможно: найдёт и догонит. Бывали случаи, когда люди переезжали в другую волость, чтобы избавиться от прозвища, — напрасно! Средством смягчения прозвища может служить только самоирония. Один мужичок, получивший в наследство прозвище Балалайкин, заканчивая выступление на колхозном собрании, спросил: «Ещё потренькать аль на место сесть?» Таких людей с самоиронией уважали и за глаза называли по имени-отчеству. Юмор глушил обиду, а иной раз и вовсе освобождал от клички.
Два слова о новых «именах» младенцев: к примеру, столичный ЗАГС больше шести лет отказывается выдавать свидетельство о рождении и регистрировать ребёнка, которого родители назвали БОЧ РВФ 260602 (расшифровывается как «Биологический объект человека рода Ворониных-Фроловых, родившийся 26 июня 2002 года»). Все судебные инстанции отказали в регистрации ребёнка с таким именем. Родители обращались и в Страсбургский суд, но и там рассматривать дело отказались. Пресса также сообщала и о других случаях — например, о наречении младенцев «кибер-именами», среди которых — Оптимизандр, Клава, Юэсбина, Айтислав, Вирусилий, Траян, Фолдер, а также Мононо Никита, Архип-Урал, Лука-Счастье, Радость, Еремей Покровитель, Огнеслав, Саммерсет, Оушен, или о присвоении девочке имени Россия.
Интернет дал людям свободу добровольно присваивать себе клички: Песиголовец, Рыжий Апрель, Матерщинница, Nostr888, Crjcjdile и далее до безконечности. Это тоже один из видов современного самовыражения (и недостаток мужества). Наступление сатаны продолжается. В наше время поганили природу настоящими именами.

Вам, Роберт, Гера, Феликс, в чьи глаза
сияла гладь священного Байкала, —
вам, кто кинжалом имя вырезал
на лиственницах, выросших на скалах, —
вам, Эрик, Эсмеральда, Ибрагим, —
романтикам, бичам, землепроходцам,
пою я славу!..
Вдруг да не придётся
прославиться вам чем-нибудь другим.
Сергей Викулов, +2006

А ещё раньше, после революции, сами имена не уступали кличкам:
В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова достоинство определяется как «совокупность моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе». Православный человек никогда не назовёт другого по кличке: крещёный носит имя своего святого с благоговением, молится ему: Новые кликухи лыком шиты — не даны с рожденья, не нажиты. Их среди достойных не ищи ты. Нет для кличек ангельской защиты. Семён Венцимеров, р.1942. Завершить «былинку» хочу детским стишком со смыслом для всех — больших и маленьких.

ВЕЖЛИВЫЙ ОСЛИК
Был ослик очень вежливый, воспитанный он был: всем улыбался, кланялся и «здравствуй» говорил. Потом он отходил на шаг и говорил: «Тюлень — тюфяк, а заяц — трус, а лев — дурак, а слон — обжора и толстяк…» Ни разу доброго словца он не сказал ни про кого — и я прошу тебя, дружок: не будь похожим на него. И. Пивоваров

И последнее: за неимением места я ничего не сказал о кличках животных. Для православных правило здесь одно: ни в коем случае не называть их именами святых! Протоиерей Геннадий Беловолов говорит: «Христианское имя обладает таким качеством, как святость. Все имена, употребляемые Церковью, — это святые имена, во-первых, потому, что они принадлежат святым, во-вторых, те же самые имена предназначены для обозначения человека как высшего творения Божиего.
Получая христианское имя, мы приобщаемся к великой христианской семье, получаем небесного путеводителя, который носил это имя. Это накладывает определённую ответственность на нас и заставляет нести полученное имя с достоинством. А когда человеку даётся вместо имени какое-то прозвище, то тем самым его выносят за пределы христианской семьи. Иными словами, кличка наносит человеку мистическое оскорбление».
«Людей именуют по имени и прозванью, чествуют по отчеству, величают по званию и сану» — из «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля.

ИМЕНА
А у матери моей
Имя — Евдокия…
В наше время имена
Не дают такие.
И стыдятся, а чего,
А чего стыдятся?
Евдокией отчего
Нынче не гордятся?
Мчатся годы и века…
Мчится юность наша…
Дуновенье ветерка —
Дунюшка, Дуняша…
Борис Гучков, р. 1950, г. Касимов Рязанской области

И в заключение не могу не сказать о названиях древнерусских городов. Как же чувствовали, а точнее, жили наши предки родным языком, если оставили через много веков нам это безценное наследство!

Названья древнерусских городов —
Белозеро, Дубок, Олонец, Броды —
Открытое произношенье слов,
Ещё не отделённых от породы.

И каждое — как кладка той стены,
Что опояшет город над рекою:
Владимир, Псков, Путивль — из старины
Доносится звучание такое.

В постройке слов — постройка тех домов,
Что дружно возводили горожане,
И нам названье старых городов —
Как песня о полку и как сказанье.

Как музыка дружин, идущих в бой,
Оберегающих надежно крепость.
В той музыке, разумной и простой,
Соединились лирика и эпос.
Лев Озеров, +1996

И ещё одно:
То Ропша, то Секша, то Нерль, то Молога,
Шелонь, Олонец и Москва…
И правда, у Бога обителей много!
Нас древние тянут слова.

Как солнце восходит — то Вожже, то Лача,
Как люди уходят — Шексна…
Прапамять-праматерь, по юности плача,
Всё шепчет свои имена…
Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

И, простите, ещё:
Няндома, Мезень, Двина, Онега —
Чудно леп повенчанный глагол!
Россыпями говоров и снега
Высветлен архангельский подол.

Коноша, Шалакуша и Моша,
И озёрный шелест камыша.
Шебаршит шуга, пушит пороша,
И метели стелются, шурша.

По пригоркам разбежались веси.
Рубленные в обло — высь низка —
Храмы, изукрасив поднебесье,
На кресты подняли облака.

Я почти из тех же мест и брашен,
Где есть всё, опричь краёв-концов, —
Предки шли за Камень с этих пашен,
И мой пращур звался — Удальцов.
Михаил Белых


ЗА ЮВЕНАЛЬНОЮ ЧЕРТОЙ НЕ ДОСТУЧАТЬСЯ ДО ОТВЕТА

«Ювенальная юстиция, в конечном счёте, заинтересована не в том, чтобы детей спасать, — об этом и речи не может быть: где же лучше, как не в семье, жить ребёнку, где он может получить такое воспитание, как не у родителей? Она направлена совсем на другое. На то, о чём Господь предупредил в Евангелии две тысячи лет назад и что тогда звучало как какой-то абсурд: «И восстанут дети на родителей, и умертвят их» (Мф. 10, 21)», — предупреждает доктор богословия, профессор МДА А. И. Осипов.
Увы, не принятый ещё официально закон уже действует-злодействует. Территориальный орган опеки и попечительства Хорольского района Приморского края в течение длительного времени незаконно пытается отобрать двух приёмных детей, находящихся под опекой настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы в с. Хороль иерея Александра Орехова. Семья о. Александра поселилась в с. Хороль в 2004 году. С тех пор у батюшки с матушкой родились семеро детей. Первые оказались двойняшками, а младшей, Ксюше, недавно исполнилось три месяца. Как только стало ясно, что семья твёрдо намерена быть многодетной, органы здравоохранения и социального развития Хорольского района стали настаивать на том, чтобы она прекратила деторождение. Медицинские и социальные работники стали требовать от семьи, в том числе публично, пользоваться средствами контрацепции. Преследование усилилось после отказа о. Александра делать прививки своим детям. А когда в 2007 году молодая семья приняла на воспитание двоих мальчиков из неблагополучных семей, находившихся в детских домах, Серёжу Паскаря и Женю Мустаева (им по 11 лет), органы опеки и попечительства стали прилагать усилия к тому, чтобы лишить детей опеки о. Александра. В ответ на твёрдую позицию священника последовали угрозы, сводившиеся к тому, что приёмные дети всё равно будут отобраны, а за сопротивление из семьи могут быть изъяты и родные дети. Имели место и оскорбительные высказывания о том, что при православном укладе, который принят в семье, невозможно правильное воспитание детей.
В итоге специальным распоряжением № 22-р от 1 марта 2010 года орган опеки и попечительства лишил о. Александра прав опекуна как лицо, «ненадлежащим образом выполняющее опекунские обязанности». Претензии были выдвинуты следующие: дети не привиты, имеют неопрятный вид, не посещают внеклассные мероприятия, не имеют друзей в школе. Также предпринимались попытки обвинить матушку в жестоком обращении с подопечными, но доказать это абсурдное обвинение органам опеки не удалось. В результате дети были изъяты из семьи и помещены в детдома, условия в которых резко отличались в худшую сторону от тех, что были созданы им в доме священника. А вы живали в детдоме?..

ДЕТДОМ
Раздышался июль луговою истомой.
Эхо жизни другой шелестит вдалеке.
По щелястым полам многодетного дома
Ночью бродит печаль со свечою в руке.

То накроет, вздохнув, чьи-то лёгкие ножки,
То поправит подушку и вытрет слезу.
В окнах скоро рассвет посиневшей картошкой
Обозначится здесь, словно дед на возу.

Пухлый, заспанный шмель прогудит в повилике.
С чердака упадёт запашок старины.
Няня выключит гимн, натирая мастикой
Коридоры большой безпризорной страны.
Николай Оболенский, +1960, Париж

После ряда судебных разбирательств (было вынесено семь судебных постановлений) о. Александр был восстановлен в правах. Доброму исходу дела способствовало заступничество правящего архиерея, а также коллективное ходатайство жителей с. Хороль в адрес районного суда, в котором они характеризовали семью священника как добрую и отзывчивую, создавшую для детей все необходимые условия. Но несмотря на это, чиновники не исполняли решение суда о возврате детей о. Александру и согласились исполнить его только после угрозы возбуждения уголовного дела по данному факту.
Сейчас о. Александр готовится сразу к двум судебным процессам. Он нуждается в квалифицированной юридической помощи. Но у него нет ни адвоката, ни денег на его оплату, ни возможности приехать в Москву в поисках правды. Дело зашло так далеко, что без реакции общественности и поддержки СМИ не обойтись. Общественный комитет «В защиту семьи, детства и нравственности» просит откликнуться всех, кто может оказать любую посильную помощь священнику. «Чего стоит наша вера, если мы позволим ювенальным структурам отбирать детей у наших пастырей? Давайте всем миром поможем батюшке!» — призывают в комитете.
Телефоны о. Александра: 8-914-717-07-88; 8-423-472-30-17. Телефон горячей линии: 8-915-111-02-03.
Газета Крестовоздвиженского храма «Воздвижение», СПб.

ЗА ЮВЕНАЛЬНОЮ ЧЕРТОЙ
Не плачь и маму не зови — тебе от слёз теплей не станет. Чужие люди — не свои, чужое горе их не ранит. Чужая мама — не своя: не оградит и не услышит. Пусть у тебя была семья — твои права семьи превыше. За ювенальною чертой не достучаться до ответа — и вмиг ты стала сиротой, а мама стала вдруг бездетной. Ты знаешь: бедность — не порок, любовь на деньги не меняют, но миром правит новый бог, в чужую веру всех склоняя. Теперь ни счастья, ни семьи ты не увидишь в жизни больше. От ювенального судьи ты милосердья не дождёшься. За ювенальною чертой не достучаться до ответа — и вмиг ты стала сиротой, а мама стала вмиг бездетной. Ксения Кириллова, р. 1985, Екатеринбург

Что происходит в моей стране? Много раз я задавал себе этот вопрос — и ответ всё же находил. Но сейчас… с появлением ювенальной юстиции — хорошо продуманной и организованной… нет, не провокации, а одного из самых разрушительных действий, подрубающих основу нации, — я нахожу только одни слова: «За уничтожение России взялись основательно, и цель выбрана верно — отобрать у родителей их детей, не дать права на усыновление сирот, а детям внушить, что за малейшую обиду папа и мама будут строго наказаны». Главным положением ювенальной юстиции является защита прав детей. Не пустили вечером на дискотеку? Шлёпнули по заднему месту неугомонного малыша? Не смогли вовремя внести квартплату? Нет денег для дитятки на «playstation»? Мало дорогих игрушек? — Жалуйся! «Доброхотные» дяди и тёти научат, что говорить, и мгновенно составят юридически грамотные документы о жестоком обращении родителей с любимым чадом. И подадут в суд. И запросто поместят малыша в детский дом…
Да уж, нынешние детки — не нам чета:

Детки! Что? Никак у вас каникулы?
Веселиться, рушить, поджигать!
По дворам забегали, загикали,
Помешали бабкам доживать.
По парадным темень, глаз хоть выколи,
А в ответ ругательства и смех.
Что ж, теперь за Гоголя, за Пикуля
Не усадишь поголовно всех.
Побегут на улицы, на сумерки,
Сядут на качели и скамьи,
Вылезут кошмарики, мазурики,
Взяв цепочки, ножички свои,
С газами баллоны, пистолетики,
Сжав кастет железный в пятерню,
За грамматики и арифметики
Усадив в сортир свою родню.
С музыкою, с картами игорными
Заселили скверы и сады,
Лестницами, урнами, уборными
Грохоча во тьме на все лады.
А особо лютствуют малютики
Эдак от восьми до десяти,
Тролли, гномы, зомби, лилипутики
Возникают на земном пути.
Детки, что? Каникулы? Каникулы!
Не пора ли, бабка, в мир иной?
Времена весёлые Калигулы
Над моей родимой стороной.
Раиса Вдовина, р. 1933, СПб.

Помню, работал в редакции парнишка после детского дома, звали его Стасий. Конечно, мы жалели его и старались помочь войти в наш перевёрнутый с ног на голову сумасшедший мир. Но он напоминал загнанного волчонка, которого всюду поджидает опасность. Единственная мысль: государство обязано обезпечить сироту комнатой — не оставляла Стасия ни на минуту. Действительность он воспринимал по-своему: он должен выжить во враждебной среде; психика была нарушена.
Однажды в редакции пропала энная сумма денег, бухгалтер подняла шум. И деньги сразу же нашлись — там, где их уже искали…
Он был неглупым парнем от природы, но детский дом «воспитал» для общества безграмотного, с юных ногтей обиженного на бросивших его родителей и неласковых воспитателей. До сих пор храню заявление Стасия: «Прашу дать адгул по сопственому жиланию». Кажется, его не только грамотно писать, — его нормально читать не научили в детском доме. Маленьким мальчишкам и девчонкам незнакома детская беда, лишь один на улице мальчонка с ней знаком, поскольку — сирота. В играх этот мальчик не смеётся. С папой не гуляет никогда. Для него — как будто нету солнца. Что же тут поделать? Сирота. Игорь Кобзев, +1986
Со Стасием пришлось расстаться: моя мама умирала в больнице им. Боткина, я разрывался между ней и газетой, а тут ещё жене сделали сложную операцию. Не в силах смириться, я выдавил из лечащего врача, что всё же существует очень дорогое лекарство, которое уничтожает при менингите золотистый стафилококк, — появился шанс спасти маму. Батюшка знал и готовил меня, но я с неистовым упрямством верил: вырву маму из лап смерти! И лекарство с помощью врачей из Первого медицинского университета достал — безплатно. Оставалось срочно привезти его в больницу. И это простенькое задание я поручил Стасию. Мобильников в 2000 году ещё не было, и я, как на иголках, безконечные часы прождал возвращения курьера. Явился он к концу рабочего дня: оказывается, он заезжал смотреть предложенную ему комнату. И это несмотря на то, что в судьбе мамы была дорога каждая минута. Никакого раскаяния, чувства вины Стасий не ощущал: лекарства подождут, а вот комната, конечно, нет…
БАЛЛАДА О ДЕТСКОМ ДОМЕ
Вовек не забуду родную мать. Порядок — всему основа. Здесь ровно в десять ложатся спать, а подъём у них в полвосьмого. Я не знаю, откуда берётся тоска, ну-ка злую — из сердца выкинь! — по России идёт весна-красна, по могучей идёт, по великой… Неразумные, вздорные мысли мои, кто вы, что вы, откуда взялись вы?.. Осыпаются в дорожные колеи золотые осенние листья. И такой свистит по земле листопад, не взвидеть майского солнца, и летят они наобум, наугад, опадают — куда придётся… Что за ветры лихие — дубы трясут, что ещё за враждебные вихри… А они всё равно смеются, растут, притерпелись, притёрлись, привыкли. Ты судьбу свою ни в чём не клянёшь, ты не знаешь, что ты утратил, но в любой толпе по глазам узнаёшь дорогих сестричек и братьев. Будем жить и верить чужим слезам, а свои — заморозим, застудим, что поделаешь тут — я не знаю сам, сам не знаю, добрые люди!.. Владислав Артёмов, р. 1954
Потом Стасий передавал всем привет и сообщал, что площадь он получил. А мама умерла 24 января 2001 года. Нет-нет, я вовсе не хочу сказать, что нравственно неразвитый парень оказался виновником её смерти. Но этот случай показывает, что делают детские дома с детьми.

О ПОТЕРЯХ
В грядущее открыты настежь двери,
Безсмертен миг, несущий дальше весть.
А значит, ни к чему считать потери,
Пока на этом свете мама есть.

Так думал я, легко листая годы,
Входя в закат и выходя в рассвет.
Вчера, в краю январской непогоды,
Я постигал, что мамы больше нет.

Вчера, точнее, в миновавшей эре,
Кидала землю медленная жесть.
Поверьте, ни к чему считать потери,
Пока на этом свете мама есть.
Диомид Костюрин, +1988


О ЧЁМ ДЕРЕВЬЯ ПРОСЯТ НАС

Я много писал о безумной жестокости человека ко всему живому. Буду писать и дальше. Но не всё же так однобоко в нашей косой действительности: сердобольные люди подбирают больных и раненых кошек, собак, птичек и выхаживают их, не обращая внимания на породу и возраст. Никогда не забыть, как нынешним летом подвальный старик Котя, чуя приближение смерти, превозмогая боль, стал с нами прощаться. Слёзы текли из его глаз, и наши глаза были на мокром месте…
Несмотря ни на что, людская доброта берёт верх над жестокостью. И это я, что вас учил добру и отдавал последнюю рубаху, — берёзу — топором, да по бедру, да так, что белая упала, ахнув… Потом её по травам поволок, не слыша, как оставшийся без мамы скулил и звал берёзовый щенок и вздрагивал зелёными ушами… Я утром встал притихший, весь в росе, писал пером слова, читал Родена. Да неужели я такой, как все: добро и зло во мне одновременно? Валентин Попов, +2005, СПб.
Значит, не всё и не все потеряны в этом мире. Иначе пропадём безвозвратно.
Предлагаю читателям подборку стихов о милосердии к цветам и деревьям, насекомым и птицам — ко всем тварям Божиим, о человеческом покаянии пред всем, что создал Господь.

МЕНЯ РАЗЛЮБИЛИ ЦВЕТЫ
За то, что томила их жаждой
Я в сутолке дел не однажды,
Им дать забывала воды.
Настежь окно распахнуть,
Чтоб хлынул целительный воздух…
При утреннем свете, при звёздах
На них не спешила взглянуть.
Невольно среди суеты
Я их обманула доверье…
Роняя листочки, как перья,
Меня покидают цветы…
Людмила Татьяничева, +1980

НОША
И муравью даётся жизнь непросто. Ну так ли много надо муравью? А он найдёт чешуйку от берёсты и волочит её сквозь мураву. Она ему все лапы отдавила, тяжёлая, как доброе бревно! Но он упрям и не жалеет силы, он продерётся с нею всё равно. Он тянет её медленно, натужно, все ямы-ямки яростно кляня. Но что поделать? Это тоже нужно, ведь у него и дети, и родня! А сколько на пути его таится опасностей, превратностей, тревог! И всякий жук, и зверь, и даже птица, и чьё-то там копыто иль сапог… Но муравей с чешуйкою берёсты работает, не думая о том. Он строит дом свой, буднично и просто, не ожидая пенсии притом. Вячеслав Кузнецов, +2004

ПОМНИ, БОЖИЙ ЧЕЛОВЕК
И кружилась птичка Божья,
И кидал ей крошки в снег
Незаевшийся прохожий,
Тоже Божий человек.

У него очки, как окна,
За которыми тепло.
У него нога промокла
И на сердце тяжело.

И, кусая от кусочка,
Птичка думала: «Бог весть,
Может, маленькая дочка
У него в деревне есть.

Потому он птичек кормит
И кидает крошки в снег».
— Плачешь?
— Плачу.
— Помнишь?
— Помню.
— Помни, Божий человек.
Евгений Чепурных, Самара

В ЧАЩОБЕ
Он, видно, только народился —
лосёнок, щупленький телок.
Так учащённо колотился
его в зализах влажный бок.
Лосиху приближенье наше
насторожило, и она,
загородив собой, гнала
его в кусты, от нас подальше.

Взвести курки? Спустить собаку,
коль повстречаться довелось
с такой добычею? Однако
средь нас собаки не нашлось.
Анатолий Храмутичев, +2006, СПб.

В США живёт двуногая собака по кличке Вера (Faith). Животное родилось без передних лап, но научилось ходить, как человек, — на задних конечностях. Чтобы понять, насколько это трудно, нам нужно начать ходить на руках или есть, взяв ложку пальцами ног.
«Мамой для Веры я стала в 2003 году, — рассказывает учительница Джуд Стрингфеллоу. — Друг нашего сына просил помочь разобраться с “плохими” щенками, родившимися у его собаки. Так в нашей семье появился щенок с недоразвитыми передними лапами, которые пришлось ампутировать. Он быстро стал любимцем семьи, только передвигался, как червяк, ползая по дому. Многие знакомые предлагали не мучить животное и усыпить его, но в семье решили, что наш друг должен жить».
Однажды Джуд делала бутерброды с арахисовым маслом, а у её ног, как обычно, лежала Вера. Вдруг собака, почувствовав запах масла, сначала приподняла голову, а потом и часть туловища. «Мы стали учить Веру прыгать, — продолжает Джуд. — Всей семьёй показывали, как это нужно делать, прыгая вокруг неё. Когда выпал снег, тренировки пошли успешнее — снег же мягкий. За каждый прыжок Веру награждали ложкой любимого арахисового масла. Со временем собака научилась самостоятельно подниматься, упираясь подбородком в пол, потом отталкивалась грудью и оказывалась на задних лапах. При виде идущей собаки на улице люди просто каменеют, фотографируют её и даже целуют».
Джуд оставила работу в школе, организовала благотворительный фонд имени Веры и ходит по школам, госпиталям и домам инвалидов, вдохновляя людей, оставшихся без конечностей. «Одна женщина, с детства прикованная к инвалидному креслу, поехала в магазин и купила пистолет, чтобы застрелиться. Но, увидев нас с Верой на улице, она снова захотела жить», — рассказывает хозяйка удивительной собаки.

О СОБАКАХ
Собака… Ну что же? Ну пёс, ну собака.
Забот, что ли, нету иных?
Собака собакой. С чего же, однако,
Так много присловий о них?
«Промёрз как собака», «устал как собака»,
«А ну тебя вовсе ко псу!»
Собак в поговорках и этак, и всяко,
Как шишек в еловом лесу.
Для пса человек будто солнце из мрака —
Молитва, мечта, божество,
Безстрашно его охраняет собака,
Спасёт и умрёт за него.
Что ж душу собачью калечат и мучат?
Собаки смирятся, смолчат.
Внушают им злобу, свирепости учат…
Волчат обучайте, волчат!
Отбилась от темы. Вначале — присловья,
А дальше совсем не о том.
Но псам на любовь отвечайте любовью,
А про поговорки — потом.
Мария Петровых, +1979

СОСЕДИ
У меня под порогом живут муравьи, поднимаясь чуть свет по тревоге. Хлеборобы, строители, братья мои друг за другом идут по дороге. А вверху, под карнизом, живут воробьи, подбирая тщету на пороге. Всяк по-своему дни мы теряем свои, а находим безсмертье в итоге. Наше счастье и наше безсмертие в том: есть в душе ощущение дома. За полями — холмы, а под каждым холмом — брат, сестра или просто знакомый. А вверху — воробьи, а внизу — муравьи. Огурец — нос прыщавый на грядке. И пока вы живёте, соседи мои, жив и я, у меня всё в порядке. Александр Макаров, р. 1950, Рославль

РАЗМЫШЛЕНИЯ О КОРОВЕ
Душа коровы не крылата,
Но и, пожалуй, не низка…
Что от коровы людям надо? —
Как можно больше молока.
И мяса. Не интересует
В корове больше ничего, —
Ведь человек всегда рисует
Подобье взгляда своего.
А может, эта вот корова,
Нагруженная молоком,
Совсем не так уж безтолкова
И тоже смыслит кое в чём?..
И если вникнуть в жизнь коровы,
То станет стыдно за людей,
Которые служить готовы
Лишь ради выгоды своей.
Павел Сергеев

К ЖИЛЬЮ
Птицам непростой вопрос задам:
Почему вы льнёте к городам?
Дождь не хлещет, вьюга не поёт, —
Почему тревожен ваш полёт?

Человека злит вороний вид,
Раздражает басовитый грай.
Человек придёт — и разорит
Ваши гнёзда, ваш вороний рай.

Человек не любит никого,
Редко смотрит в душу не свою.
Не жалеет вас. Но — что с того?
Птицу тянет к вашему жилью…
Нина Королёва

НЕ В СИЛАХ ДОГАДАТЬСЯ
В эпоху бурного ночевья
и столкновения идей
деревья слушают людей,
а люди смотрят на деревья.
Но мало разума подчас.
И нам неловко в том сознаться,
что мы не в силах догадаться,
о чём деревья просят нас.
Дмитрий Филимонов

ЛЕВ В НЕВОЛЕ
Они не знают, что царя зверей
Дрессировать не удаётся.
Я просто знаю, что они сильней
И что в них мало благородства.

Её мне жалко. Так она слаба,
Так неумна, так лицемерна,
Что может только быть рабынею раба.
И пахнет от неё прескверно.

А я молчу. А надо, так рычу
И публику пугаю басом.
Но огорчать бедняжку не хочу,
Она меня к тому же кормит мясом.

Его я презираю. Пистолет
Он прячет от меня под мышкой.
Он трус и неврастеник, в тридцать лет
Страдающий одышкой.

Ему башку я мог бы размозжить
Своей тяжёлой лапой.
Но не хочу. И оставляю жить
На радость этой, слабой.

А публика! Я знаю, что играть
Льва перед ней почти что подло.
Но как ещё жалеть и презирать
На нас глазеющее кодло?..

Давид Самойлов, +1998

Признаюсь честно: с поставленной задачей не справился. Я так хотел показать доброту человека, доверие к нам животинок, но сколько ни просматривал стихотворных сборников — всюду описываются их убийства, издевательства, безразличие к тварям Божиим. Нашёл даже стих о том, как кошка спасла крысёнка от вороны, но это, увы, не наша тема. И сколько бы я ни старался, всё равно жестокость «царя природы» превзойдёт его — не говорю слово «любовь» — доброе отношение к «братьям нашим меньшим». Такова правда жизни…

Глядит на род людской Господь,
На сирых и бездомных.
Проникли и в земную плоть,
И в плоть небес бездонных.

Но если в дерзости такой
Достанем до печёнки,
Смахнёт природа нас рукой,
Как муравьёв с клеёнки…
Николай Рачков, СПб.


А ВСЁ ЖЕ «ГРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ»

Будет ложью, если я скажу, что люблю и понимаю живопись. Наверное, потому, что нас этому не учили, а главное — нет внутри потребности выбирать из гениального полотна то золотое зерно, которое заложил художник. Вот говорю «не люблю», а сам с малых лет бегал в магазин «Книги» на Хорошевке, чтобы за пятачок купить художественную открытку: нечто притягательное для второклассника заключалось в небольшом кусочке картона. Я мог рассматривать плохонькие копии картин часами, ничуть не интересуясь, кем написана и кто изображён на картине.
В пятнадцатиметровой комнатушке в Хорошевском тупике папа повесил портрет Ленина за газетой и «Алёнушку» в круглой застеклённой рамке, которая и по сю пору — уже без стекла — украшает дверной проём в моей комнате. Рисовать я так и не научился, и было сущим мучением для мамы выполнять несложные школьные задания. В школе нас водили в Третьяковку, и больше всего меня интересовали не маленькие портреты неинтересных людей, а огромные полотна, на которых вооружённые пиками всадники мчатся навстречу друг другу на смертный бой. Если уж совсем честно, музей Красной Армии нравился мне больше всего, и я готов был ходить туда каждый день, как на уроки. Но и теперь ещё холодно взгляду, но и теперь ещё чувствуешь дрожь, как поглядишь на лежащие рядом меч, булаву, шестопёр или нож… Игорь Бехтерев, р. 1948, Оренбург
Я и сейчас ничего не понимаю в живописи, хотя иные картины заставляют долго всматриваться в себя. И почему-то больше нравятся картины, написанные аккуратно, видимо, тончайшими кисточками, где с огромным тщанием выписаны мельчайшие детали. Их можно смотреть, почти уткнувшись в стекло. Не могу заставить себя отмерять расстояние до картины, с которого грубые мазки превращаются во что-то реальное.
И уж точно не стану всю ночь стоять в ожидании счастья лицезреть Мону Лизу, в которой намного позднее в Лувре я не разглядел той неуловимой загадочности улыбки, которую видит и которой восхищается весь образованный мир. Увы мне! Но искусство живописи я всё равно люблю — если оно входит в душу, не требуя научных объяснений. А раз стихи попали в мои тетради, значит, эти картины оставили свой след на сердце — иначе зачем бы я их хранил… Теперь мне хотелось бы представить вам мою скромную картинную галерею.

АЛЁНУШКА (1881)
Над тишиной земной молчала
Благая птица в час, когда
Моя Алёнушка вздыхала
У васнецовского пруда:
Начало песни обронила
Из уст неловких в темень вод.
В той песне жизнь,
В той песне сила,
Ту песню долго ждёт народ…

И ныне, присно и вовеки
Потеря слабит отчий дом.
Тяжки Алёнушкины веки,
Глубок и долог русский сон… Молчит пока благая птица,
Хоть знает вещие слова.
И лада спит, и ладе снится,
Что пахнет русская трава,
Что пруд любимый зарастает!..
Очнувшись, девушка-краса
Ладонью белой открывает
В слезах славянские глаза
И взмахи крыл из поднебесья
Душой тоскующей зовёт,
Пока народ чужие песни
На языках чужих поёт.
Сергей Дерюшев, р. 1973, г.Чайковский, Пермская
область

Художник Виктор Васнецов (1848—1926) начал работу над картиной в 1880 году. Сначала он рисовал пейзажные этюды на берегу реки Вори в Абрамцеве, у пруда в Ахтырке. Закончив картину, художник отправил её на Передвижную выставку. Критик И. Э. Грабарь назвал её одной из лучших картин русской школы. А сам Васнецов говорил: «Алёнушка» как будто давно жила в моей голове, но реально я увидел её в Ахтырке, когда встретил одну простоволосую девушку, поразившую моё воображение. Столько тоски, одиночества и чисто русской печали было в её глазах… Каким-то особым русским духом веяло от неё».

АПОФЕОЗ ВОЙНЫ (1871)
Картина русского художника Василия Васильевича Верещагина (1842—1904). На раме сделана надпись: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим». «Апофеоз войны» — это протест Верещагина против войн.







Изначально полотно называлось «Торжество Тамерлана», войска которого оставляли после себя такие пирамиды. Согласно истории, однажды к Тамерлану обратились женщины Багдада и Дамаска, которые жаловались на своих мужей, погрязших в грехах и разврате. Тогда Тамерлан приказал каждому солдату из своей 700-тысячной армии принести по отрубленной голове мужа-развратника. Приказ был исполнен — воины выложили семь пирамид из голов мужей-развратников.

Художник безпощаден
И дерзок без вины:
Василий Верещагин.
 «Апофеоз войны».

Нет, не были ошибкой
От Родины вдали
И «Скобелев под Шипкой»,
И горькое «Вошли».

От всех других отличен
Несхожестью лица,
Он не реалистичен, —
Он честен до конца!

Хвала и честь герою
Безсмертного полка
За правду, что порою
Бывает так горька!
Владимир Бояринов, р. 1948

НАДЯ РУШЕВА (1952—1969)
Глаза — как двух черешен
Чрезмерно-тёмный пыл.
Божественно безгрешен
Её рисунок был.

Как молния мгновенный,
Как дикая напасть,
Уход от жизни бренной
В фантазию и страсть.

Почти совсем ребёнок,
Таинственно-ничья,
Она и кентаврёнок,
И Дафна у ручья.

Вот Натали, вот Анна,
А вот и сам Поэт.
Её Пушкиниана —
Прозрение и свет.

В судьбе, трагично-краткой,
Конец нежданно прост.
Она для всех загадкой
Сияет среди звёзд…
Николай Рачков, СПб.









Надежда Рушева родилась в городе Улан-Баторе в семье советского художника Николая Константиновича Рушева. Её мать — первая тувинская балерина Наталья Дойдаловна Ажикмаа-Рушева. Летом 1952 года семья переехала в Москву. Надя начала рисовать с пяти лет, причём никто не обучал её рисованию, также до школы её не учили читать и писать. В семилетнем возрасте, будучи первоклассницей, она начала рисовать регулярно, каждый день не более получаса после уроков. Тогда же она, за один вечер, нарисовала 36 иллюстраций к «Сказке о царе Салтане» Пушкина, за то время, пока отец читал эту её любимую сказку вслух. В мае 1964 года — первая выставка её рисунков; была организована журналом «Юность», когда Надя училась в пятом классе. После этой выставки в том же году в № 6 журнала появились первые публикации её рисунков, когда ей было всего 12 лет. В 1965 году в № 3 журнала «Юность» были опубликованы первые иллюстрации тринадцатилетней Нади к художественному произведению — к повести Эдуарда Пашнева «Ньютоново яблоко»… Впереди были иллюстрации к романам «Война и мир» Льва Толстого и «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова и слава будущего книжного графика, хотя сама юная художница мечтала стать художником-мультипликатором. За следующие пять лет её жизни состоялось пятнадцать персональных выставок в Москве, Варшаве, Ленинграде, Польше, Чехословакии, Румынии, Индии. В 1969 г. на Ленфильме был снят фильм «Тебя, как первую любовь…», посвящённый Наде Рушевой. Фильм не окончен. Скончалась 6 марта 1969 года в больнице из-за разрыва врождённой аневризмы сосуда головного мозга и последующего кровоизлияния в мозг.
Надя оставила после себя огромное количество рисунков — порядка 12 000.

«НЕИЗВЕСТНАЯ» (1883)
Картина русского художника Ивана Крамского (1837—1887) — как самое известное произведение художника, так и самое загадочное, окружённое ореолом таинственности. На полотне изображена молодая женщина, проезжающая по Аничкову мосту. Одета она по последней моде 1880-х годов; взгляд царственный, таинственный и немого грустный. Есть версия, что прототипом картины послужила курская девушка-крестьянка Матрёна Саввична, вышедшая замуж за дворянина Бестужева. Крамской был пленён её красотой.
Если белые вихри навстречу летят, проезжая село, не погреться рисково… В кулундинской степи в третьей чайной подряд «Неизвестную» мы повстречали Крамского. И пока чистим ржавую воблу, пока делим горькую водку по стопке на брата, «Неизвестная» смотрит на всех свысока, приподняв свои длинные брови крылато. Под бровями тенистых ресниц густота, под ресницами грусть и чуть-чуть удивленье, в добрых линиях губ — чистота, красота, о которых тоскует моё поколенье. Отогрелась душа, и оттаяла боль. Незажившая рана, как прежде, заныла… Гроздь увидев косы её, тёмной, как смоль, вспомнил ту, что своей красоте изменила. Мне обидно до слёз, что её улестил тот, кто нашей мечты и на шаг не приблизит. А вот эта, которой я всё бы простил, не обидит других и себя не унизит. А вот эта, дающая крылья мечте, в кулундинскую степь не могла не явиться, чтобы мы, пробиваясь к большой красоте, на суровом пути не могли заблудиться.
Нас не случай в далёкие степи занёс, мы давно человеческой радостью бредим. Мы выходим за дверь. Пусть крепчает мороз и бушует пурга на дорогах — доедем! Василий Фёдоров, +1984
   





Клод Моне (1840—1926) — французский художник-импрессионист. Моделью для картины «Дама с зонтиком, повернувшаяся налево» послужила Сюзанна Гошеде, ставшая приёмной дочерью Моне после того, как он в 1892 году женился на её матери, Алисе. Художник нарисовал картину парную той, на которой Сюзанна повёрнута направо, а десятью годами ранее он написал похожую картину со своей первой женой Камиллой. Из этих трёх картин «Дама с зонтиком, повернувшаяся налево» оказалась самой удачной. Она отличается эффектной позой, отчётливым изображением, энергичной манерой письма. Одним словом, это настоящий Моне в его лучших проявлениях.

К. МОНЕ.«ЖЕНЩИНА С ЗОНТИКОМ»
Эта кисть — из пламенно-мягких.
Не красками писано — огнями!
Поле в яростных маках,
Небо лазурное над ними.

В лазури — маковый зонтик,
А в маках — лазоревое платье.
Как зной голубой на горизонте,
Зыблется оно и пылает.

Здесь небо босыми ногами
По макам трепетно ходит,
Земля же в небо над нами
Кровавым пятном уходит.

И ясно, что всё земное
К идеальному кровно стремится!
Само же небо — от зноя,
От земного зноя томится.
Илья Сельвинский, +1968

   
   
 «ДЕВОЧКА С ПЕРСИКАМИ» (1887)
 





Картина русского живописца Валентина Серова (1856—1911), хранится в Государственной Третьяковской галерее. Картина написана в усадьбе Саввы Ивановича Мамонтова в Абрамцеве. На портрете изображена двенадцатилетняя Веруша Мамонтова. Девочка нарисована сидящей за столом; на ней розовая блузка с черным бантом; на столе нож и персики.
Валентин Серов так отзывался о работе над этой картиной: «Всё, чего я добивался, — это свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил её, бедную, до смерти, уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности, — вот как у старых мастеров».
Сияет сад, и девочка бежит, ещё свежо июня новоселье. Ей весело, её занятье — жить, и всех любить, и быть любимой всеми. Она и впрямь любима, как никто, семьёй, друзьями, мрачным гимназистом, и нянюшкой, воззревшейся в окно, и знойным полднем, и оврагом мглистым. Она кричит: «Я не хочу, Антон, ни персиков, ни за столом сиденья!» Художник строго говорит о том, что творчество, как труд крестьян, — вседенно. Меж тем он сам пристрастен к чехарде, и сам хохочет, змея запуская. Везде: в саду, в гостиной, в чердаке — его усердной кисти мастерская! А девочке смешно, что ревновал угрюмый мальчик и молчал сурово. Москву давно волнует Ренуар, Абрамцево же влюблено в Серова. Он — Валентин, но ре’кло он отверг и слыл Антоном в своеволье детства. Уж фейерверк, спех девочки — наверх: снять розовое, в белое одеться. И синий бант отринуть до утра, она б его и вовсе потеряла, он — надоел, но девочка — добра, и надеванье банта повторяла. Художника и девочки кумир — лев золотой, Венеции возглавье. Учитель Репин баловство корил, пост соблюдая во трудах, во славе.
А я люблю, что ей суждён привет модистки ловкой на Мосту Кузнецком… Ей данный вкратце, иссякает век. Она осталась в полдне безконечном. Ещё сирень, уже произросло жасминное удушье вкруг беседки. Серьёзный взор скрывает озорство, несведущее в скуке и безсмертье. Пусть будет там, где персики лежат, пусть бант синеет, розовеет блуза. Так Мамонтову Верочку мне жаль: нет мочи ни всплакнуть, ни улыбнуться. Белла Ахмадулина, +2010

«ГРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ» (1871)
Ты снова замкнулся и запил: бредёшь, позабыв обо всём, в какой-то замызганной шляпе, сливаясь с безцветным дождём. Ты бросил любимое дело и, чувствуя трудную дрожь, постылое, грузное тело в глухом отчужденье несёшь. Всё суше глядят кредиторы, косясь на твои рукава, в сияющем нимбе позора седая плывёт голова. И сам себе смутен и гадок, как мукой расплющенный мир, ты просишь последний задаток и снова плетёшься в трактир. Сидишь ты со взглядом свинцовым, застывший в тяжёлом чаду, и зыбким, зелёно-лиловым качаются ели в пруду. Ты знаешь — ещё потеплеет и краски польются с высот, и светлой прохладой повеет, и свежей отрадой дохнёт. Ступай, христианин, в метели, мычи и бреди наугад… Они ещё не прилетели, они ещё только летят. Виктор Гофман, +1911
В массовом сознании Алексей Саврасов так и остался «автором одной картины», хотя им было создано множество прекрасных работ. Однако тяжёлая судьба художника — бедность, семейные неурядицы, ранняя смерть нескольких детей и охлаждение публики — привели его к глубокому духовному кризису. Он жил в совершенной нищете и умер одиноким, тяжело больным человеком. Имя выдающегося мастера пейзажа было забыто, а знаменитый русский критик Александр Бенуа в «Истории русской живописи» упоминает о Саврасове как о художнике-неумехе, который чудом сумел написать одну порядочную картину «Грачи прилетели». Но истинные мастера не умирают — время всё расставило на свои места.

Стояли они у картины:
Саврасов. «Грачи прилетели».
Там было простое, родное.
Никак уходить не хотели.

Случайно разговорились,
Поскольку случилась причина.
— Саврасов. «Грачи прилетели» —
Хорошая это картина.-

Мужчина был плохо одетый.
Видать, одинокий. Из пьющих.
Она — из не больно красивых
И личного счастья не ждущих.

Её проводил он до дома.
На улице было морозно.
Она бы его пригласила,
Но в комнате хаос, и поздно.

Он сам напросился к ней в гости
Во вторник на чашечку чаю.
— У нас с вами общие вкусы
В картинах, как я замечаю...

Два дня она драила, тёрла
Свой угол для скромного пира.
Пошла, на последние деньги
Сиреневый тортик купила.

Под вечер осталось одеться,
А также открытку повесить —
 «Грачи прилетели». Оделась.
Семь, восемь. И девять. И десять.

Семь, восемь. И девять. И десять.
Поглядывала из-за шторки.
Всплакнула. И полюбовалась
Коричневой розой на торте.

Себя она не пожалела.
А про неудавшийся ужин
Подумала: «Бедненький тортик,
Ведь вот никому ты не нужен!..»

«Наверно, забыл. Или занят.
Известное дело — мужчина...»
А всё же «Грачи прилетели» —
Хорошая очень картина.
Давид Самойлов, +1998

Владимир Крупин, писатель, рассказал об одном опыте: на стене были помещены репродукции картин Нестерова, Левитана, Куинджи, Малевича, Шагала, Кустодиева, Кандинского и кого-то ещё. Перед каждой картиной был поставлен столик, а на нём — стакан молока. Молоко свежее, налитое в стаканы из одной банки. Вопрос: в каком стакане молоко скисло быстрее всех? Сообразили? Конечно, у «чёрного квадрата». Картина — дрянь, но в ней, однако, искусствоведы говорят, каббалистические знаки просвечивают сквозь квадрат. Ей обладал сперва Потанин, потом возник ажиотаж: рулон пустейшей этой дряни купил недавно Эрмитаж. Вокруг любимого героя кипит восторженная жизнь, толпа волнуется и спорит, а спорить не о чем, кажись. Иван Стремяков, СПб.
…А позднее всех скисло молоко — у «Берёзовой рощи» Куинджи. Вспомните её радость, простор, свежее дыхание…

ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ
Тьма сгустилась в плоскости своей,
Как же ей, залётной, ненавистен
Слишком стойкий вид богатырей
Васнецовско-врубелевской кисти.
Пахнет серой тонкий меценат.
Вот он, вот он, жаждущий и ныне,
Чтобы смог законченный квадрат
Поглотить извечные святыни.
Чтоб сумел неверием и тьмой
Полонить безхитростные души…
Но в седле Добрыня, как влитой,
Но глядит, кумекает Илюша.
Сергей Крыжановский, р. 1939
* * *
Но это картины. А моё любимое живое произведение природы — клён за окном. Гляжу на него каждый день и налюбоваться не могу. Вот как он выглядит сегодня, 17 октября 2010 года. Теперь воздушный клён полнеба заслонил, в корону превратил взволнованную крону. А был как мальчик тих и из последних сил все веточки, дрожа, тянул по небосклону. О, как он стал широк и непрогляден как, а был недавно слаб и листьев мало. Так мал огонь свечи, но в ворохе бумаг в мгновение одно взлетает до пожара. Горит, пылает клён, и раздувает ветр сто жарких языков густым зелёным вихрем. Быть может, мы, душа, с тобой (ты только верь), пусть хоть в конце пути, как клён, прекрасно вспыхнем. Алексей Ахматов, СПб.
Одного боюсь: как бы ненароком наша неугомонная жилконтора в лице весёлых таджиков не срубила любимое дерево: непонятно, почему здоровые дерева они убивают, а засохшие остаются стоять до последнего.
Выгляну в окошко, а там… лежит мой любимый клён. Спилили. Ветки под ногами трещат. Нет клёна моего… Лишь пень расходится кругами, где утонула жизнь его. Игорь Груднев

Грущу, как по убитому в разведке,
По клёну, порешённому пилой.
Раскинул он, как будто руки, ветви,
Охватывая небо над собой.

Как санитары, добрые пичуги
Вокруг него безпомощно снуют.
О, если б ваши чуял он потуги,
Он встал бы в рост, как ратники встают.

Когда сигнал атаки — против воли —
Отчаяньем рождает командир!..
Над домом месяц бьётся на приколе,
Один свидетель зла на целый мир.
Сергей Поликарпов, +1988

Привиделось мне от испуга, — стоит мой клёнушек на своём месте, листьями подрагивает, словно говорит: «Ничего, брат Александр, мы ещё порастём — какие наши годы? Не тужи, не грусти, я рядом…»

НА ОСТАТКАХ СЕРДЦА
Лучше лесным деревом быть,
Чем городским, — искалечат!
Если уж где-то решили — рубить!
Сразу сгореть — это легче.
А повезёт — станешь ставней резной,
Скалкой ли, колышком острым.
А городской — каждой весной
Только обрубышем, монстром.
В парке найдут, на бульваре найдут,
Вроде бы форму тебе придадут.
Краской зелёной — на срезы,
Чтобы не капали слезы.
Лучше лесным! Только выбора нет:
Пухом соришь, заслоняешь ли свет…
Я — городское, калека, обрубыш.
Любишь?..
Татьяна Четверикова, Омск


НАШИ ПОГОСТИКИ ЛЁГКИЕ, МИЛЫЕ

Седьмого октября 2010-го на 82-м году жизни почил в Бозе известный православный писатель Валерий Николаевич ЛЯЛИН. Сегодня мы публикуем единственное интервью, которое Валерий Николаевич дал нашей газете. Мы дружили с Валерием Николаевичем многие годы. Будучи инвалидом, на костылях, он с трудом приезжал на немногочисленные встречи с редакцией, а я по телефону часто советовался с ним по всем вопросам. Одним из первых, по завещанию Лялина, я узнал о его кончине.

Умирает не старший — созревший,
Да и сам я когда-то помру,
Был ведь вещий, до зореньки вешней
Вмиг растаял, как сон поутру.

Нет печали, как нет и возврата
В золотую земную пору.
Этот мир возлюбил я, как брата,
А наложницу-жизнь — как сестру.

В неземном предрассветном тумане —
Там, откуда приходят слова,
Я забудусь в блаженном дурмане,
И прольётся с небес синева.

Ворочусь — снова ласковым ветром
Прошумлю в предрассветном саду,
Погашу заплутавшую в ветках
Озорную подругу-звезду.
Александр Суворов, р. 1965

Русская земля, живи вовеки!
Этими словами заканчивается один из рассказов Валерия Николаевича, которые будят совесть, заставляют задуматься, заглянуть в свою душу: что там — тьма или свет? Сам писатель даёт ответ на этот вопрос всей своей жизнью.
— Родился я в первой четверти прошлого века в семье студентов. И пока родители учились в Москве, я жил в Иваново-Вознесенске с бабушкой Олимпиадой Ивановной. Жили мы на самой окраине города, в Хуторове, в большой деревянной избе.
О своих родовых корнях Валерий Николаевич писал в рассказе «Глинская пустынь в Тбилиси»: «Все мои предки упокоились в могилах под крестами на кладбище в Хуторове. И милая, добрая бабушка Олимпиада Ивановна, и дед Василий Матвеевич, и прадед Матвей Иванович Сурин — купец первой гильдии, снабжавший Иваново дровами и имевший магазин музыкальных инструментов, строитель храмов, богаделен и ночлежных домов. На старости лет он раздал богатство и удалился спасать душу в Куваевский лес, где одиноко в келье пустынножительствовал лет десять и мирно предал дух свой Богу… Бабушка моя была добра, но не богомольна, да и небольшую церквушку, что была недалеко от нашего дома, коммунисты приспособили под клуб. Вот так и получилось, что рос я некрёщеным, без Ангела Хранителя. А время было нездоровое, над страной носились революционные вихри. Жители Иванова это прочувствовали особенно хорошо, потому что власть в городе захватили полуграмотные нахрапистые люди, одержимые бесовской идеей мировой революции, которым всюду мерещилась «контра» — так они называли тех, кому не по душе была советская власть.

МАЛЬЧИК В ХРАМЕ
Мальчик в храме совсем не смущён
Ни торжественной службой, ни ликами,
И глядит непосредственно он
На Христа и на стражников с пиками.
То Распятьем большим увлечён,
То Распятьем серебряным маленьким…
Позади всех молящихся он
Ходит тихо в рубашке и в валенках.
Впереди где-то бабушка здесь
Повторяет молитвы заученно…
Мальчик, службой овеянный весь,
Тихо ходит и смотрит задумчиво.
Что-то будет с ним в жизни большой?
Дай-то Бог ему истинной ясности,
Пусть останется чистым душой,
Проходя все земные опасности.
Геннадий Иванов

— Как же вы пришли к вере? Как, когда поняли, что Бог есть?
— Когда мне было 20 лет от роду, мне в руки впервые попало Евангелие. Я тогда жил в Крыму, снимал комнатку у добрых стариков, а когда приболел, хозяин и принёс мне эту Святую книгу. Тяжёлый металл переплёта, закладки злачёная нить… Под этим покровом — работа, которую не с чем сравнить. Порой спотыкается чтущий о древнего времени слог. Но дальше за слогом — Живущий и нас Ожидающий Бог. Что буквы, что древности речи и жизнь эта, полная слёз, пред таинством трепетной встречи, где в душу заглянет Христос! И голосом вечным разбужен, безмолвно беседуя с Ним, ты вдруг понимаешь: ты — нужен, и Богом до смерти любим… А ум — начинает загадки привычно уже замечать… Странички по запаху сладки. Местами потёрта печать… Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома
Случай этот описан в рассказе «Мой путь ко Христу»: «“Пётр пошёл по воде, чтобы подойти к Иисусу; но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! Спаси меня! Иисус тотчас простёр руку, поддержал его и говорит ему: Маловерный! Зачем ты усомнился!” Это впервые прочитанное слово Божие не прошло безследно, хотя тогда я принял его за красивую легенду. К принятию христианства я шёл тяжело и долго, прорастал к нему через пласты сомнений, атеизма и всеобщего отрицания Бога. Вера росла постепенно».

РОДНИК
По воле мудрых стариков,
Угодникам в угоду,
Из самых чистых родников
Мы пьём святую воду.

Когда-то в ней купал уста,
Бродя по разным странам,
Сподвижник юного Христа
На радость христианам.

И серебро с тех пор звенит,
Той влаги славя сказку.
И в полдень зубы леденит
Косцу или подпаску.

Покуда ж бьёт она в бока
Вспотевшей гулкой кринки —
Не зарастут у родника
Народные тропинки.
Вячеслав Харитонов, Сызрань

А крестился я, будучи уже взрослым. Пути-дорожки привели меня в Новгородскую область, где и окрестил меня старообрядческий наставник прямо в реке Мсте, что впадает в Ильмень-озеро.
С крещением — а произошло это после Великой Отечественной войны — многое изменилось в моей жизни. После войны меня терзала неизбывная тоска, я, как неприкаянный, метался по огромной нашей стране в поисках… я и сам не знал чего.
— Совсем как герой вашего рассказа «Куда ведут дороги»: «Не было у него покоя на душе, и что-то гнало его на поиски того, чего он и сам не мог определить».
— Да. Только не было рядом со мной человека — друга или наставника, который понял бы, определил то моё душевное состояние. Помните, в рассказе герой встретил старика Матвея Ивановича, который объяснил: «Ты маешься тоской оттого, что душа твоя ищет Бога, но ты этого не знаешь и не соображаешь, что с тобой происходит, пока не обретёшь веру». Но Господь не оставил меня, и после крещения всё это бесовское наваждение ушло безвозвратно, будто после бури я попал в мирную обитель, где молитвы и те произносятся тихо и проникновенно.
— Но что заставило вас взяться за перо?
— Желание писательского творчества появилось давно. И начал я, ни много ни мало, с исторических сценариев. Моё начинание одобрил писатель Валентин Пикуль, живший в то время в Риге. На «Ленфильме» довольно высоко оценили художественное качество сценариев, однако сказали: «Напишите сначала сценарий о рабочем классе, а уж потом мы пустим в работу исторические». Помню, я тогда крепко обиделся и больше на «Ленфильм» ни ногой.

Пиши хоть коротко, хоть длинно,
Хоть на потребу, хоть навек —
Была б живою писанина,
Как жив до смерти человек!

Пиши хоть холодно, хоть жарко,
Хоть для себя, хоть для кого, —
Румяна и свежа помарка,
Покуда живо существо!

Пиши хоть весело, хоть слёзно,
Лишь мёртвым голосом не вой, —
Причина жизни так серьёзна,
Что все таланты — в ней одной!
Юнна Мориц

— Но писателем-то вы стали. Весь православный мир России знает и любит ваши рассказы. Так что же случилось дальше?
— Я работал сельским врачом в разных концах страны. Где я только не побывал, с какими чудными людьми не встречался! В Крыму я познакомился с архиепископом Лукой (Войно-Ясенецким; 1877—1961), который утвердил моё православное мировоззрение и подарил Библию.

Век двадцатый — прошлый, непростой…
В общем, жил да был в стране советской
Врач-хирург, учёный и святой —
Жил на свете Войно-Ясенецкий.

Он писал статьи, сидел в тюрьме —
Верить в Бога противозаконно!
В операционной на стене
Вешал запрещённые иконы.

Принял сан — весь мир был поражён! —
Когда отрекались все от сана.
В ссылке он охотничьим ножом
Делал операции крестьянам.

Мир судьбы такой ещё не знал —
Коммунисты перед ним вставали.
В чёрной рясе лекции читал,
С крысами сидел в сыром подвале.

Как никто, любил свою страну —
А страна в тюрьме его гноила.
Он прошёл хирургом всю войну —
Поп и европейское светило.

От конгрессов — и до лагерей,
От больниц — до храмов… жил советский
Врач, профессор и архиерей, —
Жил на свете Войно-Ясенецкий.
Курганская епархия, 2010

Встречался со старцами Глинской пустыни. В Абхазии и Казахстане беседовал со старцами-пустынниками — потаёнными молитвенниками советского лихолетья, — восхищаясь их духовными подвигами, праведной жизнью и глубокой верой. Встречи эти обогатили мой ум знаниями, а душу укрепили в вере.
Особенно поразила Валерия Николаевича встреча с митрополитом Грузинским Зиновием — бывшим мантийным монахом Глинской пустыни. Вот что он пишет в рассказе «Глинская пустынь в Тбилиси»: «Вижу, у церковной ограды стоит монашек, сухой, старенький. Одет неважно: на голове поношенная скуфья, ряса серенькая, потёртая, на ногах лапти. Опирается обеими руками на посох. Я обратился к монашку: «Простите, Христа ради, где мне найти митрополита Зиновия?» Старичок посмотрел на меня ласково ясными, добрыми глазами и тихо сказал: «Митрополит Зиновий — это я». Я чуть не повалился от удивления! Я видел столичных митрополитов в чёрных шёлковых рясах, с алмазными крестами, с драгоценными посохами в руках, как их с почтением принимали из чёрной лакированной машины, вели под руки в храм со славой колокольного звона, через строй подобострастно склонившихся священников… А тут бедный, старенький монашек с посохом и в лаптях. Это был старец-святитель Зиновий-митрополит. Это про него сказал Патриарх Грузии Илия II: «Владыка Зиновий является великим святителем Православия, носителем Божественной благодати, и источающееся отсюда не земное, а небесное тепло собирает вокруг него столько духовенства, столько верующих…» Вот перед таким святителем стоял я, онемев, уставившись на лапти».
— Тем временем в Санкт-Петербурге при заводе АТИ начала работать православная радиостанция. Я приехал, встретился с редактором Нонной Корженковой и передал ей свои рукописи. Так зазвучали в эфире мои первые рассказы. Чуть позже я познакомился с Александром Раковым — редактором газеты «Православный Санкт-Петербург», который также с удовольствием стал печатать мои рассказы. Начало было положено, и вскоре во многих православных журналах стали появляться мои рассказы и повести.
То, о чём я пишу, не придумано, а взято из личного жизненного опыта, многие рассказы автобиографичны. Пишу, как живу.
Каждый писатель немножечко пророк. Каким видится будущее России Валерию Лялину? На этот вопрос известный писатель отвечает своими рассказами, отрывки из которых мы приводим.

ПРОРОК
Пророк в своём отечестве не нужен.
Как сумасшедший городской — он непослушен.
Когда-нибудь забудут и о нём:
со всем его надрывом и огнём,
со всем его неприхотливым бытом…

Десятилетиями будет позабыт он,
но вновь его востребуют, когда
пройдётся по отечеству Беда…

Так было и — опять произойдёт:
его устами возопит народ.
Николай Астафьев, СПб

«Вот на земле, где проклинали царя, где со злобным азартом рушили храмы, под корень вырубали духовенство, к концу XX века, как звёздочки на тёмном небе, зажглись очажки истинно Православного благочестия. В сёлах и деревнях вокруг старинных сохранившихся храмов чудным образом стали возникать монастыри с аскетами-старцами, ведущими лютую брань с тёмной бесовщиной атеизма, извлекая из греховного болота тысячи людей, спасая их души… Вот так, исподволь, не показушно, волею Божией, происходит ныне очищение, оздоровление и возрождение нации в потаённых уголках страны… Это исцеление происходит повсеместно, по всей России, и его уже остановить невозможно».
Интервью-размышление В. Лялина завершает отрывок из рассказа «И было в тот вечер», который показывает его отношение к России и русскому народу: «Жаль мне добрый, кроткий и доверчивый русский народ, понёсший неисчислимые жертвы в кровавом и безжалостном XX веке… И я молю Бога, чтобы эта эпидемия бед, несчастий и скорбей не перешла из XX века в XXI век…» Железная дорога, далёкой дали даль от станции Тревога до станции Печаль. Мотаются колёса в пыли из-под колёс. Высокий скат откоса мать-мачехой зарос. И листья, как ладони, вдогонку машут мне на этом перегоне в распахнутом окне. И машинист не хочет нажать на тормоза. Гремучий гром грохочет, и ветер бьёт в глаза. Локомотив задёрган, как мерин молодой, вчерашнего восторга сегодняшней бедой. Летучий поезд мимо летит, как заводной, и матери любимой, и Родины родной. На дальнем перегоне в далёкой стороне мать-мачехи ладони ночами снятся мне. Железная дорога. Далёкой дали даль. Вчерашняя тревога. Грядущего печаль. Михаил Дудин, +1993, СПб

ЛЮБОВЬ ЗЕМЛИ
Она всех любит без разбора,
То право свыше ей дано.
Святого старца или вора
Ей принесут — ей всё равно.

Из трав и снега её платья,
И нрав её отнюдь не злой,
Но, кто попал в её объятья,
Тот сам становится землёй.

И вновь свободна, вновь невеста,
Она, покорна и тиха,
И новое готовит место
Для жениха.
Николай Зиновьев, Краснодар

Валерий Николаевич похоронен на Ковалёвском кладбище, участок 49, квадрат 2, место 27. Заходите… или помяните в день Ангела на Сорок Севастийских мучеников. Вечная память!


ГАРМОНИЯ НЕ СТОИТ СВЕЧ! НАС ПОТРЯСЛИ ДРУГИЕ РИТМЫ!

На IV Международном Фестивале православных СМИ «Вера и Слово» одним из журналистов Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу был задан такой вопрос:

— В своей работе мы, православные журналисты, часто сталкиваемся с тем, что в разных храмах — даже стоящих по соседству — очень по-разному относятся к тем событиям, о которых мы пишем. Пример тому — отношение к православной проповеди на рок-концертах: одни священники считают её необходимой, а другие — недопустимой. Или другое: на экраны страны выходит новый фильм, — и в одном храме настоятельно советуют этот фильм посмотреть, а в другом храме считают его антицерковным. Как вы, Ваше Святейшество, к этому относитесь, и что посоветуете газетчикам, которые всегда ориентируются на широкие слои верующих?
Святейший ответил так:
« — Скажем словами апостола Павла: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные». (1Кор 11:19). Но ведь апостол Павел в этих словах не призывал к разномыслию. Он этой замечательной фразой авторизовал наличие разномыслий. Если разномыслия исчезают, то общество перестаёт быть здоровым человеческим обществом: оно жёстко регулируется, либо в Фото:игумен Сергий(Рыбко) с группой «АЛИСА»
нём подавляются человеческие свободы… И поэтому в Церкви никогда не подавлялось разномыслие. Да, Церковь вела борьбу с расколами, — то есть с тем видом разномыслия, которое разрушает церковное единство. Но Церковь никогда не входила в те вопросы, решение которых зависит от самих людей, от их взглядов на жизнь, от их мироощущения. Что же до проповеди на рок-концертах… Одни священники считают, что это правильно и нужно, другие считают, что это недопустмо. Но, наверное, этим вторым и не надо идти с проповедью на концерт: у них, видимо, нет ни желания, ни способностей проповедовать в этой среде. Церковь не станет приказывать иереям: «Пожалуйста, все с завтрашнего дня идите на рок-концерты!» Кто-то может ведь и ответить: «А у нас в Корякии не бывает рок-концертов!» — «Нет, вы, пожалуйста, найдите этот рок-концерт где угодно и выступите на нём!..» Такого никогда не будет. Но, с другой стороны, мы никогда не запретим проповедовать священнику, который нашёл общие слова с огромным количеством молодёжи, посещающей рок-концерты, — и уже виден результат его проповеди… Видимо, обращение людей ко Христу — вещь таинственная… Мы никогда не скажем людям: «Слушай, ты не ходи на концерты потому, что батюшка с соседней улицы — против».
Единственное, что хочется сказать в этой связи: миссия — она по своей природе сопряжена с риском, ибо она предполагает некую инкультурацию, то есть вхождение в другую культуру. Тот же самый риск был у Кирилла и Мефодия, у князя Владимира, у апостола Павла: огромный риск, связанный с соприкосновением с чуждой духовной средой. Если вы хотите, чтобы чуждая духовная среда поняла вашу проповедь, то и вы должны стать для неё понятным. Здесь тончайшая грань!.. Те, кто видит эту грань и не переходият границ, те осуществляют деятельность безупречную. Те, кто грани не видит и от проповеди в той или иной среде переходит к апологии той или иной среды, пропаганде той или иной среды, и себя непременно отождествляет с той или иной средой, тот эту грань переступает».

ТЯЖЁЛЫЙ РОК
Сумятица, бедлам, хаос!
Немилосердно, без причины
мир так теперь многоголос,
что голоса неразличимы.

Всеобщий ор, всеобщий гам
среди всеобщего эфира,
кликушество речей, реклам,
как отрицанье тайны мира.

В обилье символов и слов
ни знака не избрать, ни слова —
всё пустяки и всё полова
и… сокрушение основ!

Тяжёлый рок, тяжёлый век,
не расставляя, впрочем, вехи,
навеки тишину отверг
и Божий сон о человеке.

Гармония не стоит свеч!
Нас потрясли другие ритмы!
И всё трудней в душе сберечь
наивность слова и молитвы!
Вера Бурдина, Кингисепп (№ 2,165)

«Миссия на рок-концерте не означает для священника признания этой культуры важной лично для себя. Мне приходилось два раза в жизни выступать на рок-концертах, и я понял две вещи: во-первых, что ни о какой проповеди там речи идти не может, потому что разогретая публика никакой логики повествования не уловит, улавливается только логика ритма и шума. А это значит, что любое логическое повествование контрпродуктивно, значит, в такой среде вы можете говорить только лозунгами, говорить одну-две минуты. Этот лозунг должен лечь на сознание людей, — и обратить их мысль к Богу… Если это происходит — слава Богу. Если этого не происходит, то священнику нужно отказаться от участия в подобных действах».

ПРОТИВ РОКА
Юнцы — словно стадо заблудшее,
Им рок — наркотический плен.
Он застит всё светлое, лучшее,
Что всходит среди перемен.

Примеры ли брать нам уж не с кого?
Когда над Москвою был гром,
Вдруг вспомнили маршалы Невского,
Суворова меч и шелом.

Тогда целомудрие нации
И гордость к победе вели…
К чему нам искусств профанация?!
Зачем нам затменье Земли?!

Да есть ведь и что-то заветное!
Сквозь роковый западный чад
Блистает Россия приметами
Для всех, кому чуждое — ад.

Очистив врата человечества
И предков от бренной пыли,
Работать во славу Отечества,
Во славу родимой земли!
Валентин Суховский, р. 1949, Архангельская обл.

«Вот почему я считаю, что такого рода миссионерские эксперименты не могут жёстко предлагаться всей Церкви — в виде, допустим, синодальных постановлений. Хотя меня кое-кто в своё время к этому подталкивал — одобрить, благословить… Не будем одобрять, не будем благословлять. Но и не будем и мешать тем, кто находит возможность будить в людях веру, поддерживать тот огонёк, что ещё теплится где-то в глубине сердца.
Церковная жизнь разнообразна. Если мы научимся жить с нашими разнообразиями внутри Церкви, сохраняя единство в главном и давая возможность во второстепенном быть свободными, но во всём пребывать в любви, — тогда мы непременно научимся преодолевать те противоречия и дилеммы бытия, которые перед нами стоят».

РОК-МУЗЫКА И СПАСЕНИЕ
Тем, кто ищет подвига и чести,
Но не может в жизни обрести,
Ты несёшь евангельские вести,
Пробуя рок-музыкой спасти.

В тех — грехом окованных, — как узники,
Кто идёт в разврате до конца,
Ты вбиваешь молотом рок-музыки
Истину в оглохшие сердца.

Крестики умножены на нолики…
Но встаёт вопрос, как ни гони:
Те — несметные твои поклонники —
Понимают ли тебя они?
Татьяна Шорохова, СПб


ШУМЕЛО МОРЕ, ЧИТАЛИ ГРИНА

Отец Ассоль Лонгрен ради пропитания делал из дерева игрушечные корабли и яхты, а снести товар в Лисс доверял восьмилетней дочери; до него было всего четыре версты. «Однажды… девочка присела у дороги съесть кусок пирога; она перебирала игрушки. Одна такая новинка была миниатюрной гоночной яхтой; белое судёнышко это несло алые паруса, сделанные из обрезков шёлка для оклейки пароходных кают — игрушек богатого покупателя. Ассоль пришла в восхищение. Пламенный весёлый цвет так ярко горел в её руке, как будто она держала огонь». Она опустила яхту в пробегавший мимо ручеёк, и судно резко повернуло носом к середине ручья. Ассоль бежала вдоль ручейка, стараясь не упустить из вида алый парус, и после долгой ходьбы увидела яхту в руках волшебника Эгля…

АССОЛЬ
Земля — коврига, месяц — нож,
Роса чиста, как соль.
И ковш Медведицы хорош,
Чтоб выпить за Ассоль.
Её размытый силуэт
На берегу морском
Занёс обветренный рассвет
Алеющим песком.
Настал обычный хмурый день,
Пустой, как летний хлев.
Ветвями сада на плетень
Он лёг, отяжелев.
Ассоль, ты утром не спала
И днём не прилегла,
Вела домашние дела
И весела была.
Рубаху шила для отца,
Сажала хлебы в печь,
Гася томительность лица
Тяжёлой силой плеч.
В посёлке бабы говорят:
Мол, разумом плоха.
По счёту пятого подряд
Отшила жениха.
И рыбаки, простой народ,
Решили оттого:
Ассоль — блаженная. И ждёт
Неведомо кого.
И ты согласен, умный век,
Рациональный столь,
Что паруса морей отверг,
Так нужные Ассоль.
А для неё что век, что день,
Что грозовая ночь…
Ассоль, предутренняя тень,
Пустого моря дочь.
Ждёт невозможного она.
И видит — паруса!
За преданность её — до дна! —
И веру в чудеса…
Геннадий Касмынин, +1997

«Не знаю, сколько пройдёт лет, — только в Каперне расцветёт одна сказка. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнёт алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе… Ты увидишь красивого принца; он будет протягивать к тебе руки. “Здравствуй, Ассоль! — скажет он. — Далеко-далеко я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в своё царство. Ты будешь жить в розовой глубокой долине. У тебя будет всё, что только ты пожелаешь; жить с тобой мы станем так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слёз и печали”». Пора останавливаться, а то и не замечу, как перепечатаю целиком повесть Александра Грина «Алые паруса».
…Кажется, классе в седьмом под впечатлением прочитанного я упросил одноклассницу Олю Коцюбинскую нарисовать в моей тетради — сам я к рисованию не способен — неведомую страну-остров и, неумело подражая писателю, придумал названия городов, заливов, гор и лесов. Долго хранилась эта заветная тетрадка, пока не исчезла после очередного переезда отца-военного в другой город…

И ЛИСС ПОД СОЛНЦЕМ ВЕСЕЛ
Не слышал я, как склянки бьют, и не сверкнул мне парус. И где на бриге бак и ют, лишь в снах воображалось. Но мощь и буйство ярких снов, и чайки за кормою важней незыблемых основ, владеющих судьбою. И сквозь вечерний склянок бой ваш голос глуховатый приводит Прошлое с собой, отринув век двадцатый. Стучит Небывшее в окно, и Лисс под солнцем светел, в котором жить не суждено, пока живём на свете. Лишь этот голос, этот скрип витого такелажа вы мне оставили внутри, у юности на страже. Василий Толстоус, Крым

Александра Степановича Гриневского (1880—1932) при всём желании вы сумеете поставить в один ряд только с его кумиром Эдгаром По и Андреем Платоновым. О подражателях говорить не стоит, и даже оглушительная слава пришла к писателю только после смерти — в середине 50-х годов. Владимир Амлинский написал о Грине в журнале «Новый мир» (1980. № 10) прекрасную статью, из которой я кое-что позаимствовал.
Не зря Гончаров в «Обломове» пишет об Илье Ильиче, да, видно, и обо всех нас, русских: «Сказка у него смешалась с жизнью, и он безсознательно грустит, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».

КАПИТАН
Вдоль черепичных домиков селенья, в холмах, по виноградникам сухим, закатные пересекая тени, пойдём крутой тропинкой в Старый Крым. Пахнёт прохладной мятой с плоскогорья, и по тропе, бегущей из-под ног, вздохнув зеленоватой солью моря, мы спустимся в курчавый городок. Здесь домик есть с крыльцом в тени бурьянной, где над двором широколистый тут. В таких домах обычно капитаны остаток дней на пенсии живут.
Я одного из них запомнил с детства. В беседах, в книгах он оставил мне большое безпокойное наследство — тревогу о приснившейся стране, где без раздумья скрещивают шпаги, любовь в груди скрывают, точно клад, не знают лжи и парусом отваги вскипающее море бороздят. Все эти старомодные рассказы, как запах детства, в сердце я сберёг. Под широко раскинутые вязы хозяин сам выходит на порог. Он худ и прям. В его усах дымится морской табак. С его плеча в упор глядит в глаза взъерошенная птица — подбитый гриф, скиталец крымских гор. Гудит пчела. Густой шатёр каштана пятнистый по земле бросает свет, я говорю: «Привет из Зурбагана!» — и он мне усмехается в ответ.
Мы входим в дом, где на салфетке синей мёд и печенье — скромный дар сельпо. Какая тишь! Пучок сухой полыни, и на стене портрет Эдгара По. Рубином трубки теплится беседа, высокая звезда отражена в придвинутом ко мне рукой соседа стакане розоватого вина…
Как мне поверить, вправду ль это было иль только снится? Я сейчас стою над узкою заросшею могилой в сверкающем, щебечущем краю. И этот край назвал бы Зурбаганом, когда б то не был крымский садик наш, где старый клён шумит над капитаном, окончившим последний каботаж. Всеволод Рождественский
Автор вспоминает разговор с вдовой Александра Степановича: «Да не мне этот домик нужен, и не Грину он нужен… Вот кому он нужен». Она показала рукой на девчонку, бежавшую босиком по пыльной дороге Старого Крыма. Девчонка и не смотрела в сторону домика, где проходила и гасла его жизнь.
ФОТО: МУЗЕЙ ГРИНА В ФЕОДОСИИ (наверху)
Домик был ей привычен, а Грина она ещё не читала. Не поняв до дна его души, его устремлений, но лишь уловив огромный интерес к его творчеству, власть предержащая создала другой, добросовестный музей в Феодосии.

В ДОМЕ-МУЗЕЕ АЛЕКСАНДРА ГРИНА
Не Старый Крым, а сказочный Салхат,
Чуть видимый сквозь зарево столетий,
Здесь и холмы, и камни говорят,
Суровы и грустны рассказы эти…

Из них один, щемящий и простой, —
Об алых парусах и Зурбагане…
«Дорогой никуда» нашёл покой
Здесь добрый бог, летящий над волнами.

В Проливе Бурь, где в Лиссе корабли
Оттачивали мудрые рассказы,
Внимал Салхат им с берега Земли,
Не видимый не избранному глазу.

И только Он, как будто бы со звёзд
Пришедший к нам от ангелов и духов,
Вдруг целый мир неведомый принёс
Рабам, лишённым зрения и слуха.

И среди них, крича до хрипоты
О том, что «Золотая цепь» задушит,
Он умирал средь райской красоты,
Как царь морской, заброшенный на сушу.
И этот дом, что отдан в тёплый час,
И этот сад, укромный и тенистый,
Малы, как неожиданный рассказ
О вечной запоздалости амнистий.

Здесь можно только лечь и умереть:
Творить нельзя на трёх квадратных метрах.
Гореть нельзя, а можно только тлеть
И тихо звать в окно порывы ветра.

И может быть, Бегущей по волнам
Досталась честь забрать Его оттуда,
Чтоб рассказать прозревшим временам,
Как парус ал, блеснувший ниоткуда,

Что миром правят дружба и любовь,
Что мир широк, блистающий под солнцем,
А день прекрасен, каждый и любой,
Пока он звёздной ночью не окончен.
Василий Толстоус, Донецк

Для чего я пытаюсь писать о Грине? Да нет, это не умная литературоведческая статья о писателе; я постараюсь сделать скромную «былинку» — памятник великому Мастеру, чтобы в наше отталкивающее книги время подарить читателю волшебную палочку, которая мгновенно перенесёт его в детство мечты или мечты-детства, что, по-моему, одно и то же. Шумело море, читали Грина. А море Чёрное — было синим. Солёный привкус. Солёный холод. Мой — морем надвое — мир расколот. Ирина Волкова, Иваново
Надо хорошо представлять себе время, в которое творил писатель: тяжёлая болезнь, революция, Гражданская война, голод, холод, безнадёга… Не сумел разыскать теперь, но много лет назад, когда я зачитывался Грином и даже книгами о нём, что несвойственно мальчишкам, глотающим книги в невероятных количествах. Так вот, в одной из них приводился документ времён Гражданской войны. А звучал он примерно так:
СПРАВКА
Дана настоящая Гриневскому Александру Степановичу в том, что он является сумасшедшим, что и удостоверяем. Просьба к рабоче-крестьянской власти на местах оказывать возможное содействие…

Я гимназистом ножик перочинный менял на повесть Александра Грина, и снились мне гремучие пучины и небеса синей аквамарина. Я вырастал. На подбородке волос кололся, как упрямая щетина, и всё упорней хрипловатый голос искал и звал таинственного Грина. «О, кто ты, Грин, великий и усталый? Меня твоя околдовала книга! Ты — каторжник, ворочающий скалы, иль капитан разбойничьего брига?»
Изведав силу ласки и удара, я верил в то, что встретятся скитальцы. И вот собрат великого Эдгара мне протянул прокуренные пальцы! Он говорил размеренно и глухо, простудным кашлем надрывая глотку, и голубыми каплями сивуха по серому катилась подбородку. И грудью навалясь на стол тяжёлый, он говорил: «Сейчас мы снова юны… Так выпьем за далёкие атоллы, за Южный Крест и призрачные шхуны!»
Да! Хоть горда мечтателей порода, но Грин в слезах, и Грину не до шутки. С отребьем человеческого рода я пьянствую пятнадцатые сутки! Я вспоминаю старые обиды, — пускай писаки шепчутся: «Пьянчуга!» Но вижу я: у берегов Тавриды проносится крылатая фелюга. На ней я вижу собственное тело на третий день моей глухой кончины; оно уже почти окостенело в мешке из корабельной парусины.
Но под форштевнем пенится пучина. Бороться с ветром радостно и трудно. К архипелагу Александра Грина летит, качаясь, траурное судно! А облака — блестящи и крылаты, и ветер полон свежести и силы. Сергей Марков, +1979

В книжке, изданной в 1928 году, — «Писатели. Автобиографии и портреты современных русских прозаиков» под редакцией В. Г. Лидина — Грин пишет о себе короче и скромнее всех: «Я родился в Вятке в 1880 году, 11 августа; образование получил домашнее; мой отец, Степан Евсеевич Гриневский, служил в земстве, а в Вятку попал из Сибири, куда был в 63-м сослан за восстание в Польше. Моя мама — русская, уроженка г. Вятки, Анна Степановна, скончалась, когда мне было 11 лет.
Шестнадцати лет я уехал из Вятки в Одессу, где служил матросом в Р.О.П. и Торг. в Добровольном Флоте. Я проплавал так три года, затем вернулся домой и через год снова пустился путешествовать. После различных приключений я попал в 1906 году в Петербург, где напечатал первый свой рассказ в «Биржевых новостях» под названием «В Италию». …В Петрограде холодно, и вонь, и улыбки, брошенные криво. А издатель, душка и пузан, издаёт — как будто Бог прощает! В ресторане жареный сазан ничего душе не предвещает… И уплыл… И бились паруса. И закат сливался с парусами… Так сошлись Земля и Небеса. Кто — кого? Судите, люди, сами. Глеб Горбовский, СПб.
Всего мной написано и напечатано (считая ещё не вошедшие в книги) около 350 вещей».
А я припоминаю, что Грин — изумительно описавший моря и океаны — сделал матросом всего два каботажных рейса вдоль побережья Чёрного моря…
К биографии приложен портрет: Грин в партикулярном костюме, но в капитанской фуражке; он очень печален, очень… Ещё шесть лет жить ему на земле; он словно предчувствует камень недуга, который сведёт его в могилу в 52 года.

НАБЕРЕЖНАЯ ГРИНА
Александр Степанович Грин!
Я сегодня к Вам. Пилигрим.
Замираю на вятской набережной,
Замеряю прищуром берег.
Я — романтик совсем не набожный —
Вам навеки останусь верен.
Это Вятка, а ветер невский —
пароходы легко покачивает,
где вы бегали здесь, Гриневский,
где фамилию укорачивали…
Жизнь была ненадёжным делом,
в сказку вы от неё ушли,
но над нами она свистела
пулевою судьбой земли.
Лагеря, душегубки, танки,
ленинградских детей глаза…
Вы простите, мы на портянки
рвали алые паруса.
Мы не сказкою душу грели —
лишь тоской о земле босой.
Чем могла нам помочь в то время
Ваша солнечная Ассоль?..

Сдёрнув шапку, седой, вихрастый,
Ваше имя шепчу сейчас.
Как ты выжило в нас, Прекрасное,
как сумело остаться в нас?..
Сергей Давыдов

В рассказе «Крысолов» есть слово, открывающее душу писателя: «В прежней моей комнате поселился инвалид, а ходить по учреждениям, хлопоча о комнате, я нравственно (выделено мной. — А.Р.) не умел». Безбытность — не только драма Грина, но и свобода возвыситься над бытом.
Почему-то считается, что художественное произведение должно дотягиваться до своего времени, в ином случае ему грозит забвение. Позволю сказать, есть и ещё долго будут пылиться на забытых полках вещи, до которых не дотянулось время. Александр Грин принят людьми, но пока до конца не понят. Сказки пишут для храбрых. Зачем равнодушному сказка? Что чудес не бывает, он знает со школьной скамьи. Для него хороша незаметная серая краска, он уверен: невзрачны на вид соловьи. Соловьи золотые. Их видело детство такими… Александр Коваленков, +1971. Вот и в статье Амлинского, написанной в «застойные» 80-е, писателя Грина используют, пытаясь изо всех сил втиснуть его в рамки соцреализма; видимо, в других статьях позднее из неистового мечтателя будут лепить образ российского «демократа». Но время смывает словесную шелуху, заставляя ещё вдали разглядеть сквозь непогоду алые паруса белоснежного корабля Надежды.
Александра Степановича Грина похоронили на следующий день после смерти, девятого июля 1932 года, в Старом Крыму. Кладбище находится на холме под названием Воронья Горка.

У МОГИЛЫ АЛЕКСАНДРА ГРИНА
Есть городок в степном Крыму,
Где проросла лазурью глина.
Он пахнет солнцем, и к нему
меня влекут дороги Грина.

Забыв друзей неправый суд,
Унылый звон грошей последних,
Нашёл приют укромный тут
Дождя и ветра собеседник.

Что тесен домик — не беда,
Зато душа вольна как птица.
Дарил он людям города,
Где может сбыться всё, что снится.

Он города воздвигнул те,
За судьбы их готов ручаться,
В своей душе, в своей мечте
О полноте людского счастья.

И пусть не знал он счастья сам,
Не расчислявший дни по срокам,
Мы верим алым парусам
Под ветром вольным и широким.

Как у волшебного ключа,
Стою я у его могилы,
И на закате алыча
Шумит, как парус легкокрылый.
Николай Рыленков, +1969

Только Грин мог написать: «Счастье сидело в ней пушистым котёнком…»
А отец Иоанн Миронов сказал о Грине: «Сумрачный человек…», возможно, имея в виду, что писатель своими сказками прятался от жестокого мира.


ТОЛЬКО В СНАХ, БЫВАЕТ, ПЛАЧУ Я НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Для продолжения разговора о родном языке, который я веду в каждой книге «былинок», привожу те примеры, которые сами попадаются на глаза.

*«участие в БЕСПЛАТНОМ вебинаре: «Защита данных и оптимизация инфраструктур от мировых производителей» — ещё одна каракатица вползает в русский язык.

*«нашествие некомплиментарных этносов с чуждым менталитетом» — Обращение Предсоборного совещания РПЦ к президенту; по-русски высказать эту мысль ну никак невозможно?..

*И будет в даль холодную глядеться.
Что силы даст осилить пустоту?
Опять: реанимированье детства…
Татьяна Никологорская, р. 1951

Вообще-то главное значение слова «реанимация» — «оживление организма в период агонии и клинической смерти» — толкует «Толковый словарь иноязычных слов» Л. П. Крысина, изд. 2007 года.
Ну, поэты и не такое себе позволяют… Жаль только, что в последние времена настоящих поэтов почти не стало…

ИНОЯЗЫЧНЫЕ ЖИЛЬЦЫ
Изба, лошадка, русский дом —
стол, самовар и скрип полов.
А на столе — огромный том —
иноязычные жильцы.

О, наш язык давно не чист,
иноязычен даже Бог.
Астат, резистор, коммунист —
как бы свистящий змей клубок.

Огромный том, а в томе том —
иноязычные жильцы.
Они — свистят. А что — потом?
Возьмут лошадку под уздцы?
Глеб Горбовский, СПб.

* «Русский это не нация это оброс мысли и души» — портал Newsland; надо обладать большим воображением, чтобы так испоганить изящное русское слово «образ».

КИРИЛЛИЦА
Жизнь на лицах рисует буквицы,
Зашифровываясь хитро.
А сердца наши перестукиваются:
«Буки. Веди. Глаголъ. Добро!»

Горячо в неспокойном мире —
Чью там кровушку пьют поля?
А сердца — они всё о мире:
«Он Покой Наш. Зело, Земля…»

Да кому они? Вам ли? Мне ли?
Дети, воины, игрецы —
Повзрослели мы? Поумнели?
Како Есть? Слово Твердо Рцы!»

Безпокоятся. Горячатся.
Бьются, бьются о толщу стен —
Всё пытаются достучаться:
«Иже Людие Мыслете…»
Михаил Романушко

*Ещё «по ходу» не так давно появилось — оно в основном в молодёжной среде ходит, но играет ту же роль: «А у нас в школе, по ходу, было то-то и то-то...».

*«То же не маловажное обстоятельство» — до корректуры газеты.

*Объявление в троллейбусе: «Водитель! Береги жизнь детей!»

*Услышал по радио: «Зашифровался под бездомного» — новояз.

*Компания по продаже канцелярских товаров «Небесная канцелярия».
Им, видимо, ручки и пачки бумаги с неба на голову сбрасывают…

Спортивно-оздоровительный центр «Пушкин».
Что-то не припомню, чтобы великий поэт занимался спортом; разве что носил в правой руке железную палку для точной стрельбы на дуэлях.

*«Не всякое тявканье достойно реакции» — из статьи прот. Андрея Ткачёва. Русская народная линия.
Ну, это уже оскорбление. Лично мне стыдно за русского священника. А вам?

*«Состоялось три уникальных концерта русских исполнителей», РНЛ.
«Уникальный — единственный в своём роде, исключительный»; отсутствие чувства языка.

*«Не следует увлекаться алармизмом» — диакон Владимир Василик. «Alarm» (тревога, англ.). Речистый выступальщик хотел сказать: «Не стоит тревожиться»; в отличие от других, о. Владимир английский знает и пользуется им при случае и без оного.

*«Петербургские пролайферы провели встречу…». Знающие люди «перевели»: «пролайферы — это те, которые лают».

*И вот только что на моё sms по ошибочному номеру пришёл ответ из Череповца: «Извените, я кажется Вас незнаю»; нормально написано: всего-то две ошибки в четырёх словах и отсутствие двух запятых…

Теперь я уже ничему не удивляюсь и ни с кем не борюсь, испугавшись, что скоро сам стану говорить и писать на «современном» русском языке. Что касается иностранщины, то, к великому удивлению, я открыл, что английским языком пользуются без страха и сомненья те, кто языка на деле не знает — наскребли с бору по сосенке из разговоров, интернета и, возможно, словарей-скороспелок.

О РЕФОРМЕ ЯЗЫКА
Нам что «петтинг», что «тюнинг»,
Что Платон, что Плутарх,
Нынче русские люди
Заплутали в словах.

«Профициты», «дефолты»?!
Чешет репу мужик:
Экий выкинут фортель,
Враз сломаешь язык!

И с кириллицей ссорясь,
Главный космополит,
Пишет где-нибудь Сорос
Новый нам алфавит.

Ищет нормы склоненья,
Отменив падежи,
С твёрдым знаком «ученЪе»,
И «жи-ши» через «ы»
Чтоб однажды парнишка,
«Парашют» и «жюри»
С буквой «у» встретив в книжке,
Вскрикнул: «Шьёрт поберьи!»
Валерий Карпочев


 
Еще в середине XVIII века поэт и драматург Александр Сумароков написал небольшую пьесу — «Пустая ссора». В ней действуют щёголи того времени и их подруги, модные дамы. Вот каким языком изъяснялись эти тогдашние «стиляги»:
Деламида. Вы так флатируете мне, что уже невозможно…
Дюлиш. Вы не поверите, что я вас адорирую.
Деламида. Я этого, сударь, не меретирую.
Дюлиш. Я думаю, что вы достаточно ремаркированы быть могли, что я опрэ вас в конфузии…
Деламида. Я этой пансэ не имею, чтобы в ваших глазах эмабль имела…

Падежи
Неправильное употребление падежей.
Наиболее частым является неправильное употребление существительного в родительном падеже вместо дательного. Например, нельзя писать: согласно, благодаря, вопреки (чего?). Следует писать: согласно, благодаря, вопреки (чему?) соответствующему положению. Следует также помнить: руководитель, начальник (чего?) отдела, кафедры, центра; заведующий (чем?) отделом, кафедрой; руководство (чем?) практикой, институтом.
Ошибки при склонении фамилии.
Следует помнить:
— не склоняются весьма редкие фамилии славянского происхождения на -о, которые в звуковом составе совпадают с неодушевлёнными предметами, например: Сало, Шило, Толокно и т. п.;
— не склоняются фамилии на -аго, -яго, -ых, -их, -ово, -ко (-енко), например: Дубяго, Седых, Долгих, Дурново, Франко, Шевченко;
— как правило, склоняются нерусские фамилии на безударные -а, -я, например: творчество Пабло Неруды, песни Булата Окуджавы, фильмы Акиры Куросавы;
— склоняются русские и иноязычные фамилии на согласный звук, если относятся к мужчинам, не склоняются, если относятся к женщинам или к супружеской паре, например: заявление Николая Ремчука; письмо Натальи Ремчук; просьба супругов Ремчук.

Возьмите именительный, родительный и дательный, предложный и винительный… И никаких надежд! Оставьте мне гонительный, губительный, рыдательный, мой самый удивительный ТВОРИТЕЛЬНЫЙ падеж. Евгений Семичев, г. Новокуйбышевск

Слова-паразиты
«Слова-паразиты» — лингвистическое явление, выраженное в употреблении лишних и безсмысленных в данном контексте слов вроде «типа», «например», «как бы», «это самое», «собственно», «ну…», «такскать» (так сказать), «понимаешь», «а именно» (Б. Н. Ельцин) и других. Синтаксически большинство «слов-паразитов» являются вводными словами.

КАК БЫ ЖИЗНЬ
Сегодня как бы я проснулся
И как бы посмотрел в окно.
Я как бы солнцу улыбнулся,
Светило как бы мне оно.

По небу как бы проплывают
Неспешно как бы облака,
Как бы деревья мне кивают,
Шурша листвой как бы слегка.

Вон как бы серый кот гуляет
С поднятым вверх как бы хвостом.
Вон воробьи как бы летают,
Как бы чирикая притом.

Как эта как бы жизнь прекрасна!
Какая как бы красота!
Любому это как бы ясно,
Включая как бы и кота.
Юрий Новиков

К «словам-паразитам» не относятся так называемые «паузы хезитации», или «меканье», то есть заполнение пауз продолжительными звуками («э-э…», «м-м…»), имеющее целью подобрать уместное слово. Большинством лингвистов считается, что «слова-паразиты» используются из-за бедности словарного запаса и связанных с этим регулярных заминок, однако в ряде случаев на эти слова возникает своего рода «мода». Поэтому их могут использовать и люди, не имеющие проблем с речью. Иногда «слова-паразиты» используются для того, чтобы «выиграть время», например, чтобы подумать хотя бы несколько секунд над заданным вопросом, и поэтому в отдельных случаях могут быть использованы даже людьми с богатым словарным запасом. Примеры этих слов проиллюстрированы весёлым стихотворением Э. Мошковской:
Жил-был этот, как его, ну, значит, и того, жило это самое со своею мамою. Был еще один чудак — это, в общем, значит, так, и его любимый зять. Звали зятя так сказать. А жену звали ну… А соседа звали это… А его родители — видишь ли и видите ли… А еще какой-то э-э-э жил на верхнем этаже… И дружили они все… Ну и значит, и вообще.

СЛОВА-ПАРАЗИТЫ
Паразитируют, гнилые,
В невероятнейших масштабах,
На слух как будто и не злые
Слова «короче», «блин» и «как бы».

Кто их внедрил меж каждым словом —
Речь засорять? Кому в угоду
В язык наш чистый, полнокровный
Они вставляются народом?

Быть русскому народу слабым —
Кто только нынче не пророчит!
Но не захочет жить он как бы,
Ну, и, конечно, блин, короче…
Михаил Неквас, СПб.

Компьютерный сленг
Самому эту тему мне не осилить, поэтому я обратился к Википедии. И немного поговорим о компьютерных жаргонизмах.
Бурный рост со второй половины XX века компьютерных технологий, и в частности массовое внедрение в середине 1980-х годов в обиход обычного человека персональных компьютеров, внесли в русский язык громадное количество специальных слов и выражений, богатую, разветвлённую терминологию. Позже, благодаря началу издания в 1988 году журнала «PC World» (первое время на 100 % переводного), ставшего очень популярным, произошёл «обвал»: англоязычные термины и аббревиатуры, зачастую в английском же написании, заполнили страницы журналов и засорили речь специалистов. К примеру: сетевая карта, микропроцессор, операционная система, форматирование, инсталляция, винчестер, пиксели, диалоговое окно, дисплей и другие. Многие из этих терминов — англицизмы, но есть и слова из других европейских языков. Вместе с новой техникой в мир человека внедрились также компьютерные игры, где тоже присутствуют определённые индивидуальные обозначения вещей, такие как квест, RPG, дедматч и др.

ВЛАСТЕЛИН МИРА
Вломившись в двадцать первый век,
В конторы и квартиры,
Компьютер — суперчеловек
Стал властелином мира.

Он информацией набит,
Умнее умных книжек,
К себе он тянет, как магнит,
И взрослых, и детишек.

Всех развлекает, веселит,
Волнует и тревожит,
Мы без него ни есть, ни пить,
Ни жить уже не можем.

Он заморочил нам мозги,
Нас ослепил, ледащих,
А кто он есть, наш добрый гид?
Всего лишь чёрный ящик!

Его нам манною небес
Представили кликуши,
А он всего лишь блудный бес,
Пришёл по наши души.
Иван Стремяков, СПб.

Как и в профессиональном языке компьютерщиков, в жаргоне много английских заимствований. Часто это заимствования из английского компьютерного жаргона. Примером служат слова «геймер» — от английского жаргонизма gamer, где геймером называют игрока в компьютерные игры, или «думер» — от doomer — это поклонник игры Doom.
Сленг образуется: из сокращений (компьютер — комп, винчестер — винт, клавиатура — Клава); из упрощений (материнская плата — мать, мамка, материнка; струйный принтер — струйник). Произношение английских слов и выражений в русской транскрипции: коннектиться или джоиниться — to connect и to join (присоединяться), апгрейдить — to upgrade (усовершенствовать), программер — programmer (программист), кликать, или щёлкать — to click. Zip (программа архивации) — зиповать, зазипованный, зиповский; user (в переводе «пользователь») — юзер, юзерский (и вторично преобразованное из слов «юзер» и «зверь» уничижительное понятие «юзверь»).
Но и русские слова могут использоваться в компьютерном жаргоне: «форточки» — фамильярное название операционной системы Microsoft Windows (дословно — «Окна»), «мелкомягкий» — ироничный буквальный перевод названия Microsoft.
Некоторые слова приходят из жаргонов других профессиональных групп, к примеру, автомобилистов: чайник — начинающий пользователь; движок — ядро, «двигатель» программы (второе значение термина движок семантически эквивалентно английскому аналогу engine — двигатель). А вот слово «глюк» — производное от «галлюцинация» — пришло из жаргона наркоманов: «У меня принт глючит».
Способ метонимии (оборот речи, замена одного слова другим, смежным по значению) встречается в образовании жаргонизмов у слова «железо» — в значении «компьютер, физические составляющие компьютера», «кнопки» — в значении «клавиатура». Но есть примеры фразеологизмов, мотивация смысла в которых понятна чаще посвященному: «синий экран смерти» (Blue Screen of Death, текст сообщения о критической ошибке Windows на синем фоне), «комбинация из трёх пальцев» (Ctrl-alt-delete — вызов диспетчера задач; в старых системах, до Windows 95, — перезагрузка системы), «топтать батоны» (работать на клавиатуре; button — кнопка).
В компьютерном сленге присутствуют слова, не имеющие семантической мотивировки. Они находятся в отношении частичной омонимии с некоторыми общенародными словами: лазарь — лазерный принтер; вакса — операционная система VAX; пентюх, пень — микропроцессор Pentium; квак, квака — игра Quake.
Думаю, достаточно: и стиль не мой, да и надо ли всё это знать?..

ЖАРГОН
На продвинутой офене
Говорят вокруг меня.
То ли я у папуасов,
То ли в зоне у блатных?
Мал-помалу разумею,
Разбираю кое-что…
Только в снах, бывает, плачу
Я на отчем языке.
Николай Година, р. 1935, Челябинск

Куда девалась буква «ё»?
В ноябре 1783 года на заседании недавно созданной Академии словесности, на котором обсуждался проект полного толкового словаря, впервые прозвучала идея ввести письменный эквивалент звуку «Ё». Автором идеи была директор Петербургской академии наук княгиня Екатерина Дашкова, которая внесла предложение использовать буквенное сочетание «ио» в некоторых словах. В качестве примера было приведено слово «иолка». Предложение приняли, но впервые орфографическое новшество увидело свет лишь через одиннадцать лет в произведении баснописца Ивана Дмитриева «Мои безделки». А ещё через два года, в 1797 году, в печати появилась буква, придуманная русским историком и писателем Николаем Карамзиным, уроженцем города Симбирска — нынешнего Ульяновска.
Через двести с небольшим лет жители волжского города решили увековечить букву, изобретённую их знаменитым земляком. Правда, учитывая повсеместное забвение буквы «ё», этот каменный монумент больше ассоциируется с надгробной плитой, нежели с памятником от благодарных потомков. А забывать эту букву стали уже через столетие после её рождения. Революционные же преобразования русской орфографии в 1918 году, когда написание буквы «ё» предлагалось «признать желательным, но не обязательным», положили начало её окончательному забвению. И это забвение иногда, к сожалению, стоило человеческих жизней.
Военные историки рассказывают, что в первые месяцы войны из-за путаницы в названиях населённых пунктов, содержащих и не содержащих букву «ё» (БерЁзино и БерЕзино, ЧигарЁво и ЧигарЕво), в Ставке Верховного главнокомандующего случались недоразумения, что иногда приводило к срыву намеченных военных операций. И тогда рассердившийся Сталин приказал вернуть букву «ё» на военные карты. Чутко реагируя на настроение руководителя страны, его указание приняли к сведению не только военные, но и чиновники. В результате 24 декабря 1942 года народный комиссар образования издал приказ об обязательном употреблении буквы «ё» в школьной практике. В 1945 году был даже издан специальный справочник употребления этой буквы. Но тем не менее после окончания войны несчастливое дитя учёной дамы и историка стало постепенно исчезать из письменности, принося беды лишь носителям фамилий, в которых эта буква присутствует.
Как-то человек по фамилии ЩекалЁв, у которого буква «ё» исчезла при выдаче паспорта, жаловался автору этих строк, что редко кто его фамилию называет правильно, меняя и ударения, и буквы. А когда он вступал в право наследования после смерти своего родного дяди, то столкнулся с трудностями: в дядиных документах в фамилии стояла буква «ё». Подобные мытарства испытал и человек по фамилии БубЁнов. А известный писатель Василий Аксёнов, говорят, сам подставлял две точки над буквой «ё» на табличках с его фамилией, выставляемых на различных презентациях и пресс-конференциях. В отличие от знаменитого шахматиста АлЕхина, который, наоборот, эти две точки зачёркивал.
Некоторые географические названия и фамилии с неправильным произношением настолько укоренились, что многие даже не предполагают, что нынешний Калининград — это бывший КЁнигсберг, что писатель Шолохов родился в станице ВЁшенская, а известный московский вокзал называется СавЁловским, что знаменитый своими интригами кардинал носил фамилию РишельЁ, а его земляк, вошедший в историю как великий просветитель, — МонтескьЁ. Что фамилия талантливого семейства художников и оккультистов на самом деле РЁрихи, а не РЕрихи, и что известное в математических кругах логическое открытие под названием «теорема Геделя» на самом деле является теоремой ГЁделя.
Но встречаются и совершенно противоположные случаи, когда в фамилиях к букве «е» со временем подставляли две точки. Так, популярная актриса Марина НеЁлова во время новосибирских гастролей поделилась с журналистами, каким в молодости заморышем она была, не подозревая, что своим заморенным видом она обязана явно недоедавшим предкам, получившим по этой причине фамилию НеЕловы. И примеров таких не счесть.
Потеря буквы «ё» в русском правописании привела к искажению произношения некоторых слов. Так, например, слово «комбайнЕр» обычно произносят с буквой «ё», ставя на ней ударение, хотя по правилам русского языка в этом слове стоит буква «е» и ударение ставится над буквой «а». Нет букв «ё» в словах «озлобленный», «расстеленный», но в этих словах обычно произносят «ё» и неправильно ставят ударение. А вот в слове «планЁр» буква «ё» в произношении безнадёжно утеряна, часто теряют эту букву и в слове «свЁкла». Упорно не принимают ничем не провинившуюся букву и некоторые церковнослужители, хотя жизнь диктует своё.
Выступление представителей Церкви на радио и телевидении стало нормой жизни. Воспринимая аудиторию как свою потенциальную паству, начинают они своё выступление в большинстве случаев стандартным церковным обращением: «Дорогие братья и сёстры!» Но встречаются среди выступающих и такие, которые подчёркнуто произносят не «сЁстры», а коробящее слух слово «сЕстры». Но на этом экскурс в церковнославянский язык, в котором буква «ё» отсутствует, как правило, заканчивается. Далее в проповеди идёт обычное произношение «ещЁ», «апостол ПЁтр» и т. д. Но это в проповеди, которая произносится на русском языке, а вот с недавних пор проблема с произношением буквы «ё» возникла и во время богослужения, которое ведётся на церковно-славянском. Началось это с причислением к лику святых иконописца Андрея Рублёва.
Небольшой опрос настоятелей новосибирских храмов выявил следующее: примерно половина священнослужителей поминают «Андрея РублЕва», другая — «Андрея РублЁва», а один батюшка вышел из положения, называя его «Андреем Иконописцем». Так или иначе, а иконописец Андрей Рублёв — личность известная, и в любом случае молящиеся понимают, о ком идёт речь. А вот фамилия известного московского батюшки, святого новомученика Алексия Мечёва, искажается не только во время богослужений, но и в многочисленных изданиях, ему посвящённых. Другому новомученику, святому Иоанну Милёшкину, повезло больше: даже в церковных календарях его фамилия печатается с буквой «ё».
То, что буква «ё» постепенно проникает даже в церковнославянские тексты, вселяет надежду на  её возвращение и в обиходную русскую орфографию. Но и до возможного реванша сегодня существуют требования обязательного применения буквы «ё». Так, согласно Правилам русской орфографии и пунктуации 1956 года (пункт IV, параграф 10), эту букву, в частности, обязательно ставят «в букварях, школьных учебниках русского языка, учебниках орфоэпии и т. п., а также в словарях для указания места ударения и правильного произношения». С сегодняшнего дня к этому списку можно смело добавлять газету «Вечерний Новосибирск»: на недавней планЁрке было принято решение об обязательном написании буквы «ё». Правда, это решение пока касается только заголовочных текстов. А вот будет ли буква «ё» в авторских материалах, во многом зависит от желания набирающего текст протянуть руку в верхний левый угол компьютерной клавиатуры, где скромно приютилась падчерица русского алфавита.
Валерий Мельников, Новосибирск.

БУКВА «Ё»
Куда девалась буква «ё»?
Кто утаил её от нас?
Меж тем как «ё» уж лезет горлом,
Мне не хватает «ё» одной,
Чтобы шедЁвр искусства оной
Не перлом называть, а пёрлом!
Новелла Матвеева

В газете «Православный Санкт-Петербург» никто из журналистов не ленится потянуться лишний раз в верхний левый угол клавиатуры — правильно надо писать по-русски, правильно! И непременно пользуйтесь словарями.

СЛАВА СЛОВАРЮ
Слова. Склоняем, как и встарь.
Слова. Спрягаем, как и встарь,
как и при мудром Ярославе,
как и при храбром Святославе.
Кто вспомнил бы об ихней славе,
о мудрости и доблести,
и кто в которой области
был славен, если б не словарь?
Словарь, в который целиком
вмещается вся жизнь народа:
фольклор с Иваном-дураком,
быт, нравы, шутки и природа.
Граница может отступить
и полководец — впасть в отчаянье.
Язык не может уступить
ни суффикса, ни окончанья.
Конец не кажется концом,
пока и для него есть слово.
В нём будущего есть основа,
пока его зовут концом.
Не чужестранным ведь словцом,
а нашенским, родным, — концом.
Борис Слуцкий, +1986


И НЕВОЗМОЖЕН ПУТЬ ОБРАТНЫЙ
Читая ежедневно стихи поэтов, заметил, что большинство из них, чувствуя приближение старости или только предвидя её, непременно пишут стихи о смерти. Причём, как правило, пишут строки печальные, жалеющие себя, пробежавшую жизнь, недостижимость славы. Изумительно выразился на эту тему Михаил Львов; считаю его стихотворение великим достижением поэта.

Я уповаю, уповаю,
Что не окончусь никогда.
Я только тихо убываю,
Как после паводка вода…
И что меня туда, где не был,
Реки уносит благодать,
Хотя всё меньше, меньше неба
Я начинаю отражать.
И хоть ничуть, ничуть не грустно
Мне в лодке у прибрежных ив,
Но только меньше, меньше русло
И тише, тише мой разлив…
И всё-таки я уповаю,
Что не окончусь никогда…
Я только тихо убываю,
Как после паводка вода.
Михаил Львов, +1988

Да, человек думает о смерти и боится её — никто и никогда толком не рассказал, что чувствует душа там. Сейчас я с полной уверенностью говорю, что не боюсь смерти, и верю себе, но пройдёт время — и вопрос пребывания на земле встанет перед тобой дыбом. Тогда ты или до одури будешь заниматься сохранением остатков своего здоровья, или приобретать про запас лекарства, или придёшь к Богу, или, наоборот, станешь закоренелым атеистом.

АТЕИЗМ
Так. Бога нет. Но есть закон и честь,
Добро, любовь и жизнь всего живого…
— Чудак какой! Бежишь трусливо слова:
«Добро… Любовь…» Так это Бог и есть.
Алексей Ачаир, +1960

Но смерть всегда рядом, хочешь ты того или нет: умирают близкие и далёкие, на твоих глазах может произойти кровавое ДТП или живший ещё вчера человек сегодня уже по другую сторону — чего?.. Знаю случай, когда за одним столиком в ресторане сидели два незнакомых человека. Внезапно один из них падает на пол. Через секунду на полу оказывается и второй. Оба они мертвы: первый умер от внезапной остановки сердца, второй — от испуга. Фото: Похороны отца, 31.01.1981
Привожу довольно большую, уж простите, цитату из «Ракового корпуса» А. И. Солженицына: «…Люди зарабатывали большие деньги, а потом их тратили — хоть по субботам, хоть в отпуск разом все. И было это складно, это годилось, пока не заболевали люди раком или другим смертельным. Когда ж заболевали, то становилось ничто и их специальность, и хватка, и должность, и зарплата. И по оказавшейся их тут безпомощности и по желанию врать себе до последнего, что у них не рак, выходило, что все они — слабаки и что-то в жизни упустили. Но что же?
Смолоду слышал Ефрем да и знал про себя и про товарищей, что они, молодые, росли умней своих стариков. Старики и до города за весь век не доезжали, боялись, а Ефрем в тринадцать лет уже скакал, из нагана стрелял, а к пятидесяти всю страну как бабу перещупал. Но вот сейчас, ходя по палате, он вспоминал, как умирали те старые в их местности на Каме — хоть русские, хоть татары, хоть вотяки. Не пыжились они, не отбивались, не хвастали, что не умрут, — все они принимали смерть спокойно. Не только не оттягивали расчёт, а готовились потихоньку и загодя, назначали, кому кобыла, кому жеребёнок, кому зипун, кому сапоги. И отходили облегчённо, будто просто перебирались в другую избу. И никого из них нельзя было бы напугать раком. Да и рака-то ни у кого не было.
А здесь, в клинике, уж кислородную подушку сосёт, уж глазами еле ворочает, а языком всё доказывает: не умру! у меня не рак!
Будто куры. Ведь каждую ждёт нож по глотке, а они всё кудахчут, всё за кормом роются. Унесут одну резать, а остальные роются». Помолчи, или оплакивай, или свой осмысли век. На звонок в палате раковой нажимает человек. А потом, собравшись с силою, шепчет в ватной тишине: «Помоги, сестрица милая, встретить солнышко в окне». Но не смотрится, не стонется. Отступаются слова. И к стене с подушки клонится неживая голова. Вот и всё. Судьба кончается. Заметает время след. За окном фонарь качается, и в палате гаснет свет. Михаил Дудин, +1993, СПб
«Так день за днём вышагивал Поддуев по старому полу, качая половицами, но ничуть ему не становилось ясней, чем же надо встречать смерть. Придумать этого было — нельзя. Услышать было — не от кого. И уж меньше всего ожидал бы он найти это в какой-нибудь книге».

ОНКОЛОГИЯ
Носили черешню и творог,
молили небесную рать…
Ни в двадцать, ни в тридцать, ни в сорок
никто не хотел умирать.

Ах, запах черёмухи острый!
Крикливые эти грачи,
спокойные эти медсёстры,
суровые эти врачи.

Мы жили, мы пили из чаши,
для нас шелестела листва.
Не вымерзли пажити наши,
не высохли наши слова.

Когда мы забудем о хлебе
насущном, ведомы судьбой,
на недосягаемом небе
мы встретимся снова с тобой.

Так что ж, безполезно браниться
на серое это бельё,
на грязные стены больницы,
на скудную пищу её…
Валерий Лобанов, р. 1944, Иваново

Я почему-то уверен, что не стану цепляться за жизнь, как это безполезно делает большинство неверующих. Да и православных, достигших меры смирения перед Промыслом Божиим, кажется, не так много. Исповедаться и причаститься перед смертью — да, в Церкви принято: считается, что такая душа после смерти избежит пугающих всех двадцати мытарств. Но остальные, остальные настолько боятся, что заговорить с ними о смерти физически невозможно.

ЛЮБОПЫТСТВО
Шли рядом бродяги и знать,
С добром я встречался и злом,
Всю жизнь мне хотелось узнать:
А что там, за дальним углом?
Какая легла там стезя?
Какой открывается вид?
И можно ли то, что нельзя?
И что это сердце болит?
Что ждёт за чертой, хоть не трус,
Где многим отважным хана?
И сладок ли сахар на вкус?
А соль каждый раз солона?
И думаю с грустной тоской
Пред близким концом и свирепым,
А что ещё там за доской?
А что за доскою и крепом?
Натан Злотников, +2006

Даже хорошо знакомая монахиня признаётся: «Раньше смерти не боялась (это в миру, в юности), сейчас побаиваюсь: как-то примут, как-то отвечу, с чем приду. Летели из Румынии, самолет затрясло — турбулентность, крылья вот-вот лопнут и отвалятся. Батюшка говорит: «Никогда такого не было». А я представляю: компьютер мой, конечно, разобьётся, все фотографии погибнут, а вот флэшка, наверное, сохранится. Страха совсем не было. Думаю: пока падаем, успею покаяться. :) Смотрю: а за нами детишки. Вспомнила батюшкин рассказ, как тонули на корабле 300 человек, и один из тонущих спросил Господа: «Я-то понятно, а за что другие погибнут?» Господь ответил: «Я их три года собирал. Всех вместе».
У тётки моей Антонины для смерти всё припасено: и беленькое для помину, и белое полотно, и туфли на номер побольше, и кофта пошире чуть-чуть, чтоб можно ей было по-Божьи в дубовом гробу отдохнуть. Всё — есть. Но о смерти нет речи. Она эту речь не ведёт, хлопочет над газовой печью и платья племянницам шьёт. Замужней была. Но бездетна. И в семьдесят строго-стройна, в заботах дневных беззаветно она только жизни верна. Ах, скольких растила, крестила! Приладилась к разным печам… И тайно о смерти красивой печётся она по ночам… Инна Лиснянская, р. 1928
Вспомнил, как мама за три года до собственной смерти глядела на похороны зятя. Я случайно перехватил её взгляд и был поражён тем необычайным вниманием, с которым следила она за немудрящей процедурой прощания с обычным человеком. Только потом понял: мама хотела представить свои похороны, хотя смерти боялась до смерти, уж простите за тавтологию.

МАМА
Темноту моего бытия
Луч пронзает упрямо.
Это светит улыбка твоя,
Моя бедная мама.

Это свет твоей тихой любви,
Свет добра и печали.
Что-то шепчут мне губы твои
Из немыслимой дали.

Что-то хочет увидеть твой взгляд
За последним порогом…
Не прощай меня, я виноват
Пред тобой и пред Богом.

Сам себя я за это кляну
В темноте безутешной.
Я достоин за эту вину
Тьмы последней, кромешной.

Но горит у судьбы на краю
Взгляд любви и привета.
И пронзает пещеру мою
Луч прощального света.
Евгений Чеканов, Ярославль

Это не последние годы стёрли из исторической памяти народа многовековые традиции. Просто-напросто стёрли с лица земли сами деревни — хранители традиций. Помните в начале «перестройки» такую профессоршу — Заславскую? Её заслуга. Не героями в раме, не кремлёвскими башнями — Русь держалась веками деревнями да пашнями. Корни прочные, древние. Ни срамного, ни пошлого. Родом все из деревни, из далёкого прошлого. И не будет иного. Дым в субботу над банькою, что бы ни было, снова встанет Ванькою-встанькою. Сколько бед пересилили, от земли по природе мы. Без деревни в России — всё равно что без Родины… Николай Рачков, СПб. Да, раньше, будь то в деревне или в городе, люди умели умирать, приход смерти принимали спокойно, с достоинством, и готовились к ней загодя: раздавали долги, писали завещание, упорядочивали дела и бумаги, давали последние наставления членам семьи, благословляли, исповедовались домовому священнику, причащались и уходили тихо, словно засыпали. Потому что совесть была чиста, доброго соделано немало, а неисповедованных грехов не было. Боялись весьма помереть изумлёнными, т. е. лишёнными разума, ибо тогда ни исповедь, ни причастие невозможно. Да такое редко случалось. Помирает крестьянин, а люди говорят — «трудится». Если человек прожил жизнь достойно, то перед кончиной его окружают Ангелы, кого-то даже святые посещают, отступают боль и страдание — и он уходит в мир иной в настроении благостном, с предвкушением встречи с Богом. Если же в жизни было много плохого, гадкого, злого, да к тому же и нераскаянного, то в минуты смерти вьются вокруг него ужасающие рожи бесов, выкрикивающих непристойности, соделанные грехи, — и умирающий напуган до онемения: он видит изгаляющихся бесов, пытается отмахнуться, спрятаться от них, но — поздно! — «Смерть грешника люта» (Пс. 33).

Скоро будем платить по счетам, дни нещадно летят.
Мы стареем, и время состарилось вдруг в одночасье.
Перемены к плохому приелись. Нас, словно котят,
Продолжает лукавый топить, проповедуя счастье.

В одиночку спасаются, крест непосильный неся,
И подобно апостолу, вмиг отрезвев, горько плача…
Отреклись мы от Господа двадцать столетий спустя,
Став рабами греха и безродною сворой собачьей.

Говорили, что жить хорошо и что жизнь хороша,
Не держа даже в мыслях, пройдёт ли мытарства душа?
Наталья Карпова, +1995, зверски убита

…И кладбища с семейными склепами, и могилки простых людей обихаживались, и панихидки служили на третий, девятый, сороковой день, на Радуницу и на церковные праздники не забывали родственники посетить погост.
Человека схоронили. В доме пусто и тепло. Словно в сказке «Жили-были…». Жили, были — всё прошло. Человека схоронили под протяжный плач родни. На поминках ели, пили, говорили: — Мы одни… Мы одни и как нам дальше? Полно, бабка, голосить. Завтра надо встать пораньше, снова печку затопить, снова в доме прибираться, у калитки почту ждать, снова плакать и смеяться, внуков в школу провожать. Ночь приглушит наши боли, стихнет шумный переезд, и не вскрикнет птица в поле, и не скрипнет крепкий крест. Владимир Осипов
А сейчас? Кладбища наши почему-то очень похожи на современные деревни: кто побогаче — и дорожку бетонную закажет, и каменюгу огромную на могилу усопшего взгромоздит, и оградка узорная, а то и на главной аллее похоронят спившегося киношного артиста — знай, мол, наших! Словом, «по одёжке протягивай ножки». Так и в деревнях дорогущие виллы соседствуют с покосившимися от старости избушками; так и на погосте дешёвые бетонные кресты уживаются со скульптурами в натуральную величину. Да и кресты по деньгам: тут тебе и дерево, и камень, и рукодельные пирамидки с выцветшей красной железной звездой наверху, и голые холмики не редкость. У одних крест, как и положено, стоит на восток, у других — где место позволяет; кто-то столик налаживает со скамеечкой, а кто-то при посещении пьёт водку стоя… И стаканы с винищем, накрыв хлебом, оставляют усопшему, будто ему не молитва, а пойло ваше в надобности. И всё одно хороши наши русские кладбища — вроде бы и безпорядок, а с любовью… На Западе — или небольшие плитки, или столбики рядами и колоннами. Скучно там до смерти: ни деревца, ни оградки, одни имена на одинаковых табличках по линеечке…

РАДУНИЦА
Не стучи, сын, в глухие рамы, в окнах выцвели небеса. Кромка леса. Могила мамы. След, заросший от колеса. Шёпот хвои и листьев свежих. Нынче Ангелы при свечах. Ветерок ласкает и нежит, птичьи трели звенят в лучах. Ой вы, горлицы и синицы! Прославляйте родной уют, дорогие я вспомню лица, тех, которых нигде не ждут. Но за птичьими голосами зов из прошлого, оглянись! То взывает к ответу память, то взывает к ответу жизнь! Сам Господь этот день отметил, день молитвенной высоты… Образ Родины тих и светел, в нём есть мамы моей черты. Василий Забелло, Иркутск
А в Греции, будучи на отдыхе, случайно забрели с женой в поисках церквушки на кладбище. Сначала поразились: и склепы, и памятники на могилах из мрамора. В России мрамор — достояние богатых, а тут все могилы так дорого устроены. Потом оказалось, что тут по соседству — горы мраморные, бери — не хочу, зато дерево на вес золота, и деревянный дом — великая редкость, причуда богача.
На кладбище никого, а внизу морской залив, и церквушка кладбищенская закрыта, но пройти к могилкам не возбраняется. И мы прошли по скорбным чистым дорожкам и в самой глубинке вдруг почуяли запах ладана, а потом и батюшку, освящающего недавно отрытую могилу. Никогда не видел подобного на наших погостах! И служил-то священник истово, на нас внимания не обращая, пел положенное по чину греческому. И нашим душам стало уютно, и я ещё больше зауважал греческое Православие. Жаль, что мы ничему не учимся у наших греческих братьев. Чтобы не мешать, мы так же тихо вышли, спустились вниз, где плескалось Эгейское море и шелестели жестяными листьями финиковые пальмы. Спите с миром!

КОНЕЦ
Смерть приближалась, приближалась.
Совсем приблизилась уже.
Старуха к старику прижалась —
И просветлело на душе!

Легко-легко, как день весенний,
Жизнь пролетела перед ней,
Ручьи казались, воскресенье,
И свет, и звон пасхальных дней!

И невозможен путь обратный.
И славен тот, который был.
За каждый миг его отрадный,
За тот весенний краткий пыл.

— Всё хорошо, всё слава Богу… —
А дед бормочет о своём,
Мол, поживи ещё немного.
Так вместе, значит, и умрём.

— Нет, — говорит. — Зовёт могилка.
Не удержать меня теперь.
Ты, — говорит, — вина к поминкам
Купи. А много-то не пей.

А голос был всё глуше, тише.
Жизнь угасала навсегда,
И стало слышно, как над крышей
Тоскливо воют провода…
Николай Рубцов, +1971

          «РАССКАЗЫ СВЕДУЩЕГО ЧЕЛОВЕКА»
Продолжаю неспешно читать «Мгновения» Ю.В.Бондарева, иногда мысленно спорю с ним, не соглашаясь и отвергая, но чаще – такого не было со мной никогда – ловлю себя на том, что его мысль совпала с моей в наших книгах, не устаю удивляться стилистике и настоящему русскому языку, блестящей памяти в свои теперь уже 86 лет, совсем не старческому голосу в телефонной трубке, отсутствию высокомерия и отторжению похвал в свой адрес и безкорыстная поддержка более молодых писателей, его неизменный лозунг: «Служите русской литературе!», великое разнообразие тем; Юрий Васильевич даже запах в том или ином эпизоде помнит – это не придумка для читателя, это дано Богом и отточено годами служению Слову.
Я с горечью сказал: «Юрий Васильевич, ведь вслед за вами никого нет…». «Значит, подрастают. Вы ведь тоже служите литературе…». Пришлось зардеться от радости. Теперь, оттолкнувшись от «мгновений», перехожу к «былинке».
«<…> - Так вот. В тысяча пятьдесят четвёртом году один из многих заключённых, вернувшихся из мест отдалённых после пересмотра дела и реадилитированный подчистую за отсутствием состава преступления, встретил на Невском проспекте бывшего лубянского следователя, в железных руках которого побывал как на дыбе, и сразу узнал его. И мгновенно, не говоря ни слова ударил его по лицу, потом стал бить вслепую в неистовстве мщения за все свои мучения на Лубянке, за лагерное прошлое, за несправедливо вычеркнутые из жизни десять лет. Бил, кричал и проклинал Сталина и его злодеяния. А бывший следователь, не защищаясь даже, подставляя под удары немолодое окровавленное лицо, повторял в слезах:
- Бей, бей, ещё бей, товарищ! В гражданскую не расстреляли, простили, чтоб я на красных работал. Куда же деться? Бывшия я дроздовский офицер… Не смог я… дети… Под страхом работал! Куда ж деться? Теперь я в отставке, слава Богу… Виноват я, каюсь…»
               
                АМНИСТИЯ
Ещё жив человек, расстрелявший отца моего летом в Киеве, в тридцать восьмом. Вероятно, на пенсию вышел. Живёт на покое и дело привычное бросил. Ну, а если он умер, - наверное, жив человек, что пред самым расстрелом толстой проволокою закручивал руки отцу моему за спиной. Верно, тоже на пенсию вышел. А если он умер, то, наверное, жив человек, что пытал на допросах отца. Этот, верно, на очень хорошую пенсию вышел. Может быть, конвоир ещё жив, что отца выводил на расстрел. Если б я захотел,я на родину мог бы вернуться. Я слышал, что все эти люди простили меня. Иван Елагин +1987, США

    Вот так, по крохам, я воссоздаю для себя нашу историю – мне не надо читать учебников. Правда, есть один вопрос, на который уже некому дать ответ: мама рассказывала, что когда бабушке, Марии Степановне Сироткиной, было прислано первое извещение о реабилитации моего 48-летнего деда Георгия Григорьевича Сироткина, в нём было чёрным по белому написано: «Мешок №… ребилитирован». По молодости я не придал этому значения, а теперь и спросить не у кого: «одни уж там, а те далече…» А я задаюсь вопросом: неужели так могли обращаться с безвинно убиенными? Дед служил в легендарной Чапаевской дивизии и под весёлое настроение рассказывал в уральской станице Устюйке, как не по фильму, а по-настоящему погиб геройский комдив. Мол, погиб он из-за измены жены Пелагеи, а не переплывая Урал. Это она передала белогвардейцам о малочисленности охраны Василия Ивановича. Он погиб на плоту, на котором его, раненого, переправляли красные венгры. Бойцы похоронили его на берегу Урала. Сейчас могила Чапаева ушла под воду, - писала «Комсомольская правда». Той же версии придерживается и дочь комдива, Клавдия Васильевна. И мой дед. За язык свой он и поплатился…
Среди грязной кучи анекдотов и сплетен людишек, не нюхаваших пороха, мне удалось-таки разыскать достойное стихотворение:

ПЕСНЯ О ЧАПАЕВЕ
Слова С. Болотина
Музыка А. Новикова

По Уралу свинцовые хлещут дожди,
Закипает отчаянный бой,
И дерется Чапай, партизанский начдив,
За свободный народ трудовой.

А враги наступают на каждую пядь,
С каждой вышки орудье глядит.
Но Чапаев в бою не привык отступать,
Но Чапаев всегда впереди.

И летит ли Чапай, словно ветер степной,
Иль взойдет на крутой бережок,—
Он в упорном бою и в беседе ночной
Все одну лишь мечту бережет.

Расцветет, словно сад, отвоеванный край,
Будет он и богат и силен.
Будет жизнь хороша... Эх, дожить бы, Чапай,
До счастливых, желанных времен!

Туча черная ночью крадется в степи,
Еле слышно подковы стучат...
Ой, не спите, бойцы! Ой, Чапаев, не спи!
Это смерть посылает Колчак.

Весь в крови выплывал через реку Чапай,
Вражьей пулей пробита рука...
Не шуми ты, река, не топи, не качай!
Эх, зачем ты, река, широка!

Волны стонут в тоске и бегут все вперед...
Никого... Только ветер гудит...
Но Чапаев не умер... Чапаев живет!
Он, как знамя, всегда впереди!

http://gov.cap.ru/home/

 
БОГОМ НАМ ДАНЫ ОНИ В НАГРАДУ

Ко мне в храме подошла знакомая прихожанка и попросила написать о Надежде. Ирина Рубцова сделала материал в газету.
Впервые пятилетнего Николушку Надежда увидела в больнице и очень испугалась: голова перебинтована, в носу зонд, ножки в гипсе, парализованные ручки крестообразно на груди сложены… А в синих глазках такая боль и мука! Первое побуждение было — убежать и никогда больше не видеть этого исковерканного аварией тельца, убежать от чужой беды. Господь судил иначе…
Жизнь дана на добрые дела
Мы устроились с Надеждой Григорьевной на диване и тихо беседуем, за окном что-то успокаивающе шепчут золотой листвой деревья, а на полу сидит и играет кубиками горе-горькое — Николушка, которому исполнилось уже шестнадцать лет. Надежда вспоминает: «Я пришла к вере около десяти лет назад, когда по моей слёзной молитве Господь помог в трудной жизненной ситуации моим родным сыну и дочке. А сколько их было потом ещё — слёзных просьб!.. Но однажды меня поразила мысль: «Что же это я всё прошу да прошу чего-то у Господа, а когда отдавать-то буду? Господи, дай мне возможность поработать ради Тебя…» Сказано: «Просите, и дано будет вам»(Мф. 7, 7). Господь услышал моё желание, и вскоре моя жизнь круто изменилась.
Взрослые сын с дочерью уехали в Ялту, откуда мы родом. Засобиралась и я, пошла к духовнику за благословением. Но о. Василий Ермаков сказал: «Тебе придётся расстаться с Ялтой навсегда». Так и случилось. Пошла я вскоре в Свято-Иоанновский монастырь и увидела на дверях объявление о безпомощном, изломанном аварией пятилетнем Коленьке, который лежит совсем один и нуждается в любви и уходе. Не раздумывая, поехала в больницу, что на ул. Комсомола, 6.
Там я узнала, что Коля с мамой и двумя братьями жил в Лодейном Поле. Мама поднимала их в одиночку. И так случилось, что когда она была на работе, средний сын Володя затопил печку, да и ушёл в школу. Дом сгорел… Нашлись «добрые люди», которые сообщили куда надо, что женщина осталась без крова и средств к существованию с тремя детьми на руках, которые бегают безнадзорные, голодные. Маму лишили родительских прав, детей разбросали по детдомам. Младший, Коленька, тоскуя в детдоме по маме, перестал есть, всё только горько плакал. Вскоре он заболел, и его повезли в больницу, но их автобус смял КамАЗ… Выжили только водитель и Коленька, у которого была страшная черепно-мозговая травма, ему делали трепанацию. Мальчика парализовало, и кормили его через зонд, вставленный в нос. Слава Богу, к Коленьке ходили несколько женщин по благословению о. Николая Беляева из Иоанновского монастыря на Карповке, дежурили по два-три часа, сменяя друг друга.

Кто такие дети-инвалиды?
Дети-инвалиды, Ангелы земли,
Сколько незаслуженной обиды
На себе они перенесли!
Сколько раз они лицом в подушку,
Чтоб не плакать на глазах у всех,
Говорили ночи, как подружке:
«Разве то, что есть мы, — это грех?»
Сколько раз их матери украдкой
Уводили в сторону детей,
Чтоб не слышать шёпот этот гадкий
Злых, недобрых, без души людей…
Не грустите, матери, не надо.
Ваши дети — Ангелы, не зло,
Богом нам даны они в награду,
Чтобы в мир нести любовь, тепло.
Ну, а тех, кто нас не понимает,
Пусть простит Господь за волю их,
Пусть они услышат, как рыдают
Мамы у кроваток чад больных…
Но не все на свете равнодушны —
Больше тех, кто хочет нам помочь,
Открывая души нам радушно,
Горе помогают превозмочь.
Пусть Господь рукой Своей нетленной
Осенит крестом весь мир людской,
Чтоб на всей Земле, во всей Вселенной
Мир всегда царил, царил покой.
Любовь Максимова, мама умершей от ДЦП дочки

Я вошла в палату, тихонько прикрыла дверь. Но, подойдя к кроватке Коленьки, попятилась к выходу — нет, это не для меня, я не выдержу. Но тут в палату вошла женщина, обрадовалась: «Вот к Коленьке ещё одна мамочка пришла» — и легонько подтолкнула меня к его кроватке. Так я стала ухаживать за малышом.
Спустя какое-то время, как гром среди ясного неба, весть, что лечащий врач ходил к о. Николаю и заявил: «Я запрещаю вашим добровольцам ухаживать за Колей — у них нет медицинского образования. А мальчик в очень тяжёлом состоянии, и если он умрёт, непонятно, с кого надо будет спрашивать…» Я ужаснулась, но ведь Коленька умрёт без постоянного ухода! Я побежала в монастырь. Батюшка стоял у входа в усыпальницу св. Иоанна, принимал исповедь. Я скисла: «Вряд ли он успеет принять меня по личному вопросу…» Вдруг он берёт аналой, подходит с ним ко мне и говорит: «Нам в этом уголке удобнее разговаривать будет». Я объяснила, что готова оплачивать медработников, лишь бы они ухаживали за Колей, но где их искать? Батюшка благословил дать объявление на Православное радио, и вскоре за Колей стали ухаживать сёстры милосердия, присланные о. Сергием Филимоновым.

Где любовь, там и Бог
— Но как Коленька оказался у вас? И как вы решились на такое? Сейчас здоровые, красивые и талантливые дети никому не нужны…
— Да, меня многие спрашивали: «Зачем тебе это надо?», иные даже намекали на корыстный интерес. Какая уж тут корысть… Просто после одного случая я поняла, что не могу бросить этого мальчика. Понимаете, как-то дежурила у его кроватки, и вдруг после полуночи он застонал и стал неестественно выгибаться. Взяв его на руки и прижав к себе, почувствовала, как напряглись его ножки, а мышцы каменеют. В отчаянии я схватила комок скрученных судорогой мышц и стала растирать. Приступ прошёл, Коленька обмяк и заснул. Так я носила его и массировала до семи утра. Спохватившись, что пора бежать на работу, я уложила его в кроватку и поняла, что сердце моё отныне навсегда отдано этому мальчугану. И ещё поняла, что никто не будет так ему помогать, ведь чтобы уловить все судорожные движения его тельца, надо всю ночь на руках его проносить. Кто это будет делать — нянечки, медсёстры?.. Тогда я твёрдо решила, что стану его мамой и никогда его не брошу… Когда Колю стали выписывать из больницы, я спросила доктора: «И куда его теперь?» — «В детдом. Но кому он там нужен? Он уже сейчас весь в пролежнях, его ждёт медленная и мучительная смерть». — «А если бы такое случилось с вашим ребёнком, что бы вы делали?» Доктор заглянул мне в глаза и проникновенно сказал: «Ему нужен домашний уход». И тогда я выпалила: «Отдайте его мне». Так я стала приёмной мамой Коленьки. А его родная мама пять лет назад умерла. Но он помнит и очень любит её. Готовлю ему блинчики, он говорит: «И моя мама такие делала», едем куда-нибудь, а он: «Мы с мамой тоже здесь были».
Стали мы с Колей жить на съёмной квартире, с нами жили и сёстры милосердия. Поверите ли, малышу не было сделано ни одного обезболивающего укола! В них просто не было надобности — постоянные массажи и ванночки усмиряли судороги! А занятия в реабилитационном центре и плавание в бассейне частично излечили от паралича: Коля может ползать, двигать руками. Врач из больницы, навестивший нас спустя время, развёл руками: «Не думал застать его в живых…»
Прошло одиннадцать лет. Коленька отстаёт в умственном развитии, всё ещё просит покупать ему мягкие игрушки, играет с кубиками. Но это даже хорошо. Потому что если он осознает свою взрослость, то поймёт свою ущербность, поймёт, что не такой, как все, что ему заказана любовь, семейная жизнь, счастье отцовства… Как-то в Благовещенском храме на Приморском, куда мы ходим последние несколько лет, одна прихожанка пожалела: «Какой красивый мальчик, жаль, что инвалид. За что его Господь так наказал?» Коля ответил: «Это хорошо, что я такой. Был бы здоровый и красивый, столько бы нагрешил, столько бед натворил! А так я — весь Божий». Вот такое у него понимание о самом себе…
— У вас ещё двое приёмных сыновей — Валера и Женя. У обоих диагноз — детский церебральный паралич. Как они попали к вам?
— По милости Божией. С Валерой мы встретились семь лет назад, когда мы с Коленькой в очередной раз легли в больницу на обследование. Мы пошли с Колей в детскую игровую комнату, а там ребёнок сидит лет шести — косой, худющий до невероятия, просто кожа обтянула кости, и молча плачет, закусив до крови нижнюю губку. Я спросила: «Ты чего плачешь?» — «К маме хочу». — «Сейчас, — утешаю, — придёт твоя мама». А мне медсестра шепчет, что нет у него никого, детдомовский он… Меня что-то торкнуло в сердце, но я мысленно вскричала, защищаясь: «Нет, с меня хватит!» — и направилась с Колей к выходу, а медсестра вслед: «Возьмите Валеру, отведите в соседнюю палату». Подхожу, а он напрягся как струна, руки по швам, и стоит на цыпочках, как балерина. Оказывается, ему должны были оперировать стопы ног, чтобы мог нормально ходить. Тогда решила взять его на руки, говорю: «Обними меня, малыш». А он меня по щеке ручкой гладит — не понимает, что значит обнять. Валера вообще не знал многих слов и понятий, не знал, что такое солнце и облака, трава и птицы… у него умственная отсталость в стадии имбецильности. Он всю свою короткую несчастливую жизнь провёл взаперти, разбитый ДЦП, — мама его ещё в роддоме бросила.
Принесла его в палату, а мамочки там возмущаются: «Уберите его отсюда. Его прооперируют, кто за ним ухаживать будет? У нас свои дети, своё горе». И я забрала его в нашу палату, как раз рядом со мной кроватка пустовала. Медсестра сначала удивилась, потом махнула рукой: «Если вам мало, берите и этого». Валеру прооперировали, ножки одели в гипс. Он тихо плакал и всё просил: «Снимите с меня каменные сапожки. Я не хочу ходить, не хочу здоровые ножки, только снимите сапожки каменные…» Из детдома приехала психолог, ухаживать за ним. Я понимала, что если Валере ежедневно не делать гимнастику ног, массаж — операция и все его мучения окажутся напрасными. И я предложила: «Было бы здорово, если бы я могла хотя бы на время взять его к себе, поводить в реабилитационный центр — там бассейн, процедуры». Кончилось тем, что я оформила на Валеру опекунство.

ЖЕНЩИНА, БРОСИВШАЯ РЕБЁНКА
Что снится женщине красивой?.. Ребёнок смирный, белолицый: он ожидает терпеливо её у городской больницы. Тепло одет он. И сплёнат. И оттого молчит покорно. И десять лет никем не поднят, лежит на лавочке просторной. Ни у кого он есть не просит, и вырастать, как все, не хочет. Зима снегами не заносит, и лето ливнями не мочит. Он ждёт её. Но слишком тихо над ним годами солнце ходит. Его с лежащей рядом книгой никто на лавке не находит. И почему он снится, снится красивой женщине… Быть может, она уже заснуть боится, поскольку сон её тревожит. Она бы к сыну улетела, она бы сына подхватила, и молодое своё тело она бы лаской истомила. Она была бы вся — вниманье! Но годы те ушли далёко. И безконечно расстоянье меж ней и брошенным ребёнком. Михаил Беляев, р. 1931

За сиротою Сам Бог с калитою
Шло время, Коленька подрос, мне тяжело стало его на третий этаж тягать, да и сколько можно по чужим углам ютиться?! Задумала я дом строить где-нибудь в области, чтобы у моих дорогих мальчишек была своя крыша над головой. Батюшка благословил. Мы сняли квартиру в деревне под Лугой — там участки земли безплатно давали — и начали строительство. По милости Божией, нам в этом добрые люди помогали. Расскажу два удивительных случая чудесной помощи. Одна старушка копила деньги на свои похороны, но, узнав о нашей нужде, пожертвовала их с шуткой: «Похороны отменяются. А ты не торопись отдавать, смерть подождёт». Другая накопила 100 тысяч на отдых, но заболела — какое уж тут путешествие! — отдала нам: «Вам нужнее, стройтесь». И таких людей Господь посылал немало. Кто 20 тысяч даст, кто поболе, и все в один голос: «Стройся, Надежда, твоим ребятишкам жизнь в деревне только на пользу пойдёт — к земле и к Богу поближе». Вот так всем миром наши хоромы и поднимали.
А ещё бывали удивительные случаи, к строительству уже никакого отношения не имеющие. Когда отдыхали в Евпатории, пошли в дельфинарий. Там дельфин «рисовал» картину, держа кисточку в зубах. Картину разыграли на аукционе за немалые деньги, а купившая её девушка могла прокатиться на лодке, запряжённой дельфинами. Но, направляясь к лодке, она увидела Коленьку и воскликнула: «А можно вместо меня этот мальчик поедет?» Коля был в восторге, а она ещё подарила ему дельфиний шедевр, чтобы малышу уже совсем хорошо было. В другой раз на улице парень подошёл, протянул мне тысячу: «На ребятишек»… А ещё говорят, что у нас молодёжь плохая. Замечательные у нас юноши и девушки растут — чуткие, сердобольные. Русский человек — он всегда таким был.
Надежда принесла фотоальбом, стала показывать снимки их деревенского житья-бытья. На одном из снимков — два белобрысеньких мальчика, похожих меж собой, будто братья родные. «Это Валера с Женей», — пояснила Надежда. И рассказала историю Жени.
— Женечка появился у нас два года назад, когда мы с Коленькой и Валерой уже уехали в деревню. Как-то в четыре часа ночи слышу — стук в дверь. Открываю, на пороге стоит Вера — психолог из детдома, помните, которая была в больнице с Валерой? А рядом с ней мальчонка, скрученный ДЦП. Я онемела, а мальчик мне: «Здравствуй, мама…» Оказалось, ему было обещано, что он едет к женщине, которая станет ему мамой. А я о том ни сном ни духом… Пожили они у нас сутки, сходили мы вместе в храм на Прощёное воскресенье. Повечеряли, и Женя вдруг попросил: «Возьмите меня к себе, у вас так хорошо». Я в ответ: «Женечка, давай молиться, а там как Господь управит». Утром они с Верой уехали, а вечером мне Вера звонит, рассказывает: «Едем в электричке, Женя читает Псалтирь, которую вы ему подарили, а потом как заплачет: “Я буду очень-очень крепко молиться, чтобы Валера хорошо научился ходить, чтобы Коленька заговорил, а у мамы Нади не болела коленка и она взяла бы меня к себе”». Словом, оформила я опекунство и на Женю. И стали мы вчетвером жить-поживать…
Господь милосерден, коли послал мне таких детей. Я столько нагрешила в молодости, столько абортов сделала — вовек не замолить, а тут, через этих детей, Господь дал возможность добрые дела вершить. Батюшка так и говорил: «Это не ты им нужна, это они тебе нужны, чтобы искупить грехи свои, душу очистить…»
Да, много выпало на нашу долю мытарств… Больницы, операции, реабилитационные центры, процедуры и опять операции. Сколько за эти годы встретилось добрых врачей, которые порой даже оперировали и лечили безплатно, совестясь брать с нас деньги. Низкий им всем поклон. Наши совместные многолетние усилия не пропали даром: Валера (13 лет) и Женя (11 лет) могут ходить, говорить, учатся в общеобразовательной и приходской школах. С Колей учительница на дому занимается. А недавно директор воскресной школы сказала, что Валера и Женя будут ведущими на рождественском празднике. Это наша маленькая победа. И мальчишки, конечно, в восторге. Для них очень важно чувствовать себя нужными, ответственными за что-то. Ребята любят ходить в храм. У нас чудный батюшка — о. Ианнуарий, а настоятель — о. Сергий Филимонов. Также мы не раз ездили с мальчиками в паломничество по монастырям и скитам, были в Почаеве, Житомире, Киеве, Москве… Эти дети должны быть с Богом.
Слушая Надежду, я подумала, верно в народе говорят: «Не та мать, что родила, а та, что вспоила, вскормила да добру научила».
— И всё было бы хорошо, да тут нежданно-негаданно беда накатила, — продолжала Надежда своё неспешное повествование. — Я сильно заболела, что-то с сосудами, гипертония, мерцательная аритмия сердца, склероз аорты, если я чего-то не напутала, — словом, целый букет. Признавали онкологию, но не подтвердилось. Я недавно только из больницы выписалась… Не могла даже за детьми смотреть, ими занимался мой сын, у которого своих четверо ребятишек, да 83-летняя бабушка — моя мама. Мне самой 60 лет исполнилось, и силы мои уже не те. Тяжести поднимать нельзя. Обихаживать дом и троих детей-инвалидов стало невмочь. Что станет с детьми, если вдруг умру, даже подумать страшно. Меня, правда, одна сестра милосердия утешила: «Не думай, что ты любишь детей больше, чем Господь. Отец наш Небесный Сам о них позаботится, и коли дал роток — даст и кусок». Это верно. Но и я со своей стороны должна позаботиться о будущем мальчиков.
Нужна мне хорошая помощница, которая жила бы с нами в деревне, а когда меня не станет — оформила бы на ребят опекунство, заменила мать. У нас там двухэтажный дом, 25 соток огорода, сруб под баню. Только вот дом ещё достроить надо малость — крышу, свет провести, воду (скважина уже есть), отопление, а денег нет. И это — вторая проблема. Хочется, уходя из жизни, знать, что у детей есть надёжная крыша над головой и родная душа рядом. Ведь если я умру, что станет с детьми? Кому они будут нужны? Кто станет о них заботиться? Много друзей отпало после того, как я заболела, — у людей ведь своих забот и горя хватает… Раскидают моих мальчиков по интернатам да приютам. И хуже всех будет Коленьке, поскольку он совершенно безпомощен. Мне бы ещё лет 20 прожить, чтобы Валеру с Женей на ноги поставить, а там и Коленька был бы при них — сыт и обихожен.

МАТЕРИНСКАЯ МОЛИТВА
О Господи, как краток путь земной!
Свечу мою задуть стремится ветер…
Молю, Ты смерть не посылай за мной,
Пока во мне нуждаться будут дети.

Ты можешь хворь любую исцелить,
Простишь меня и примешь покаянье.
Лишь только Ты умеешь так любить
И понимать телесные страданья.

Ты путь прошёл от ясель до Креста,
Господь, принявший облик человечий…
Твоя непостижима доброта,
Ты был и есть и неизменно вечен!

Храни детей моих среди невзгод,
Не допусти угрозы смертной битвы!
И верю я, от зла их сбережёт
Моя слезой умытая молитва…
Вера Тихова

Знаете, Валера мечтает, чтобы у него была семья, когда он вырастет, — хорошая жена, много детей, по двору бы бродили курочки, чтобы корова была и собака. А он всех соберёт под единый кров — и братьев Колю и Женю, и маму Надю, и все будут жить-поживать. А если не суждено этой мечте сбыться, если не пойдёт за него никто замуж, так он в монастырь уйдёт, может быть, даже иеродиаконом станет. Вот такие мечты у 13-летнего мальчугана. Пусть Господь услышит и исполнит его добрые, светлые думки.
Уже когда я уходила, Коленька сказал, что меня Господь на руках носит. На сердце потеплело от добрых слов. Храни тебя, Господи, Николенька, названых братиков твоих и маменьку Надю.
«Уважаемая редакция!
Помните ли нас — Надежду Григорьевну с тремя приёмными сыновьями — Коленькой, Валерой и Женечкой, чьи судьбы искалечил детский церебральный паралич? О нас была в газете статья «Тяжёл крест, да надо несть». И я продолжаю нести его — этот крест. Слава Богу, после публикации нашлось немало людей, которые сочувствуют нам, пытаются помочь. Наверное, ничего этого не было бы, если б Господь не устроил так, что я с сыновьями являюсь прихожанкой той же Благовещенской церкви на Приморском проспекте, что и редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» Александр Раков, и не его жалостливое сердце… Люди непрестанно звонят, плачут, говорят добрые слова. Многие, узнав адрес, приносят деньги. В основном это старушки, которые, оторвав крохи от своей пенсии, извиняются: «Ничем больше помочь не можем, простите». Низкий поклон всем вам, родные наши! На эти деньги я смогла повезти детей в Евпаторию — это не роскошь, просто там есть учреждение, где делают нужный мальчикам массаж и все необходимые процедуры. Дело в том, что мальчики за лето очень ослабели, Валера и Женечка часто стали падать в обмороки… Им нужно было это лечение. Спаси Бог всех жертводателей, как и они своей лептой спасают моих мальчиков. К сожалению, Господь не послал ещё человека, который согласился бы жить с нами в деревне под Лугой, помогать по хозяйству, а после того, как меня не станет, усыновил бы Коленьку, Валеру и Женечку. Мальчиков нельзя отдавать в интернаты, ведь им нужен постоянный уход и материнская забота, иначе они обречены. Но, быть может, такой человек уже в пути, и надо только дождаться?.. Верю, Господь не оставит нас своей милостью, а милость Он подаёт руками людей. Низкий поклон всем, кто близко к сердцу принял нашу беду и помог. С любовью о Господе р. Б. Надежда».

Кто может помочь Надежде и детям деньгами, кто чувствует в себе силы — физические и духовные, — чтобы поселиться в деревне и взять на себя пригляд за хозяйством и уход за детьми-инвалидами, звоните по контактному тел. 8-921-947-51-00, Ольге Николаевне.

Милосердие, как нам тебя не хватает,
Нам, больным, одиноким, ненужным, несчастным.
Нас обида и горечь гнетут и терзают —
Неужели мы в чём-то пред кем виноваты?
Милосердие, где же ты, где существуешь,
Где ты ходишь и где ты сейчас обитаешь?
Почему не спешишь до сих пор к нам на помощь,
Иль о нас, позабытых, ты разве не знаешь?
Наши силы иссякли, тебя ожидая,
Наши души, напрасно надеясь, сгорели.
Надорвался наш голос, тебя призывая,
И уже не подняться нам с душной постели.
Неужель, милосердие, ты нас покинешь,
Не поделишься маленькой капелькой счастья,
Не придёшь, не поможешь, с усмешкой отринешь,
Не укрыв от беды, горьких дум и ненастья?
Наташа Дунаева, Смоленская область,
инвалид II группы по ДЦП с детства


НЕСЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ! ОНА ДО СМЕРТИ ЛЮБИТ ПОЭТА

Несколько лет я готовился написать «былинку» о смерти Сергея Александровича Есенина, читал статьи и книги, копировал материалы в папку, искал, как строить повествование. Но оказалось, что написано о великом поэте невероятно много; каждый мало-мальский пиит считает своим долгом сказать своё словечко о гении. И мне совершенно не хотелось заниматься пересказами правды и вымысла, перипетий любовных историй, скандалов и высосанных из пальца неправдоподобий.
Сказанная Евгением Евтушенко фраза в поэме «Братская ГЭС»: «Поэт в России больше, чем поэт» удивительно точно отражает судьбу многих, если не большинства, настоящих Поэтов и в царской России, и в Советском Союзе, и в нынешние непонятные времена. Правда, ныне больших поэтов не наблюдается.
Поэт говорит с Небом. Слово Поэта сильнее любого оружия, оно способно перевернуть любой политический строй, каким бы сильным он ни казался себе. Именно поэтому настоящих поэтов мало — Божий дар даётся не всякому. Заставить Поэта служить политике не получается: рано или поздно Он прозревает и начинает говорить правду. А правда власть имущим опасна и грозит многим. Поэтому поэтов убивают, убивают по-разному, гнусно-изобретательски… Русские гении не умирают. Словно за ними ревниво следят: чуть поднимаются — их убирают — пуля, петля, провокация, яд… Пушкин, Есенин, Шукшин, Маяковский, Лермонтов, Гоголь, Высоцкий, Рубцов, и Гумилёв, и Тальков, и Тарковский… Не перечислить, в конце-то концов. Певчая доля в итоге прекрасна — в Вечность восходит, как в небо звезда… Быть настоящим Поэтом опасно. Быть Настоящим — опасно всегда… Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

В этой «былинке» будет много стихов; кто-то не осилит и может её пропустить. Но я приведу те стихи, которые оставили глубокий след в моей душе. А подробности, злачные места биографий вы без труда найдёте и в книгах, и в Интернете. Итак: не объясню почему, но с циклом Марины Цветаевой о гибели Маяковского я познакомился совсем недавно. Объём его большой, но нет другого способа передать чувства великой Поэтессы об уходе гениальных Поэтов. Да и ей самой недолго оставалось мучиться на бренной земле…

МАЯКОВСКОМУ
1.
Чтобы край земной не вымер
Без отчаянных дядей,
Будь, младенец, Володимир:
Целым миром володей!

2.
Литературная — не в ней
Суть, а вот — кровь пролейте!
Выходит каждые семь дней.
Ушедший — раз в столетье

Приходит. Сбит передовой
Боец. Каких, столица,
Еще тебе вестей, какой
Еще — передовицы?

Ведь это, милые, у нас,
Черновец — милюковцу:
«Владимир Маяковский? Да-с.
Бас, говорят, и в кофте

Ходил»...
Эх кровь твоя — кровца!
Как с новью примириться,
Раз первого её бойца
Кровь — на второй странице
(Известий).

3.
«В гробу, в обыкновенном тёмном
костюме, в устойчивых, грубых
ботинках, подбитых железом, лежит
величайший поэт революции».
«Однодневная газета»,
24 апреля 1930 г.
В сапогах, подкованных железом,
В сапогах, в которых гору брал —
Никаким обходом, ни объездом
Не доставшийся бы перевал, —

Израсходованных до сиянья
За двадцатилетний перегон, —
Гору пролетарского Синая,
На котором праводатель — он.

В сапогах — двустопная жилплощадь,
Чтоб не вмешивался жилотдел, —
В сапогах, в которых, понаморщась,
Гору нёс — и брал — и клял — и пел —

В сапогах и до и без отказу
По невспаханностям Сентября,
В сапогах — почти что водолаза:
Пехотинца, чище ж говоря:

В сапогах великого похода,
На донбассовских, небось, гвоздях.
Гору горя своего народа
Стапятидесяти (Госиздат) Фото:Прощание матери с сыном

Миллионного… — В котором роде
Своего, когда который год:
«Ничего-де своего в заводе!»
Всех народов горя гору — вот.

Так вот в этих — про его Рольс-Ройсы
Говорок еще не приутих —
Мёртвый пионерам крикнул: Стройся!
В сапогах — свидетельствующих.

4.
Любовная лодка разбилась о быт
И полушки не поставишь
На такого главаря.
Лодка-то твоя, товарищ,
Из какого словаря?

В лодке, да еще в любовной
Запрокинуться — скандал!
Разин — чем тебе не ровня? —
Лучше с бытом совладал.

Эко новшество — лекарство
Хлещущее, что твой кран!
Парень, не по-пролетарски
Действуешь, — а что твой пан!
Фото:Проводы Маяковского
Стоило ж в богов и в матку
Нас, чтоб — кровь, а не рассвет! —
Класса белую подкладку
Выворотить напослед.

Вроде юнкера, на «Тоске»
Выстрелившего — с тоски!
Парень! не по-маяковски
Действуешь: по-шаховски.

Фуражечку б на бровишки
И — прощай, моя джаным!
Правнуком своим проживши,
Кончил — прадедом своим.

То-то же, как на поверку
Выйдем — стыд тебя заест:
Совето-российский Вертер.
Дворяно-российский жест.

Только раньше — в околодок,
Нынче ж…
— Враг ты мой родной!
Никаких любовных лодок
Новых — нету под луной.

5.
Выстрел — в самую душу,
Как только что по врагам.
Богоборцем разрушен
Сегодня последний храм.

Ещё раз не осёкся,
И, в точку попав, — усоп.
Было, стало быть, сердце,
Коль выстрелу следом — стоп.

(Зарубежье, встречаясь:
«Ну, казус! Каков фугас!
Значит — тоже сердца есть?
И с той же, что и у нас?»)

Выстрел — в самую точку,
Как в ярмарочную цель.
(Часто — левую мочку
Отбривши — с женой в постель.)

Молодец! Не прошибся!
А женщины ради — что ж!
И Елену паршивкой —
Подумавши — назовёшь.

Лишь одним, зато знатно,
Нас лефовец удивил:
Только вправо и знавший
Палить-то, а тут — слевил.

Кабы в правую — свeрк бы
Ланцетик — и здрав ваш шеф.
Выстрел в левую створку:
Ну в самый-те Центропев!

6.
Зёрна огненного цвета
Брошу на ладонь,
Чтоб предстал он в бездне света,
Красный, как огонь.

Советским вельможей,
При полном Синоде…
— Здорово, Серёжа!
— Здорово, Володя!

— Умаялся? — Малость.
— По общим? — По личным.
— Стрелялось? — Привычно.
— Горелось? — Отлично.

— Так, стало быть, пожил?
— Пасс в некотором роде.
— …Негоже, Серёжа!
— …Негоже, Володя!

— А помнишь, как матом
Во весь свой эстрадный
Басище — меня-то
Обкладывал? — Ладно

Уж… — Вот те и шлюпка,
Любовная лодка!
Ужель из-за юбки?
— Хужей из-за водки.

Опухшая рожа.
С тех пор и на взводе?
— Негоже, Серёжа.
— Негоже, Володя.

— А впрочем — не бритва —
Сработано чисто.
Так, стало быть, бита
Картишка? — Сочится.

— Приложь подорожник.
— Хорош и коллодий.
— Приложим, Серёжа?
— Приложим, Володя.

— А что на Рассее —
На матушке? — То есть
Где? — В Эсэсэсэре
Что нового? — Строят.

Родители — родят,
Вредители — точут,
Издатели — водят,
Писатели — строчут.

Мост новый заложен,
Да смыт половодьем.
Всё то же, Серёжа!
— Всё то же, Володя.

— А певчая стая?
— Народ, знаешь, тёртый!
Нам лавры сплетая,
У нас, как у мёртвых,

Прут. Старую Росту
Да завтрашним лаком.
Да не обойдёшься
С одним Пастернаком.

Хошь, руку приложим
На ихнем безводье?
Приложим, Серёжа?
— Приложим, Володя!

— Еще тебе кланяется…
— А что добрый
Наш Льсан Алексаныч?
— Вон — ангелом! — Фёдор

Кузьмич? — На канале:
По красные щёки
Пошёл. — Гумилёв Николай?
— На Востоке.

 (В кровавой рогоже,
На полной подводе…)
— Всё то же, Серёжа.
— Всё то же, Володя.

А коли всё то же,
Володя, мил-друг мой, —
Вновь руки наложим,
Володя, хоть рук — и —

Нет.
— Хотя и нету,
Серёжа, мил-брат мой,
Под царство и это
Подложим гранату!

И на раствороженном
Нами Восходе —
Заложим, Серёжа!
— Заложим, Володя!

Много храмов разрушил,
А этот — ценней всего.
Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Савойя, август 1930

…14 апреля 1930 года у Маяковского была в гостях 22-летняя актриса театра Вероника Полонская, на которой он хотел жениться. Просил остаться с ним, но она отказалась и вышла. Раздался выстрел. «У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору. Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье: в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела. Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди его было крошечное кровавое пятнышко. Я помню, что бросилась к нему и только повторяла безконечно: — Что вы сделали? Что вы сделали? Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и всё силился приподнять голову. Казалось, он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые…» Маяковский выстрелил в себя в 10.15 утра. В 10.16 станция «скорой помощи» приняла вызов, в 10.17 машина с медиками выехала. Когда Полонская спустилась во двор, машина уже подъезжала. Но врачи могли только констатировать летальный исход.

ПОСМЕРТНОЕ ПИСЬМО МАЯКОВСКОГО
«В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сёстры и товарищи, простите — это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля — люби меня.
Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты им устроишь сносную жизнь — спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.

Как говорят —
«инцидент исперчен»,
Любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчёте
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед и обид.

Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.
12.04.30 г.

Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.
Сериозно — ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль — снял лозунг, надо бы доругаться.
В.М.
В столе у меня 2000 руб. — внесите в налог».


* * *
Когда в последний раз я побывал на Ваганьковском кладбище в 1986 году, на могиле Есенина стояло надгробие, которого нынешнее поколение уже не застало.
Я стою над могилой Сергея Есенина…
Ветер листья на скорбные плиты намёл,
Сколько в городе этом навеки поселено
Неразгаданных судеб, забытых имён.

Может, кто-то из них в те далёкие годы
Знал при жизни поэта. Встречал, говорил.
От хулы заслонял, и берёг в непогоды,
И боялся за хрупкость невидимых крыл.

Он прошёл по земле, по распахнутым душам…
И когда закружилось над ним вороньё,
По Москве, по кабацкой, — по той и грядущей —
Он на добрых руках плыл в безсмертье своё.

Но осталась Россия — навеки любимой
В каждой строчке его, полной грусти и гроз.
И с надгробья он смотрит умышленно мимо —
Мимо скорби и жалости, вздохов и слёз…
Андрей Дементьев
Долгие годы самоубийство Есенина было единственной причиной его кончины. И лишь в 1990 году на основе посмертных фотографий поэта, снятых в гостинице, во время судебно-медицинской экспертизы, на похоронах была поставлена под сомнение добровольность ухода его из жизни. Если разглядите, сможете увидеть чёрную круглую пробоину помимо раны на лбу. Специалисты по судебно-медицинской экспертизе полагают, что это похоже на след от пули или удара.
Ещё странность: такой аккуратный в жизни Сергей Александрович не мог перед смертью перевернуть в номере буквально всё вверх дном, вывалить содержимое своего чемодана. В ходе освидетельствования таинственно исчез со спинки стула пиджак поэта.
И много других странностей, отвергающих самоубийство.

ТАЙНА «АНГЛЕТЕРА»
Он приехал в Ленинград не для погибели —
От преследований силился сбежать.
Ведь и в жизни, и в судьбе его обидели,
Подтолкнув ходить по лезвию ножа.

Он немало побродил-поездил по миру.
И теперь его приветил «Англетер».
Поселяясь в уже знакомом пятом номере,
Как он жил? О чём мечтал? Чего хотел?

За окном — громада серая Исаакия,
А в душе стихов нетленных вьётся нить.
У Есенина бывало в жизни всякое,
Но не думал счёты с жизнью он сводить.
ФОТО:1925
Чья рука ему в ночи петлю готовила?
Кто изранил лучезарное лицо?
Ах, судьба непредсказуемо-фартовая,
Что ж ты прячешь лиходеев-подлецов?

Много тёмного случается в истории.
Дни летучие события гранят.
Тени прошлого в отеле перестроенном
Тайну гибели Есенина хранят.
Александр Потапов, р. 1954, Рязань

ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО ЕСЕНИНА
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
27 декабря 1925 года, за день до смерти.
Говорят, что оно было написано кровью.

«АКТ 28 декабря 1925 года составлен мною, уч. надзирателем 2-го от. Л.Г.М. Н.Горбатовым, в присутствии понятых… Мною был обнаружен висевший на трубе центрального отопления мужчина в следующем виде: шея затянута была не мёртвой петлёй, а только с правой стороны шеи, лицо обращено к трубе… труп висел под самым потолком и ноги были около 11/2 метров. При снятии трупа с верёвки и при осмотре было обнаружено на правой руке повыше локтя с ладонной стороны порез на левой руке на кисти царапины, под левым глазом синяк, одет в серые брюки, ночную рубашку, чёрные носки и чёрные лакированные туфли». Меня поражает: зачем перед смертью надевать ночную сорочку и лакированные туфли?..
За понятых под «Актом» расписались литераторы Вс. Рождественский, П. Медведев, М. Фроман и В. Эрлих. Обращает на себя внимание факт отсутствия типичных следов удушения — высунутого языка, покраснения лица и прочих. За то, что Поэт не собирался уходить из жизни, говорит и он сам:

Пусть для сердца тягуче колко,
Это песня звериных прав!..
…Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.

Зверь припал… и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки…
Вдруг прыжок… и двуногого недруга
Раздирают на части клыки.

О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даёшься ножу!
Как и ты — я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.

Как и ты — я всегда наготове,
Хоть и слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний, смертельный прыжок…
Сергей Есенин

В книге «Тайна смерти Есенина» исследователя А. С. Прокопенко есть свидетельство бывшей штатной уборщицы гостиницы «Англетер» Варвары Васильевой, которая обслуживала пятый номер. Она отчётливо помнит, как какие-то личности вечером 27 декабря не то с чердака, не то из подвального помещения тащили к пятому номеру тело человека. Когда она сообщила об этом учёным мужам, над ней только посмеялись…

ПОСМЕРТНАЯ МАСКА ПОЭТА, КОТОРУЮ Я УВИДЕЛА В ДЕНЬ ЕГО РОЖДЕНЬЯ
Эта маска — его… Это он?
Он повесился, есть утвержденья.
Нынче день его похорон
Для меня, а не день рожденья.

Не нуждается он в речах.
Это он — с подбородком побритым,
Со страданьем во всех чертах,
С переносьем пробитым.

Он читаем, любим, знаменит,
Больше нет на него запрета.
Что ж Казанская не звонит,
Не оплакивает поэта?

Он стихов не напишет уже,
Жизнь свою не доскажет уже…
До свиданья, поэт, до свиданья…
Сколько ж было страданья в душе,
Если в маске столько страданья!
Нина Краснова

…Теперь на престижном Ваганьковском над могилой Поэта поставили совсем другое надгробие. Но если бы там был насыпан только песчаный холмик, русские люди всё равно приходили бы туда с цветами почтить память великого Русского Поэта. Вытравить из истории человека, живущего в душе каждого русского, — дело невозможное. На сердце рубцы непрощённых обид, нервы натянуты в нить. Убит Гумилёв. И Есенин убит. Стихи невозможно убить. Поныне Есенин народом любим. Мы не забудем, скорбя, девический крик на прощании с ним: «За что же убили тебя?!» И снова, и снова над пропастью лет шипение змей в ответ: «За то, что он русский. За то, что поэт. За то, что он — русский поэт». Валерий Фокин
 

НА ВАГАНЬКОВСКОМ КЛАДБИЩЕ
Мир тебе, Сергей Есенин,
И поклон сибиряков!
Все твои стихотворенья —
Как река средь берегов.

Мчит река, дорогу сверив,
Ей Природа — мать и друг —
Пусть она течёт на север
Или с севера на юг.

А река — что древо: русло —
Ствол — с притоками ветвей…
Ты поэт исконно русский —
От вершины до корней.
Как одна большая песня
Родины! И голос твой
Не убить — хоть сам убейся,
Не загрызть — хоть волком вой.

Как рыдание кукушки.
Точно трели соловья…
В каждой русской деревушке
Песня слышится твоя.

Потому как век от века
Русским людям не чужа
Честь и совесть человека,
Слух и зрение — душа.

Над тобою суд свершили:
Раньше — врали, нынче — врут…
С этим злом они прожили.
С этим злом — они умрут!
Владимир Балачан, Омск

А что же Поэтесса, с которой мы начали «былинку»?
…В 1939 году Марина Цветаева, получив заверения в безопасности, вслед за мужем Сергеем Эфроном и дочерью Ариадной вернулась в СССР; жила на даче НКВД в Болшево. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — муж Эфрон; в августе 1941-го был расстрелян. Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.
31 августа 1941 года Цветаева повесилась. Похоронена на Петропавловском кладбище в г. Елабуге. Точное нахождение могилы до сих пор неизвестно. Перед смертью она оставила три записки, одну из которых — сыну — я привожу дословно: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь, — что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

«САМОУБИЙСТВО»
Был вечер музыки и ласки,
Все в дачном садике цвело.
Ему в задумчивые глазки
Взглянула мама так светло!

Когда ж в пруду она исчезла
И успокоилась вода,
Он понял — жестом злого жезла
Её колдун увлёк туда.

Рыдала с дальней дачи флейта
В сияньи розовых лучей…
Он понял — прежде был он чей-то,
Теперь же нищий стал, ничей.

Он крикнул: «Мама!», вновь и снова,
Потом пробрался, как в бреду,
К постельке, не сказав ни слова
О том, что мамочка в пруду.

Хоть над подушкою икона,
Но страшно! — «Ах, вернись домой!»
…Он тихо плакал. Вдруг с балкона
Раздался голос: «Мальчик мой!»

В изящном узеньком конверте
Нашли ее «прости»: «Всегда
Любовь и грусть — сильнее смерти».
Сильнее смерти… Да, о да!..
Марина Цветаева, +1941

Хотя отпевание самоубийц в Русской Православной Церкви запрещено, в 1990 году Патриарх Алексий II после прошения группы верующих, включая сестру, Анастасию Цветаеву, дал благословение на отпевание Цветаевой в церкви в московском храме Вознесения Господня у Никитских ворот.


УКЛАДКА ДОННАЯ

И ТОЛЬКО Б НЕ ЗАБЫТЬ СЛОВА…

«Моему сыну шесть лет. Мы, родители, учим его здороваться. Когда он заходит в подъезд, в садик, в лифт, встречается с друзьями. И вообще здороваться. Очень часто получается так, что он вслух и громко, явно стараясь, произносит свое милое «здравствуйте» с еще нечётким «р» и не слышит ничего в ответ. Причём ответа нет от взрослых. Иногда нет даже ответного взгляда. Получается некоторый конфликт воспитания и реакции окружающих. Мама и папа говорят, как правильно, а в жизни правильно лишь иногда. Какие выводы он сделает через несколько лет? И ответит ли сам, услышав неожиданное приветствие?
Мне довелось работать в Швейцарии в течение продолжительного времени. В центральной Швейцарии дети здороваются на тихих улочках со всеми, кто им встречается. И им обязательно уважительно и приветливо отвечают. Поэтому взрослые в Швейцарии тоже здороваются при встрече ВЕЗДЕ! Иностранцы чувствуют уважение к себе через приветствие уже на паспортном контроле! Наверное, многие знают, какое чувство испытывают люди на паспортном контроле в России…
У меня нет готового ответа о причинах этих различий. Возможно, в основе лежит доверие к миру и его обитателям. Или недоверие. Нам легче ответить грубостью на грубость, чем вежливостью на вежливость. И мне искренне жаль, что в атмосфере такого недоверия растёт мой сын. При этом, уверен, люди хотят быть приветливыми. Многие устали от напряжения и готовы сделать простые шаги к демонстрации взаимоуважения.
Для этого есть и положительные примеры. Одна моя знакомая здоровается с кассирами на вокзале. Она делает это каждый день, покупая билетик. И с кассирами в метро тоже здоровается. И отвечают всегда именно тётечки на вокзале, потому что они одни и те же каждый день. А тётечки в метро часто не отвечают, потому что они всегда разные и мою знакомую не узнают и не запоминают. Это говорит о том, что вежливость доходит до адресата, люди реагируют и отвечают, если это происходит с ними постоянно, а не от раза к разу. То есть мы сначала можем дивиться, а потом привыкаем и отвечаем тем же. Это работает, кстати, не только с вежливостью. Получается, что со временем мы все могли бы быть друг с другом приветливыми, если бы сейчас просто стали чуть настойчивее.
Как это сделать на уровне общества? Я, если честно, не знаю. Единственное, что ясно, — делать что-то надо и как можно скорее».
Артём Алексеев, http://lenta.ru/columns/2010/11/06/hello/

ДОБРЫЙ ДЕНЬ!
Как хороши и как добры
Слова прощанья и привета!
Дороги осени пестры
В косых лучах дневного света.

«Ну, будь здоров!»; «День добрый вам!»;
«А, здравствуйте!»; «До новой встречи!» —
Как ласковы слова к словам,
Приветливы друг к другу речи!

Так солнце ласково с травой,
Роса — с листком и с веткой — птица,
Так небо тёплой синевой
На землю зыбкую струится.

Была природа бы жива,
Не убыло б ветров дыханье,
И только б не забыть слова,
Слова привета и прощанья…
Анатолий Бергер, р. 1938

А если вдруг поздороваешься с незнакомым человеком, он удивлённо посмотрит на тебя, и ты говоришь: «Простите, я ошибся». Теперь только со знакомыми здороваются. А молодёжь вообще целуется при встрече — со всеми подряд, и с мальчишками, и с девчонками. Раньше это позволяли себе только близкие люди. Даже в детском садике дети целуются. Хорошо это или плохо? Наверное, плохо: ненужная близость стирает грани приличия; поцелуй — проявление любви и расположения к хорошо знакомому человеку. Или начинают обнимать тебя, или похлопывать по плечам, груди, или стоят на очень близком расстоянии при разговоре…
Мне по душе забытый обычай: мужчина при встрече приподнимал шляпу и наклонял голову, второй делал то же. Красиво и необременительно нисколько. Или такой вид приветствия:

ПУСТОЙ ОБРЯД
Суровой повседневности обряд, —
Вопрос: «Как жизнь?» И тут по ритуалу:
«Да ничего…» — «Ну будь…» — «Вот так-то, брат…»
Но человек начнёт мало-помалу
Рассказывать: «Такие, брат, дела… —
Сначала так, с неловкостью, несмело. —
Жена на той неделе померла.
Дочь что-то, между прочим, заболела.
Зашёл бы. Как-никак…» Я на него
Гляжу. Он козырёк надвинул. «Э, он плачет…»
…Спроси: «Как жизнь?» — ответят: «Ничего…»
Но это ничего ещё не значит.
Евгений Винокуров, +1993

Приветствие — не только механическое произнесение определённых слов при встрече или расставании; ещё большее значение имеет тон, которым оно произнесено. Можно со злостью выпалить «Здрассьте!», а можно лёгким кивком головы поднять встречному настроение. В деревнях и маленьких городах до сих пор здороваются и с незнакомыми людьми. Слово «здравствуйте» — короткая молитва, пожелание человеку здоровья и благополучного пути. К слову, животные тоже здороваются.

Солнце красит за крышею крышу,
Люд рабочий встречает зарю.
— С добрым утром! — внезапно слышу.
— С добрым утром! — в ответ говорю.
Не любитель условных приличий,
Почитаю превыше всего
Этот очень хороший обычай
И придерживаюсь его.
Марк Лисянский, +1993

Нынешнее разобщённое общество индивидуалистов не без помощи политтехнологов — да, да, именно так — становится обществом одиночек, управлять которыми весьма и весьма просто. А язык — тот стержень, который объединяет нацию. Разрушишь язык, запретишь называть свою национальность, попытаешься лишить людей традиционного вероисповедания — исчезнет Россия. Вот что стоит за таким «пустяком», как приветствие.
И ещё безотрадное: наша страна перестала петь песни. Совсем недавно ни одно общее дело — будь то хоть застолье или метание стогов — не обходилось без песни: кто-то обязательно запевал, и дело спорилось.

Среди смут, в недороды,
С фронта слушая вести,
Даже в страшные годы
Пела Русь свои песни.

И в страду, и в путину,
У мартеновских буден,
Словно вздохом единым
Жили русские люди.

Но сейчас где спросить —
В Костроме иль в Рязани —
Почему на Руси
Люди петь перестали?
Давид Кудыков, Англия

А теперь даже за столом не поют, а если поют, то с помощью японских караоке: голос «красивым» становится и стыдно не бывает. Но это уже не песня, а кефир синтетический: вкус тот же, а пользы душе нет.

РУССКАЯ ПЕСНЯ
Отчего не поёт Россия? Но зато безпробудно пьёт… Раньше, помню, траву косили: хоть один вдруг да запоёт… И в автобусе песни пели, если долгий случался путь. Что же вдруг так все онемели? Что же песня не ломит грудь? Пели в поле, в лесу и в клубе, пели дома и у станка, а теперь лишь кусают губы да катают в руках стакан. И романса вечерней зорькой не поймать золотую нить. Молодёжной скороговоркой песен русских не заменить. Как бы мир ни казался тесен, но не сдвинешь плотней ряды. Точно знаю, народ без песен — он как море, но без воды. То ли русское небо меркнет, то ли жить уж невмоготу…
Слава Богу, хоть в Русской Церкви вместе с Ангелами поют.
Сергей Козлов, +2010
Уж простите, немного в сторону от темы подался. Хотя если подумать, тема одна и та же — судьба-судьбинушка Родины нашей. Уже и время к ночи, и спать время ложиться. Помолимся, пожелаем родным спокойной ночи и уснём сном праведника.

Спокойной ночи вам, кто мил мне и далёк,
Спокойной ночи вам, кто близок мне и дорог,
Кто спит уже и кто ещё не лёг,
Над кем ещё не спущен звёздный полог.
Спокойной ночи, мой усталый мир.
Пусть счастье и покой к тебе вернётся,
И стынущий в дороге пассажир
Пусть до надёжной кровли доберётся.
Спокойной ночи, звёздная печаль,
Стоящая в созвездье Водолея.
Пусть сыплющий метелями февраль
Набьёт себе подушек побелее.
Спокойной ночи, души и тела,
Спокойной ночи, кошки и собаки.
И пусть земля, свободная от зла,
Плывёт и не заблудится во мраке.
Раиса Вдовина, р. 1933

А мне вдруг ещё петь захотелось: тихонько, про себя — голоса-то нет, да и поздно уже шуметь… И я тихохонько повёл: «Ой, цветёт калина в поле у ручья. Парня молодого полюбила я. Парня полюбила на свою беду. Не могу открыться, слов я не найду…» Вам смешно? Ну посмейтесь, посмейтесь, я дальше всё равно слов не знаю…
Спокойной вам ночи, сестры и братья!


БОЛЬЮ ЗА ЧЕСТНЫЕ СТРОКИ ПЛАТИЛ

Странное получил я письмо от давней читательницы газеты.
«Дорогой товарищ главный редактор!
У меня есть знакомая, она говорит, что вы — плохой редактор: вы как-то в своих “былинках” написали, что поссорились с дочкой. Я не считаю это грехом, даже наоборот: многие люди “закрываются”, ничего о себе не говорят, а другим косточки перемывают. Вот это, действительно, некрасиво…»
Как-то на выставке подошла ко мне женщина с вопросом: «Александр Григорьевич, читаю ваши книги и мне становится за вас стыдно — разве можно в таком возрасте быть таким откровенным?!» — «А в каком возрасте уже можно?..» — вопросом на вопрос ответил я.
И вправду, в наше чреватое неприятностями время, когда не знаешь, откуда свалится беда, лишнее о себе говорить ни к чему. Но я всё чаще вспоминаю 50—60-е годы, сравниваю их с нынешними и прихожу к выводу, что тогда люди были и честнее, и чище, и искреннее, и добрее. И на помощь всегда приходили, и решёток на окнах не было, не говоря уже о стальных девятислойных входных дверях в квартиру. Можно было запросто прийти к соседу за советом в трудном деле и узнать, как бы он поступил в подобном случае — в полной уверенности, что он не разнесёт по округе ставшее ему известным. Тем добрым временем и я взращён.

ДОВЕРЧИВЫЙ
Я всем верю — и женщинам, и мужчинам,
и младенцам, и лошадям.
Некоторые меня обманывают,
но я всем верю.
«Быть может, я неумён?» —
спрашиваю я у женщин,
и они опускают глаза.
«Наверное, я недотёпа?» —
спрашиваю я у мужчин,
и они отворачиваются.
«Неужели я глупец?» —
спрашиваю я у младенцев,
и они начинают плакать.
«Ну скажите же мне,
что я болван! —
кричу я лошадям. —
Чего вы хвостами-то машете?»
«Да нет, — говорят лошади, —
просто ты такой доверчивый,
и всем как-то неловко».
Геннадий Алексеев, +1987, Ленинград

А сейчас? Да, писал я в книгах о моей драме с дочерью, подробно писал, но, конечно, без лишних деталей. Разве мало в наших семьях подобных трагедий? Сколь угодно — поговорите с людьми. Вот я вам как близким людям и рассказал, а некоторые принялись судить да рядить: «Как это возможно: редактор православной газеты, а с дочерью у него нелады? Да он право-то имеет издавать газету, которая о Боге, о Церкви, о святых?.. Пусть помирится срочно, не то мы жаловаться будем». Кому жаловаться? Духовнику? Богу? Старец от ваших жалоб и так чуть не плачет.

Сварю бульон и сделаю салат —
А вдруг из Петербурга дочь приедет?
Улыбкой на любовь мою ответит,
И вроде всё опять пойдёт на лад…

Сварю бульон и сделаю салат —
Для дочери готовлю угощенье,
Не для того, кто попросил прощенья
За всё, в чём был и не был виноват…
Сварю бульон и сделаю салат…
Нина Королёва

Ну, если найдёте нового редактора, да без грехов, да который светится благодатным светом, — с радостью уступлю место. Только никто на моё место, сколько ни звал, ни за какие коврижки идти не хочет. Может, боится замараться? Или не справиться?
Если бы только главный редактор! Я и директор, и учредитель, и издатель, и распространитель, и добытчик денег(нам ведь никто рубликов на издание газет не даёт!), и кто-то ещё — уже и должности свои вылетели из головы. А делать всё равно надо — болен ли ты или случилось в семье что — должна вовремя прийти газета к читателю. Иной глянет неприязненно: что тут читать? Месяц ежечасного труда вошёл в эти восемь страничек, да какого — с потом и кровью! Я как-то отцу Иоанну пожаловался, что трудно, а он мне: «А как ты, Саша, хотел: только с потом, только с кровью!»
Без зазрения совести сказать, не пряча глаз: «Я православный!» далеко не каждый осмелится. Помните, когда собирались побить камнями блудницу, что сказал Спаситель: «Кто из вас без греха, первый брось в неё камень… Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим… и остался один Иисус и женщина. Иисус сказал ей: женщина! Где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (Ин. 8, 7—11). Если нет сочувствия, не пришла любовь — лучше сдержаться и промолчать; так учит духовник. Возможно ли быть искренней в стихах? Меня читают две мои свекрови, готовые всегда поймать на слове и тут же обвинить во всех грехах. Они подскажут быстро, что не так: упряма, непочтительна, ленива, — и в строчках отыскать хотят ревниво намёк на первый, неудачный брак… И только мама, — мама всякий раз, когда стихи мои откроет, — плачет. Не надо, мама, в жизни всё иначе. А эти сказки в рифму — не про нас. Казалось бы: напишешь, как живёшь, — чего же проще? Но эффект обратный: с годами правда всё невероятней, правдоподобней и удобней — ложь. Елена Жабинковская, СПб.
Вам доверяют сокровенное. А вы сплетничаете про редактора (мне даже анекдот про меня рассказали), толком не зная ни его, ни жизни редакторской, ни семейной, только газеты почитываете иногда. Да и в них не все правильно понимаете: столько нелепых вопросов сыплется по телефону… Даже адреса нового на самом видном месте не видите: ходите по старым адресам редакции, читать не научились…

ОТКРОВЕННОСТЬ
Я откровенничал с друзьями,
Был полон мрака сеновал.
Смотря открытыми глазами
Во тьму, я душу открывал.

Но как-то вышло так с годами —
Я доверительность забыл.
Как дом аршинными гвоздями,
Себя я наглухо забил.

Лишь за бутылкою «Столичной»
В интимном дружеском кругу
Подчас вопрос сугубо личный
Легко затронуть я могу.

Вину припомню вдруг иную —
Живу, всё в глубине тая,
Ведь откровенности взрывную
И злую силу знаю я!

Захочешь… И решишь: напрасно!
(Эмаль лишь скрипнет на зубах).
Она же на земле опасна
Не менее, чем бензобак.

И всё ж, хоть в жизни съел собаку,
Сказать хочу я: не крути
И не хитри — рвани рубаху
С весёлым треском на груди!

И человечеству на милость
Вдруг сдайся: вот моя вина!
И чтобы исповедь дымилась,
Кровава и обнажена.
Евгений Винокуров, +1993

Думаете, я оправдаться перед вами хочу? Упаси Боже! Во спасение душ ваших, по благословению духовника рассказываю то, о чём вы сами-то сказать сами себе боитесь. А я для чего рассказываю? Да в надежде на то, что вы сумеете сделать из моего драматического опыта правильный вывод и уже в своей жизни избежите хотя бы некоторых ошибок. К слову, многим людям мои «былинки» помогли, и они подходили, кланялись с благодарностью. Не русская это привычка — стараться угодить всем. Мы понимаем тех, с кем на одной волне, в едином ритме, на одних высотах, ни по своей, ни по чужой вине не слыша тех, кто на других частотах. Наталья Коноплёва.
И уж если Господь через Владыку Иоанна (Снычёва, +1995) благословил издавать православную газету, а потом дал и мудрого духовника о. Иоанна Миронова, — значит, Ему, а не вам решать, кому быть редактором. Но главное, о человеке судят по делам его, а не по слухам и сплетням, — по делам, слышите? «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1). Вам бы со своими близкими разобраться, забыть все обиды, постараться понять, простить и полюбить. А с дочкой я уж как-нибудь сам разберусь, ладно?

ОДИНОЧЕСТВО
Дочь не любит отца… Это скверно, пожалуй. В тридцать семь это горько, в шестьдесят это страшно, — не изменишь того, что прошедшим стало и из жизни не вычеркнешь день вчерашний. Поворчи-поворчи: мол, жена воспитала, мол, отбилась от рук незаметно девчонка, мол, теперь педагогов хороших мало… Не поможет. Всё поздно. Порвалось, где тонко. А ведь, помнится, мама тебе говорила: — Посиди хоть немного с дочуркой своею, поброди, побеседуй! — Всё некогда было, дел различных ты много навешал на шею.
А ведь помнится: — Сядь вместе с ней за уроки, почитай, потолкуй, на нагрузки не сетуй, перед нею сейчас все пути и дороги, помоги выбирать! — Ты не слушал советов. Ничему не внимая, молчал ты упрямо, всё казалось, что это лишь мелочь, детали, ты был слишком уж взрослым, чтоб слушаться маму, недалёким, чтоб видеть далёкие дали.
Промелькнули года. Ни жены нет, ни друга. Еле теплится жизни твоей огонёк. Что ж, ты сам виноват. Получай по заслугам. Дочь не любит отца, и отец одинок. Аркадий Чеботарёв, Нижний Новгород
А вам не приходила в голову мысль, что стихотворение написано не мной, и лишь некоторые детали совпадают в наших историях? Всю правду о нас знают лишь Бог и духовник. К ним мы и обращаемся за помощью в трудную минуту. Ещё знает и чувствует, если тебе повезёт, верная жена. Мне вот повезло.

ЖЕНЩИНА
Как сумку, заботы свои волоча
и пряча заметную сразу тревогу,
она подставляет мне оба плеча
и вновь предлагает любую подмогу.
Зачем? Свою ношу я сам перенёс.
Но в ту же секунду душой сиротея,
я к ней прислоняюсь, как брошенный пёс,
о слабости этой ничуть не жалея.
И весь растворяясь в домашнем тепле,
как в детстве притихнув, душою немею.
И всё, что случилось со мной на земле,
одновременно случилось и с нею.
Валерий Капралов, р. 1937

Мне действительно повезло на жену — кто Леру знает, подтвердит безоговорочно. Не стану далеко ходить за примерами: если бы не её неистощимое терпение моей нервности, стремления сделать дело как можно скорее и лучше, моего нетерпения чужого мнения, упрямства — никогда бы сия книга не увидела свет, да и все предыдущие тоже. Отвечаю ли я верной жене лаской, терпением, в конце концов, мужской сдержанностью? Увы, увы! Даю ещё один повод почесать языки, кому неймётся. Люблю ли я Валерушку-Калерушку, как её батюшка Иоанн называет? А вот этого вам знать и вовсе не требуется. Одно знайте: все восемнадцать лет она бок о бок с редактором делала и продолжает делать для вас, мои дорогие, газеты, только зарплаты не получает. Бог терпеливых любит…

ЖЕНА
Среди слов обезцененных и уменьшенных,
Слова «жена» нельзя держать,
Жена ведь не только женщина,
Не только любимая, не только мать.
С женою делишься долгие годы
Тем, что и горько, и тем, чему рад,
Слово «жена» не требует перевода
Для тех, кто уже женат.
Тем же, кто не имел семью,
Кто знал лишь слово «любимая»,
Точный слову «жена» перевод даю:
Жена — это значит необходимая!
Аркадий Чеботарёв, Нижний Новгород

† «Если кто и справедливо употребит злоречие, то правда его исполнена неправды». Прп. Ефрем Сирин


Я, ЛИРИК ПО СУТИ…
из беседы с поэтом Николаем Зиновьевым
— Николай! Часть ваших стихов посвящена жене Ирине. Она — ваш верный помощник в поэзии и опора в жизни. Не оставляйте её в тени…
— Да, действительно: и опора, и помощник, и единомышленник, но прежде всё-таки — жена и мать моих детей. Кстати, тоже человек творческой профессии — журналист.

     ПЕСНЯ ЛЮБИМОЙ
И шарф, и нитка жемчуга,
И платье – на полу.
Осталась только женщина,
              Которую люблю.
Остались украшения,
Которым Бог творец.
И головокружение.
И грохот двух сердец.
И пальцы, что на талии
Сомкнулись, как замок…
А что случится далее,
Тому судья лишь Бог.
 
— Мне очень нравится ваша краткость: стихи состоят, как правило, из одной-двух, максимум трёх строф. Я сознаю, что препарировать творчество поэта — дело неблагодарное. И всё же, вы сразу нашли столь краткий, лаконичный стиль для своего стиха? Или были мучительные поиски?
— Краткая форма моих стихотворений пришла ко мне сразу. Как-то совпало, что я начал писать стихи и читать Библию практически одновременно. В Новом Завете прочёл: «А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своём будут услышаны» (Мф.6,7). Эта мысль стала предварять каждый приход вдохновения и, естественно, отразилась на краткости моих стихов. Ещё одна причина лаконичности — это понимание всё ускоряющегося ритма нашей жизни. Читателю будет тяжело воспринять двух- или трёхстраничное стихотворение, как это было во времена Державина и Ломоносова. Всё у нас, к сожалению, делается на бегу, без проникновения влубь событий и явлений. Образно говоря, мои стихи — это «подножка» стереотипному ординарному мышлению моих сограждан.
         
          ДРУЗЬЯМ
Пусть мы в пророки не годимся,
Но, чтоб не так хамели хамы,
Друзья, давайте созвонимся,
Как храмы…

— Как-то я выспрашивал у нашего «короля поэзии» Глеба Горбовского, долго ли он рождает стихотворение? Он ответил: «Да минут десять», — и тут же при мне написал прекрасное стихотворение. А как рождаются стихи у вас?
— Каждое стихотворение рождается по-разному: одно напишется так, как будто мне его кто-то продиктовал, другое вынашивается неделю, а то и больше. Я почти постоянно думаю о нём, пока оно не выльется в удовлетворяющую меня форму. О содержании судить, конечно же, читателю.

Лирик я, лирик по сути:
Я писал бы о песнях дождей,
О заре на озёрной полуде,
О таинственных криках сычей.
Не даёт же мне лирику всласть
Эта чёрная липкая власть,
Что так сходна с пиявкой болотной,
Присосавшейся к шее народной
И напившейся крови до жути…
… Лирик я, лирик по сути.

— В ваших стихах столько боли… Поэт — человек, слышащий Небо. Россия свалилась в пропасть и летит вниз. Что говорит поэту его сердце о Родине?
— А может быть, мы не летим в пропасть, а уходим на Небо, в свою Небесную Отчизну?

 ТЕМ, КТО БЕЗ СОЗНАНИЯ
Конечно, это наказанье –
Смотреть, как много в наши дни
Людей, живущих без сознанья
Того, что русские они.
Нет горше русскому поэту,
Как лицезреть картину эту.
Моя душа, и дух, и стих
Хотят вернуть в сознанье их.

Тогда я не вижу причин для уныния, но, к сожалению, такая мысль и соответствующее ей состояние духа посещает меня очень редко. Причина этому — не побоюсь обобщения — наше маловерие. Всё, что творится с нами и нашей страной, — по-мирскому — происки «злых дядей», олицетворяющих тёмные силы. Но почему же мы забываем, что всё творимое не только на Земле, но и во Вселенной совершается по Промыслу Божьему? Всё остальное — это лишь производное от воли Господней. Но помрачённый ум и окаменелые сердца мешают понять нам это.
— Вы поэт православный. Вас крестили в детстве? И вообще как вы считаете, Россия — православная страна или языческая, если в ней всего 2% верующих?
— Да, я крещён в младенческом возрасте. А считать по процентному соотношению верующих и неверующих, православная Россия или нет, — это мудрость земная, которая, как известно читающим Писание, есть безу-мие пред Богом. Может быть, эти два миллиона истинно верующих именно и соответствуют количеству населённых пунктов России и в каждом селении есть свой праведник, молитвами которого спасётся и его село, и вся Россия. Вот в нашем городе, как говорит наш батюшка, такой праведник есть. Я не претендую на объективность моего взгляда, но тем не менее.

         КРЕСТ
И понял я на склоне дня,
Когда закат тёк речкой алой:
Не я свой крест, а он меня
Несёт по жизни небывалой.

— О чём вы думаете именно сейчас? Что у вас на уме? Чего бы вы хотели получить от жизни?
— Заботит меня, как и всякого, кто ищет пути к богопознанию, которое, как известно, недостижимо, опять же наше маловерие. В нём, я считаю, корень всех наших бед. И ещё — в отсутствии любви Христовой.

Вот сменила эпоху эпоха,
Что же в этом печальней всего?
Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в него.

Я бы хотел получить от жизни то, чего считает достойным меня Господь, и ни на йоту больше.
— Мне, например, не довелось встретить счастливых людей, если не считать детства. Только в творчестве я нахожу истинное счастье. А вы?..
— Я вообще считаю, что счастье на Земле недостижимо, в противном случае человек просто остановился бы в своём духовном росте. Это при условии, если не принимать за «счастье» достижения каких-то материальных благ, служебного положения, комфорта для тела, т.е. всего того, что нам сейчас усиленно навязывается…

Душа б не вынесла разлада,
Но Бог всесильною рукой
На миг подарит ей покой –
А ей на дольше и не надо.

Нет сомнения в том, что за два десятилетия стихотворчества Николай Зиновьев вписал своё имя в русскую поэзию. Но он не останавливается на достигнутом, он продолжает искать себя, обретая всё новых и новых поклонников. Верится в то, что главные его стихи ещё впереди, потому что у его творчества надёжная триединая основа: Россия, православная вера и великий русский народ.

                У МЕНЯ НАШЁЛСЯ СЫН

С удовольствием продолжаю читать «Мгновения» Юрия Бондарева. Одна из новелл вдруг напомнила, что когда-то в одной из книг «былинок» я тоже писал на эту тему. Итак, Бондарев:

СЫН
Ей однажды представилось в дни болезни, что сын должен приехать к ней после долгого отсутствия, после многолетней разлуки. И она нетерпеливо ждала его в определённый час, в определённый день и напряжённо сидела у окна своей комнатки и сладко плакала от счастья встречи с ним.
Но никто не приехал. И она вдруг очнулась: да ведь у неё никогда не было сына, никогда не было мужа. Ей не повезло в молодости, всю жизнь она прожила одна. И только тогда с безнадёжностью она поняла, что приезд сына представился ей от непереносимого одиночества.

Возвращайтесь на старое место и на пепелище,
возвращайтесь всегда, возвращайтесь потом и сейчас,
вам простится, и вас непременно отыщет
чья-то близкая тень, не забывшая вас.

Вас отыщут, окликнут, вам скажут, не вслух и негромко,
вас пронзит, вам покажется, вас опалит, обожжёт,
ничего, ничего не пугайтесь, такая поломка
в механизме житейском как будто не в счёт.

Возвращайтесь, пожалуйста. Памятью или на деле,
как придётся, как выйдет, как пустят занятья и быт.
Не на этой, на той, истекающей утром, неделе,
там вам важная встреча — с собой — предстоит.

Возвращайтесь, пожалуйста, просьба моя выполнима,
отмечайтесь у прошлого, словно в дежурке солдат.
И ещё не забудьте, что я вас люблю и любила…
Может, в этом единственном смысл наших дат.
Ольга Кучкина

«Эх, сынок, сынок! Почему ты не пошел по моим стопам? Я так хотел, чтобы ты, как отец, стал филологом, или журналистом, или писателем. Я научил бы тебя газетным премудростям, мы читали бы друг другу любимые стихи, спорили о поэзии, о книгах, ходили бы в одну церковь. Ты вырос бы красивым, умным, добрым и сильным, очень похожим на отца, но лучше него, и я гордился бы тобой, — но никогда бы тебе этого не говорил. А ты гордился бы отцом и тоже любил бы его, а мама любила бы нас обоих. И всем троим нам было бы хорошо.
Мы вместе возились бы с машиной, и библиотека у нас была бы общей, и не было бы у тебя от меня тайн, и ты был бы мне другом. Я ждал бы твоей женитьбы, ревновал к твоей избраннице и любил тебя еще сильнее. Потом у тебя появился бы сынок — мой любимый единственный внук. Я брал бы его крохотное тельце на руки, щекотал его бородой, а он бы заразительно смеялся, и неизведанное дотоль счастье волнами проходило сквозь моё исстрадавшееся сердце. Потом… потом… что же стало потом?..
Опомнись, старик, у тебя никогда не было сына…»
Из книги «У раскрытого окна».

СОЛОВЕЙ
Потакая своей ненаглядной,
погибая от первой любви,
пел соловушка в роще нарядной,
и молчали вокруг соловьи.
Он, волшебник, мотив сокровенный,
точно тонкую вязь, выводил,
а любимая в роще соседней
у другого спала на груди.
Но, не веря в кощунство такое,
доверяя лишь песне своей,
ни минуты не зная покоя,
до рассвета гремел соловей,
о потерянном счастье печалясь,
изливался всю ночь напролёт.
А прохожие думали: «Счастлив, —
оттого так чудесно поёт».
Иван Стремяков, СПб.

«Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его» (Екк. 4, 9—10).


ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА БЫТЬ ЛЮБИМОЙ

Пришло письмо в редакцию… Женщина рассказывает о муже-алкоголике. Ох, знакомая тема! Известно, что в таких случаях пишут несчастные жёны: жалуются, проклинают судьбу, умоляют о помощи… А тут иное. Тут — невероятно, непостижимо! — объяснение в любви. И какое объяснение!..
Прочтите этот рассказ о Любви Исцеляющей. Все мы помним слова Апостола: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1Кор. 13, 4—7). Для многих это просто слова — и не очень понятные притом! — но есть, оказывается, люди, которые их не только умом понимают, но и сердцем чувствуют, и делом исполняют. Все мы помним заповедь: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6, 2). Вот так эти бремена и носят, и вот такой плод приносят эти труды: плод любви и радости.
Мы не то чтобы советуем всем жёнам алкоголиков подражать этой женщине. Любовь — дар Божий, как ему подражать? К тому же тут не только любовь, — тут ещё и мудрость требуется, немалая мудрость! И всё-таки знайте: есть на свете люди, которые могут пронести любовь через самые страшные испытания, — и они не лишатся своей награды.
Это предисловие написал Алексей Бакулин. Хочу добавить несколько слов от себя. Меня ведь тоже жена вытащила из алкогольного болота. Нескончаемые семь лет тянула — и вытащила Лера меня на свет Божий! Но и это не всё: алкоголь ещё долго, если не всю оставшуюся жизнь, даёт о себе знать — первые годы срывами в безудержное пьянство, борьбой с неудержимой тягой к бутылке, изменением характера далеко не в лучшую сторону, депрессией, нервозностью, неудовлетворённостью, комплексом неудачника — до тех пор, пока не найдёшь себе дело по душе, пока не займёшь своего места в социальном круге, пока не докажешь себе и другим, чего ты на самом деле стоишь. И не забывайте главного: бывших олимпийских чемпионов не бывает, как не бывает бывших алкоголиков; и построенная за неимоверно тяжёлые годы жизнь рушится от первой же рюмки… Посему это письмо я воспринял как словесный памятник не видному посторонним подвигу наших, казалось бы, таких обычных жён. Наверное, муж Фотинии был ничем не примечательным, каких хоть пруд пруди, мужиком. Но так видим его мы. А она…

Когда мы встретились, мне было семнадцать. Он — парень после армии. Почему-то он мне не понравился. Сказала ему: «Давай останемся друзьями». Он сильно обиделся, ушёл. Но вскоре вернулся. Я рассердилась: книжку в руки, не смотрю на него, не разговариваю… А он, оказывается, на гитаре умеет играть, — и какой голос!.. Запел:
«Хочешь, я тебе спою, — слушай! Хочешь, песней трону я душу! Хочешь, буду петь тебе годы, как текут весной в моря воды!..»
И всё — я влюбилась. Хороший такой, песни поёт, — а когда остальные парни выпить идут, он от них подальше держится. Добрый, как моя мама, и смеяться любит.
Поженились. Много чего было… Сыну уже два года исполнилось, когда стала замечать: Алёша мой пьёт. Когда родился второй сын, муж пил, уже не скрываясь. Уже издевается, пьяный, надо мной, — а дети всё видят. Сначала боялась развода: как детей без отца оставить? У меня у самой отчим, я-то знаю, каково это… Наконец решилась: всё, развод!
Вот в это-то время в нашу деревню приехал священник. Я начала ходить в храм. И начала понимать, в чём моя беда. Всегда я на только на свои силёнки рассчитывала, а ведь Бог-то рядом!.. Ведь никогда раньше я не просила Его, чтобы в доме нашем стало тепло… Даже вспоминать не хочется, как мы жили до храма. Вдруг нахлынуло чувство любви, стихла злоба, исчезла тревога. И увидел я между людьми тихий свет, исходящий от Бога. Николай Зиновьев.
Что же изменилось? Ведь пить муж не перестал…

Пока жила, лукавому служа,
Духовный мир был скрыт, неосязаем.
Но зримый мир не стоит ни гроша.
А мы живём и ничего не знаем…

Пока душа была оплетена,
Я погибала, я была незрячей.
Прозрела. С глаз упала пелена,
И ничего уже та жизнь не значит.
Наталья Карпова, СПб, убита в 1995

Но сперва он перестал драться. Потом вспомнил о доме: то одно дело сделает, то другое… Вспомнил, что он — хозяин. Дети выросли: трое мужиков в доме, — и отец всегда с ними. То работают, то на рыбалке, то он их на гитаре учит играть… Построили новый гараж — пропадают у машины часами.
Совхоз развалился, работы не стало. Но мы жили по-прежнему хорошо. Может быть, каким-то богачам мы и показались бы бедняками, но у нас есть и сад, и обширный огород, два хлева с живностью… Работы много, но с голоду не умираем, — есть в доме вкусная еда. И жили дружно: всё в работе — то картошку вместе копаем, то стог мечем… Так хорошо, когда вся семья вместе!

Но бывает, что муж запьёт… Тогда — холодно… Но солнышко выглянет, и опять мы все вместе. Чтобы это «солнышко» почаще выглядывало, стала я стараться: во-первых, решила сама совсем не употреблять спиртного, чтобы дома вовсе не было этого зелья. Во-вторых, мужу запретила дома пить. Дружков его гнала со двора решительно. Кричала им: «Приходите трезвые, — буду рада вам! А сейчас муж болен, ему пить нельзя!»

ВИНО
Слышал я сызмала: ходят вдвоём
Горькое горюшко с горьким вином,
Как же им, горьким, вдвоём не идти,
Коль у обоих кривые пути?
Горькое горюшко тянет на дно,
Голову горькое кружит вино…
Что ж! позабудем тоску и запьём
Горькое горюшко горьким вином!
Странное дело: уму вопреки
Горькие врозь, они вместе — сладки.
Дмитрий Кедрин, +1945

Он и вправду болеть начал. Во время этой болезни мы особенно сблизились. Дети к тому времени не часто дома стали бывать — мы всё вдвоём да вдвоём. И как-то незаметно для себя начала я уважать своего мужа. Сама я постарела, красоты уже нет, а от его слов душа поёт, как у молодой. Смотрим, к примеру, телевизор — там красавицы косметику рекламируют; вдруг слышу от мужа: «Ну что это за бабы… Вот ты у меня хорошая!» Или прихожу из хлева, ещё юбку грязную не сменила, а он уже кричит: «Иди сюда скорее, танцевать будем!» Я слышу: по радио любимую Алёшину песню поют, — и спешу к нему, и танцуем тихонько. «Пароход белый-беленький, дым над чёрной трубой…»

Хочет женщина быть красивой,
С гордо поднятой головой.
Хохотуньей. А не плаксивой.
Быть любимой. А не вдовой.
Чтобы перстень шёл к ожерелью,
Чтобы нравиться без труда…

Только в жизни так, к сожаленью,
Получается не всегда!..
Жизнь не склеивается как надо.
Не ищи тут ничьей вины!
От разлуки. И от разлада.
От несчастья. И от войны.
Громких подвигов не содеяв,
В жертву отданные мелочам,
Одиноко живут, седея,
Шорох слушая по ночам.
Евгений Винокуров

Алёша тогда петь уже не мог: голос пропал. Он просто играл без слов на гитаре, но вскоре и эта радость у него пропала: руки он отморозил, пальцы плохо шевелились. Тогда он стал стихи читать — короткие, из четырёх строк. Я смеялась и всё допытывалась, сам он их сочиняет или нет… Но он не говорил, а я, наслушавшись его стихов, забывала про болезни, чувствовала, как силы прибавляются. Так он меня лечил. Когда я не могла с кровати встать, он садился передо мной и говорил: «Ты болеешь? Ну и что, всё равно надо жить. Научись правильно относиться к болезни. Все старые болеют, да живут». А самому хуже, чем мне! Но не я его, а он меня лечит да веселит.

Только живи, ничего не надо,
Связей земных до срока не рви,
Не оставляй семью без пригляда, —
Только живи!

Солнце красно и зимою вьюжной,
Что за беда — холодок в крови,
Юности вечной мне не нужно;
Не тяготись своим видом недужным,
Просто — живи!

Нет, не зазря растрачена сила,
Всё отдала ты заботам любви,
Всё, что имела, — себя не щадила.
Будь же и впредь послушной и милой,
Великодушной — живи!
Александр Яшин

Приедут сыновья, выйдут с отцом на кухню покурить. Одна сигарета на всех — разговаривают, смеются… А мне так хорошо! Он тогда уже не мог ходить ни в лес, ни на рыбалку, — но у него другая радость появилась: радость за своих сыновей. Они уйдут за рыбой, а он ждёт, волнуется, и если узнает, что они наловили рыбы больше, чем соседи, — такое это счастье для него!..
Бывало, выпивал. Но когда пьяненький возвращался домой, обязательно приносил цветы или что-то вкусное. В деревне кто цветы дарит?.. А я Алёшины букеты в церковь относила — пусть там будет красота. Алёша не возражал.

В тупике, где заправляют
Маневровый паровоз,
Непонятно как, но вырос
Куст душистых чайных роз.

И дрожащий дрожью частой,
Он в мазутном тупике
Был нелеп, как слово «счастье»
В нашем русском языке.
Николай Зиновьев, Краснодар

Перед последней своей Пасхой натопил баню, в ней помылись… Навёл порядок в своей комнате. Вместе смотрели по телевизору пасхальную службу, вместе разговлялись, — а на столе у нас на Пасху приняты лишь яйца, пасха да кулич… Утром он встал раньше меня, пошёл по соседям, дарить крашеные яйца… Не пил в тот день ничего… Вернулся под вечер и умер.
Мне сказали: «Хорошо умереть на Пасху, да ведь твой-то — алкоголик!..» Я ответила: «Ну и что же? Что вы о нём знали?»
Когда пошла отпевать мужа, думала, что буду одна в храме, да забыла, что Радуница! Полон храм народу! А мой — новопреставленный, — за таких в первую очередь молятся, а потом уже за остальных…
Родились мы с ним в один день — 15 декабря, только Алёша на шесть лет меня старше. На дворе декабрь. Мне страшно. Впервые за 28 лет день рождения без мужа…
Много у него родных, только помолятся ли они за упокой души раба Божия Алексия? Ведь не умеют.

Покуда живы любящие нас —
мы не одни, и нас жалеть не стоит.
А что до одиночества на час,
так это всё, по совести, пустое.
Опять кипят за домом дерева
и обрастают вишни первой плотью.
Там жизнь идёт — она всегда права,
с лица отводит волосы щепотью.
На что я ей среди такой родни?
Я косточка, совсем ещё худая.
Но обернись, прислушайся, взгляни,
глазами на меня не попадая!
Желанная, ты дай, а я возьму:
Ты посули, а я тебе поверю.
И силой роста ветку подниму,
Её длиной творение проверю.
Геннадий Русаков

Это письмо — мой подарок для Алёши. Вдруг кто-то прочтёт и помолится?
Р. Б. Фотиния, Ленинградская область, Бокситогорский район


СЕРДЦЕ ИЩЕТ ГЛУПЫХ ЗЕМНЫХ ПРИМЕТ

Единственный раз в жизни я испытал настоящий страх — страх смерти, хотя и мгновенной, однако невероятно пугающей из-за невозможности помочь себе спастись. Что ни говори, а инстинкт самосохранения вдруг прорезается в тебе, и ты начинаешь вытворять невероятные глупости.
Мы летели с женой на огромном современном советском самолёте. Место моё оказалось у окна, да не просто с видом на необозримое воздушное пространство, а рядом с гигантским крылом, под которым крепился внушительный реактивный двигатель. Лёта было немного — часа два с половиной, и я неотступно глядел прикованными к двигателю глазами, хорошо ли он прикреплён к телу самолётного крыла. Вообще-то страх высоты во мне есть, но в полёте ты совершенно не чувствуешь, что под тобой бездонных 11 000 метров пустоты. Да и взгляд в иллюминатор даёт не много впечатлений: облака под тобой кажутся ватной землёй, а синь неба с ярким солнцем действуют на нервы успокоительно.
И вдруг я заметил, что из сопла «моего» двигателя стало вырываться пламя. Самолёт вздрогнул, но продолжал полёт, только ознобная дрожь пробежала по его алюминиевому телу. Потом замигал свет, а голос невидимой стюардессы успокоительно сообщил, что самолёт попал в воздушную яму. Но пламя из сопла не утихало. Его видели уже все пассажиры нашего набитого до отказа салона. Что случилось? Обагряя мглу, пламя побежало по крылу. Смерть… Неужто смерть, — её лучи? Дай скорей мне руку. И молчи. Нет, я не готов. Я жить хочу. Страшно? Ты молчишь, и я молчу. Будь я лётчиком, я б спас машину волею своей несокрушимой. А сейчас над небылью повисли. Вот она оскалом светит волчьим. Да неужто правда? Зубы стисни. Если время сгинуть — сгинем молча. Может быть, силён молчаньем нашим, лётчик пламя бурое собьёт! Лев Ошанин, +1996
Мужчина спортивного вида вдруг сорвался со своего места и с криком: «Хана! Конец!» стал бегать меж кресел, пытаясь найти аварийный выход — куда? Другой пассажир сильно ударил его по щеке, заставив сесть на место: «Да умри ты хоть как мужчина!». Паника, конечно, была, но она ещё не выражалась действием. Но уже заплакали дети, пассажиры пытались вызнать у экипажа, что происходит. Наконец появилась стюардесса и сообщила, что выход из строя одного двигателя не помешает экипажу сесть на ближайшем аэродроме. Но кто-то уже начал натягивать безполезный спасательный жилет и даже надувать его, мешая другим. Кто-то пронзительным голосом требовал командира, а кто-то умолял открыть лючок с кислородной маской, хотя разгерметизации салона не наблюдалось.
«Просьба к пассажирам обязательно пристегнуть ремни и при посадке наклонить голову!» — сказал в динамик неземной голос, хотя вряд ли при падении на землю с десятикилометровой высоты это бы кому-нибудь помогло.
Сработала автоматическая система тушения двигателя, и через мгновение он перестал изрыгать пламя, а ещё через два — послышалась его шумная, но спасительная, даже приятная на слух работа.
Мы благополучно приземлились, пилоты ювелирно посадили тяжёлую машину; счастливые, высыхая от пота, мы посидели в здании небольшого аэровокзала и через пару часов вновь поднялись в воздух. Правда, часть пассажиров лететь отказалась, решив, что поездом — по земле — будет спокойнее.
Само происшествие длилось недолго, но чётки в руке стали влажными и кончики пальцев подрагивали. Других последствий не было, и я ещё много раз забирался в брюхо самых разных самолётов, чтобы всего через несколько часов оказаться, к примеру, на берегу Эгейского моря.
Но бывают случаи куда пострашнее нашего.
7 сентября 2010 года самолёт Ту-154 совершил жёсткую посадку на заброшенную полосу аэродрома, не приспособленную для посадки тяжёлых воздушных судов. «После вылета из аэропорта “Полярный” в Якутии на высоте 10 600 метров на борту самолёта отказала система электропитания, навигации и связи, а топливо перестало поступать в расходный бак. Лётчикам пришлось срочно искать место аварийной посадки. И здесь на глаза попадается полоса заброшенного аэродрома, но слишком короткая. Однако выбора уже нет. После двух заходов самолёт пошёл на посадку — несмотря на неработающие закрылки, позволяющие маневрировать и снижать скорость. Пассажиров перевели в головную часть машины, и самолёт стал садиться на полосу в 1300 метров, хотя ему требовалось как минимум 2000. Тем не менее, продравшись через лес, ломая стволы деревьев, лайнер выкатился всего на 160 метров дальше полосы и увяз в земле. Бортпроводницы тут же начали эвакуацию пассажиров.
В Ухте Руслан Шумаков, один из спасшихся пассажиров — а их было 70 — рассказывал журналистам: “Лётчикам особое спасибо, молодцы! Ведь на деревья практически сели, без приборов, наугад шёл. Нам лишь сказали пристегнуться и голову вниз опустить, мы уже конца ждали. Видели, как самолёт на Гудзон садился? Наше приземление было куда страшнее — деревья крылом сносили. Когда приехала “скорая” и пожарная служба, они очень удивились, что все целы и невредимы остались”. О своей посадке сами пилоты говорят: чудо! Но чудо чудом, а мастерство пилотов у всех на виду. Президент Дмитрий Медведев за мужество и героизм, проявленные при исполнении служебного долга в экстремальных условиях, присвоил звание Героя Российской Федерации пилотам пассажирского Ту-154 — командиру экипажа Евгению Новосёлову и второму пилоту Андрею Ламанову.

СЕЛ САМОЛЁТ
Сел самолёт! Вы понимаете? В снежный буран, на бетонный лёд. Зря вы, невесты, контроль донимаете. Сел самолёт, сел самолёт! Может, этого и не случилось бы, просто — продлилась бы цепь катастроф. Может быть, площадь от слёз всполошилась бы и задохнулась от дыма костров? Нет! Объявлений трагичных не будет, можно смеяться, петь и плясать. В чём там загвоздка, скажите, люди? Кто и кого был должен спасать?
Нет терроризма, нет злодеяний. Виноват в опоздании сам пилот.
Лёгкий, как бабочка в одеяле, сел самолёт, сел самолёт!
Олег Юрков, р. 1935, СПб.

Но это, слава Богу, счастливый случай. Другие происшествия бывают пострашнее. 6 августа 1997 года южнокорейский Боинг-747 с 23 членами экипажа и 231 пассажиром на борту должен был приземлиться в условиях сильного дождя и тумана на острове Гуам в 1.30 ночи. Незадолго до ожидавшейся посадки связь с судном внезапно прервалась: самолёт врезался в холм и упал примерно в 5 км от аэропорта в джунгли. Сразу произошла серия взрывов и начался пожар. Самолёт начал гореть, но, несмотря на это, некоторым людям самостоятельно удалось покинуть место трагедии. Одна из выживших стюардесс рассказала спасателям, что после захода на посадку самолёт стало страшно трясти, и он потерял управление.
А вот рассказ одного чудом оставшегося в живых пассажира: «Перед посадкой в самолёт в Сеуле представитель авиакомпании поменял мне билет второго класса на последний билет первого. Я остался очень доволен и позвонил жене, которая встретит меня в аэропорту в Гуаме.

НЕВЕДЕНЬЕ
Суперлайнер по курсу летел,
И в салоне кто тихо храпел,
Кто разгадывал глупый кроссворд,
Кто-то пил понапрасну лекарство…
Ведь не ведали люди, что борт
В двух часах от Небесного Царства.
Николай Зиновьев, Краснодар

Когда самолёт заходил на посадку, я посмотрел в иллюминатор и удивился, что так необычно темно — не видно даже знакомых огней острова и освещения посадочной полосы. Я услышал, как «Боинг» выпустил шасси. Но вдруг всё заглушил страшный шум: наш лайнер сел на “брюхо”. Самолёт безпорядочно задёргался, пассажиры вцепились в подлокотники и стали кричать: “Что происходит?” — но в следующий миг я обнаружил, что лежу на земле, пристёгнутый к креслу.
Самолёт распался на пять частей, их разбросало по джунглям. Повсюду лежали тела, раздавались взрывы, раздавались стоны и вопли. Рядом со мной лежала девочка, у которой с затылка свисал скальп. Лил сильный дождь. У меня невыносимо болели ноги, пошевелиться было невозможно. Одного старика вытащили из обломков без ног. Другие получили сильные ожоги и через несколько недель умерли в страшных муках. Потом выяснилось, что самая частая травма — перелом конечностей. Господи, если захочешь взять, то не бери частями: раз у меня забираешь мать — всю забирай с костями! Ты ведь любого страшней огня, так забирай помногу: лучше возьми у меня — меня всю, — не дитя, не ногу! Или весь мир у меня возьми — с розами и цикутой, — или со всеми оставь детьми. Слышишь, не перепутай!.. Инна Кабыш
Примерно через час я услышал голоса спасателей, а пламя уже подбиралось к моему креслу. “Есть тут кто живой?” — “Есть, — отозвался я. — Помогите!” Откликнулись и другие пассажиры. В половине шестого утра я оказался в отделении интенсивной терапии. Жена узнала о том, что я жив, только через девять часов после падения самолёта». Той ночью погибли 227 пассажиров и членов экипажа. В живых осталось, по разным данным, от 20 до 37 человек.
РАССКАЗ СТЮАРДЕССЫ
Мне рассказывала это стюардесса, красивая соседка по квартире, едва вернувшись с аэродрома и даже шляпки с головы не сняв. — Он шёл на высоте семь тысяч метров, огромный, современный, реактивный, не раз пересекавший континенты и бравший Атлантический прыжком. Но вдруг на высоте семь тысяч метров встал свечкою, затем перевернулся и, словно камень, ринулся к земле. У пультов управленья — вся команда!.. Какие безпримерные ребята: их мужество на миг не покидало, но отказали начисто рули! Я не могу представить, что там было, — ведь это же была моя команда!.. Четыре с половиною минуты они кометой падали к земле. Радист не отходил от аппарата, скупые строчки посвятил он людям, до самого последнего мгновенья он думал, думал только о других. Он передал: «Команда вся в кабине… Но есть ошибка, видимо, в расчётах… Стоп-парашют не годен… Горизонты не действуют… Проще…» Зевок разрыва там где-то, за предгорьями Урала, я не могу забыть до сей поры. — Заплакала негромко стюардесса, закусывая губы, рвя перчатки.
…А я стоял как будто оглушён. Мы, люди скоростей и расстояний, прославим тех, кому вверяем жизни. И если где-то смерть в пути нас настигает, пусть мужество и нас не покидает, как не покинуло оно радиста, что в смертный миг подумал о других. Валерий Дементьев.
1 июня 2001 года над Атлантикой потерпел крушение самолёт Airbus A330-200, летевший из Рио-де-Жанейро в Париж с 216 пассажирами и 12 членами экипажа. Как бывает всегда, несколько человек опоздали на рейс и чудесным образом спаслись. У одного пассажира оказался просроченным паспорт, и на борт лайнера его не пустили. Огорчённый, он вернулся домой и лёг спать…

СЛУЧАЙ
Случай — это в пути западня
или сдвиг в измеренье иное?
Самолёт улетел без меня,
возросло тяготенье земное.

Отменяются вдруг чудеса,
голубой океан под запретом.
Самолёт распахнул небеса,
я остался с безкрылым билетом.

Завтра снова в метро толкотня.
Опровергнуты дальние страны.
Самолёт улетел без меня,
распаковываю чемоданы.

Но пока он летит, самолёт,
неизвестно, что хуже, что лучше:
знает Бог, через час, через год
назову ли случайностью случай?
Кирилл Ковальджи, +2003

Однако самая невероятная история случилась с итальянцами-пенсионерами Иоханной и Куртом Ганталер. Они опоздали на злополучный рейс, которым должны были возвращаться домой, вылетели следующим бортом из Рио в Мюнхен, откуда решили добираться домой в Италию на машине. Но на шоссе их автомобиль выскочил на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Женщина скончалась на месте, а муж в тяжёлом состоянии оказался в больнице. «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10, 29—30).
Схимонахиня Нила (Новикова, +1999). Прибыла как-то к матушке монахиня из Сибири. Когда она летела, были неполадки в двигателе. Матушка сказала ей: «Больше в самолётах не летайте, ненадёжно это сейчас, а дальше ещё опаснее будет. Лучше поездом».
http://www.zaistinu.ru/old/proroch/russia/nila.shtml

СУДЬБА
Кто обманом, злом, кто честным трудом
Полагает жить, отведя беду.
Но случится час — и сгорит твой дом,
И повалит смерч дерева в саду.
И своей судьбы ни один народ
Не предрёк ещё, да и как предречь:
Мировых стихий самовластный ход
В недоступной нам вышине течёт.
И когда к рассудку доверья нет,
У пучины гибельной на краю
Сердце ищет глупых земных примет
И по ним читает судьбу свою.
Светлана Сырнёва, р.1957


БЫЛ ТУТ ГОРОД ВСЕМ ПРИВОЛЬНЫЙ

 «Петербургу быть пусту» («Петербургу пусту бытии») — пророчество о гибели новой столицы, будто бы изречённое царицей Евдокией Лопухиной перед насильственной отправкой её в монастырь: «Месту сему быть пусту!». Первые предсказания гибели Петербурга были зафиксированы ещё при Петре Великом в форме заклятий, и в их число входит и это.
О «предсказании» Евдокии известно, в частности, из показаний её сына царевича Алексея под следствием от 8 февраля 1718 года.
 «Не доехав Либоу, встретились мне царевна Марья Алексеевна, и взяв меня к себе в карету, по многим разговорам, пришла речь до матери моей. (…) И я молвил: “Жива ль она или нет?”. И она сказала: “Жива-де; и было-де откровение ей самой и иным, что отец твой возьмет её к себе и дети будут; а таким-де образом: что отец твой будет болен и во время болезни его будет некакое смятение, и приедет-де отец в Троицкий монастырь на Сергиеву память, и тут мать твоя будет же, и отец исцелеет от болезни, и возьм`т её к себе и смятение утишится”. (…) Ещё-де сказывала, что Питербурх не устоит за нами: “Быть-де ему пусту; многие-де о сём говорят”». Это было процитировано С. М. Соловьёвым в его «Истории России с древнейших времён». Образумишься, когда затопит, запоздало вперишься в окно, но из мрака выдвинется тополь исполином, канувшим на дно. Он с повадкой водоросли тёмной, с этой вечной ощупью больной. Долго переправою паромной тучи проплывают под луной. О глухая полночь донной жизни, тинной жизни, вставшей по углам! И пока глядишь в окно, осклизнет под рукой переплетенье рам. И морочит, и гнетёт, и давит медленное тленье глубины, и безсильно в тучах пропадает посланный на землю свет луны. Светлана Сырнёва, р. 1957.
Наверное, петербуржцам не стоит и напоминать, в каком месте они живут, сколько наводнений пережил город, сколько пророчеств так и не исполнилось. Но нынешнее вселенское потепление климата заставляет серьёзнее отнестись к предсказаниям, которых, к слову, несть числа.

ПЕТЕРБУРГ ЗИМОЙ
Те, кто любит тебя в декабре, те уж любят воистину.
Эту влажную, душную стужу обкромсанных дней,
Эти глыбы угрюмых домов, что теснятся воинственно,
Эту жёлтую мглу расплывающихся площадей.
В крем-брюле по колено едва ковыляем измученно.
Сколько обуви, город любимый, ты ешь за сезон!
А тяжёлое небо с холодными мокрыми тучами
На плечах не удержишь — за шиворот вмиг заползёт.
Летом, белых ночей на ладони считая жемчужины,
Будем помнить, какою они нам достались ценой.
И платить ежезимнюю, Питер, тебе петербургщину,
Вслух ворча по привычке, но в сердце с любовью одной.
Екатерина Кульбуш, СПб.

Само нахождение Северной Пальмиры в болотной низине, в месте, где разумный архитектор никогда бы не предложил заложить город, где больше 270 дней в году не видно солнца, представляет собой постоянную угрозу. Но город жив, он растёт вширь и ввысь, а что случится потом, ведает лишь Господь Бог. Мощную поставили дамбу, а стихия сильнее…
Не знаю, как вы, а я почему-то верю. И даже приобрёл надувную резиновую лодку, которая дожидается своего часа на шкафу моей комнаты. Хотя, если подумать, в которую сторону плыть?..
Очень хочу поделиться с вами стихотворением, которое мне нравится.

  ПОДВОДНЫЙ ГОРОД
Идиллия
Море ропщет, море стонет!
Чуть поднимется волна,
Чуть пологий берег тронет, —
С стоном прочь бежит она!
Море плачет; брег песчаный
Одинок, печален, дик;
Небо тускло; сквозь туманы
Всходит бледен солнца лик.
Молча на воду спускает
Лодку ветхую рыбак,
Мальчик сети расстилает,
Глядя молча в дальний мрак!
И задумался он, глядя,
И взяла его тоска:
«Что так море стонет, дядя?» —
Он спросил у рыбака.
«Видишь шпиль? Как нас в погодку
Закачало с год тому,
Помнишь ты, как нашу лодку
Привязали мы к нему?..
Тут был город всем привольный
И над всеми господин,
Нынче шпиль от колокольни
Виден из моря один.
Город, слышно, был богатый
И нарядный, как жених;
Да себе копил он злато,
А с сумой пускал других!
Богатырь его построил;
Топь костьми он забутил,
Только с Богом как ни спорил,
Бог его перемудрил!
В наше море в стары годы,
Говорят, текла река,
И сперла гранитом воды
Богатырская рука!
Но подула буря с моря,
И назад пошла их рать,
Волн морских не переспоря,
Человеку вымещать!
Всё за то, что прочих братий
Брат богатый позабыл,
Ни молитв их, ни проклятий
Он не слушал, ел да пил, —
Оттого порою стонет
Моря тёмная волна;
Чуть пологий берег тронет —
С стоном прочь бежит она!»
Мальчик слушал, робко глядя,
Страшно делалось ему:
«А какое ж имя, дядя,
Было городу тому?»
«Имя было? Да чужое,
Позабытое давно,
Оттого что не родное —
И не памятно оно».
Михаил Дмитриев, 1847

— Эй, дядя, глянь-ка, на волнах плавает что-то. Давай поближе — а вдруг что нужное и пригодится.
Они подгребли и увидели качающийся сундучок, крепко затянутый кожаными ремнями. — А ну, отстегни, внучок… Внутри оказался свиток, на котором были начертаны слова, да так ладно начертаны…
— Ну, читай, Ваня, зря я тебя грамоте учил?

ЖИТЬ
Как будто есть — как будто нет…
Умру, наверно, а воскресну ли?
То будто тень, то будто свет…
Чего искать и ждать — известно ли?

Вот и живём и будем жить,
Сомненьем жалким вечно жалимы.
А может быть, а может быть,
Так жить и надо, чтоб не знали мы?
Зинаида Гиппиус

— Мудрёно больно, а красота есть. Наверно, всплыл сундучок со дна, из подводного града выбрался. Ну и пусть себе плывёт по воле волн — на что он нам? Нам бы рыбцы на обед набрать, да живыми домой вернуться, да чтоб сети целы, да ветер потишее. Давай, внучок, сети забрасывать… Бог с ним, с сундучком с этим.
P. S. Схимонахиня Нила (Новикова, +1999) говорила, что к концу времён на месте Санкт-Петербурга будет море. Москва же частично провалится: там множество пустот под землёй.



НИ БОЖЬЕГО, НИ ЛЮДСКОГО СУДА ОНИ НЕ БОЯТСЯ

18 июля моя серебристая южнокорейская «ласточка» летела домой со своего последнего гарантийного техобслуживания на шоссе Революции. Тихо пел мотор, радостно подпевала душа, и мир уже не казался таким злым и враждебным. Повернул на проспект Блюхера, впереди идущая машина, резко сбавив скорость, шла в опасной близости, и я, от греха подальше, решил перестроиться в крайний левый ряд — свободного места для манёвра хватало. Включив сигнал поворота, я аккуратно пересёк линию ряда и вдруг почувствовал легчайший удар по кузову родной машины. На сердце похолодело: получалось, что при перестроении я зацепил чужой автомобиль; хорошее настроение улетучилось, а слева от меня сидящий за рулём высокой дорогой машины водитель уже властно махал рукой в сторону обочины. Правила дорожного движения выскочили из головы — я должен остановить транспортное средство там, где произошло ДТП. Проехав с десяток метров, я, проигнорировав запрещающий «кирпич», остановил машину на въезде к автозаправочной станции «Nestle» и стал лихорадочно искать в «бардачке» страховые документы.
Открылась правая дверь, и на переднее сиденье с мобильником в руке уселся молодой, хорошо накачанный человек, пахнущий дорогим одеколоном. Он попросил мои документы и вслух стал произносить цифры телефона моей страховой компании, а затем передал трубку мне. Приятный женский голос сообщил, что раз я нарушил Правила, отъехав с места происшествия, агент на вызов не приедет — разбирайтесь сами. Взявший после неё трубку милиционер словесно отдубасил меня по всем законам милицейской науки и добавил: «Раз вы виноваты, мы поставим обе машины на штрафплощадку для экспертизы, а вы, как виновник ДТП, будете оплачивать два места по 2000 рублей в сутки. Я похолодел: если помножить 2000 на 60, с меня взыщут 120 000 рублей. И это не считая ремонта дорогущего внедорожника «порше кайен».
Сергей, как он представился, — Сергей Васильевич Михайлов, директор департамента банка «Возрождение» и мой незваный гость в машине — сочувственно произнёс: «Ну, вы и влетели, Александр Григорьевич! Я купил авто две недели назад, и вашего “бардачка” не хватит, чтобы уместить те деньги, которые я заплатил за свой “порш”». (Потом я узнал: цена «порше кайен» колебалась от 3 до 6 миллионов рублей, тут он не врал).
Страха я не испытывал, но было горькое чувство собственной вины и медленно опускающегося на душу тяжкого камня от больших затрат на ремонт и длительных неприятностей.

АВАРИЯ
Сам с собою я разговаривал,
Размышлял, представлял не раз:
Столкнутся машины — авария!
Чей-то пробил недобрый час!
У кабины толкутся, бегают…
Стёкол слышен колючий хруст,
Чьи-то лица, что мрамор, белые,
Бледный очерк поблекших уст.
Иван Демьянов

— А можно взглянуть, что там с вашей машиной? — упавшим голосом попросил я. Тогда Сергей подвёл меня к задней части «Порше», и я увидел вдавленный задний бампер и слева висящие на тонком проводке сигнальные лампочки. Мне стало не по себе.
— А что с моей машиной?
Сергей уверенно подвёл меня к правой передней двери, которую он до того открывал, и показал на несколько неглубоких царапин под ручкой, словно в том месте провели наждачной бумагой. Но в тот миг этот аргумент показался мне неотразимым.
Раз пять я пытался позвонить жене, но Сергей — не силой, а уговорами — прерывал мои звонки. Когда я наконец дозвонился, жена оценила ситуацию мгновенно и передала Сергею, что он мошенник. Он разозлился не на шутку и стал называть сумму ремонта всё выше и выше. Я же и тогда оставался словно в тумане заблуждения. Было в разговоре тесно. Не потому, что не нашли темы. Один говорил честно. Другой — не отвечал тем же. Игорь Лукьянов, р. 1947, Воронеж
Итогом нервных переговоров стала весьма круглая сумма, которую я должен был выплатить на месте. Но таких денег в машине в жизни я не возил, не считая Неприкосновенного Запаса для гаишного майора Иванова с тремя детьми. Откуда ни возьмись появился «охранник» Виталик (это он заставил меня поменять полосу своей «девяткой»), сел ко мне, мы доехали до нашего дома, где супруга передала ему недостающие деньги. А у меня хватило ума взять с Сергея расписку в получении такой-то суммы…
Через несколько дней по радио передали, что группой захвата ОМОНа задержана банда автоподставщиков. Я побежал к батюшке за утешением, мельком сказав, что милиция захватила какую-то банду.
— Их, Сашенька, их взяли, — сразу сказал духовник. И в газетах появилось сообщение:
АРЕСТОВАНА БАНДА, ПРОМЫШЛЯВШАЯ АВТОПОДСТАВАМИ
«В Петербурге милиция обезвредила две преступные группы, промышлявшими так называемыми автоподставами. Под стражу взяты восемь человек, среди арестованных — пятеро граждан Украины. Также арестован главарь, который руководил бандами. В ходе обысков у арестованных было изъято 70 мобильных телефонов, 20 sim-карт, поддельные оценочные листы автосервисов, приходно-кассовые ордера на крупные суммы, долговые расписки граждан, два незарегистрированных ружья».
А на другой день эпизод захвата был показан всеми телеканалами России. Не скрою, с удовольствием наблюдал я, как лежат лицами на асфальте и «директор департамента банка “Возрожение”» Сергей Михась, и его «охранник» Виталий Пальчик…
Фото: Слева — Виталий Пальчик; справа — Сергей Михно
Через год меня вызвали в суд свидетелем. В зарешёченной клетке находилось семь бандитов, а две девицы (с одной я общался как со страховым агентом) сидели в зале суда под подпиской о невыезде. За время существования банда обманула порядка ста водителей; ежедневный доход каждого бандита составлял 300 000 рублей. На следствии выяснилось, что автобандиты не гнушались отбирать у стариков, владельцев стареньких «Жигулей», их последние, «гробовые» деньги. Кого-то избивали…
Поразило меня и то, что ни злости, ни ненависти к сидевшим в клетке я не испытывал. Ни Божьего, ни людского суда они не боятся. Слеплены из какого теста — не догадаться. Дрожжи ли были несвежие? Хозяйка ль была пьяна? Или что-то подмешивал в замесь сам сатана? Лариса Румарчук
Рассказав судье всё, что знал, я повернулся в сторону обвиняемых и сказал: «Я-то утрату переживу, а вот то, что вы не гнушались отбирать у нищих пенсионеров последнее, ни в этом, ни в том веке Господь вам не простит». — «Да мы каждый день в тюремную церковь ходим», — тихо произнёс кто-то из-за решётки.

СТРАШНАЯ ПРИВЫЧКА
У людей появилась привычка —
Всё для тела, всё только ему.
А душа, словно яблоня-дичка,
Задарма не нужна никому.

Появились бездушные люди,
И давно их таких — легион.
Голова Иоанна на блюде, —
Голова им нужна, а не он.
Николай Зиновьев, Краснодар

Я попросил секретаря написать мне их имена для молитвы о заблудших, о умягчении их сердец и искреннем покаянии в содеянном. Помолитесь и вы, добрые православные люди, об искоренении скверны из душ рабов Божиих Сергия, Олега, Сергия, Алексея, Андрея, Елены, Иулии.
Правда, следователь мне сказал, что за решёткой все бандиты «верующими» становятся. А вырвутся опять на свободу — от веры один огромный золотой крест на шее… Но я попробую всё же помолиться; кто из нас без греха…

МОЛИТВА О МОЛИТВЕ
Молитву, Боже, подай всем людям.
Мы так немудры, — а всех мы судим.
У нас нет молитвы и нет виденья,
Нет удивленья и нет прощенья.
Нас неба мудрость найти не может,
И наша скудость нас мучит, Боже.
Дай из пустыни нам выйти ныне,
Мы алчем, жаждем в своей пустыне.
Мы дышим кровью и рабским потом,
А смерть за каждым за поворотом.
Любовь и веру подай всем людям,
В нас нету меры, но мы не будем
Ни жизни сором, ни злом столетий —
Прости нас, Боже, Твои мы дети!
Архиепископ Иоанн (Шаховской), +1989

Маленькая деталь: и до этого бандитов трижды задерживала милиция, и трижды они выходили на свободу через несколько часов: российское общество, словно ржавчиной, разъедено взяточничеством. Да и на суде у каждого «брата» было по два адвоката; думаю, и в тюрьме они не засидятся. В конце ноября должны объявить приговор, и я непременно сообщу вам, какие сроки получили автоподставщики для «исправления».
Суть их фокуса проста, как картофелина, брошенная в мою машину. Когда Сергей вслух читал данные моего страхового полиса, сидевшие внутри «порше» девчонка-«агент» и фальшивый «милиционер» слышали каждое слово. Царапины под ручкой сделал Сергей, когда садился в мою машину. Остальное пошло как по нотам…
— Деньги-то тебе вернут? — спрашивают знакомые. Судья говорит: нанимайте адвоката. Боюсь, что от денег вообще ничего не останется. Бог с ними — пусть это послужит мне наукой.
Мой совет автомобилистам: попав в ДТП, немедленно звоните в милицию сами; не выходите из машины, если заметна агрессия с другой стороны; имейте при себе оружие для самообороны. Но главное: никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушайте Правил дорожного движения; этим вы избавите себя от многих неприятностей.
И последнее. Спрашиваю у духовника:
— Батюшка, ничего случайного не бывает. Скажите, в чём духовная сторона происшествия?
— Сашенька, а много ли ты милостыни подаёшь?
Я глубоко согласно вздохнул…

И всё же, как я ни был мал,
А в память врезалось навеки,
Как милостыню я подал
Впервые нищему калеке,
Как увидав его едва
У грязной рыночной ограды,
Я вспомнил мамины слова,
Что за добро нас ждёт награда.

Да и не только оттого
Тогда сошлись у нас дороги.
Я просто пожалел его
За то, что он такой убогий,
За то, что зябко он глядел,
За то, что солнце грело кепку,
Монеты звякнули на дне,
Они пошли на дело, верно.
Так отчего же стало мне
В тот миг не радостно, а скверно,
Так, что я бросился бежать,
Сквозь годы убежав на столько,
Что милостыню подавать
Теперь не стыдно мне нисколько?
Диомид Костюрин, +1988

P.S. Два с половиной года прошло после случившегося, а я всё продолжаю посещать судебные заседания. И конца им не видно…
Наконец, в январе 2011 года вновь водворённый за решётку Виталий Пальчик (это он сопровождал меня до дома, чтобы получить «недостающие» 8000 рублей) получил длительный срок заключения. Остальные бандиты пока в СИЗО ожидают, когда свершится правосудие. Впрочем, потерпевшие тоже надеются на возврат своих денег… 

                И ДЕВЧОНКА – С КОСИЧКАМИ ГЛУПОСТЬ…
Два эпизода. Лет семь назад коротким зимним днём я возвращался с работы. В подъезде нашего четырёхэтажного дома девочка лет восьми с первого этажа пыталась делать на подоконнике домашнее задание.
- Никого нет дома, вот я и жду родителей, - объяснила она.
- Да здесь же холодно! Пойдём ко мне, там подождёшь.
Я усадил школьницу за стол на кухне, налил горячего чая, а сам улёгся в своей комнате отдохнуть. Минут через пятнадцать девочка выбежала проверить, не пришёл ли кто, вернулась за портфелем и спустилась вниз.
Я не был знаком с соседями, но при встрече с женщиной из той квартиры поймал на себе презрительный взгляд. Что случилось? – недоумевал я и лишь через око дьявола уразумел, что думала обо мне мама девочки. И стало не по себе… К чужим детям теперь стараюсь на дух не подходить.
Второй эпизод случился на Конюшенной улице, 29, где одно время располагался питерский Союз писателей. В парадном сохранился старинный лифт величиной с маленький шкаф – помещалось в него лишь два человека средней упитанности. Так вот, когда кабинка спустилась вниз, стоящая со мной девочка-подросток наотрез отказалась сопутствовать мне до четвёртого этажа. И я окончательно понял, что живу в другом мире – совсем не в том, в котором проходило моё прекрасное детство: двери квартиры мы открывали на любой стук и всегда стремились помочь людям. Так нас учили в школе. Дочь ушла от разлуки к разлуке на свидание с женской судьбой. В полудрёме на тихие руки поседевшей клонюсь головой. Снится, снится далёкая юность: «Самоцветы», «битлы», «песняры»… И девчонка – с косичками глупость, как считалка из детской игры. Танцплощадка особого риска… Ах, как ножки её хороши в безподобии шалого «твиста», что мы «делали от души»! А потом было звёздное танго и немного портвейна к нему, соловьиная ночь и отвага перед хмурым отцом на дому. Он не прямо сказал, чуть - в сторонку, вроде вовсе не мне, а себе: «Морду бьют, коль обидел девчонку… А бывает и хуже в судьбе.
И мой голос, задирист и звонок, отстоял нашу общую честь:
- Спать иди. Я тебе не подонок. И вообще, в это дело не лезь.
Снится, снится далёкая юность… В мини-юбочке визави… И всю ночь соловьиная лунность над ромашковым полем любви. Константин Рассадин, г.Тольятти, р.1948 (№7,9)
 … А значение слова «педофилия - половое влечение к детям» - я узнал, когда мой возраст перевалил далеко за пятьдесят - из ТВ, интернета, газет и радио: «В городе Барабинске Новосибирской области разыскивают педофила, который 3 февраля 2011 года изнасиловал первоклассницу прямо в школьном туалете. Во время урока семилетняя девочка вышла из класса в туалетную комнату. В коридоре первоклассницу увидел злоумышленник, который пошёл за ней в уборную и силой заставил ребёнка вступить с ним в сексуальные отношения. Посторонние лица могли свободно проходить в школу из-за отсутствия охраны. Неизвестный преступник скрылся».

В суете человеческой, в мыслях о мощи державы,
Президентах, министрах, о смене доспехов времён
Мы живём, поглощая громады газетной отравы,
Разделяясь, толкаясь в колоннах у разных знамён.

Кто спасается во тьме, властно, алчно окутавшей землю,
Где коммерция, бизнес, богатство – весь смысл бытия?
О, как тянутся люди к бесовскому этому зелью,
Забывая о Боге, служа ненавистному Я!

Вседозволенность прессы лишь пестует в людях пороки,
Умножает безстыдство и действует, словно магнит.
И открыто шагают уже лжехристы, лжепророки…
Это значит – почти на пороге антихрист стоит.
Наталья Карпова, зверски убита в 1995 году на пути в храм
(№6,195)
 
 ЗАСОХШИЙ ЛИСТ В ПИСАНИИ ЛЕЖИТ…
Лечился по благословению духовника в центре тибетской медицины. Восток, и верно, поначалу помог. Но я не об этом. Моим врачом была 38-летняя монголка Баясгалан, красивая женщина, ещё плохо говорившая по-русски. Лёжа под иголками – банками – массажем – прижиганием полынными палочками - я не терял времени даром и учил её русскому языку. Но и она поразила меня одной-единственной фразой, ради которой я и начал этот разговор. Она сказала: «Я лечу в России больных, а монгольскому народу от этого становится лучше». Примерно так. И дело вовсе не в том, что она буддистка, а я православный; она любит делом, а мы зачастую – только на словах… Кстати, того эффекта от лечения, на который я надеялся, не получил: болячки, с которыми я пришёл, сначала пропали, а потом вернулись назад: не пошли на пользу тибетские травы с трудными незапоминающимися названиями; разве что «Задь-5» и мордовник  легли на память ни к чему. Русскому всё же надо лечиться своими природными средствами у своих, русских. И своей верой.

Мой дед был травник – лекарь хоть куда –
и внучку малолетнюю учил:
- Когда придёт в твою семью беда,
ты вспомни, что и чем твой дед лечил.

Вот зверобой, как заболит живот,
по ложечке. А это чистотел,
очистит тело. День Петров придёт,
сбирай траву… А девясил поспел,

суши в тени, на воле, корешки.
Они излечат ото всех простуд…
- Ах, дедушка, - просила я, - скажи,
какие травки, где они растут?

А коль душа болит? Ты покажи,
где от тоски трава, в какой глуши?
- Засохший лист в Писании лежит:
и весь ответ – спасение души.
Тамара Краснова-Гусаченко, г.Минск (№7,93)

За свою извилистую жизнь лечиться мне пришлось много – сначала безплатно при Советской власти, потом за деньги при «демократах».  Но никогда, ни от одного врача не довелось услышать мне чего-то наподобие того, что сказала Баясгалан. Кичимся своей любовью к Отчизне, а любим ли мы её так, как монголка любит свою безбрежно-степную Монголию?..

        ТА СТРАНА
Та страна, где мы жили когда-то, -
вы мне скажете, не было той? –
не глушила меня детским матом,
безпризорщиной и нищетой.

Не травила смертельной отравой,
про великие пела дела
и стелила мне под ноги травы,
не наркотик, а книгу дала.

Чтобы рос я и смелым, и сильным,
чтобы жил – не боялся врагов…
Прохожу я по улицам зимним
под продажные вспышки ларьков.

Телефона стеклянная рубка,
где мочи’ ледяная кора…
Позвонил бы… Да срезана трубка,
и сменили давно номера.
Владимир Корнеев, г.Курск, р.1948 (№6,288)
          
ОТЦУ ИОАННУ МИРОНОВУ В ДЕНЬ ТЕЗОИМЕНИТСТВА







Летит по небу быстрокрылой птицей
И добрая, и радостная весть —
О том, что в нашей Северной столице
Боголюбивый, мудрый пастырь есть.
Спешит народ в наш Питер отовсюду,
Порою даже из заморских стран,
С горячею надеждою на чудо:
Поможет в горе старец Иоанн.
Но в этот день звучат лишь поздравленья;
Особый день для всех духовных чад!
У батюшки сегодня День рожденья,
И все к нему с подарками спешат.
Пускай Ваш век как можно дольше длится!
Нам проповеди Ваши не забыть.
Вы, отче, научили нас молиться,
Надеяться, и верить, и любить!

А народу на батюшкину службу в храме — не пробиться. И на лестнице стоят, и даже на улице. А проповеди батюшкины недлинные, яркие, в душу врастающие. И говорит он просто, доступно каждому. И проверить может, уразумел прихожанин сказанное или нет. Хорошо у батюшки на службе — только кончается скоро, хотя причастников до четырёхсот человек иной раз доходит. Вот послушайте:

Проповедь
О ПУТИ СПАСЕНИЯ И «ДУРНЫХ СООБЩЕСТВАХ»
Дурное сообщество развращает человека, доброе направляет на дело Божие. Как в Писании сказано, «с праведником праведен будешь, с нечестивым развратишься». Или как говорится в русской пословице, «с кем поведёшься, от того и наберёшься».
А у апостола Павла в Первом Послании к Коринфянам мы читаем: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы» (1Кор. 15, 33). Поэтому нас всегда учили: «Доброго держись, а худого бегай».
Как же нам удаляться худых сообществ? Не всегда от нас зависит, с кем общаться, иногда мы, подобно Лоту, мучаемся зрелищем недостойных дел. Что же делать, когда, например, жизненные обстоятельства ставят молодёжь в сообщество дурных товарищей? Или что делать взрослым людям, когда приходится работать с теми, кто курит, матерится?
Иногда мы не властны изменить обстоятельства, но всегда нужно стараться хранить своё сердце, свои помыслы, нужно хранить свои благородные стремления. Нужно хранить свою душу.
А начинать надо с малого, с того, что от нас зависит: не читать худых книг, не смотреть развращающих картин, передач, не слушать таких песен. Потому что от этого родятся дурные мысли, дурное воображение. Как она живёт на свете, как она не устаёт? — Телевизор каждый вечер, каждый месяц, каждый год! Не читает, не гуляет, не танцует, не поёт, — как придёт, экран засветит и жуёт, жуёт, жуёт… Ольга Соколова
А то мы теперь слышим о детях-убийцах, которые уже в 14 лет сидят за убийство человека. И объясняют они свои поступки так: «А я насмотрелся фильмов, передач, где всё это показывают, и хотел испытать». Убийц в этих фильмах показывают как героев.

КИЛЛЕР
Киллер — это всего лишь обычный наёмный работник.
Его привлекают для выполнения конкретного дела.
Он не скотобоец, не рыбак, не охотник, —
Он из другого сходственного отдела.

К своему инструменту он проявляет заботу:
Чистит его, смазывает и аккуратно прячет.
За черту Зла он уходит спокойно, как на работу,
И сама работа для него почти ничего не значит.

Он возвращается к нам, на территорию сопредельную,
Не выделяясь ничем, проходит проспекты по знаку.
Он снимает квартирку, непременно отдельную,
Покупает кефир, выгуливает породистую собаку.

Он не читал «Преступление и наказание»,
Но побывал в Чечне (а может быть, в Кампучии).
Он привык (понимаете?) исполнять приказания
И на спуск нажимает, не дёргая, как учили…

Он не страдает угрызениями совести:
Очередной заказ ему опускают в почтовый ящик,
И снова следует продолжение повести, —
Ибо грехи ему отпускает не Бог, а заказчик…
Лев Куклин, СПб.

Мне помнится один рассказ, как один дьякон истребил несколько мух и к нему подошёл архиерей и спросил: «А воскресить ты их можешь?» Даже над мушкой человек не властен. Помню, как у старца Николая я хотел убить комара, а он не дал: «Пусть дурную кровушку-то попьёт».
Хотя вредителей уничтожать нужно (например, жуков колорадских на картофельных полях или заросли борщевика). И в духовной жизни так же — нужно уничтожать, истреблять вредителей. Потому что сказано: «Худое сообщество развращает добрые нравы».
И надо молиться, просить у Господа: «Боже, Ты, который победил сатану, избавь меня от зла. Победи и уничтожь всю скверну души моей». Потому и в молитве Господней мы всегда повторяем: «избави нас от лукавого». Нам всё время навязывают «дурные сообщества». Потому что лукавый постоянно загрязняет нашу мысль. Даже на молитве это происходит. Женщина, например, стоит на молитве, а думает, что её ждёт стирка или уборка. Так лукавство нас убивает.

КРЕСТИК
В храм Божий пойти помолиться
На нынешнее Рождество?
А может, сперва похмелиться,
Потешив своё естество?
О храме он мельком подумал,
Когда одевался с утра.
И тут же прямёхонько дунул
Туда, где набрался вчера.
Божился, что больше не пьёт.
А к вечеру снова набрался —
Он сам это знал наперёд.
Когда его утром в котельной
Нашли на сыром угольке,
Всплакнули: он крестик нательный
Сжимал в охладевшей руке.
Олег Портнягин, р. 1948, Сызрань

А для того чтобы сохранить внимание, нужно всегда читать Иисусову молитву — в дороге, в пути, при работе нужно, подобно евангельскому слепцу, вопить: «Помилуй мя грешного». Поэтому великие подвижники никогда не расставались с этой молитвой и преодолевали с ней и скорби, и болезни — всё трудное в жизни. С этой молитвой святые Божии пребывали в святости и при дурных сообществах, в которые они невольно попадали.

Времени нет, - только голос моленья неспешного, -
Жизнь воплощается в эти святые слова:
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», -
Древней молитвы, которая вечно нова.

Факелом светит она среди мрака кромешного,
Держит его Самого Иисуса рука, -
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», -
Неугасимая, в вечность идет сквозь века.

Благоотишная пристань средь мiра мятежного,
Божие слово, что нужно до смерти беречь, -
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», -
Темные силы разящий монашеский меч.
Монах Лазарь (Афанасьев)

Чтобы быть готовым противостоять дурным сообществам и миру, нужно в своей домашней жизни быть примером. Я читал недавно про старца Амфилохия Почаевского. Как жили его родители — в великой нужде, но в любви. Никаких ссор, неурядиц у них в семье не было. Мальчик жил постоянно в атмосфере этой любви и сам, когда стал старцем, стал источником любви для многих людей до самой смерти своей.
Так и мы в первую очередь должны трудиться над собой в нашей семейной жизни. Всё терпеть. Как говорится: «Терпя, потерпех Господа, и спасе мя».
А когда мы говорим о своих близких: «Он такой-то, что я буду его уважать?» А помните, как наш баснописец Крылов говорил: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»
Мы должны в первую очередь трудиться над собой, видеть свои недостатки. И на этот труд даётся воздаяние. Об обетовании Божием говорится у пророка Исайи: «Вот, Господь Бог грядет с силою, и мышца Его со властию. Вот награда Его с Ним и воздаяние Его пред лицем Его» (Ис. 40, 10). Об этом же писал Боговидец Иоанн в своём Откровении: «Се гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его» (Откр. 22, 12).
Эти обетования — утешение для тех, кому приходится терпеть от «дурных сообществ». Иногда мы видим в жизни, что дурные люди преуспевают, а хорошие бывают как бы затёрты, задвинуты. Но Господь воздаст каждому по делам его.

СКВОРЕЧНИК
На лёгком мартовском морозе у приподъездного крыльца скворечник ладит мафиози для безквартирного скворца. Я знаю: он великий грешник, угрюмей всех на этаже. Поможет ли простой скворечник во мраке гибнущей душе? Она уже ловила вести о том, в какую канет тьму, о самом незавидном месте, предуготованном ему… Когда на облаке покатом Его досье возьмёт Творец, — вспорхнёт крылатым адвокатом семью пристроивший скворец. Расскажет, как морозной ранью искал он прочного жидья. Ну что же, каждому дыханью внимает грозный Судия.
Николай Дмитриев, +2005

Господь и здесь уже воздаёт по делам — в душах наших. Если мы совершаем что-то дурное, то в душе нашей шевелится тоска, и, наоборот, за добрые дела иногда Господь даёт нам предвкусить уже здесь, на земле вечное блаженство. Верность Господу уже сама по себе является наградой — она проявляется в радости и спокойствии души.
От влияния дурных сообществ нас охраняет храм Божий, молитва в нём, приобщение к Таинствам. Потому мы должны прилагать труд к тому, чтобы часто, постоянно приходить на богослужения — здесь мы получим защиту в этой земной жизни и получим напутствие на будущую жизнь. А стоять мы должны как на Страшном Суде, помнить, какое великое Таинство во время Божественной литургии совершается. Поэтому надо ходить всегда перед лицом Божиим. Аминь!

МОЛИТВА ЗА ДУХОВНОГО ОТЦА
Спаси и помилуй, Господи, отца моего духовного,
На многая лета дай ему терпения и любви.
Спаси и помилуй, Господи, отца моего духовного,
И ради его святых молитв и нас Ты благослови.
Не зная ни сна, ни отдыха, без храма, как без воздуха,
Он молится о всех о нас молитвою любви.
Пусть мы такие разные, но с ним мы навеки связаны,
И, Господи, в жизни будущей Ты нас с ним не разлучи.
Малейшая неурядица нам катастрофой кажется,
И все мы к отцу духовному бежим по пустякам.
И хоть бы раз нам, чадушкам, спросить: «А как вы, батюшка?»
Быть может, в тыщу раз ему труднее днесь, чем нам.
О Боже, по милосердию Ты хочешь нам всем спасения,
Но, позабыв о Промысле, всё ропщем мы без конца.
Как трудно нам со смирением претерпевать лишения,
Но не лиши нас, Господи, духовного отца.


VI. ЗАКАТИЛОСЬ НАШЕ ЯСНОЕ СОЛНЫШКО
   

Эта фотография, сделанная Юрием Костыговым в резиденции Владыки Иоанна, запечатлела момент интервью, которое было опубликовано в № 1 (32) за 1995 год в газете «Православный Петербург». Учитывая его историческую ценность, привожу интервью полностью.

МУДРОСТЬ И РЕВНОСТЬ О ГОСПОДЕ
— Ваше Высокопреосвященство! Освященный Архиерейский собор 1994 года причислил к лику святых митрополита Филарета (Дроздова), священномучеников протопресвитера Александра Хотовицкого и протоиерея Иоанна Кочурова. О святителе Филарете православный народ знает достаточно, а вот новопрославленные священномученики пока известны узкому кругу людей. Не могли бы вы кратко рассказать нашим читателям об их подвиге?
— И протопресвитер Александр, и протоиерей Иоанн прославлены Русской Православной Церковью в сонме новомучеников российских. Этих людей объединяет многое. Оба закончили Санкт-Петербургскую Духовную Академию, оба были направлены для миссионерского служения в Северную Америку. Протоиерей Иоанн Кочуров 12 лет служил в Чикаго, а протопресвитер Александр 18 лет подвизался в Нью-Йорке. Их стараниями во многих городах Америки открывались храмы, люди принимали православную веру. Оба они, вернувшись на Родину, претерпели мученическую кончину — святой Иоанн был расстрелян большевиками 30 октября (ст. ст.) 1917 года, а святой Александр после неоднократных арестов был убит осенью 1937 года (точная дата неизвестна).
Прославлением страстотерпцев Иоанна и Александра Церковь продолжила поимённую канонизацию тех, кто в годы гонений являл образ Христов благочестивой жизнью и подвигом исповедничества. Отрадно, что один из новопрославленных — протоиерей Иоанн, первый новомученик российский в священническом сане, — является небесным покровителем нашего города, ибо последние годы жизни он служил в Екатерининском соборе Царского Села.
— Владыко, как скоро можно ожидать составления отдельных служб новопрославленным и их подробных житий?
— Жития уже составлены Синодальной комиссией по канонизации святых, сейчас они распространяются по епархиям. Отдельная служба святителю Филарету Московскому уже есть, а священномученикам написаны тропари и кондаки — каждому отдельно. Появление полной службы будет зависеть от усердия их почитателей. Сейчас новопрославленных мучеников лучше знают в Америке, чем в России.
— В каком направлении будет идти дальнейшая работа по канонизвции? Можно ли ожидать скорого появления в святцах преосвященного Иннокентия, архиепископа Херсонского?
— Материалы для прославления архиепископа Иннокентия уже представлялись на рассмотрение Синодальной комиссии, но их оказалось недостаточно для общецерковной канонизации. Возможно, в скором будущем преосвященный Иннокентий будет прославлен как местночтимый святой в Одесской и Херсонской епархиях.
Канонизация — это исключительно ответственное решение, которое нельзя принимать скоропалительно. Поэтому прославление новомучеников российских осуществляется медленнее, чем этого хочется некоторым ревнителям веры. Но этот процесс будет продолжаться, я надеюсь, всё активнее. Также в стадии рассмотрения находится вопрос о канонизации Царской Семьи.
— В «Послании» Собора подчёркивается, что главной темой его деятельности стали вопросы духовного образования. Скажите, какие практические решения приняты? Намерена ли Церковь добиваться преподавания православных дисциплин в общеобразовательных школах?
— Собором принято Определение «О задачах в области образования». В нём рекомендуется организовать епархиальные отделы, которые будут координировать различные типы учебных заведений: воскресные школы, детские сады, лицеи, гимназии, катехизаторские курсы, высшие православные учебные заведения, не занятые подготовкой пастырей. Признано необходимым отчисление фиксированного процента из общецерковного бюджета на религиозное образование. Главным вопросом деятельности Церкви в вопросах духовного просвещения сейчас является подготовка катехизаторов и педагогов из мирян.
В Определении говорится, что следует добиваться практической реализации права человека на выбор учебного заведения в соответствии со своими убеждениями и верованиями. Православное образование должно занять своё законное место во всём многообразии школ и общеобразовательных систем. Вместе с тем признано неприемлемым «объективное» преподавание религиоведческих дисциплин в школе, которое зачастую превращается в утончённый вариант проповеди атеизма.
Сейчас преподавать Закон Божий в общеобразовательной школе в рамках программы вряд ли возможно, потому что не все дети воспитываются в православных семьях, есть и мусульмане, и иудеи, и протестанты. Православие нельзя преподавать насильно, против желания. Поэтому мы рекомендуем факультативные занятия в государственных школах для детей, исповедующих Православие, с согласия их родителей. Но точно так же следует преподавать и любую другую религию, не допуская принудительной сектантской проповеди в школе.
— Накануне открытия Собора многие клирики и миряне обращались к его участникам с просьбой дать суждение по факту соглашения с монофизитами в 1990 году в Шамбези. К сожалению, под этим документом стоят подписи представителей Московской Патриархии. Была ли дана оценка этим соглашениям? Неужели нам грозит забвение правил Вселенских Соборов о монофизитской ереси?
— Нужно сразу оговориться, что Русская Православная Церковь ведёт богословский диалог не с ярыми еретиками, а с Восточными Древними Церквами (нехалкидонскими), в вероучении которых есть элементы монофизитства. Освященный Собор рассмотрел упомянутый вами документ, который называется «Второе общее заявление и предложение Церквам». Было высказано суждение, что этот документ не может считаться окончательным, следует продолжить работу по богословскому диалогу и одновременно произвести общецерковное обсуждение этого вопроса. Уверен, что при попытке навязать Православию ересь — любую, в том числе и монофизитскую — заветы Святых Отцов отвергнуты нами не будут.
— Газета «Комсомольская правда» сообщила, что на Соборе было предано анафеме — церковному отлучению — учение Рерихов и Блаватской. Однако в официальных документах Собора этой анафемы нет. В чём тут дело?
— Газета предвосхищает события. Отдельной анафемы в адрес Блаватской и Рерихов не произносилось, их теософско-оккультные измышления упоминались в общем списке псевдохристианских и неоязыческих учений, столь популярных в России. Среди них — «Белое братство», «Богородичный центр», «Церковь последнего завета» (лжехриста Виссариона), «Церковь Муна», «Аум Синрикё» и многие другие. Освященный Собор засвидетельствовал, что все эти движения несовместимы с христианством. Люди, разделяющие их учения, а тем более способствующие распространению, сами отлучили себя от Правослапвной Церкви.
— Несколько странно звучит фраза из «Послания»: «Собор признал необходимым произвести богословское исследование участия Русской Православной Церкви в межхристианских организациях». Получается, что до сих пор наша Церковь участвовала в экуменическом движении без всякого обоснования?
— Разумеется, это не так. Богословское исследование вступления Русской Церкви во Всемирный Совет Церквей производилось, и само это решение диктовалось преимущественно желанием свидетельствовать о Православии. Но сейчас отношение клира и паствы к экуменическому движению неоднозначно. Архиерейский Собор признал необходимым подвергнуть все вопросы, безпокоящие духовенство и мирян нашей Церкви по поводу экуменизма, тщательному богословскому, пастырскому, историческому анализу и переосмыслению, выявить степень влияния на участие Церкви в межхристианских объединениях факторов нецерковных, с целью разъяснения верующим всех недоразумений.
Вопрос о совместной молитве с инославными христианами во время официальных встреч, приёма гостей, богословских переговоров и конференций, наиболее соблазняющий церковный народ, — пока предоставляется на благоусмотрение епархиального священноначалия. Но это временное решение, в будущем проблема совместной молитвы будет обсуждаться Поместным Собором.
В конкретных вопросах взаимоотношения с инославным миром Собор рекомендовал пастырям и мирянам иметь мудрость и ревность о Господе, дабы не давать повод для смущения и соблазна.
— За месяц до Собора в Москве прошла конференция духовенства, на котором обсуждались обновленческие тенденции в служении священников Георгия Кочеткова и Александра Борисова. Шла ли речь о них на Соборе?
— Да, разговор состоялся. Участники Освященного Собора осудили чуждые Православию традиции, которые насаждают эти священники. Это очень опасное явление, подрывающее Церковь изнутри. Никаких канонических прещений на отцов Георгия и Александра наложено не было, поскольку их деятельность пока ограничивается Московской епархией, что даёт правящему архиерею — Патриарху Алексию II — самому решить вопрос о мерах воздействия. Если новшества выйдут за пределы епархии, Церковь во всей полноте выскажет отношение к ним.
— Решение Священного Синода 1993 года о неучастии священнослужителей в предвыборной кампании было подтверждено Архиерейским Собором. Более того, принято предписание о полном неучастии клириков в органах законодательной власти. Как вы считаете, не приведёт ли сей запрет к тому, что интересы православного народа на государственном уровне будет попросту некому защищать?
— Думаю, этого не случится. Дело в том, что священнослужителям невозможно сочетать постоянную политическую деятельность и служение пред Престолом Господним. Однако мирянам допустимо участвовать в политических партиях, союзах и блоках, а также создавать их. В том случае, если подобные организации будут именоваться православными или христианскими, они должны иметь взаимодействие с церковной властью. Признано возможным сотрудничество государственной и церковной власти в делах, полезных для Церкви и общества, которые не имеют характера поддержки той или иной партии.
Для того чтобы иметь возможность влияния на общественную жизнь, епископу или священнику незачем становиться депутатом, достаточно найти пути взаимодействия с государственными структурами.
— В церковной среде продолжительное время идёт полемика о том, стоит ли переводить богослужебные тексты на русский язык. Не было ли принято решений об этом?
Участники Собора сочли исключительно важным практически решить вопрос о миссионерском воздействии богослужения. Литургическая жизнь Церкви после революции остановилась, а за долгие годы безбожия большинство жителей нашей страны безвозвратно утратили традиционную культуру, перестали понимать смысл богослужения. Собор поручил соответствующей Синодальной комиссии продолжить редактирование богослужебных текстов, начатое нашей Церковью в первые годы XX века. Речь идёт не о переходе на русский язык, а об облегчении для понимания труднодоступных оборотов церковнославянского.
— Как вы считаете, Владыка, стал ли Архиерейский Собор 1994 года поворотным моментом в возрождении русского Православия?
— Сейчас об этом говорить рано. Собором приняты исключительно важные, мудрые решения, но, как вы понимаете, теория — это одно, а практика — это другое. В зависимости от воплощения решений можно будет говорить о значении Собора в возрождении Православия. Время покажет.

2 ноября 2005 года, 10-летие со дня блаженной кончины митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва). С самого утра православный люд тянется к могилке любимого старца, до позднего вечера служатся панихиды. Наша газета «Православный Санкт-Петербург» выпустила две полосы, посвященные Владыке, а в содружестве с издательством «Сатис» по нашим материалам к годовщине подоспела книга «Владыка». Захожу на Никольское кладбище и не вижу привычной стрелки-указателя «К Владыке Иоанну». Зато появился указатель «К Собчаку»…
Мне посчастливилось знать Владыку всего полтора года, но они стали решающими в моей тогда неустоявшейся жизни. Десятки раз довелось бывать в резиденции митрополита Иоанна, не счесть телефонных звонков по серьёзным и не очень вопросам. Но Владыка всегда находил время и терпеливо отвечал новоначальному редактору только родившейся православной газеты на все вопросы и недоумения. Теперь-то я жалею, а тогда мне было не до записей, а то, что сохранила память, разбросано по моим многочисленным «запискам редактора».

Простите, Владыка!
Александр Раков

Кажется, еще не остыла телефонная трубка, по которой довелось за несколько дней до кончины просить совета Владыки. Порой и повод для разговора находился специально, чтобы услышать его бодрящий ласковый голос. И — удивительное дело! — казавшиеся непреодолимыми трудности переставали выглядеть таковыми. Но главное, уже во время разговора наступало то знакомое православным состояние, когда всё существо наполняется радостью, светлеет внутри и вокруг, делается легко и свободно…
Ну почему же так странно устроен человек, что только после утраты по-настоящему ощущает, кого потерял? Почему столько ропота, непонимания, осуждения и открытой враждебности вызывала порой пятилетняя деятельность митрополита Иоанна на Санкт-Петербургской кафедре? И почему теперь тысячи душ выплакивают свое горе расставания после его кончины?
По-разному движется земное время. Для осмысления одного события требуются столетия, значимость другого высвечивается мгновенно.
Нет случайностей в этом мире. Земная звезда Владыки погасла, чтобы светить нам невидимым светом на трудном и опасном пути.
Слёзы — удел женщин. Но иногда Господь дарует слёзы мужчинам. Это не стыдно.
…Я поднимаю еще тёплую телефонную трубку и набираю знакомый номер. Звучат длинные-длинные гудки. Простите, Владыка!..

Мои Палестины
Поездка раз шесть откладывалась, и ехать мне не хотелось: уйма работы в молодой православной газете, а главное — невесть откуда взявшийся страх потерять веру при соприкосновении со святынями. Сомнения разрешил Владыка Иоанн (Снычёв), сказав по телефону с мягким волжским оканьем: «Поезжайте, Александр Григорьевич, Бог благословил». И я поехал. А через три недели после этого последнего для меня разговора, 2 ноября 1995 года, Владыка Иоанн почил о Господе.

У ВЛАДЫКИ ИОАННА
На Никольском в Петербурге осень лисья,
Лаврский колокол взывает непрестанно.
Я пришел сюда впервые помолиться
На могиле у Владыки Иоанна.
Отыскал его могилку у ограды.
Здесь венки, цветы, и свечи, и записки.
На колени стал тихонечко с ним рядом
И рассказываю жизнь, как перед близким.
Набежали слёзы горькие такие,
Что его мы до конца и не узнали,
Что не может до сих пор понять Россия,
Кто ушёл от нас, кого мы потеряли.
И ложатся хризантемы и гвоздики,
Ставят бережно их в вазочки с водою.
Здесь портрет, и с фотографии Владыка
Улыбается улыбкой молодою.
Николай Капшитарь, Уссурийск

Мистика. Начало 1993 года, 10 утра, коридор в здании епархии перед кабинетом митрополита Иоанна, солидная очередь терпеливых священников. Я пришёл с директором фирмы, согласившимся издавать газету «Православный Санкт-Петербург», чтобы получить благословение архиерея. Время шло, но очередь не уменьшалась: кого-то всё пропускали вперёд. А директор рвался на волю. Мы ходили с ним по длинному коридору с портретами митрополитов, и я рассказывал Сергею про дьявольскую суть НЛО (не так давно я сумел порвать с «братьями по разуму»). Очередь я изучил наизусть. Вдруг от стены — откуда она только взялась? — отделилась женщина и стала задавать мне вопросы о «летающих тарелках». Заглянув в её глаза, я попятился: невероятный ужас охватил душу, её пустой взгляд был холоднее льда. Прячась за людей, я выдавил из себя: «Прочитайте об НЛО в книге “Люди и демоны”». — «А где ее взять?» — спросила она, подступая. — «В библиотеке на втором этаже», — ответил я помертвевшими губами, отодвигаясь все дальше. Женщина пошла по коридору и, как утверждал директор, растворилась в воздухе…
Но к Владыке мы всё же попали — в 7 вечера…
Владыка обратился к читателям православной газеты с кратким словом: «Дай Бог вам мудрости, силу крепости совершать дело благое во славу нашего Православия. Пусть через вашу небольшую газету русский народ получает истинное понимание христианской жизни, христианского вероучения. Ибо, чтобы правильно веровать, нужно и по-христиански правильно жить.
Желаю всем помощи Божией, крепости веры, сил телесных и духовных.
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн».

И правда, то паломничество в 1995 году укрепило меня, я стал меньше переживать за судьбу газеты. Владыка вскоре ушел в обители вечные, и тот наш разговор оказался последним.

Почему-то врезался в память зонтик, оставленный кем-то в резиденции Владыки Иоанна. Сколько раз я приходил туда, а он сиротливо продолжал висеть на прежнем месте. Интересно узнать, нашёлся ли его хозяин…

Однажды, по благословению, я дерзнул рассказать Владыке о случаях продажи в крупном соборе еретических книг Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса». Он молча выслушал, а через несколько дней книги исчезли с прилавка.

…И еще одна, очень дорогая для меня надпись-напутствие в книге «Церковные расколы в русской церкви 20—30-х годов»: «Дорогому Александру Григорьевичу от автора. Берегись разделений. Крепко держись Православия. Иоанн, Митрополит Санкт-Пербургский и Ладожский. 26.4.94».

Я брал интервью у митрополита Иоанна. Мы сидели в его маленькой келье на Каменном острове, и Владыка обстоятельно отвечал на вопросы. Прошло, наверное, минут двадцать, когда я с ужасом обнаружил, что диктофон не работает. Краснея от стыда, я сообщил Владыке об этом. Он посоветовал поменять батарейки и вновь терпеливо повторил сказанное. Вскоре интервью было опубликовано.

Я пришёл в резиденцию к Владыке Иоанну, потому что идти было больше некуда. Возбуждённый до крайности, я стал громко жаловаться открывшей мне дверь келейнице Анне Степановне, что редакцию гонят из Духовной Академии прямо на улицу. Услышав непривычные для этих стен интонации, со второго этажа медленно спускался Владыка. «Какой же вы эмоциональный, Александр Григорьевич», — с легким оканьем произнес он. Дальнейшего разговора не помню, но шёл я по улице раздосадованный до невозможности.
Был январь 1994 года. И вдруг что-то горячее пронзило мое существо — и ход мыслей переменился. Обжигающая волна принесла с собой успокоение и уверенность в том, что все обустроится. И правда, нас вскоре пригласил к себе приснопамятный о. Василий Лесняк, и почти пять лет мы проработали на Выборгском шоссе. А то место, где меня застала молитва Владыки, я помню хорошо — сейчас там, на Ординарной, 18, стоит наш газетный киоск…

Однажды я посетовал Владыке Иоанну на то, что меня принуждают опубликовать острую церковно-политическую статью. «Это не твоя стезя», — сказал Владыка и, как всегда, оказался прав. Со временем «Православный Санкт-Петербург» превратился в просветительское издание, в котором места для церковных споров и высокоумных мнений не находилось. Владыка Иоанн прозревал будущее газеты, когда с нашей первой встречи в феврале 1993 года благословил её существование. Верю, что и ныне своими молитвами Владыка предстательствует перед Богом за нас, грешных.

Надо сказать, что резиденцию Владыки Иоанна я посещал часто и никакого особого тщеславия не испытывал: так делали многие. А теперь из памяти выскальзывают эпизодики, которые хочется записать.

Однажды довелось застать Владыку непривычно домашним, с тёплым пуховым платком на плечах — ему нездоровилось. Келейница Анна Степановна принесла на блюдечке таблетки. Без архиерейского облачения Владыка выглядел подуставшим от забот дедушкой. «Александр Григорьевич, а тебе деньги-то на газету нужны?» — по-деловому спросил архиерей. Стоявший рядом о. Пахомий (Трегулов) незаметно отрицательно мотнул головой. «Да нет, Владыка, живём», — бодро ответил я, хотя денег почти не было. Потом о. Пахомий сказал: «Это он проверял тебя». Но газета вопреки всему продолжала выходить — по молитвам Старца.
Фото: С о. Пахомием (Трегуловым). Начало пути

В 1993 году вышел первый выпуск книги «Россия перед вторым пришествием». Решив сделать четырёхстраничный спецвыпуск-выборку, я испросил благословения Владыки. «Печатать только полностью!» — получил в ответ. Много позже открылась мне мудрость этих трёх слов. В книге митрополита Иоанна «Одоление смуты» он пишет:
«На протяжении десяти веков соответствие внешней судьбы внутреннему состоянию народного духа заставляло русских людей с сугубым вниманием относиться к поучениям, предсказаниям и пророчествам об особой судьбе России… Какое служение уготовал Господь для русского народа? Русская история — лишь часть истории человечества… Концом её станет второе славное пришествие Христово с последующим Страшным судом и преображением мира». Как отнесутся люди к своему спасению — определяет судьбу всего народа. Мысль Владыки относительно пророчеств такова: в какой степени народ выполнит возложенную на него миссию, в той степени исполнятся и пророчества. Подробнее, конечно, в самой книге…

Пока был жив Владыка Иоанн, у меня даже мысли не появлялось записывать на бумаге слова, сказанные им при многочисленных встречах и телефонных разговорах. В голове стучала только одна мысль: делать газету! Поздно я понял, как опрометчиво поступал. Теперь разыскиваю и предаю гласности любой документ, имеющий отношение к Владыке. 14 мая 1993 года, ровно через месяц после выхода первого номера, Владыка прислал в редакцию короткое письмо: «Глубокоуважаемый Александр Григорьевич! С интересом и радостью наблюдаю я, как постепенно крепнет и улучшается издаваемая Вами газета «ПРАВОСЛАВНЫЙ ПЕТЕРБУРГ», которая очень нужна многим жителям нашего города, возвращающимся к вере своих предков. Да благословит Вас Господь наш Иисус Христос на продолжение сего благого и важного дела».
 

Трудно передать, как в то тяжелейшее время внимание Владыки поддержало меня, не позволило бросить газету.

А в пятом номере произошел конфуз. Не зная толком полиграфии, печатая газету низкокачественной «высокой печатью», не имея нормальных фотографий, я опубликовал портрет Владыки на первой полосе. Но что это был за портрет! Страшно было смотреть: огромный толстый нос, вытянутые в ниточку глаза, перекошенный рот… Отксерокопированное изображение к тому же подретушировала неумелая художница. Я похолодел от стыда и ужаса. Не сомневался, что Владыка запретит продавать газету в храмах. Однако этого не случилось. При встрече Владыка лишь мягко проговорил: «Что же вы из меня такое чудище сделали? Вы уж постарайтесь…» И всё. А я думаю: как бы поступил на его месте другой?..

Незадолго до смерти Владыки Иоанна была выпущена большая партия его цветных фотопортретов. Но Владыка не благословил распространять их, и нераскрытые пачки лежали в его резиденции. И только после кончины портреты митрополита Иоанна стали раздавать почитателям на Никольском кладбище. Мне тоже повезло, и я вставил изображение в простенькую рамку, повесил дома на стенке. И теперь, когда становится трудно, я советуюсь с Владыкой, как это было при его жизни, и часто получаю помощь.

Так уж удачно для меня сошлось, что родился я 9 октября 1947 года, в день, когда Церковь празднует память преставления апостола любви евангелиста Иоанна Богослова. В этот же день, только на двадцать лет раньше, 9 октября 1927 года, родился приснопамятный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв, †1995). Честно признаюсь, хотя и сознаю, что это простое совпадение, я этим втайне горжусь.

За три дня до кончины Владыка Иоанн подписал письмо в администрацию города с просьбой о помощи. Губернатор не устоял, и долго мы добрым словом поминали Владыку за льготы, которые получила тогда газета. И теперь, когда приходится трудно, мы всё равно чувствуем помощь Божию по его молитвам.

Кончина праведных легка —
Душа восходит в горний мир…
В последний раз его рука
Благословила русский клир.

Мудрец не вяжется молвой,
Не прилепляется земле…
Господь позвал его домой
От мира, что лежит во зле.
Константин Слепинин, 1995

2 ноября 2002 года — день памяти митрополита Иоанна (Снычёва), седьмая годовщина со дня его блаженной кончины. Редкие снежинки совершают свой стремительный полет-падение над Никольским кладбищем Александро-Невской Лавры. Сразу после входа появилась табличка-указатель «К Владыке Иоанну». Множество знакомых лиц. Щемяще-сладко пахнет ладаном: с раннего утра священники чредой служат панихиды. Сотни людей молятся у могилы любимого пастыря. «Сколько народа призвал сегодня Владыка», — сказала мне на прощанье келейница Владыки Анна Степановна Иванова. Каждый год приезжает она поклониться Владыке из далёкой Самары. Редкие снежинки истаивают на чёрной петербургской земле…

«ПРИМЕР ЕГО ЖИЗНИ СПАСИТЕЛЕН»
Рассказывает секретарь митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва) Анна Степановна Иванова. 2007 год.

Наша встреча с Анной Степановной Ивановой, которая почти тридцать лет служила секретарём Митрополита Иоанна (Снычёва), состоялась 1 августа, в день памяти преподобного Серафима Саровского. Таким же днём ровно шестьдесят четыре года назад в душе юного Ивана Снычёва произошёл перелом, предопределивший всю его дальнейшую жизнь. Вечером 1 августа, накануне праздника пророка Божия Илии, на танцплощадке шестнадцатилетний отрок внезапно увидел всю мерзость грешного мира. В представшем ему видении вместо танцующих людей он узрел омерзительных кривляющихся бесов — истинных хозяев этого суетного веселья, почувствовал леденящий холод адской бездны. С того момента сердце юноши воспылало огнём веры. Это страшное видение разрешило мучившие его вопросы — человек после смерти не исчезает, а переходит в жизнь будущего века, наследуя райское блаженство или адские муки, в зависимости от того, как управил он свое земное бытие.
9 октября исполняется восемьдесят лет со дня рождения Владыки Иоанна. И вот уже почти двенадцать лет его нет с нами. Но сердце чувствует: пастырь добрый и большой патриот своего Отечества, много потрудившийся для возрождения Православия в России, стремившийся донести до людей слово Правды Божией, ныне он — в селениях райских.
При этом с каждым годом всё весомее и значимее становятся для нас свидетельства людей, знавших Владыку при жизни, считавших великой милостью Божией для себя служить рядом с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Иоанном.
Родился Владыка Иоанн (Иван Матвеевич Снычёв) 9 октября 1927 года в селе Ново-Маячка Каховского района Херсонской (тогда Николаевской) области в семье крестьянина. Родители его не отличались особой религиозностью и, хотя по возможности ходили в храм Божий, детей своих в вере и благочестии не воспитывали. Но у будущего архипастыря ещё в детские годы была тяга к вере. Владыка Иоанн стал духовным наставником не одного поколения православных в России и за рубежом.
С юного возраста духовным руководителем самого Владыки Иоанна был епископ (а позднее митрополит) Мануил (Лемешевский). Ученик унаследовал от наставника любовь к исследовательской и литературной деятельности, собрав богатый архив по церковной истории.
В трудах по составлению каталога жизнеописания архиереев Русской Православной Церкви с 1966 года Владыке Иоанну помогала Анна Степановна Иванова, которая стала позднее его секретарём и ближайшей помощницей уже в Санкт-Петербурге. Сейчас Анна Степановна живёт в г. Самаре и служит в православной книжной лавке при храме в честь Святого Вознесения Христова.
Фото: Анна Степановна и врач Валентина Николаева
— В те годы, — рассказывает наша собеседница, — духовной литературы почти не было. Мы по вечерам, после работы (Анна Степановна в то время после окончания московского института работала на железной дороге), приходили к отцу Иоанну, он давал тексты для набора, и я, закладывая в машинку по пять экземпляров, печатала. Затем страницы машинописи переплетали. Так распространялась духовная литература. Кроме этого, занимались сбором и подготовкой к печати трудов по жизнеописанию архиереев Русской Церкви от Крещения Руси. Часть материалов была уже скомпонована, порой я лишь обрабатывала тексты, составляла биографии. Собранные сведения Владыка просматривал, делал замечания, затем всё это печаталось. Подобным способом подготовили восемь машинописных томов. Впервые эти труды были изданы в Германии в 1970 году. Часть из них — шесть томов — были подготовлены ещё Владыкой Мануилом.
— Анна Степановна, как случилось, что на вашем духовном пути появился Владыка Иоанн?
— Здесь, в Самаре, жила и работала сестра, которая в своих письмах к нам в Смоленск много извещала нас и о Владыке Мануиле, и об отце Иоанне (который тогда еще не был архиепископом). Когда Самарскую епархию возглавил Владыка Иоанн, он, как и Митрополит Мануил, много времени посвящал приёму людей. На один из таких приёмов попала и я. Владыка Иоанн поговорил со мной и благословил переезжать в Самару. Было это в 1966 году. Конечно же, в то время я работала по своей светской специальности, и никто не знал, что вечерами, с шести до десяти, посильно помогаю Владыке.
А когда в 1990 году Владыка Иоанн был определён на служение в Петербург, я даже не предполагала, что он может взять туда и меня.
— Общественная и церковная деятельность митрополита Иоанна достаточно известна. А каким отец Иоанн был человеком?
— Он был необыкновенно скромным. Скромным буквально во всём: в своих потребностях житейских, в отношении к пастырям и многом другом. Например, во время служения в Петербурге нередко бывало так, что он подъезжал на Литургию в храм, но ещё оставалось время до её начала. И он просил водителя остановиться и подождать, чтобы при подъезде к церкви встречающее духовенство были готовы, не нервничали, не бежали бегом, а могли спокойно подготовиться. Был очень пунктуальным: если к какому-то времени назначал, старался никогда не опаздывать, чтобы его не ждали. И в отношении к пище он был неприхотлив. Когда врачи посоветовали ему, например, из-за болезни употреблять сок чёрной смородины, кто-то из домашних сказал: «Владыка, купим смородину, будем делать сок». А он просил не покупать… Никоим образом не хотел, чтобы для него что-то особое делалось. Так же и в одежде. Он говорил нам: «Можно одеваться хорошо. Но во всём надо иметь свою меру».
…Сама Анна Степановна родом из города Вязьмы Смоленской области. Родители её были людьми верующими. Отец погиб во время Великой Отечественной войны. Анна Степановна в то время была ещё совсем ребёнком, поэтому почти не помнит его. Мама всегда молилась и говорила детям: «Ходите в церковь, пока можно». В доме имелась больших размеров Иверская икона Божией Матери, которую впоследствии перенесли в храм. Находиться под покровом этого образа было очень благодатно, говорит Анна Степановна. При этом мама каждый день до конца своей жизни читала акафист Иверской Божией Матери. Верующим человеком был и дедушка по линии отца. Он любое дело начинал с молитвы. И такие молитвы, как «Богородице», «Отче наш», дети в семье знали с ранних лет.
— Анна Степановна, что полезного вы почерпнули для своей души, работая рядом с Владыкой Иоанном?
— О, здесь важно всё. Пример всей его жизни ведёт к спасению души. От него исходили внимание, необыкновенная теплота и любовь. Он любил людей и всегда прощал; примеров этому знаю немало. Молитва его была необычайно сильной. Что ни попросишь батюшку, обязательно поможет. Страх какой-то, тяжесть рассеиваются сразу, как будто их и не было. Таких случаев много и у себя помню, и у других людей. Вся жизнь его примером для нас служила и служит. Сейчас, может быть, даже ещё больше.
— Недавно я посетила организованную вами юбилейную выставку в Самарской Духовной семинарии и обратила внимание, что одной из духовных дочерей Митрополита Иоанна была учёный с мировым именем Наталья Петровна Бехтерева — внучка выдающегося учёного-нейрохирурга Владимира Михайловича Бехтерева. Недавно на его родине — в г. Елабуге в Татарии — открыт музей в его честь. В этом списке также Игорь Тальков, Александр Руцкой и другие известные люди.
— Да, конечно, у него было очень много духовных чад. Наталья Бехтерева несколько раз приезжала в Петербурге к Владыке. Люди к нему шли и ехали. Особенно когда завеса приоткрылась, хлынул целый поток писем! Благодарных, с вопросами исповедального характера. И часто от людей, совершенно далёких от Церкви. Это было время подъёма, некоей встряски спящих людей.
— А чему прежде всего Владыка Иоанн наставлял свою паству?
— Смирению. Он подчёркивал: «Матерь Божия избавляет от великих бед и зол благонравныя и Бога боящиеся рабы Своя».
— Служение в Петербурге, вероятно, требовало немалого приложения сил митрополита Иоанна?
— Круг его архиерейских обязанностей в Петербурге был тем же, что и в Самаре, но масштаб уже другой, потому что епархия гораздо больше. Да и начинался период передачи храмов Русской Православной Церкви. Порой противостояние между епархией и комитетом по имуществу по каким-либо вопросам было очень тяжким и долгим: всё церковное отдавалось очень неохотно. И чтобы что-то получить, Владыке приходилось прилагать огромные усилия и зачастую действовать через депутатов. При этом не хватало людей грамотных, опытных, знающих суть дела. Например, чтобы установить уже готовый золочёный крест на Казанском соборе в Петербурге, в течение целого года проводились десятки совещаний. Всё это требовало времени, большого напряжения сил и здоровья.
Много пришлось потрудиться Владыке Иоанну по восстановлению и ремонту возвращённых епархии храмов. Возобновились богослужения в Казанском и Измайловском соборах, старинных церквах Святых Симеона и Анны, Пантелеимона, Благовещения и многих других. Общее число действующих храмов в епархии выросло почти в три раза! Активная религиозно-общественная, публицистическая деятельность, которую вёл Владыка, сделала имя петербургского архиерея широко известным как в России, так и за рубежом. Проповедуя за каждым богослужением, митрополит Иоанн находил время для встреч с горожанами на вероучительных беседах, выступлений по телевидению, участия в деятельности учебных заведений и культурно-просветительских организаций. По его инициативе возродился журнал «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости», выпускается газета «Православный Санкт-Петербург»…
Владыка старался бывать везде, куда его приглашали. Хотя, что скрывать, часто на различные мероприятия архиерея зазывали ради банального престижа. В то же время он видел, что храмы пустуют, многие люди в церковь по-прежнему не слишком спешат. И тогда митрополит Иоанн по собственной инициативе организовал проведение ежемесячных встреч с общественностью. Один из петербургских фондов занимался арендой концертного зала, делалось объявление, и народ собирался. После вступительного слова Владыки люди начинали задавать самые разные вопросы, кто устно, кто письменно. И он здесь же на них отвечал. Это делалось с большой любовью, Владыке Иоанну хотелось донести до людей свет веры и правды Христовой. Порой он отправлялся на такие встречи совершенно больной, а возвращался воодушевлённый. Но особенно духовный подъём в нём бывал заметен после богослужений. Это отмечали многие. Владыка даже лицом просветлялся, и все болезни отступали.
— Митрополитом Иоанном написано немало трудов, в которых он открыто заявляет о проблемах нашего общества, говорит об этом с болью и тревогой в сердце. Сейчас эти труды доступны для всех. А десять-пятнадцать лет назад возникали препятствия при их публикации?
— Препятствия были, причём серьёзные. Первая статья, которую он написал, — это открытое письмо мэру Петербурга Анатолию Собчаку. От журналистов «Санкт-Петербургских ведомостей» были получены гарантии на его публикацию. Но в итоге в материал внесли существенные правки, с которыми Владыка, конечно же, согласиться не мог. И тогда обращение напечатали в виде приложения к газете «Советская Россия». С тех пор там и стали публиковать все статьи Владыки на злободневные темы. Сотрудничал Владыка Иоанн и с другими изданиями, в том числе светскими.
— Анна Степановна, какому святому любил молиться Владыка и к какому святому вы чаще всего обращаетесь за молитвенной помощью?
— Владыка любил своего святого, Иоанна Богослова. И очень почитал Митрополита Московского Филарета, когда тот еще и не был прославлен, а также Владыку Мануила. А я обращаюсь к Святителю Николаю Угоднику, он всегда мне помогает.
— Как митрополит Иоанн любил проводить своё свободное время, когда оно у него всё-таки появлялось?
— Свободного времени у Владыки особенно-то и не было, он никогда не находился в праздности. В Санкт-Петербурге, бывало, выделял в неделю один день, для того чтобы выехать на рыбалку. Это случалось обычно по понедельникам. На природе, у воды он мог и с Богом быть, и от дел отвлечься; другого отдыха себе просто не мыслил. Имелась дача в Комарове, но за пять лет Владыка всего два раза туда съездил. А когда служил в Самаре и выдавались дни для отдыха, любил на даче постолярничать. Делал своими руками аналойчики, тумбочки, шкафчики, уголочки, табуреточки, и не только для себя, но и для своих духовных чад. Каких-либо встреч ради праздных разговоров никогда не устраивал. За фисгармонию садился, если наступали моменты сугубых внутренних переживаний, открывал ноты, играл, иногда пел. Но это бывало очень редко. Владыка был человеком сокровенным, не любил рассказывать о своих волнениях. А после игры в душе наступало умиротворение. И у него, и у нас, его окружавших.
— Анна Степановна, вы столько лет были рядом с таким замечательным человеком, много от него почерпнули духовно. Вот почему у вас хочется спросить о том, как в наше непростое время сохранить веру.
— Что я могу сказать?.. Действительно, самое главное — иметь бы веру и не отходить от Бога. А мы ведь ищем чего-то сверхособенного, а на богослужения идти не хотим. Храмов сейчас много, но не все они заполнены молящимся народом. Мы мечемся по жизни: вот кто-то приехал — бежим, а нам бы сосредоточиться и молиться. И при этом иметь твёрдую веру. И если молимся — чувствуем помощь Божию на каждом своём шагу.
«Православный Санкт-Петербург». 2007. № 10

Из ответов митрополита Иоанна на вопросы верующих.
Вопрос: — Общество расслаивается (одни — за рынок, другие — против). В церковных общинах каждый также имеет свое мнение. В какой мере разномыслие допустимо в приходской жизни и где граница, за которой оно становится уже нетерпимым?
Фото: В ТАКИХ САМОДЕЛЬНЫХ КОНВЕРТАХ РЕДАКЦИЯ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ РАССЫЛАЛА ГАЗЕТЫ
— Расслоение и противостояние, раздирающие сегодня общество, нагнетаются искусственно. Внутренняя смута и разобщённость в народе позволяет хозяйничать на Руси стяжателям и властолюбцам, которые в ослеплении страстями легко становятся послушными орудиями сил, издавна враждебных Православию и России.
Неизбежно отражается это и на Церкви как на сообществе верующих. Тут важно помнить, что чистота веры, её догматическая и нравственная, святоотеческая полнота и неповреждённость — те святыни, на которых должно замирать всяческое разномыслие, если мы не хотим быть отторгнутыми от спасительной благодати Божией. Будете проводить благочестивую, трезвую, молитвенную жизнь — Господь непременно дарует вам разумение во всех житейских делах, включая сюда и отношение к политическим проблемам. Что касается существующих сегодня в среде верующих разногласий по вопросам мирским, светским — их необходимо терпеть как искушение, соблазн, покрывать братской любовью и смиренным вразумлением.

Вопрос: — Правомерно ли сейчас говорить о том, что нынешняя власть — от Бога? Как следует православному христианину относиться к ней? Что безоговорочно принимать в сегодняшней светской власти, с чем мириться, что отвергать?
— Безоговорочно принимать верующему человеку можно только то, что соответствует церковному вероучению и не противоречит его христианской совести. Глас Божий звучит в душе у любого из нас, надо лишь прислушаться и следовать его поучениям. К сожалению, такая христианская область «безоговорочно приемлемого» в нашей современной жизни чрезвычайно мала. «Мир во зле лежит» — это изречение Священного Писания сегодня верно как никогда.
Мириться, а говоря точнее, смиряться надо во всех случаях, когда обстоятельства не требуют прямого попрания заповеди. Можешь исправить зло — исправь. Но если тебе это не по силам — смирись, и Господь зачтёт тебе благое намерение за самое дело.
Но надо помнить, что истинное христианское смирение не имеет ничего общего с безволием, соглашательством, попустительством злу. Смирение христианина заканчивается там, где возникает опасность попрания святынь веры, осквернения заповедей Божиих, угроза благодатному устроению жизни. На протяжении десяти веков в подобных случаях святая ревность по Бозе подвигала наших предков на доблестные подвиги — как ратные, так и гражданские. Но всё непременно надо делать с разумом, опасаясь порывов страсти, которая и благое дело может обратить во зло.
Власть всегда от Бога. Но одна власть — по воле Божией, другая — по попущению для наказания и вразумления осуетившихся людей. Какая власть ныне, судите сами.
«Православный Петербург». 1993. № 9, июнь

— Можно ли среди нынешнего хаоса, нестроений, расколов и смут говорить о торжестве Православия? Если да, то в чем оно заключается? Можно. Сегодня на наших глазах сбываются древние грозные пророчества об отступлении человечества от Бога в «последние времена» перед лицом господствующих пороков и страстей, суетности и лицемерия. Самой жизнью подтверждаются истины нашей веры, и это есть несомненное торжество Православия! На пути господствующего зла, не покорившись ему, встали тысячи и тысячи русских новомучеников и страстотерпцев, презревших блага привременного сего жития ради идеалов Святой Руси, ради Заповедей Божиих… Церковь стоит на крови мученической, а коли так, нет в мире церковного фундамента прочней, чем у Русской Православной Церкви — и это есть несомненное торжество Православия! Несмотря на всю тяготу нашего нынешнего положения, Россия уцелела и имеет пока время и возможность «обратившись, взыскать Господа, Бога своего», вернув себе мощь и славу Святой Руси, — и это есть несомненное торжество Православия!
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн

«ПОМИНАЙТЕ НАСТАВНИКОВ ВАШИХ, КОТОРЫЕ ПРОПОВЕДЫВАЛИ ВАМ СЛОВО БОЖИЕ, И, ВЗИРАЯ НА КОНЧИНУ ИХ ЖИЗНИ, ПОДРАЖАЙТЕ ВЕРЕ ИХ» (Евр. 13, 7).

ПАМЯТЬ
Всё кажется, как будто мы вчера
Владыку Иоанна хоронили:
Холодная предзимняя пора,
Цветы на свежеприбранной могиле.
Теперь уже в раю за верных чад
Он молится, и отступают беды.
Всё живо в памяти: и добрый взгляд,
И пастырские мудрые беседы.
Мы через десять долгих трудных лет
Возносим вновь смиренные моленья
И веруем, что вечной смерти нет —
Есть память и надежда на спасенье.
Татиана Егорова, СПб.


Наш Владыка
Валентина Николаева:
Вот уже восемь лет нет с нами приснопамятного Владыки Иоанна — он у Престола Божия и молится о нас и о страждущем Отечестве, которое любил всеми силами души. Значит, он с нами.
Родился митрополит Иоанн — Иван Матвеевич Снычёв — 9 октября 1927 г. В этот день Православная Церковь прославляет евангелиста и апостола любви Иоанна Богослова. Таким был и Владыка наш. В детские годы у будущего митрополита была тяга к вере. В 15-летнем возрасте он глубоко задумался над смыслом жизни. Владыка вспоминал, что ему было страшно смириться с мыслью, что человек по смерти уходит в небытие. Господь, видя тяжкие переживания юноши, особым Промыслом повёл его к вере. Весной 1943 г. в частных домах села, где жил Иван, стали собираться богомольные старушки. На одно из таких молитвенных собраний пришел и Иван. Здесь он впервые услышал слово Божие, так в его сердце были посеяны семена Православия. Окончательное восприятие веры произошло августовским вечером 43-го же года — в день памяти прп. Серафима Саровского — на танцплощадке: внезапно Иван увидел всю мерзость грешного мира, будто пелена сошла с глаз. Он узрел омерзительных кривляющихся бесов — истинных хозяев этого суетного веселья — и почувствовал холод адской бездны. В помощь 16-летнему Ивану Господь послал благочестивую подвижницу Февронию, ставшую его духовной матерью.
Вскоре Божий Промысел привел его к священнику о. Леониду Смирнову, который первый раз напутствовал юношу Святыми Тайнами, а в 1945 г. Иван стал пономарём храма Свв. Апп. Петра и Павла в г. Бузулуке Оренбургской области. Здесь произошла встреча, определившая его дальнейшую судьбу: в это время вновь назначенный на Оренбургскую кафедру епископ Мануил (Лемешевский) искал себе келейника и обратил внимание на молодого пономаря. Так в августе 1945 г. началась духовная жизнь Ивана под руководством опытного архиерея. Он нёс послушание в покоях Владыки и в храме. Для подготовки проповеднической жизни архиепископ почти ежедневно поручал ему после литургии пересказывать в храме народу жития святых. 9 июня 1946 г. послушник Иван после пострига в рясофор с именем Иоанна был рукоположен во диакона, а 14 января 1948 г. — во иерея. А было тогда молодому монаху 21 год. Но совместная жизнь священника Иоанна со святителем-старцем продолжалась недолго: в сентябре 1948 г. архиепископа Мануила богоборческая власть сослала в Мордовские лагеря.
Осиротевший о. Иоанн поступил в Саратовскую Духовную семинарию и закончил ее по первому разряду. В 1951 г. он стал студентом Ленинградской Духовной Академии и закончил её со степенью кандидата богословия. Его оставили профессорским стипендиатом на кафедре сектоведения. И лишь в декабре 1955 года произошла радостная встреча с вернувшимся из ссылки архиепископом Мануилом, которого назначили на Чебоксарскую кафедру. Сам же о. Иоанн был определён преподавателем Минской Духовной семинарии и пострижен в мантию. Он преподавал гомилетику и практическое руководство для пастырей. Но в сентябре 1957 г., по ходатайству архиепископа Мануила, его освободили от преподавательской деятельности, и он вернулся к старцу в Чебоксары, где в течение двух лет помогал ему работать над капитальным трудом — Каталогом русских православных архиереев периода с 1893 по 1956 год. За участие в написании этих трудов иеромонах Иоанн в марте 1959 года был награждён Святейшим Патриархом Алексием I крестом с украшениями. В 1960 году Владыка Мануил становится архиепископом Сызранским и Куйбышевским и назначает о. Иоанна священником кафедрального собора в Самаре. Совершая священническое служение в соборе, иеромонах Иоанн по-прежнему помогал старцу в его литературных трудах и готовил магистерскую диссертацию, собрав богатый архив по церковной истории.
В апреле 1961 г. иеромонах Иоанн был возведен в сан игумена, а к Пасхе 1964 г. — в сан архимандрита. 12 декабря 1965 г. состоялась его хиротония во епископа Сызранского. А в феврале 1966 г. Владыка Иоанн защитил в Московской Духовной Академии диссертацию. В 1969 г. он утверждается епископом Куйбышевским и Сызранским, а с сентября 1972 г. ему поручается управление Чебоксарской епархией. В сентябре 1976 г. Владыка Иоанн был возведен в сан архиепископа. За чтение в 1988 г. в Ленинградской Духовной Академии курса лекций по новейшей церковной истории Владыка получил звание доктора церковной истории. В декабре 1994 года он второй раз посетил Святую Землю (впервые он побывал там в 1987 г.) и отслужил литургию на Гробе Господнем.
С августа 1990 г. Владыка в сане митрополита возглавил Петербургскую епархию, и вскоре началась его активная религиозно-общественная и публицистическая деятельность, сделавшая имя петербургского архиерея широко известным. Причины нынешней русской смуты, трагедия уничтожения великой державы, духовное одичание народа, отданного на откуп лжеучителям и слепым вождям, — лишь некоторые темы многочисленных выступлений Владыки Иоанна на страницах русской печати. В чём смысл русской истории, что необходимо сделать, чтобы возродить самосознание русского народа, величие и мощь Святой Руси, есть ли враги у национальной России и как осуществляется в нашей многострадальной стране тайна беззакония? Ответы на эти и другие вопросы давал митрополит Иоанн. Он стал признанным духовным лидером православно-патриотических национальных сил России.
В том, что произошло и происходит, прежде всего виновата наша собственная совесть, говорил он, отсутствие в русских людях национального достоинства и патриотизма, и до тех пор, пока мы сами не научимся любить свой народ, своё Отечество и историю, свои святыни, мы и других не сможем научить нас уважать. И если мы не сделаем должных выводов из опыта, оплаченного морями крови, миллионами жертв, то, как пишет Владыка, «мы станем предателями и изменниками великого русского дела».

Памяти Митрополита Иоанна
Закатилось наше ясное солнышко,
Не слышны златострунные песни,
Не звучит тихий ласковый голос,
Не волнует души благовонье…
Содрогнись и привстань, человече,
Припади ко Христу с покаяньем:
Видишь, лучшие силы уходят,
Видишь, враг в полумраке крадётся.
Белый сокол, любимец народа,
Пастырь добрый и чадам отрада,
Ты почто нас, родимый, покинул?
Без тебя мы сегодня сироты.
Слёзы наши, как талые воды,
Соберётся ль душа, воздохнувши,
Чтоб начать жизнь выкраивать снова
Иль латать скудной жизни прорехи?..
Ирина Новичкова

За советом
Священник Игорь Филин, настоятель церкви Прп. Серафима Саровского в п. Песочный:
Вспоминается первая проповедь Владыки Иоанна, сказанная на кафедре Санкт-Петербургских митрополитов. Тогда я и увидел его впервые. Когда слушал Владыку, сердце подсказывало: это воистину пастырь добрый, проповедник Христа Распятого. Моя возникшая тогда любовь к своему архипастырю оказалась взаимной. Вскоре, уже в 1990 году, Владыка Иоанн рукоположил меня, грешного и недостойного, в сан священнодиакона, а потом и во пресвитера. Те недолгие пять лет, что я провел под его архипастырским окормлением, были годами духовного руководства Владыки. Он никогда не терял из виду тех людей, которых рукополагал. Я это чувствовал по себе, по его назиданиям, порою — выговорам, которые делались с любовью, по редким поощрениям, которые он преподавал.
Особенно запомнился мне день рукоположения во иереи. Преисполненный радости от произошедшего, веруя, что Таинство Священства должно дать мне особые силы, я подошёл после литургии под благословение архипастыря, чтобы выслушать его отеческое наставление. Благословив, Владыка наклонился ко мне и сказал: «Ты, наверное, думаешь, что теперь все приобрёл? Запомни: если то, что ты сегодня получил, умножать не будешь, то потеряешь». Эти слова оказались для меня совершенно неожиданными. Потому что тогда действительно казалось, что ничего особенного теперь делать не надо будет, только лишь пользоваться той благодатью, которая даётся в Таинстве рукоположения.
Встреч с Владыкой было много. Поначалу я служил в Смоленской церкви, а Владыка любил там молиться. Нередко он бывал очень слаб. И первую половину службы просиживал, вытянув свою больную ногу, на скамеечке. Молитва укрепляла его, благодать блж. Ксении воодушевляла. Чувствуя себя столь немощным в начале службы, Владыка преображался и заканчивал её длинной проповедью. Всякий раз, слушая его, я получал большую духовную пользу. Хотя очевидно было, что проповеди он специально не готовил, а говорил по вдохновению что-то глубоко пережитое им.
Обладал Владыка и даром прозорливости. Со мной было несколько случаев, когда я мог в этом убедиться. Об одном, наверное, можно рассказать. Однажды кришнаиты решили провести в нашем городе религиозную акцию. Со своим идолом они собирались пройти по Невскому проспекту. Эта идея возмутила многих православных жителей Санкт-Петербурга. Мы увидели в этом осквернение города Святого Петра. Никогда еще идолопоклонники не совершали своих шествий по центральному проспекту города. Мы с прихожанами решили пойти на Невский проспект, выставить пикет, чтобы выразить свое отношение к происходящему. Накануне неожиданно раздался звонок из резиденции Митрополита. Я был в недоумении: зачем я, настоятель пригородного прихода, мог понадобиться Владыке? Подошел к телефону и услышал следующее: «Говорят, отец, ты любишь на демонстрации ходить…» — «Да нет, Владыка, только в детстве ходил». — «Любишь-любишь… Скажи, куда ты собрался?» — «Честно говоря, против кришнаитов хотим выступить». Я совершенно растерялся, т. к. не мог понять, откуда об этом Владыка мог узнать. Никому я не рассказывал, а среди наших прихожан некому было доложить Владыке о моём решении. От неожиданности я бормотал что-то невнятное и услышал архипастырское назидание. Владыка поведал известную историю из жития прп. Макария. Святой со своим учеником встретили идольского жреца. Ученик обругал жреца, за что был избит. А преподобный добрым отношением привлёк жреца к крещению. Конечно, я знал эту историю. Закончив, Владыка спросил: «Ты понял? Надо сначала научить своих прихожан любви. А потом уже идти против заблудших». Как было ни трудно согласиться с таким указанием архиерея, но я решил послушаться. Но, послушавшись, я рассуждал, откуда же он мог узнать об этом. В конце концов я решил, что ниоткуда Владыка не мог узнать. То есть Духом узнал о моих намерениях. Были и другие случаи, убедившие меня, что от митрополита Иоанна трудно скрыть своё душевное состояние.
Удивляло то, что Владыка был необычайно доступен. Я, настоятель небольшой пригородной церкви, имел возможность позвонить ему и спросить совета. И днём, и вечером. Однажды у меня появилась настоятельная потребность получить совет, обсудить дела. Огорчаясь своей занятостью, Владыка назначил мне встречу в ближайший день на девять часов вечера. Я приехал и просидел у Владыки часов до одиннадцати, келейница дважды заходила и стыдила меня: «Побойтесь Бога, батюшка, Владыке нужно отдыхать, ему нездоровится». Владыка, улыбаясь, говорил: «Иди-иди, мы еще поговорим». В конце концов он меня исповедовал — тяжелый груз был на душе. Но после меня Владыку ожидал еще один посетитель: его рабочий день продолжался.
Сейчас я себя корю, что мог бы чаще быть рядом с Владыкой, но, к сожалению, не ценишь то, что имеешь. И только потеряв, начинаешь понимать, что ты утратил.

Душе его да будет светлый рай.
Владыка и теперь о нас горюет.
И алчностью распятый милый край
Любовью и молитвами врачует.

Он словом Божьим укрепляет нас
И мудрецов в безумстве обличает.
Звучит над Русью неподкупный глас
И за неё на битву поднимает.
Диакон Анатолий Трохин

В день кончины
Священник Александр Чистяков:
После пятилетней борьбы осенью 1995 года нам вернули наш храм. Мы просили Владыку помочь с облачением, с утварью. 25 октября звонит Анна Степановна: «С Вами будет говорить Владыка». Владыка сказал, что приготовил антиминс: «Надо, чтобы кто-то подержал мне антиминс». — «Владыко, я, конечно, приеду и подержу». Приезжаю. Лежит стопка антиминсов, в которых Владыка подписывает непременную часть, которая не меняется в зависимости от храма. Я держу, он пишет. Тут неровно, на первой. На второй тоже, в другую сторону. Надписали пять. Владыка устал: «Ну вот, на пятой научились». Через несколько дней опять звонок от Анны Степановны. Она сказала, что Владыка собрал нам утварь. В тот день меня не было в храме, мне передали. А на следующий день, когда я перезвонил, Владыка умер. Я спросил: «Приезжать?» — «Да, все готово». Можно сказать, что в день своей кончины Владыка передал нашему храму напрестольное Евангелие, лампаду, подсвечники, пасхальный крест.
Владыка очень точно предсказал одно событие моей жизни, которое совершилось уже после его кончины.
В общении с Владыкой ощущалась его необыкновенная духовная сила, соединенная с епископской властью. Было понятно, что это была сила Божия, которой ничто на земле противиться не может. Не в том смысле, что он лично чем-то таким владел или чего-то достиг, но было очевидно, что через него действует Бог и поэтому противостоять невозможно.

Любит Бог избранников своих —
Им открыты горние чертоги,
Только нам, смиренным и убогим,
Слабым, грешным, — не хватает их.

Кажется, что больше нету сил.
Есть ли доля русской доли горше!
А за Лаврой Невскою всё больше
Дорогих оплаканных могил.

Скорбью переполнены сердца.
Только благ Господь и знает меру.
И Владыка завещал за веру
Нам стоять до самого конца.
Татьяна Егорова, 1996

Печальник земли Русской
Валерий Лялин, писатель:
Пять лет назад, вечером второго ноября, на 69-м году жизни скончался наш современник, духовный отец, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв).
Холодные промозглые сумерки поздней осени накрыли город Святого Петра, когда Владыка подъехал к этой громадной, из бетона и стекла, выстуженной гостинице на Карповке для встречи с мэром города Собчаком. В воздухе играли и кружились мелкие снежинки, опускаясь в чёрные воды реки. Владыка, не накинув на плечи тёплый зимний подрясник, опираясь на посох, вошёл в холодный аквариум зала и сел в ожидании. Владыка озяб, и ему захотелось согреться горячим чаем, но в неустроенном помещении чая не нашлось, и официант принес ему фужер какого-то ледяного напитка; Владыка выпил его.
Повод для его приезда был сугубо хозяйственный: сгорел епархиальный свечной заводик, и он собирался попросить мэра о вспомоществовании.
Но вот показался Собчак с супругой и неспешно направился к Владыке. Владыка встал с кресла и поднял руку для благословения, но вдруг стал оседать на пол. Легка и безболезненна была смерть праведника.
Смерть, от ледяного зрака которой содрогнулась когда-то его юная душа, когда в молодости он горько плакал от сознания, что жизнь так непрочна и смерть всегда ходит рядом. И он стал искать разрешения этого вопроса в Божественном откровении Нового Завета Господа нашего Иисуса Христа. И Господь призвал его на служение — только в сане епископа Владыка прослужил четверть века. Он умер, исполнив меру дел своих, но как велика была эта мера! Во многих местах России оставил он благие деяния. В 60-х годах в Самарской епархии он отстаивал готовящиеся к закрытию храмы. Один Господь знает, сколько обид, оскорблений он претерпел, сколько ночей не спал, готовясь в грядущий день отбивать очередные атаки на Церковь со стороны уполномоченных по делам религии. Уже будучи епископом, воспитывал Владыка и духовное воинство на брань с этими слугами: за 25 лет епископского служения им было рукоположено во священный сан 445 священников и диаконов. В Санкт-Петербургской епархии Владыкой Иоанном было вновь открыто пять мужских и три женских обители, множество храмов в городе и области.
Он благословил при всех храмах создавать приходские воскресные школы, способствовал открытию православных гимназий и детских садов. По его инициативе в Петербурге было учреждено Епархиальное духовное училище, епархиальные курсы катехизации для учителей и медработников, создавались братства и сестричества, восстановилась традиция крестных ходов по Невскому проспекту.
Фото: С архиепископом Пензенским Серафимом
При Владыке Иоанне Господь благословил второе обретение во славу Церкви мощей великих русских святых: св. блгв. кн. Александра Невского, прп. Серафима Саровского, свт. Иоасафа Белгородского, прпп. Зосимы, Савватия и Германа Соловецких.
Владыка Иоанн был постоянным членом Священного Синода и возглавлял Комиссию по канонизации святых. При нём в городе стали открыто почитаться Царственные мученики и страстотерпцы. Велика была и его издательская деятельность: с 1990 г. возродились «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости»; по благословению Владыки стала регулярно выпускаться газета «Православный Санкт-Петербург», а также целый букет дочерних изданий к нему: «Соборная весть», «Горница», «Правило веры», «Чадушки». Стали выходить и другие газеты: «Собеседник православных христиан», «Архангельский глас», «Софийский собор», «Воскресенский листок» и др. Владыка способствовал появлению издательства «Православная Русь».
Как правящий архиерей, он с отеческой любовью опекал приходы епархии и служил во многих из них. Он выходил с проповедями и обращениями к народу на городских площадях и в больших концертных залах, выступал по радио и по ТВ. В своих многочисленных проповедях, книгах и статьях он обличал зло, обновленческую ересь и злокачественную опухоль экуменизма. Владыка Иоанн был великим патриотом, печальником и молитвенником земли Русской.
Велика и народная любовь к почившему Владыке. Его помнят и поминают в своих молитвах русские люди, и тропа к его могилке на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры не зарастёт никогда. Владыка любил людей и предупреждал: «Мы — и никто другой — можем и должны воссоздать державу Святорусскую. Да будет так! Аминь».

В правде Бог, мы знаем, а не в силе.
Верных Он к спасению ведёт.
Мы — сыны и дочери России:
Мы не сброд, не стадо, мы — народ.

Так воспрянь же, мой народ великий!
Ныне пробил возрожденья час.
И труды почившего Владыки
Призывают к покаянью нас.

Мужество, и вера, и терпенье
Нам помогут выстоять в пути,
Всенародное воцерковленье —
Благодать и силу обрести.

Во Христе — единство и свобода,
Церковь — наша Мать, а Бог — Отец.
Ведь Господь для нашего народа
Уготовал святости венец.
1997
Татьяна Егорова

О чудесном и повседневном
Виталий Снычёв:
Зовут меня Виталием Викторовичем Снычёвым, и Митрополиту Иоанну я довожусь племянником, родной брат Владыки — мой отец.
Раннее детство Владыки было ознаменовано удивительным чудом. Вот что рассказывал мне отец. В ту пору Ване Снычёву было лет пять-шесть и жил он со своими родителями в городе Сорочинске под Оренбургом. Однажды во время сильной грозы в их дом залетела шаровая молния. Все, понятное дело, бросились в разные стороны: кто-то выбежал за дверь, кто-то выпрыгнул в окно… И только маленький Ваня безстрашно подошел к молнии, взял её в руки и вынес из дома на улицу.
Раз уж речь зашла о детских годах Владыки, то следовало бы сказать вот что. Сейчас принято считать, что родители его были людьми малоцерковными. Это не так. Достаточно сказать, что мать Вани, раба Божия Матрона, за год до его рождения пешком отправилась в Киев, чтобы поклониться мощам киево-печерских угодников, получить у них благословение на рождение сына. Уже одно это говорит о том, что Ваня Снычёв не случайно пришел к Богу, что благословение Божие еще до рождения почило на нем.
Сам я впервые встретился со своим дядей еще в ту пору, когда он служил в Самаре. Я тогда только что получил офицерские погоны, и Владыка был очень рад за меня: он всю жизнь очень уважал военных. Более тесные контакты у нас наладились, когда он возглавил Санкт-Петербургскую епархию. Я служил в Севастополе и, приезжая в Питер, много рассказывал Владыке о разделении нашего Черноморского флота, о том, что происходило тогда в отделившейся от России Украине. Митрополита всё это очень волновало. Он мечтал лично побывать в Севастополе, выйти в море на боевом корабле Черноморского флота и отслужить молебен на борту. Адмирал Касатонов всей душой поддерживал эту идею, и я по мере сил способствовал предполагаемому визиту митрополита в Крым. К сожалению, ничего не вышло: Владыка заболел и вскоре скончался…
Общаясь с Владыкой, я узнал, как велика его роль в деле возвращения Петербургу его исторического имени. Как известно, все лавры тут присвоил себе Собчак, однако это, скажем так, сильно преувеличено. Впрочем, надо отметить, что митрополит Иоанн считал название Петроград более соответствующим исторической правде.
Очень запомнилось мне, как нетерпимо Владыка относился к курению. Услышав о ком-то: «Он человек-то хороший — не пьет, только курит много», — Владыка отвечал со вздохом: «Ох, лучше бы он пил!» Он был твёрдо убежден, что курение — один из самых серьёзных грехов современного человека: курение, по его мнению, обличает рабскую покорность греху, слабость, дистрофию души, нежелание сделать даже малого усилия, чтобы поработать Богу. Я человек некурящий, но и меня эти слова Владыки всегда очень волновали. Ведь, в сущности, речь идет не только о курении: сколько греховных привычек имеет каждый из нас, и каждая из них обличает рабство греху, которому подпала наша душа!..

У МОГИЛЫ ВЛАДЫКИ
По тропинке вдоль старой ограды
Иль по берегу мимо пруда
Пятый год православные чада
Ежедневно приходят сюда.
Зажигают лампадки и свечи
Перед животворящим Крестом.
И звучат вдохновенные речи
О возлюбленном Старце святом.
Не слышны ни рыданья, ни стоны,
Здесь и помыслы даже чисты.
Лишь роняют поникшие клёны
На плиту золотые листы.
Нас невидимый свет согревает, —
Свет нетварных небесных лучей.
И Господь на Кресте обнимает
И спасает любимых детей.
Татьяна Егорова, 2000

Большое видится на расстоянии
Капитан I ранга Н. И. Поздняков, член Санкт-Петербургского философско-богословского общества:
2 ноября 1996 года исполняется год со дня кончины митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева).
«Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам Слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7).
Да, большое видится на расстоянии. А расстояние между нами, живущими, и ушедшими от нас неумолимо увеличивается. Уже год, как перестало биться сердце смиренного молитвенника и архипастыря, духовного нашего отца, искреннего патриота и выдающегося государственника, учёного — богослова и историка, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна. Он помогал нам, служа Богу, Которому отдал всю свою жизнь. И мы верим, что его молитвенная помощь нам, грешным, не прервалась со смертью, равно как и мы не должны отступать от святого дела помощи нашему дорогому Владыке. Со стыдом и скорбью вспоминая наше нерадение, можно горестно воскликнуть: чем же теперь можем мы ему помочь? Великий святитель Иоанн Златоуст призывал: «Постараемся, сколько возможно, помогать усопшим, вместо слёз, вместо рыданий, вместо пышных гробниц — нашими о них молитвами, милостынями и приношениями, дабы таким образом и им, и нам получить обетованные блага». Сразу по кончине митрополита Иоанна и в течение года звучало немало скорбных слов. Потеря невосполнима. Но осталась память, живо слово, не прекращается молитва.
В духовном плане бытия жизнь человека имеет глубочайшее обоснование, заключающееся в Промысле Божием о каждой новой душе, таинственно появляющейся в этом мире. Постепенно возрастая и осознавая себя, человек постигает смысл своей жизни — сначала в родительской любви и заботе, затем в привязанностях друзей и наконец осознаёт себя частицей величественной и гармоничной картины мироздания. Это укрепляет в человеке веру во Всеблагого Творца. И как важно, чтобы на этом пути познания и самовозрастания с нами рядом были мудрые наставники и духовники, помогающие бороться с искушениями!
Для меня очень важно и знаменательно то, что начало моего осознания многих духовных вопросов происходило под влиянием и в непосредственной близости Владыки Иоанна. В первый раз я увидел Владыку в Никольском соборе на всенощной и, подходя для помазывания елеем, не знаю, отчего (может быть, растерялся)… забыл поцеловать его руку! Сколько раз впоследствии эта добрая, тёплая рука благословляла меня, — до сих пор благодарно храню эти отеческие прикосновения. Второй раз встретился я с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским на конференции в Ленинградском областном институте усовершенствования учителей. Шёл большой и важный разговор о становлении в России Русской школы. Владыка начал свое выступление как-то тихо, вроде бы говоря сам с собой, и в зале прокатился шумок недовольства, да и я, грешный, чуть не возроптал: ну вот, ничего не слышно, да и голос какой-то не ораторский, слабый… А дальше произошло чудо: зал на одном дыхании, как заворожённый — если допустимо здесь такое сравнение — слушал своего архипастыря — и верующие, и неверующие. Впоследствии я неоднократно видел, что на публичных выступлениях Владыки Иоанна подобная ситуация повторялась всегда — я даже замечал время: за 20—30 секунд утихомиривались все, и уже ничто не мешало благостно воспринимать этот тихий, убедительный голос и весь облик его, такой дорогой для нас, неразумных его чад. Не сомневаюсь, что это было нечто большее, чем ораторское искусство.
Затем жизнь ещё более приблизила меня к Владыке: приходилось встречаться на заседаниях отделения богословия Петровской академии наук и искусств, на собраниях Санкт-Петербургского философско-богословского общества, председателем которого был Владыка. Встречи происходили и в рабочем кабинете митрополита, и в его резиденции на Каменном острове. Однажды посчастливилось в течение трёх недель общаться с Владыкой, организуя киносъемку документального фильма о нем. С каким пониманием, терпением и кротостью, при всей своей занятости, он исполнял все требования сценаристов, режиссёра и оператора! И наконец, последний случай, глубоко тронувший меня его вниманием и отеческой заботой: в день венчания моей дочери Владыка вручил мне для молодых огромный букет из белых роз!
А время преподносило одно испытание за другим. И с Санкт-Петербургской кафедры к людям полетело вдохновлённое Богом слово митрополита Иоанна. Это была проповедь, вышедшая за пределы храма. Одной из первых откликнулась «Советская Россия» — 12 сентября 1992 года появляется статья Владыки «Быть русским!», а 10 октября — «Тайна беззакония». Разрушители России получили в них должную оценку, и в их мутной среде сразу поднялась грязная волна провокационных обвинений. Ставился даже вопрос: должен ли иерарх Церкви кроме молитв ещё и публиковаться в светской печати? Открывшийся источник чистой целебной воды стремились завалить камнями. Владыка Иоанн спокойно отвечал на эти нападки: «Будучи вне политики, Церковь не может, тем не менее, пребывать вне общества, вне жизни, делая вид, что не замечает того шабаша, который устроили на Руси христоненавистники, растлители и сатанисты разных мастей»; «Я чувствую необходимость предупредить людей об опасности, грозящей нам со стороны тех лиц, сил и учений, которые разрушают единство народа, Церкви и государства».
В лице митрополита Иоанна Церковь давала нелицеприятную нравственную оценку и политике, и экономике, и идеологии. И волна людской благодарности и признательности была ответом Владыке. Не могу забыть одного письма: «Пишет Вам коммунист и атеист. Никогда бы не подумал, что буду писать письма вообще, а тем более — иерарху Церкви. Под сильнейшим впечатлением от Ваших, Владыка, статей, я осознал тот вред, который несут Русской Православной Церкви и всему нашему народу католицизм, протестантизм, различные секты. Они добрались и до нашего лесного посёлка. И вот я — коммунист и атеист — совместно с главой поселковой администрации стал работать над объединением в посёлке православных верующих. Теперь регистрируем церковную общину, будем освящать новое кладбище и даже строить храм. Вот так, глубокоуважаемый Владыка Иоанн!»
Говоря правду полностью и до конца, он не боялся и щекотливых, «неудобных» вопросов, намеренно до сих пор искажаемых и скрываемых. Мы не устаём учиться у него, с каким мужеством и тактом, порой даже с улыбкой и доброй усмешкой, он говорил о врагах России, о русофобии и «творцах катаклизмов», не забывая при этом особо остановиться с болью и на наших собственных грехах — старых, нераскаянных и многочисленно плодящихся новых. Часто повторял Владыка горькие слова святого праведного отца Иоанна Кронштадтского: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь! Она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский». Понять не только политически, социально, идеологически, — понять молитвенно, к чему и призывал нас покойный митрополит: «Кто на протяжении тысячи лет ковал и пестовал несгибаемый державный дух русского патриотизма? — Церковь Православная! Кто вдохновлял отважных и укреплял малодушных, освящая дело защиты Отечества как личный религиозный долг каждого, способного носить оружие? Кто научил русского человека быть верным — без лести, мужественным — без жестокости, щедрым — без расточительства, стойким — без фанатизма, сильным — без гордости, милосердным — без тщеславия, ревностным — без гнева и злобы? — Церковь Православная!»
В статьях и книгах Владыки Иоанна находим мы глубокое обоснование того, что Православие исторически неразрывно с русским национальным самосознанием. Православная вера была воспринята Русью как своя, принята не случайно, а органично, и в итоге непротиворечиво — как бы поместив в канонические рамки всё богатство народной души, уже содержащее в себе, наряду с языческой жестокостью, и мягкость христианского учения. Так отчего же теперь столько напастей на нас? — «Мы забыли, что мы НАРОД, русский православный народ, народ Божий, и многие беды наши — личные, мелкие — суть лишь следствие одной великой всенародной беды: безудержного разгула в России безбожия и сатанизма. А мы все будто чужие друг другу».
В сложном вопросе о взаимоотношениях различных убеждений, вер и конфессий опять-таки Владыка Иоанн служит нам ориентиром: «Самим словом “экуменизм” пользуются достаточно давно, однако раньше, до революции, скажем, в него вкладывали совершенно иной смысл. Православие при этом понимании не уходило сквозь решето пустой говорильни и не растворялось в “общих” мнениях, а только свидетельствовало перед инославными чистоту своей жизни: “Если вы хотите приобщиться этой духовности — вот вам истоки жизни, к ним припадайте и утоляйте жажду. Но иного пути не может быть”. Главнейшая заповедь Христа есть заповедь о любви — к Богу и ближнему. Поэтому мы должны по-христиански, с любовью и благожелательностью относиться к представителям иных религиозных воззрений. НО ЛЮБОВЬ НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ СЛЕПОЙ, она ни в коем случае не может покрывать ересь, лжеучение, говорить, что это тёмное, когда это светлое, и наоборот».
И вот живой пример. Чечня обезпокоила многих, и не только кровью, но и растущим мусульманским противостоянием. Появились публично высказываемые опасения угрозы, исходящей от мусульман. Однако вспомним: католиков и лютеран в России было всегда неизмеримо меньше, чем мусульман, но Православие с исламом умели уживаться. Какой же реакции от мусульман мы хотим теперь, если почти полностью повернулись на Запад и угодливо смотрим в рот американским интересам? Если Россию наводнили всевозможные секты из-за океана? Ответы находим опять-таки у Владыки Иоанна в статье «Торжество Православия».
Четкое понимание и ясность внес Владыка Иоанн и по поводу спекуляций на «любви к врагам», «непротивленчестве» и пацифизме. Враги врагам рознь. «Живи в мире с врагами, но со своими врагами, а не с врагами Божиими», — поучает нас св. Иоанн Златоуст. Московский митрополит Филарет писал: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими». И Владыка Иоанн, проникнутый этими мыслями, не уставал повторять: «Да, главнейшая заповедь христианства — это заповедь о любви, — любви к Богу как средоточию всяческого добра и блага: милосердия и долготерпения, красоты, гармонии, справедливости. Но именно поэтому совершенно естественно, что всё, идущее вразрез с этой заповедью, всё, мешающее христианину исполнять её, должно быть ему ненавистно. И это — единственно святая ненависть: ко злу, ко греху, к страстям человеческим, к сатанинскому беззаконию».
Сейчас многие, в том числе и в верхах, озабочены якобы отсутствием у нас конструктивной российской идеологии — той центральной идеи, на которой сплотились бы все здоровые силы страны. «Политики терпят неудачу в выработке единой “идеологии возрождения”, потому что подходят к этому вопросу сугубо конъюнктурно, — говорил Владыка, — рассматривая такую идеологию как один из механизмов управления обществом, а не как результат глубоких, осмысленных, обоснованных и выстраданных убеждений. Что же касается наличия идеологической платформы, пригодной для возрождения России, то она, конечно, есть». Это идеология русской империи, русской нации и русского религиозного мессианства, то есть именно то, что в прошлом веке было известно как «Православие. Самодержавие. Народность». В противоположность агрессивному европейскому национализму, на Руси эта идеология всегда носила охранительный и миротворческий характер, отечески-покровительственный по отношению к малым народам. Русский империализм также не был агрессивным, тем более милитаристским. Державность — это не государственное самосознание народа, принявшего на себя церковное послушание «удерживающего» на пути рвущегося в мир сатанинского зла. «Державность предполагает государственное воплощение нравственно-религиозного идеала, построение государства, признающего своей целью не только земное, плотское преуспеяние граждан, а создание наилучших условий для спасения души, для творения добра и пресечения зла». Четыре года прошло, как были сказаны эти слова, но, к глубокому сожалению, мало кто к ним прислушался. Так что остаются они актуальной задачей настоящего и будущего, наряду со многими другими проблемами, чётко сформулированными в программной работе Владыки «Творение добра и правды». Кстати, в этой работе есть раздел «Военное строительство», и я, военный человек, был поражен, когда позже разработанная официальная доктрина почти слово в слово повторила основные мысли этого раздела.
Вообще не устаешь поражаться мудрости и прозорливости Владыки Иоанна в вопросах, даже, казалось бы, совсем далёких от религии. Наверное, это оттого, что в лице почившего митрополита мы непосредственно прикоснулись, сами того вполне не осознавая, к силе молитвы и помощи Божией. Волею Господа нашего мы были удостоены духовного общения с замечательным архипастырем, внешне таким простым и доступным. А сам он в беседах очень часто высоко и уважительно отзывался о других священниках: «Видимо, отцу Василию такая сила дана» или: «Ну, не все же такие хорошие, как отец Геннадий!»; «А тут надо к отцу Георгию обратиться».
Очень хорошее название дали последней книге о митрополите Иоанне: «Пастырь добрый», — именно таким он навсегда останется в сердцах наших.
Высокопреосвященнейшему Иоанну, Митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому — ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ!

ПАМЯТИ ВЛАДЫКИ ИОАННА
Кроткий лик митрополита
Вечно будет нам сиять.
Та душа, что с Богом слита,
Источает благодать.
Ирэна Сергеева, 2003
Брат
Лидия Соколова, православный писатель:
Вспоминается первая годовщина после похорон приснопамятного митрополита Иоанна. Перед глазами встают дорогие образы. Вот Мария Ивановна, приехавшая из Самары, где многие годы окормлялась у Владыки. Она почти жила на Никольском целую неделю. Лишь холодные осенние ночи заставляли её приходить ночевать в мой дом. Молчаливая, тихая, она приходилаФОТО:брат Павел Снычёв поздно вечером, принося с собой нехитрую снедь, подаренную лаврскими монахами, и, помолясь, укладывалась спать. Утром, как на работу, она отправлялась на могилу. Это было особое служение Владыке. Несколько дней, которые мы провели рядом, дали пример неброской кротости, искренности, доброты — качеств, необходимых каждому христианину. Я смотрела на чад Владыки и видела его самого.
В первые поминальные дни каждый вечер мы встречали на могиле простого светловолосого человека. Он одиноко стоял в сторонке, и весь его вид выражал какое-то страдание и смирение. Старичок не уходил несколько часов, хотя было видно, что он устал. Наконец раба Божия Зоя, хлопотливо разбиравшая горы цветов на могиле, обратила внимание на этого человека и подошла к нему. Её поразил его печальный вид, простой костюм, молчаливый образ. Чуткое женское сердце подсказало ей, что он чувствует себя ненужным, поэтому надо было его поддержать, согреть. Быть может, этот город стал теперь для него чужим и холодным? Она была удивлена его скромностью, когда узнала, что это родной брат покойного Владыки. Так мы познакомились с Петром Матвеевичем Снычёвым.
Встречи на Никольском кладбище стали традицией, у родных митрополита появилось много друзей. Теперь мы встречаем и провожаем Петра Матвеевича с супругой Ниной в каждый их приезд в годовщину памяти Владыки.
Нежная любовь связывала братьев, хотя дороги их разошлись ещё в юности. «Петенька» — так ласково обращался к нему Владыка. «Иоанн пошел по духовной линии, а я — по ремеслу», — сказал Пётр Матвеевич. Владыку он называл коротко — брат. Митрополит приезжал к ним в отпуск, а в последние годы они встречались на невских берегах. «Здесь брату звонили по телефону и предупреждали о смерти, но он не боялся, а только говорил: “На всё воля Божия”, — рассказывал Пётр Матвеевич. В свой последний приезд Пётр Матвеевич попросил передать его слова: «Спасибо за прием, за доброе отношение всем питерцам, уважающим и почитающим моего брата. Всем кланяюсь, желаю здоровья, спокойствия».
…А народ идёт и идёт к могиле митрополита Иоанна. Что же так ценят в этой памяти люди, которым не надо напоминать о годовщине приснопамятного митрополита? Говорят, он был плохим администратором, но народ не знал его как руководителя огромной епархии, он знал его боль и любовь за Россию. Могила Владыки многих познакомила, примирила и соединила, она дает людям покой и благодать.

Встретились
Архимандрит Гурий (Кузьмин), настоятель собора Св. Вмц. Екатерины в г. Кингисеппе:
С Владыкой Иоанном я повстречался, когда он был еще игуменом. Будучи в Самаре, я как-то пришел к Владыке Мануилу (Лемешевскому) в митрополичьи покои, и мне открыл дверь будущий Владыка Иоанн. В тот раз встретиться с епископом Мануилом мне не удалось, это огорчило. Но с тех пор я часто виделся с отцом Иоанном. Когда он стал архиереем и узнал, что я принял монашество, то прислал мне телеграмму с приглашением быть его келейником. Я был в затруднении, молился, советовался с Владыкой Германом, нынешним архиепископом Волгоградским и Камышинским, а тогда — ректором Ленинградской Духовной Академии. Я поехал к архимандриту Иоанну, он дал мне читать книгу аввы Дорофея. Неделю держал меня в затворе. Но келейником я не стал, видно, Промысел Божий обо мне был иной.
В 1983 году уже была договорённость, но повредил ульяновский уполномоченный по делам религии. Несколько лет я служил в Новгороде. Но наша связь с Владыкой Иоанном уже не прерывалась, каждый год мы встречались. Он очень хорошо ко мне относился.
А затем, когда правящий в то время архиерей, Владыка Алексий, стал Патриархом, я особо молился и чувствовал, что Владыка Иоанн будет на нашей кафедре. Знаю, что и другие люди молились, одному лишь Богу это всё известно. Так вот, в своё время мне не удалось служить с Владыкой, но сложилось так, что в 1990 году Владыка сам прибыл на Санкт-Петербургскую кафедру. Это чувство было во мне скрыто, даже и сам не давая себе в нем отчета, я ждал приезда Владыки. Здесь мы встречались уже часто, особенно в последнее время. За два часа до его кончины я разговаривал с ним по телефону. После этого мне неожиданно сообщили, что Владыка умер. Срочно приехал в митрополичьи покои, куда уже было перевезено тело Владыки. Я был первым священником, приехавшим прощаться. Переоблачили его. Всю ту ночь провёл с Владыкой. Мы читали Евангелие, служили панихиды. Потом было отпевание в Александро-Невской Лавре. Царство ему Божие! Упокой, Господи, душу его в селениях праведных и по его молитвам да хранит богоспасаемый наш народ в вере, чистоте, святости, чтобы мы были исполнителями заповедей Христовых и наследниками Его Небесного Царства.

ГОЛУБКА
На могиле Владыки голубка
Одинокая часто сидит.
Иль с креста, что напротив, голубка
На портрет его долго глядит.
Тихо свечи трещат, разгораясь,
А к могилке всё люди идут,
Постоят, помолчат, плача, каясь,
И кого потеряли — поймут.
Кто-то понял, увы, с опозданьем.
Нас, Владыко, прости за всё.
Белый голубь — свидетель свиданий
На могилке скромной его.
Елена Пономарёва, 2005

Жизнь — наука
Из писем Владыки его духовной дочери и личному врачу Валентине Сергеевне Дюниной, принявшей после его кончины монашеский постриг и почившей 28 января 1997 года схимонахиней Варварой

† «Рад за тебя, что имеешь прилежание к своей работе. Любовь к труду избавит тебя от лишней рассеянности и праздности».

† «Обжечься недолго, только помысли о себе как о нечто таком, вот и ожог. Пойми правильно своё положение среди мира и те возможности, которыми ты располагаешь для своего личного совершенства».

† «За большим не гонись, а малое выполняй с усердием. Остальное время трудись и вникай хорошенько в тайны жизни с мыслью о Боге. Вот тебе и урок нравственный — микробы изменяются, стремясь сохранить свою силу, и ты видоизменяй форму богослужения и сохраняй в себе дух жизни во Христе»

† «Смотри и учись, но только не лести и шарлатанству, а правдивости. Учись через отрицание плохого. Вижу, что у тебя большое стремление овладеть медицинским искусством. Стремление доброе, но надо пройти некоторые трудности. К ним и готовься».

† «Сделай всё, от тебя зависящее, а в остальном положись всецело на волю Божию. Господь Сам устроит во благо. Зря не переживай и не волнуйся. Всё будет так, как угодно Богу. Крепись и храни себя от осквернения мира, молись и бегай самонадеянности. Не теряй зря времени. Художественную литературу не отбрасывай. Она необходима для развития художественных образов при нарисовании воспоминаний».

† «В любви и сострадании к больным черпай для себя силу и радость. Ты ухаживаешь за болящей тётей, тело твое изнемогает, но дух должен быть радостным! Ведь это ты жизнию стремишься выполнить заповедь Божию, а это самое главное в преподанном Спасителем учении: “Болен был, и посетили Меня”».

† «Не смущайся тем, что животные служат науке и являются её жертвой. Это допускается ради блага человека».

† «Не скорби о том, что твои открытия приписывают себе другие. Вырабатывай искреннее смирение. Бегай от славы человеческой. За смиренные труды Господь не оставит в нужное для тебя время. Не будем гоняться за временным счастьем, обманчивым и коварным. Приложим старание к тому, чтобы обрести нам милость у Бога, вечно Пребывающего и Утешающего».

† «Когда у тебя при неблагоприятных условиях появляется желание помолиться, а при благоприятных условиях пропадает, то здесь и первое, и второе — от врага. В первом случае молитва растворяется тщеславным помыслом, а во втором — леностию. Учти это!»


† «К противоположным веяниям всегда готовься после радостей, это своего рода закономерность жизни. Когда радуешься, ожидай обязательно печали, и наоборот. Потому, чтобы не потерпеть ущерба от того и другого: от радости и печали, — надо всегда быть готовым к ним. Умудряйся. Не всегда бывает напряжённость, Господь посылает и отдохновение. Присматривайся к этому и не забывай».

Старец
С усопшими праведниками мы, православные люди, общаемся, поминая их на молитве. А ещё мы усваиваем образ их жития через оставленные подвижниками писания. В писаниях Владыки Иоанна каждый находит близкое сердцу. Кому-то дороже призывы воителя за чистоту Православия, горящего защитника Отечества, а кому-то — советы любящего отца, старца, учившего чад своих жить не по букве, а по духу учения Христова.
Образ духовного отца встаёт перед нами со страниц писем митрополита Иоанна. И если не в теории, а на деле выполнять все советы, собранные в книге, то мы сможем приблизиться к святому житию. Советы эти просты и очень кратки. Удивительно, что, хотя адресованы они конкретным людям, многое прочитывается так, как будто обращено к тебе лично. Думается, что это одно из свидетельств благодатности слова почившего старца. Так же, как и писания подвижников прошлых веков, они дышат непреходящей мудростью, знанием души человека, прозрением различных путей спасения, особенностей и трудностей в отношениях между людьми.
В обращении старца к духовным чадам поражает отсутствие чувства превосходства. Говоря о борьбе с грехом, о трудностях духовной жизни, он, как любящий отец, всегда соединяется с человеком в его немощи. «Мы», «мы с тобой» — так обращается Владыка к недугующим страстями. Многие письма начинаются словами: «Благодарю тебя за исповедь. Благодарю за доверие к моему недостоинству».
Дар утешительности соединялся у Владыки со строгостью. В письмах старца можно найти краткие афоризмы, которые ёмко обозначают правила науки спасения, или, другими словами, искусства святости. Вот они:

† Крепись и мужайся!

† Трудись над сохранением в себе добрых навыков.

† Держи чувства твои перед Богом.

† Храни неизменно в сердце всё доброе.

† Убивай в себе самость.

† Будь серьёзнее в деле спасения.

† Плохо, когда всё по-нашему.

† Легко ничего не даётся, трудись!

† Умудряйся, и умудрит тебя Господь.

† В духовной жизни нет мелочей.

Последними словами можно предварить многочисленные размышления старца по поводу многих вопросов церковной жизни. Мы выбрали те из них, которые часто становятся неразрешёнными для многих людей.
О самости
† Трудно или легко, но от самости надо избавляться. Это наш основной враг, который, если мы не убьём его в себе, будет всегда препятствовать нашему преуспеянию в духовной жизни, поражать всякую в нашем сердце добродетель и низлагать на землю.
О молитвословии
† Молитва — дар Божий. Этот дар приобретается смирением и любовью. Без этих добродетелей вряд ли достигнем чистоты в молитве.

† Чтобы молитва сопутствовала нам во время работы, для этого необходимо, по примеру отцов, одухотворять предметы и от них переноситься к премудрости и благости Божией.

† Во время Шестопсалмия лучше стоять на коленях… Во время «Тебе поем…» молись этими же словами песнопения… Послушание выше твоего желания стоять в храме до «Святая святым».
О жребии
† Хотя бы у тебя и было дело важное, не прибегай к жребию. Лучше помолись поусердней, и что Господь тебе положит на сердце, то и исполни. А потом напишешь мне о своём деле и его исполнении.
О соборовании
† Собороваться на всякий случай нет необходимости. Это таинство применяют только во время тяжёлых болезней.
† Собороваться воздержись. А о болячках твоих открой матушке. Если можно — полечись.
О почитании святынь
† Ко всем иконам прикладываться не обязательно.
† Крест после литургии можно целовать любой: и который батюшка даёт, и общий крест — распятие, и тот, который на персях у игумении.
О благословении
† Уважать священников необходимо. Брать благословение не всегда обязательно. Самое уважение к священникам можно ограничить простым поклоном.
Об исповеди
† Не вздумай исповедоваться у того священника, о котором мысль твоя претыкается. Исповедуйся у другого. И исповедуйся только тогда, когда ты соглашаешься с помыслом. Если же не соглашаешься, то для тебя достаточно откровения помыслов духовному отцу.
† Исповедоваться так часто, как ты это делала, не надо. Записывай свои грехи, омывай их слезами раскаяния, а потом можно и исповедовать их.
† Зачем тебе каждому говорить: «Помолитесь обо мне, блудной?» Не надо этого делать. Это не смирение. Богу да духовному отцу открывай о своей брани. Грех богомолки прими на себя и исповедуйся в нём.
† Хотелось бы мне знать, кто такие твои «очень близкие знакомые», которые внушили тебе недоброе?
Да, это настоящая проверка твоего отношения к духовному отцу.
О причащении и посте
† Неверно суждение людей, что если после Причастия не последует искушение, то принятие Святых Таин было в осуждение. Достоинство зависит от искреннего раскаяния.
† Ну, как не быть унынию, когда мы открыли настежь все двери своего душевного дома после принятия Святых Таин? Не успел Господь в Пречистых Своих Таинах войти в наше сердце, как мы Его начали дубасить и смехом, и празднословием, и другим грехом и выгонять Его из своего дома сердечного?! Ну, и как после этого можно иметь благодатное умиротворение?
† В том есть ропот, когда ты говорила: «Господи, сколько я пощусь, а Ты меня до Причастия не допускаешь». Спасительнее было бы, когда бы ты говорила: «Господи, видно, я такая грешная, что и причаститься мне нельзя. Прости меня, Господи, и удостой меня Святых Твоих Таин». Твоё кровотечение, происходящее от болезни, не является препятствием для Причастия. Так что причащайся.
† Расслабление перед Причащением — от лукавого и от немощи телесной. А за то, что утром бодрость появилась, благодари Бога.
О чтении
† Жажда к чтению книг — дело хорошее. Но сразу по нескольку книг не читай. Прочти одну и тогда приступай к другой.
О правде
† Если и старшие советуют что-либо несогласное с духом евангельским, то ты не должна их слушать.
† Но осуждения и гнева удаляйся. Святые Отцы советуют избегать спора и не настаивать на своём. Впрочем, говорить правду о людях и защищать их достоинство необходимо, но без гнева.
† Чтобы избежать осуждения, осуждай только плохие поступки ближнего, а не самого человека. Говори так: «Да, поступок такой-то нехороший». Но никогда не говори: «Такой-то — плохой человек».
† Правое отстаивай, но без гнева. От ненужных споров удаляйся.
† В том, что ты попросила возвратить твою вещь, греха нет, если только ты не допустила гнева при разговоре с сестрой.
***
Список кратких поучений Владыки можно было бы ещё долго продолжать. За краткими словами его поучений скрывается глубокий, подвижничеством обретённый смысл. Завершим «Отечник» Владыки Иоанна поучением о том, как избежать «плохого мышления» (слова святителя) и стяжать подлинное благочестие.
***
† Благочестие есть совокупность доброго внутреннего устроения, постоянное горение к Богу. При таком состоянии человек всегда благоговеет к Творцу и всегда находится во внутренней молитве к Нему. Внешнее же правило человек либо удлиняет, либо сокращает, смотря на свои телесные силы. Сила есть — совершает полное молитвенное правило, силы ослабели — сокращает, имея при этом полное благоговение пред Богом. Словом, благочестие определяй по внутреннему содержанию молитвы Господней «Отче наш». А то вон у тебя получается: помолилась в храме за всенощной и литургией, а правило не совершила, — значит, уже не благочестивая пред Богом. Будь же рассудительной! Молитвы церковные выше всех молитв домашних. В церкви одно «Господи, помилуй» угоднее Богу, чем целая Псалтирь, прочитанная в келье. Итак, не смущайся тем, что ради немощи телесной сократишь своё молитвенное правило».

Уже 15 лет прошло,
И время боль утраты лечит.
Здесь, на Никольском, нам светло:
Лампадка зажжена и свечи.
И над пожухлою листвой
Трепещет золотое пламя.
А добрый пастырь как живой —
Он говорит сегодня с нами.
Мы будем приходить сюда,
Его возлюбленные чада.
Гори до Страшного суда,
Неугасимая лампада.
Татьяна Егорова, 2010

О болезни
Из беседы Владыки Иоанна 10 мая 1993 года с сотрудницей Санкт-Петербургского радио Ириной Ваниной.
— В современных условиях жизни страждущий человек ищет любого способа для того, чтобы исцелиться. Поэтому появилось очень много целителей, экстрасенсов, гипнотизёров и даже колдунов. Церковь не может входить в союз с чуждыми ей силами. Она должна быть в стороне. Отношение Церкви к болезни противоположно тем, которые предлагают эти силы. Мы знаем, что болезни посылаются как наказание, как пластырь, исцеляющий человека. Подчас сама болезнь является целителем. Она приводит к покаянию.
А те, кто идет к целителям, — они не задумываются о духовных причинах своей болезни, хотят без труда освободиться от своих немощей.
Церковь же говорит, что основа выздоровления — покаяние. А если человек внутренне, духовно потрудился над собой, тогда встаёт вопрос: нужно ли полное выздоровление? Ведь подчас просто необходимо пребывать постоянно в некоторой немощи естества, с тем чтобы приостановить движение греха.
Я наблюдал такие явления, когда человек по молитвам освобождался от болезни, но скоро он срывался на всякие грехопадения. Природа людская очень слабая, и поэтому подчас лучше пребывать в болезни.
А если исцеления получены ещё и от тех, кто оторван от Источника жизни и самостоятельно всё трактует, то грехопадения могут быть самыми страшными.
Люди влекутся к лёгкому исцелению: экстрасенсы ведь никаких усилий от них не требуют. Так было и в Ветхом Завете. Когда Моисей встретился с фараоном и фараон призвал своих волхвов, то они творили чудеса. Моисей бросил жезл, и он превратился в змея, это же сделали и волхвы, и т. д.
Поэтому чудо и исцеление не только от Бога могут быть. Так же как и болезнь может быть вызвана не только естественными причинами или послана как Божие вразумление, но может быть и следствием дьявольского наваждения. В таком случае требуется особое церковное вмешательство. В Евангелии об одной болезнью скорченной женщине сказано: «Сию дочь Авраама на 18 лет связал сатана», — это именно дьявольская болезнь. И только Божия сила может от нее освободить.
— Как ваше самочувствие, Владыка, как вы относитесь к профессиональной медицине?
— «От многих грехов моих немощствует тело мое», — так могу сказать о себе. Не могу хвалиться здоровьем, и у меня очень много недугов. Первый из них — сахарный диабет, которым я уже страдаю 30 лет, страдает и сердечная область, и повышенное давление, и нарушение кровообращения, и другое — много, много болезней.
К медицине я отношусь положительно, потому что в Священном Писании и у Святых Отцов сказано: врачами не пренебрегать, потому что врачи — от Бога.
Дар врачевания дается Богом, а лекарства — из той природы, которая сотворена Богом. Они помогают нам вытеснять недуг из организма. Поэтому к медицине я отношусь с большим уважением и благословляю труд врачей, чтобы они направляли всё на благо человека.



Завещание
†«Так сострадать Церкви, как ты сострадаешь, крайне опасно. Твоё сострадание зиждется не на любви, а на осуждении, а это ведёт к отступлению от Церкви и к созданию общества вне Христа, к тому, к чему пришли многие сектанты. Что получилось бы, если бы и другие верующие поступали так, как хочешь поступать ты? Получилось бы, что храмы совершенно опустели и церковное общество развалилось».
Фото:Прощание с Владыкой в ноябре 1993

†«Я не хвалю и не одобряю всё отрицательное в священнослужителях, но тем не менее не хочу ради их немощей раздирать хитон Христов. Я понимаю Церковь как единое целое, как Тело Христово, где можно достигнуть спасения. Порочность отдельных пастырей не может лишать благодатного свойства всей Церкви, всего организма церковного, потому я смело иду тем путём, который указан Господом, и совершаю молитвы в доме Божием, глубоко веря в то, что Господь ниспошлёт мне Свою благодатную помощь чрез Таинства, совершаемые даже недостойными пастырями».

† «Для того чтобы человек стал твёрдо на путь истины, ты не сразу ограждай его от тех или иных привычек, а вразумляй постепенно, начиная с самых главных и греховных».

† «И общую исповедь Господь примет, если на ней мы раскаиваемся чистосердечно, а вот торопливое правило, пожалуй, нет».

† «Кому Церковь не мать, тому Бог не отец», — говорит св. Киприан Карфагенский. Вообще же меньше беседуй о той области, которая принадлежит Богу, а не нам.

† «Помни, что под немощью телесной Господь может скрыть Свою благодатную силу, преподаваемую в таинстве, для того, чтобы ты не допустила горделивых мыслей».

† «Надо привыкать ко всяким поворотам жизни, в каких бы то ни было обстоятельствах подниматься на высоту духовного совершенства».

† «Молитва — молитвой, а выполнение заповеди о любви к ближнему должно стоять на первом месте. Умей сочетать одно с другим».

† «Жить не для себя, а для других — в этом спасение».
 
† «Будь смиренным и снисходительным к немощам других людей, и молитвенный покой посетит твою душу».

† «Святые Отцы говорили, что, когда дело касается защиты веры и правды, тогда смирение не допускается. Тогда необходимо мужество и стойкость».

† «Послушание — не принуждение, а безпрекословное отсечение своего разума и свободное исполнение воли отца».

† «Не допускай ни отчаяния, ни чрезмерной надежды, но иди средним путем — плача о злых содеяниях и надежды на милосердие Божие за молитвы духовного отца».

РУССКИЕ
Помним ли, знаем ли мы, что означает быть русским? Что для этого надо? Достаточно ли иметь соответствующую запись в паспорте или требуется нечто ещё? Если требуется, то что именно? Ответить на эти вопросы — значит обрести точку опоры в восстановлении национально-религиозного самосознания, опомниться после десятилетий атеистического космополитического забытья, осознать себя — свой путь, свой долг, свою цель. Для этого надо прежде всего вернуть народу его историческую память. Только вспомнив, «откуда есть пошла русская земля», где, в какой почве окрепли благодатные корни, в течение десяти веков питавшие народную жизнь, можно правильно ответить на вопросы, не ответив на которые не жить нам дальше, а догнивать. На этом пути не обойтись без Православной Церкви, древнейшего хранилища живой веры и нравственной чистоты. Без её любовного, отеческого окормления — запутаемся и заблудимся, утонем в пучине противоречивых стремлений, честолюбивых амбиций, лукавых советов.
Православность — непременное качество всего русского в его историческом развитии. Понятия «русский» и «православный» слились воедино. Так было, пока Россию не разъединили насильно — с умыслом, злонамеренно и расчётливо. Знали: чтобы убить Россию, начать надо с осквернения души…
Два Рима пали в ересях и суетных соблазнах мира сего, не сумев сохранить благоговейную чистоту веры, чистое и светлое мироощущение апостольского Православия. Первый — наследник мировой империи языческого Рима — отпав в гордыню католицизма. Второй — Византия — поступившись чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод, отданный Богом на попрание иноверцам, последователям Магомета. Третий же Рим — Москва, государство народа русского, и ему всемогущим Промыслом Божиим определено отныне и до века хранить чистоту православного вероисповедания, утверждающего конечное торжество Божественной справедливости и любви. Так к XVI веку определилось служение русского народа, таким он его понял и принял. Так что ключ к пониманию русской жизни лежит в области религиозной, церковной, и, не усвоив этого, не поймём мы ни себя, ни свой народ, ни свою историю.
Понятие «русский» не является исключительно этнической характеристикой. Соучастие в служении русского народа может принять каждый, признающий Богоустановленность этого служения, отождествляющий себя с русским народом по духу, цели и смыслу существования, независимо от национального происхождения.
С нами Бог — помним ли мы об этом, русские люди? Разумеем ли, что сие не повод для гордыни и возношения, но великий дар, ответ за который держать России в последний день на Страшном суде Христовом? С нами Бог — когда мы боремся со злом в себе и в мире, боремся без ненависти и мятежа, смиренно и нелицемерно. Но делаем ли мы это? С нами Бог — когда мы утверждаем «на земли мир и в человецех благоволение», оставив распри и ссоры, обиды и честолюбивые вожделения, когда «едиными усты и единым сердцем», совокупив святую ревность, жажду истины и стремление к праведности, устрояем свое земное бытие. Но так ли мы живём? С нами Бог — когда все силы наши направлены по велениям совести, дабы управить жизнь личную и семейную, общественную и государственную «во всяком благочестии и чистоте», храня сознание высокого достоинства человеческого, не уподобляясь скотам безсмысленным в безоглядной погоне за удовлетворением страстей и похотей. Но стремимся ли мы к тому?
Если русские люди сумеют преодолеть междоусобицы и распри, искусственно раздуваемые врагами нашего Отечества, — мы будем неодолимы. Поэтому объединяться мы должны миром, а не насильно. Применение силы допустимо и оправдано лишь тогда, когда нет иного пути предотвратить большое несчастье или обезпечить безопасность людей. Например, во избежание межнациональных конфликтов или в борьбе с обнаглевшей мафией.
Стыдно сказать — официальные лица даже произносить слово «русский» в своих выступлениях стесняются. Всё норовят как-нибудь обойти: то «российскими» людей назовут, то ещё что-нибудь придумают. Вот и получается, что в эпоху «застоя» был у нас народ «советский», а сейчас — «российский», а русского как не было, так и нет. Мы с невероятной безпечностью относимся к своему национальному достоинству, забывая, что до тех пор, пока мы сами не научимся любить свой народ, свое Отечество и его историю, свои святыни — мы и других не сможем научить, и нас уважать не будут».
Возрождение России
Сегодня, когда главный вопрос нашей жизни, нашей судьбы, нашего спасения вечного (и земного будущего наших детей) — это вопрос: «Воскреснет ли наша Россия?» — равнодушие и промедление недопустимы. Не первый год задаём мы его. Не первый год Православная Церковь, скорбя о померкшей русской славе, возносит ко Господу молитвенный вопль своих духовных чад, надеясь и веруя, что Воскресение совершится… Праздными, безпочвенными останутся все наши надежды на воскресение России, если мы будем оставаться всё такими же, какими по праведному суду Божию мы потеряли её, ибо это мы сами, а не кто-либо другой, в первую очередь виноваты в гибели нашей Родины. И теперь безсмысленно и неразумно толковать о том, как спасти Россию, если мы сами себя не желаем спасать: если мы нисколько не исправляемся, не изменяемся к лучшему, продолжаем упорно быть вольнодумцами и самолюбцами; если живём как не ведающие Бога, в нравственной нечистоте и распутстве, отказываемся от своего православного русского имени, думая лишь об устройстве своего благополучия, земной карьеры; если, страдая властолюбием, нелепым чванством и гордыней, понуждающими нас враждовать друг с другом по самому ничтожному поводу, мы не только не хотим по-братски, с любовью помогать и уступать друг другу, но, клевеща и злобствуя, друг друга угрызаем и снедаем, по выражению Апостола (Гал. 5, 15).
Знайте все: Россия идёт своим исповедническим, мученическим, жертвенным путём, предначертанным ей всемогущим Промыслом Божиим. От нашего произволения зависит, станет ли этот путь дорогой к преображению России и русскому Воскресению или приведёт к мрачной пропасти духовной и физической гибели.

Я — русский! Спасибо, Господи!
Я — поле. Бабушкин крест.
Я — избы Рязанской области.
Я — синь подпирающий лес.
Я — русский. По самое горлышко.
Во веки веков. Насквозь.
Я — лебедя белое пёрышко.
Я — воина павшего кость.
Какие б ни выпали горести,
Всем бедам хриплю назло:
Я — русский! Спасибо, Господи!
Я — русский. Мне так повезло!
Пусть времени кружатся лопасти,
Меня у меня не отнять.
Россия, как крепость над пропастью,
Стояла и будет стоять!
Сергей Каргашин

Возрождение Святой Руси не может начаться иначе, как с воссоздания общенационального религиозно-нравственного мировоззрения, которое объединит народ вокруг его вековых святынь, восстановит историческую преемственность русской жизни, вдохнет в смертельно уставший, оболганный, обворованный и преданный народ новые силы, волю к жизни, веру в победу над врагами. Отсюда задача — оформить «русскую идеологию», доходчиво и здраво сформулировать её, осознать самим и как можно быстрее донести до людей. Сделать это не так уж сложно, ибо милостью Божией мы сохранили Русскую Православную Церковь, содержащую в своих благодатных, любвеобильных недрах всё, что для этого необходимо.
Что же касается гибели России, то пророчество русских святых говорит не о ней, а о грядущем воскресении Святой Руси во всей своей силе и славе. Обогащённые страшным опытом прошлого, мы обязаны в будущем избежать роковых ошибок. Поэтому Церковь всех русских людей призывает к духовной бдительности, ведь именно потеря духовного стержня привела Россию к трагедии в ХХ веке.
Объединить — не значит командовать. Настоящее, жизнеспособное, внутренне прочное объединение происходит не внешним, организационным путём, не под давлением силы или выгоды. Оно происходит только на основании общего мировоззрения и миропонимания, общего толкования понятий добра и зла, того, что «можно» и что «нельзя», что допустимо в общественной, личной, семейной и государственной жизни, а что — нет. Народ, спаянный единством мироощущения, живущий единым сердцем, — неодолим. Так вот, Церковь может — и станет — опорой возрождающейся России, духовной основой объединения русского народа потому, что именно она наиболее полно, ясно и обоснованно выражает религиозное, нравственное и правовое мироощущение простого, душевно здравого русского человека, его понятия о справедливости и благе, добре и зле, честности и совести.
На дело восстановления Святой Руси никакого специального благословения не надо. Вы и так имеете его — внутри себя.

Молитесь на святые лики
И вспоминайте неустанно
Слова покойного Владыки
Митрополита Иоанна,

Что Русь отныне и до века
Престола Божьего подножье,
Престол есть сердце человека,
Живущего во славу Божью!

Что совесть Русского Народа
В Соборной Церкви Православной!
Не выстоять в борьбе неравной,
Коль будем жить страстям в угоду!

Не выстоять в борьбе неравной,
Коль будем жить и думать розно!
В Соборной Церкви Православной
Сойдёмся все, пока не поздно!

Увидим радостные лики
И вспомним дружно, невозбранно
Слова покойного Владыки
Митрополита Иоанна,

Что Русь отныне и до века
Престола Божьего подножье,
Престол есть сердце человека,
Живущего во славу Божью!
Алексей Любегин, СПб.

Смотрите, не ужасайтесь…
(Последняя статья Владыки)
ХХ столетие для России — время огненных, страшных, кровавых испытаний, время сатанинских соблазнов, повелевающих умами и развращающих души миллионов людей; время ревностных подвижников, исповедников и мучеников — безстрашных воинов Христовых, сберёгших на Руси Истину и Веру вопреки всем усилиям русофобов, богоборцев и христоненавистников.
Жестокая и кровавая борьба за русское сердце не прекратилась и поныне. Более того — именно сейчас, сегодня она близка к своей кульминации, к тому решающему моменту, который определит: вернется ли наша истерзанная страна на духовные просторы Святой Руси или, оглушенная и оболганная, пойдёт «широким и пространным путём, ведущим в погибель» (Мф. 7, 13), — путём вероотступничества и национального вырождения, «цивилизации и прогресса». Путём, закономерно завершающимся всемирным космополитическим царством с антихристом во главе.
Полуживая Россия изо всех сил стремится избежать грозящей пагубы, поэтому её современная политическая и духовная жизнь характеризуется мучительным поиском путей восстановления святынь веры, основ идеологии национального возрождения, способов воссоздания законной преемственности государственной власти. Сегодня, увы, эти поиски проходят в катастрофических условиях государственного распада и глубочайшего национального кризиса.
В таких условиях необходимость обращения к богатейшему опыту, доставшемуся русскому народу в наследство от его великих предков, безспорна и очевидна. Ответственный гражданин, размышляя о проблемах державного строительства современной России, не может обойти вниманием естественные особенности русского бытия, многократно явившие себя на тысячелетнем пространстве российской истории. И первой же, наиболее яркой его особенностью нельзя не признать тот факт, что русская государственность всегда строилась и действовала как ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ ХРИСТИАНСКАЯ, черпая в православном вероучении идеалы и смысл своего существования.
Катастрофичность русской истории общеизвестна. Не раз и не два казалось, что смуты и мятежи, агрессии и войны уничтожат нашу державу. И все же милостию Божией Россия каждый раз возрождалась, ибо духовные механизмы самозащиты христианской государственности — МЕХАНИЗМЫ СОБОРНОСТИ, — несмотря ни на что, обезпечивали «регенерацию» растерзанной Руси, сохранение всенародного, общенационального единства, мировоззренческой целостности общества и его нравственно-религиозного здоровья.
Неудивительно, что именно соборность становится одной из первых мишеней сатанинских сил, главным объектом нападок богоборцев и христоненавистников. Попытки извратить соборное начало человеческого бытия не прекращались на протяжении всей мировой истории. Однако особенно настойчивыми и опасными, изощрёнными и целенаправленными они стали в нынешнем столетии — после того, как крушение православной российской государственности устранило главную преграду на пути всемирной апостасии, отступления от истин веры.
«Смотрите, не ужасайтесь: ибо надлежит всему тому быть» (Мф. 24, 6), — поучал некогда Христос Своих учеников, предупреждая будущее человечество о тяготах и смутах, ожидающих его в «конце времён». На протяжении двух тысяч лет христианской эры процесс апостасии неуклонно развивался. Ныне, похоже, он уже близок к победе — в безбожном (а то и прямо богоборческом) мире остались лишь малые островки искреннего и глубокого благочестия, да и те всё сильнее подвергаются яростным порывам тёмных стихий, бушующих в среде обезверившихся народов.
В соответствии с двумя главными опорами, главными направлениями соборного единения — религиозным и светским, церковным и земским, общегражданским — сформировались и разрушительные технологии богоборцев, стремившихся уничтожить такое единство. Святые Отцы не раз говорили, что «дьявол есть обезьяна Бога». Не будучи в силах создать ничего самостоятельного, сатана лишь «передразнивает» Божественный порядок вещей, паразитируя на благодатных энергиях, извращая их, пытаясь создать свой, «параллельный» мир, подчинённый законам тьмы и злобы.
В таком мире есть и свой «аналог» соборности — дьявольский суррогат, пролагающий путь грядущему антихристу, готовящий объединение обезверившегося мира не под покровом Закона Божия, не в лоне спасительной Истины Христовой, но — под игом «человека греха, сына погибели» (2 Сол. 2, 3), которого «Господь Иисус убьёт духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (2 Сол. 2, 8). В области религиозной это злое начинание прикрывается лжеучением о необходимости объединения всех вероисповеданий (вне зависимости от истинности или ошибочности каждого из них) — экуменизмом.
Прикрываясь «благородной» целью «устранения межрелигиозной розни» и «воссоединения верующих в единой братской семье», теоретики экуменизма забывают упомянуть о главном: о том, что в таком «воссоединении» будет утеряна величайшая драгоценность — истина Закона Божия, погребённая под грузом человеческого лжемудрования. Как и всякая ересь, экуменизм лжёт, предлагая «братски соединить» Истину с ложью, лукаво делая вид, что не понимает противоестественность такого соединения, надеясь, что люди, заворожённые благородством лозунгов, не заметят страшной подмены.
Если это пагубное ослепление возобладает в России, то будет не только безнадёжно повреждена чистота православной веры. Под вопросом окажется сама возможность возрождения русской государственности, ибо державное строительство немыслимо без ясно осознанного нравственно-религиозного идеала, без всенародного соборного единения вокруг святынь живой веры. Об этом необходимо помнить, когда проповедники экуменизма твердят о его «миротворческом» характере или пытаются представить его как вопрос сугубо внутрирелигиозный, не имеющий к жизни общества прямого отношения.
***
Первая и главная ложь экуменизма — тезис об «исторически произошедшем разделении церквей». Та Церковь, которую основал Христос и которая содержала полноту спасительной Истины, говорят экуменисты, с течением времени разделилась на различные ветви. Эти ветви: Православие и католицизм, протестантизм и его многочисленные разновидности — вполне равноправны. Они являются результатом человеческой деятельности, следствием политических и национальных разногласий, и потому все одинаково несовершенны. Сегодня наконец пришла пора устранить эти искусственные разногласия и воссоединить различные религиозные конфессии, вернувшись к первоначальному, первохристианскому единству…
Лукавство подобных рассуждений заключается в том, что на деле никакого разделения церквей никогда не происходило. История христианства недвусмысленно и ясно свидетельствует о том, что в действительности имело место постепенное отпадение западных народов и западноевропейских конфессий от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Церковь же эта неповреждённо существует и поныне, приняв наименование Православной, то есть правильно славящей Бога.
Вторая ложь экуменизма является логическим продолжением первой. Это тезис о том, что «каждая из разделившихся церквей хранит свою часть Божественной Истины, и никто не может претендовать на обладание Её полнотой».
«Разве разделился Христос?» (1 Кор. 1, 13) — восклицал еще девятнадцать веков назад апостол Павел, укоряя тех, кто пытался незаконно предъявить свои претензии на обладание церковной благодатью. Сегодня число таких претендентов многократно умножилось. При этом все они почему-то стыдливо забывают сказку о том, что их претензии — это претензии самозванцев, пытающихся обосновать свои мнимые права с помощью лукавых передержек, преднамеренных умолчаний и откровенных выдумок.
С догматической точки зрения претензии экуменистов несостоятельны. Первые десять веков весь христианский мир веровал именно так, как доселе верует Православная Церковь. При этом всяческие попытки исказить это вероучение пресекались Церковью со всей суровостью, ибо грозили нарушить чистоту и целостность Божественного Откровения. Лишь начиная с XI столетия, после того как Запад отпал в ересь католицизма, началось дробление христианства на новоизмышленные «конфессии», которые теперь в рамках экуменизма требуют признать свои лжеучения «равночестными» с истинами Святого Православия.
Третья ложь экуменизма — ложь о том, что его нравственным основанием является любовь, повинуясь зову которой экуменисты стараются уничтожить в религиозной области все разногласия и разделения, утвердить повсюду мир и единение.
Любовь — первая и главная добродетель христианина. Без нее невозможно само существование мира, без нее теряет смысл человеческая жизнь. Но эта любовь есть прежде всего любовь к Богу, к тем Божественным Истинам и благодатным Откровениям, которые позволяют человеку победить грех и стяжать себе вечную и блаженную жизнь в обителях райских.
Такая любовь не терпит никаких посягательств на истины веры. Такая любовь безпощадно, до последней капли крови, до последнего издыхания борется с ересями, посягающими на чистоту Божественных заповедей. Такая любовь не допускает и мысли о возможности уравнять Церковь Христову с гибельными ересями, преисполненными пагубных человеческих заблуждений. И эта любовь не имеет ничего общего с теми лукавыми отговорками, которые используют экуменисты для прикрытия своих неблаговидных целей.
Четвёртая ложь экуменизма — широко рекламируемое утверждение о его «аполитичности». Стремление представить экуменизм чисто «внутрирелигиозным» явлением носит конъюнктурный характер и не выдерживает даже поверхностной проверки фактами.
Сама по себе «мировая религия», общая для всего человечества, — а именно она является конечной целью всех экуменистов — есть не что иное, как идеологическое основание мондиализма, лжеучения о неизбежности грядущего объединения человечества в единое сверхгосударство с общим мировым правительством во главе. Именно эта единая лжерелигия должна «духовно» обосновать необходимость разрушения суверенных национальных государств, что ясно видно на примере Югославии.
С христианской точки зрения попытки создания «универсальной» религии оцениваются однозначно — как подготовка к воцарению антихриста. Неудивительно, что многие православные иерархи весьма резко отзываются об экуменизме.
«Я осуждаю экуменизм и считаю его не просто ересью, а сверхъересью, — заявил в 1972 году Александрийский Патриарх Николай VI. — Это вместилище всех ересей и зловерий. Нам хорошо известны антихристианские силы, закулисно управляющие экуменизмом… Экуменизм направлен против Православия. Он представляет сегодня самую большую опасность наряду с безверием нашей эпохи». Несколько лет назад заявил о прекращении всех экуменических контактов Блаженнейший Патриарх Диодор, предстоятель Иерусалимской Православной Церкви.
А Русская Зарубежная Православная Церковь официально внесла в богослужебный чин Последования в Неделю Православия анафематствование экуменистам: «Нападающим на Церковь Христову и учащим, что она разделилась на ветви… и тем, кто имеет общение с такими еретиками, полагая его проявлением братской любви и единения разрозненных христиан, — Анафема!»
В связи с этим особенно ярко выясняется несостоятельность нынешних «православных экуменистов», использующих для своего оправдания пятую ложь — тезис о том, что в рамках экуменистического движения они остаются лишь для того, чтобы свидетельствовать инославным об истинах Православия. Таким свидетельством является вся жизнь Православной Церкви в её благодатной, чудесной полноте. Из века в век спасительная церковная благодать привлекала к себе десятки и сотни миллионов людей, жаждавших спасти свою душу и обрести высший смысл жизни. Никаких дополнительных «свидетельств» истины Откровения Божия не требуют. Для их усвоения от человека требуется лишь раскаяние в грехах и добрая воля. Более ничего…
В России широкое соборное обсуждение экуменизма было проведено лишь единожды — в 1948 году в Москве на Конференции Православных Церквей. Тогда на эту тему пространно высказались многие видные богословы и иерархи. В итоговой резолюции отмечалось, что «целеустремления экуменического движения не соответствуют идеалу христианства», что «создание экуменической церкви как влиятельной международной силы есть падение перед искушением, отвергнутым Христом, и уклонение на нехристианский путь…» Резолюция постановляла: «Отказаться от экуменического движения».
До сей поры никто не пытался оспорить каноническое значение этого документа. Правда, одновременно с хрущёвскими гонениями на Церковь началось активное давление КГБ на её священноначалие с целью вовлечь Московскую Патриархию в международные экуменические организации. Государство стремилось использовать нравственный авторитет Русской Церкви в своих внешнеполитических планах, ничуть не считаясь с мнением верующих…
Сегодня вопрос об отношении к экуменизму вновь поднялся со всей остротой. Та духовная агрессия, которая была развязана в последние годы против России со стороны инославных конфессий, подтвердила наши худшие опасения: остриё её главного удара по-прежнему направлено против Русского Православия. Архиерейский Собор 1994 года констатировал «необходимость подвергнуть все вопросы, безпокоящие духовенство и мирян нашей Церкви в связи с её участием в экуменическом движении, тщательному богословскому, пастырскому и историческому анализу и переосмыслению».
Конечно, это лишь начало того пути, который нам предстоит пройти до конца, если мы не напрасно носим христианское имя. Конечно, путь этот, учитывая реальности нынешнего положения России, будет тернист и труден. Конечно, он потребует от нас мужества и мудрости, смирения и осмотрительности, терпения и настойчивости. Нам, вероятно, придется нелегко. НО ИНОГО ПУТИ НЕТ! Господи, благослови!

ДЕРЖАВНОСТЬ
То узнавалось не из хроник,
Что скверно выглядят дела.
Шагнув ногой на подоконник,
Страна в испуге замерла.

Казалось дело безнадёжным,
Казалось гибельным оно.
И духом варварским, острожным
Пахнуло Родине в окно.

По ходу времени и жизни
Какой фигурой надо быть,
Чтоб погибающей Отчизне
Без оговорок послужить?

Чтоб, осторожно понукая,
Держа события в горсти,
Страну, стоящую у края,
На расстоянье отвести.

Утихомирить дух бунтарский.
Не дать отчаянью согнуть…
Когда-то Минин и Пожарский
Такой нащупывали путь.
Валерий Вьюхин, р. 1941, Сыктывкар


VII.РУССКИЙ КРЕСТ
Николай Мельников

24 мая 2006 г. в г. Козельске был убит пронзительный русский поэт Николай Мельников, автор потрясающей поэмы «Русский крест», написанной с огромной верой в русский народ, надеждой и любовью.
За последнее время в России не было написано ничего сильнее по силе и духу. При чтении «Русского креста» невольно наворачиваются слёзы. Это плачет душа. Поражает в самое сердце простота и глубина слова, оно зовет и вдохновляет. Россия просыпается, прозревает — поэтому плачет душа слезами покаяния.
Так примите р. Б. Николая. Он ушёл, а нам оставил «Русский крест» с верой, надеждой и любовию.
Вадим ЦЫГАНОВ

24 мая на 41-м году жизни скоропостижно скончался русский поэт, член Союза писателей России, лауреат литературной премии имени А. Фатьянова Николай Алексеевич МЕЛЬНИКОВ. Человек чрезвычайно одарённый: режиссёр, актёр, художник, — главным делом своей теперь уже очень короткой жизни он считал поэзию. Всё его творчество, так или иначе, было связано с жизнью родной Брянщины, трагедией русского села. Широко известно его стихотворение «Поставьте памятник деревне…», ставшее замечательной песней, и поэма «Русский крест». Согласно завещанию Николай Мельников был похоронен на погосте родного села.
«Литературная газета», май 2006 г.

РУССКИЙ КРЕСТ





Глава 1
Ровно в полночь торопливо петухи прервали спор, и изломанная ива перестала бить забор. Лунный свет во тьме рассеян, тишина окрест звенит, спит земля, и вместе с нею спит село Петровский Скит. Что налево, что направо — ни души, ни огонька, лишь в тумане, как отрава, льётся вкрадчиво река, лишь мышиное гулянье соберётся у ворот, да невнятное мерцанье вдоль по кладбищу пройдёт. Под покровом тихой ночи тени бродят без следа и недоброе пророчат, будто ждёт людей беда. Что вы, тени, расходились? Не пугайте кратких снов: эти люди утомились и от бед, и от трудов.
2.
Местный сторож, однорукий инвалид Иван Росток протрезвился и от скуки кисло смотрит на восток. Не спеша дымит махоркой, сам себе бубнит под нос о крестьянской доле горькой, про судьбу и про колхоз. Что он видел в этой доле за полста ушедших лет, кроме пыли, кроме поля да картошки на обед? Кроме плуга и навоза — воровство и безпредел председателей колхоза, вот и весь его удел. Что мечталось — не случилось, что хотелось — не сбылось, что имелось — погубилось, пролетело, пронеслось. И какою-то безпутной жизнь представилась ему — неспокойно, неуютно и на сердце, и в дому… «Сын» потрёпанной фуфайки, «брат» изношенных сапог жил открыто, без утайки, но без водки жить не смог. Всё отдаст из-за сивухи, всё сменяет на стакан бывший пахарь, бывший ухарь, ныне спившийся Иван.
3.
За лесами робко-робко обозначился восход, словно узенькая тропка, по которой день придёт. Разольётся день с востока, как из крынки молоко, и от этого потока станет просто и легко. И когда пастух крикливый уведёт в луга коров, встань, мужик, и будь счастливый, всё забудь и будь здоров!.. А пока что, среди ночи, повздыхавши обо всём, сник Иван, зажмурил очи и на миг забылся сном. И на миг он стал спокоен и увидел он во сне, как летел Великий Воин на невиданном коне. Оставляя за плечами семицветную дугу, он лучами, как мечами, бил по страшному врагу. В жуткой схватке всё смешалось и исчезло, как пришло, только радуга осталась да родимое село. К удивленью, вслед за этим появились у окна дом покинувшие дети и покойница жена. Хохоча, на лавку сели, как немало лет назад, как когда-то в самом деле всей семьёй сидели в ряд. Хоть Иван без них негретый, хоть Иван без них зачах, дочки — ладно, дочки — где-то при мужьях и при харчах. Хоть ему с одной рукою даже ужин не сварить, значит, просто недостоин, значит, так тому и быть, но жена! Свиданья с нею долго ждал Иван Росток: эти руки, эту шею, этот выцветший платок он лелеял от забвенья в изболевшейся душе, чтобы вымолить прощенье запоздалое уже… Было ль, нет? Исчезли разом Воин, дочки и жена, отогнав виденья сна, о себе напомнил разум. Что? Куда? К чему конкретно применить свой вещий сон? Для Ивана — безответно, не силён в разгадках он.
4.
От восхода до заката сам не свой ходил Росток, будто слышал зов куда-то, а куда — понять не смог. Выпил меру самогона — ни в какую не берёт, — не берёт, и нет резона заливать его в живот. С кем тоскою поделиться, получить в ответ совет? Много лиц, но только — лица, пониманья в лицах нет. У людей одни заботы: чтобы вовремя вспахать, чтоб колхозные работы со своими совмещать. Посевная, косовица, жатва — круглый год страда, и нельзя остановиться. Льётся время, как вода.

Глава 2
1.
Льётся время… Век двадцатый отплясался на стране, и стоят всё те же хаты, поредевшие вдвойне. В хатах тихо меркнут люди, обнищавшие втройне, и не знают, что же будет в их деревне, в их стране. Войны, ссылки, труд дешёвый, принужденье и обман, как тяжёлые оковы, крепко спутали крестьян. Ни вздохнуть, ни просветлиться, на Москву — тяжёлый взгляд, словно враг засел в столице и ничтожит все подряд… Но страшней, чем пораженье, хуже хаоса в стране — злое, тихое вторженье в душу русскую извне. Постепенно, год от года все подлее и сильней заражение народа грязью новых смутных дней!
2.
Кто их звал? Газеты звали, и теперь уж треть села тех, кто долго разъезжали в тщетных поисках угла. Поначалу осмотрелись, получили «стол и дом», и — понравилось, пригрелись, но не стали жить трудом. Словно мусор в половодье, их несло, и принесло — непонятное «безродье» в наше русское село. Ничего им здесь не свято — ни родных тебе могил, ни сестры тебе, ни брата, и живи, как раньше жил. Раньше пил — и здесь не бросишь, где-то крал — кради опять! Что ты вспашешь? Что накосишь? Не приучен ты пахать! Как-то быстро и безпечно мой народ к тебе привык, и к твоим похмельям вечным, и к повадкам, и язык твой блатной не режет слуха, и тебе же продаёт полунищая старуха самогон, и тем живёт. Но никто не ужаснётся и руками не всплеснёт, и безумью поддаётся всеми брошенный народ. Никого не удивляет то, что даже бабы сплошь по неделям запивают, унося последний грош…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В плодородные угодья заселяется сорняк. Тихо делает «безродье» то, чего не может враг.
3.
Сколько ж это будет длиться — молодой, в расцвете лет, не нашел опохмелиться и покинул белый свет? И при всем честном народе в борозду, к земле упал. Был ты весел, всем угоден… Но ушёл… Сгорел… Пропал… А вослед тебе, без счёта, души новые летят… Что потом, в конце полёта? Что там? Рай? Иль снова ад? Неприкаянные дети, без тепла и без царя вы помыкались на свете и ушли. За так. Зазря. Без креста, без покаянья, и кому теперь нужны ваши мысли и страданья, ваши слёзы, ваши сны? Слёз Россия не считает — все века в слезах живет… Но уже заметно тает несгибаемый народ.

Глава 3
1.
Средь густых лесов посеян, за селом Петровский Скит хутор деда Федосея в одиночестве стоит. Редко здесь бывают люди, с давних пор заведено: только филин деда будит, только ель стучит в окно. Нелюдимым, отрешённым, без зарплат и без аптек, по другим — своим — законам прожил он свой долгий век. Про него судачат много, языками нёбо трут: или очень верит в Бога, или он колдун и плут? Ничего не зная толком, кто-то брякнул, что не раз дед прикидывался волком и скулил в полночный час… Как же глупо Федосея в злых деяниях винить, если вся твоя Расея начинает к ночи выть! От безвыходности постной бьётся в стену головой и несётся в черный космос тихий, скрытый, чёрный вой.
2.
День прошёл. И почему-то — лёжа глядя в потолок — вдруг решил сходить на хутор опечаленный Росток. Сон ночной его терзает, сон покоя не даёт. — Может, дед хоть что-то знает, может, дед чего поймёт? Кубик — пёс, душа родная, подскочил, вильнул хвостом, и, друг дружку охраняя, в тёмный лес пошли вдвоём. А в лесу, ну как живые, то вздыхают, то скрипят вековые, смоляные сосны ноченьку не спят. Перепуганная птица из-под ног, взлетев, орет. — Фу-ты, ё, — Иван храбрится, бедный Кубик чуть идёт. Наконец и хутор. Вот он — дом, а в доме тусклый свет, будто ждёт и сам кого-то, сам не спит столетний дед. Приготовился для встречи — двери настежь, свет в проём: — Добрый вечер! — Уж не вечер! — Заходите с Богом в дом! Дверь закрылась за Иваном, и в глаза ему глядит дед в рубахе домотканой с медным Спасом на груди. Борода — белее мела, ясный взгляд из-под бровей… И Иван глядит несмело, как живёт затворник сей. Печь в побелке, всюду чисто, всё отмечено трудом, и неведомый, душистый, запах трав укутал дом. Мирно теплится лампада, ряд иконок в рушнике — всё по-русски, всё как надо и в избе, и в старике. Отлегли с души тревоги, всё как будто ничего… Молвит дед: «Теперь с дороги выпьешь чаю моего!» Подаёт Ивану кружку, и Иван, одной рукой поудобней взяв за дужку, раз глотнул! глотнул другой! Что случилось, непонятно, но буквально с двух глотков повернулась жизнь обратно — в юность, в детство, в глубь веков! Вкус невиданный и редкий, запах сотен, тысяч трав уносил к далеким предкам, душу трепетом объяв. Не Россия — Русь Святая открывалась всё ясней, благолепие являя мужику из наших дней! …И заныло, застонало, болью сердце изошло. — Вот чего оно искало! Вот бы где себя спасло! Но давно пути закрыты в тот святой, забытый край, — проживай, как раб забитый, как собака — умирай! И сидит, ошеломлённый, «обокраденный» Росток — жил всю жизнь всего лишённый, и не знал, чего он мог! И не знал, какие силы потерял народ его, потому что хитро скрыли в «Богоносце» — Божество. Два глотка — такая малость, трав целебных волшебство, но в Иване не осталось от Ивана ничего!
3.
— Ты пришел просить совета, — тихо начал Федосей, — что придёшь, я знал про это, был мне знак на случай сей. Коль ты здесь, то слово в слово слушай всё, что знаю я… Род твой суть — Петра Ростова, от него пошла семья. Кто он — мы уже не знали, это тьма веков хранит, но селу названье дали в честь него — Петровский Скит. Говорят, что все Ростовы ростом были велики, лошадиные подковы гнули эти мужики! Толк в крестьянстве понимали, жили верой и трудом, и Отечество спасали, если враг врывался в дом. Божий крест несли со всеми… Кто же думал, что потом изойдёт Ростовых племя — станет пьяненьким… Ростком! Дед вздохнул. Иван смутился, низко голову склонил, а на улице томился бедный Кубик. И скулил. — Сон я видел… — Разумею, что Господь тебе явил бой Георгия со Змеем — бой святых и чёрных сил! Прожил ты почти полвека и не знал, что каждый час бой идёт за человека, бой за каждого из нас! Бой все явственней и злее — тьма на Свет сбирает рать, но когда повергнут Змея, где ты будешь обитать? Ты! Иван, себя забывший! Бивший бедную жену! Никудышный, всё пропивший, шёл ты медленно ко дну! Заплутался, загрешился, но Господь тебя смирил — спьяну ты руки лишился, — той руки, которой бил! Так теперь всю жизнь влачиться, в одиночку куковать, ни работать, ни креститься, и родных не приласкать…
4.
Дед замолк. И сразу, с ходу, будто палками побит, дал Иван себе свободу — по-ребячески, навзрыд слёзы лил, вздыхая тяжко, в полный голос причитал, и рукав его рубашки очень скоро мокрым стал. Под иконами, рыдая, не стесняясь никого, никого не обвиняя, лишь себя же самого, голосил крестьянин русский, вспоминая жизнь свою: и жену в цветастой блузке, и детей, и всю семью, и отца, и мать, и деда, страшный голод на селе, и войну, и крик «Победа!» с липким хлебом на столе… Голосил. Отголосился и затих. А дед ему: — Ты со всеми заблудился, но спасаться — одному! И теперь меня послушай — сон тебе затем и был, чтобы дар безценный — душу — ты, Иван, не загубил! Так исполни ж волю эту! Проплутавши столько лет, повернись, несчастный, к свету, и иди, ползи на свет! Крест взвали себе на плечи, он тяжёл, но ты иди, чем бы ни был путь отмечен, что б ни ждало впереди! — В чём же Крест мой? Кто же знает? На душе — один лишь страх! — Всё Господь определяет, всякий знак — в Его руках. Ты поймёшь и не пугайся ни судьбы, ни слов, ни ран… Время близко. Собирайся. Торопись. Иди, Иван!
5.
— Время близко… Ангел вскоре вострубит на небесах, и на всём земном просторе воцарится Божий Страх. Потекут людские реки — царь и раб — к плечу плечом — первый век с последним веком, убиенный — с палачом. И в суровой Книге Жизни всё про каждого прочтёт Тот, кто нас для жизни вызвал, Тот, кто видел наперёд. И не веривший поверит, проклиная страсть и плоть, и Господь ему отмерит, изречёт ему Господь: — Где ты был, мой сын жестокий? Я стучался в дверь твою. Посылал к тебе пророков, говорил про жизнь в раю, исцелял тебя в болезни и в печали утешал, ждал тебя… но безполезно… Звал тебя, но ты не внял. За твою больную душу на Голгофе был распят и просил… но ты — не слушал, ты себе готовил — ад! Ты прельщался красотою, властью, славою земной, ты смеялся надо мною, путь избрав себе иной. Ты презрел мои старанья, поселив в душе разврат, и грешил без покаянья, и гордыней был объят. Прожил, душу убивая для утробы, словно зверь, ни молитв, ни слёз не зная… Что же хочешь ты теперь?

Глава 4
1.
В каждый храм, при построенье, Бог по Ангелу дает, и находится в служенье в новом храме Ангел тот. Он, безплотный и незримый, до скончанья века тут, и, крылом его хранимы, люди Богу воздают. И молитвы, и обряды, и причастий благодать — под его небесным взглядом, хоть его и не видать. Даже если храм разрушен — кирпичи да лебеда, воли Божией послушен Ангел будет здесь всегда. И на месте поруганья, где безбожник храм крушил, слышно тихое рыданье чистой ангельской души. И в мороз, и в дождь, и в слякоть, все грядущие года будет бедный Ангел плакать вплоть до Страшного суда.
2.
Был когда-то храм Успенья на селе Петровский Скит, полусгнившее строенье до сих пор ещё стоит. Рухнул купол и приделы, лишь бурьян да лебеда в Божий храм осиротелый поселились навсегда. Как давно всё это было, позабыт и час, и день — приезжало, приходило из окрестных деревень в церковь множество народа, и исправно службы шли до семнадцатого года… А потом усадьбы жгли и помещиков с попами отправляли в «мир иной», пятилетними шагами отмеряя рай земной. «Счастья» вдоволь нахлебались, слёз — моря, а не ручьи! Так, в итоге, оказались и не Божьи, и ничьи. Ни земной, ни рай небесный, а смертельная тоска воцарилась повсеместно и скрутила мужика…
3.
От колхозного правленья, где Иван сторожевал, в сотне метров — храм Успенья, запустенье и развал. По ночам в окошко часто сам Иван смотрел туда равнодушно, безучастно, и не думал никогда ни про веру, ни про Бога, только, может, вспоминал, с кем, когда и как он много возле храма выпивал. Не отыщешь места лучше — на пригорке, у реки, в будни, в праздник и с получки дули водку мужики. Жёны к ночи их искали, гнали с криком по домам: — Хоть бы церкву доломали, чтоб вы меньше пили там! Утихали ссоры, драки, кратким был ночной покой… и беззвучно Ангел плакал над безпутностью людской.

Глава 5
1.
Над остывшею землею плыл предутренний туман, тихо брёл тропой лесною изменившийся Иван. Старцем мудрым потрясённый, к жизни новой стал готов, словно заново рождённый человек — Иван Ростов. Непонятной, чудной силой изгнан был с души дурман, — не во сне ль всё это было ? — Не во сне, — шептал Иван. Словом праведным согретый, ощутил он Божий страх, и впервые в жизни этой шёл с молитвой на устах. Пусть нескладно, неумело смог её произнести, но наверх уже летела просьба: — Господи, прости! Стыд, раскаянье, тревога, и надежда жить опять… Боже правый… Как же много можно сразу испытать!
2.
Лесом, садом, огородом, не взглянув по сторонам, в темноте, перед восходом он вошел в свой сельский храм. Он вошёл — и ужаснулся: груды хлама, гниль, развал, оступился, поскользнулся, и… с размаху в хлам упал. И о ржавый гвоздь-«двухсотку» пол-лица избороздил, кровь течёт по подбородку. Боль и стыд. И нету сил. Дождь за стенами закапал, зашумел, дохнул грозой, а Иван сидел и плакал, и смывалась кровь — слезой. — Где вы, прадеды и деды? Где ты, род угасший мой? Что ж мне в жизни только беды? Что ж я брошенный такой? Поднимитесь-ка стеною все родные мужики, полюбуйтесь-ка страною, храмом, внуком без руки! — Вдруг Иван запнулся словом и наверх свой взгляд вознёс — весь в крови, в венце терновом, на него смотрел — Христос… Все ушло, что было рядом, — стены, звуки, хлам, разлад; жизнь исчезла, стала взглядом, только взгляд — и встречный взгляд. Первый раз за полстолетья в этой жуткой пустоте человека взглядом встретил Бог, распятый на Кресте. Невозможным оказалось взгляд от взгляда отвести, и тисками сердце сжалось в мысли: — Господи, прости! Если я не умираю, — смог Иван проговорить, — стыд свой знаю, грех свой знаю, дай мне время искупить! Нет руки — нельзя креститься, дай же время, хоть чуть-чуть, и сумеешь убедиться, что к Тебе лежит мой путь. Не суди меня сурово, если я по простоте слишком прямо понял слово о земном моём Кресте

Глава 6
1.
Дня на три, иль больше даже, из села Иван пропал… Обнаружили пропажу — ничего никто не знал! Председатель в удивленье, как такое понимать? — Кубик топчется в правленье, а Ивана — не видать! Посылал домой к Ивану — на двери висит замок. — Может, помер где-то спьяну непутёвый мужичок? Хлебанул стакан отравы и загнулся втихаря? Обыскали все канавы, все кусты. И всё зазря. Нет нигде… Опередила всех Иванова кума: — Отыскался, вражья сила, да беда — сошёл с ума! Председатель сел в машину, полсела — смотреть бегом на редчайшую картину, как людей берут в дурдом! Побросали всё, что можно, прибежали стар и мал. — Только тихо, осторожно, как бы он не осерчал. И глазеют через щели: — Ну, чего он, буйный, да? — Бедный Ванька, неужели к сумасшедшим навсегда? Понависли виноградом на забор и вдоль ворот, председатель тоже, рядом. Не подходит. Смотрит. Ждёт. — Ваня-Ваня, после Клавы безпросветно начал пить, а мужчине без управы — дважды два с ума сойтить! — Ну, чего там? Что он, ходит? — Да сидит, глядит во двор. Ничего, спокойный вроде, но в руке зажат топор!..
2.
Посреди двора лежала пара брёвен — два дубка. Встал Иван и для начала топором на них слегка снял кору, зачистил ровно и одной своей левшой стал тесать он эти бревна, силясь телом и душой! Раз за разом тяжелее, всё мелькал, взлетал топор, словно не было важнее дела в жизни до сих пор. Словно что-то дорогое для себя Иван творил… Обтесал одно, другое, хоть и выбился из сил, хоть уже рука дрожала и в ушах он слышал гул, всё ему казалось мало — не присел, не продохнул. Пропилил пазы ножовкой, гвозди хитро зажимал меж коленями и ловко топором их в дуб вгонял… А когда Иван поднялся, весь народ качнулся с мест — он устало улыбался, сжав рукой огромный Крест. И вот тут толпа застыла: что спросить и что сказать? Может, хочет на могиле Крест у Клавы поменять? Иль чего удумал спьяну, может, руки наложить? Председатель встал к Ивану, понял: надо говорить. — Мы тебя везде искали, между прочим, всё село от работы оторвали… Что ж, скажи, произошло? И Иван не стал таиться, Крест к забору прислонил, посмотрел в людские лица — никого не пропустил — и сказал: — Родные люди! Знаю вас не первый год. Может, кто меня осудит, может, кто-то и поймёт. Если чем-то провинился, то простите — грех бывал… И народу поклонился и в молчанье постоял. — Не подумайте, что спьяну я несу какой-то бред. Пить теперь совсем не стану, вы уж верьте или нет. Что случилось, то словами передать я вряд ли б смог… Просто понял, что над нами был, и есть, и будет — Бог! Сколько было за плечами и позора, и стыда, но ведь есть Господь над нами, спросит Он, и что тогда?.. Дело каждого… Ну, словом, я хотел вас всех просить: может, церковь восстановим? Может, легче станет жить? И лишился дара речи петроскитовский народ, в удивленье сжались плечи: что с Иваном? Кто поймёт? Неужели так бывает? Жил, ходил, и вот те на — церковь строить зазывает! И не будет пить вина? Поначалу с подозреньем, но тихонечко народ уловил сердечным зреньем, что Иван совсем не врёт! Что душевной теплотою все слова его полны, что Иван — за той чертою, где притворства не нужны. — Чтобы стало всё яснее, расскажу вам, где я был. Был я аж у Архирея, с ним про церковь говорил. Дал он нам благословенье и сказал мне, что на храм нужно власти разрешенье и оплату мастерам. Мастерам должны по праву, сколько нужно, денег дать, чтобы церковь — всем на славу! Чтоб века могла стоять… Коль доверите мне это, всё пройду, всю жизнь отдам, по копейке, а до лета — соберу на Божий храм. Ну а власть? Чего таиться! Ей теперь на всё плевать! Ей задача — прокормиться, что же нам от власти ждать? Как хотите, так живите, стройте вы хоть минарет, только денег не просите — будет весь её ответ… Вот моё такое слово… Нам решать, коль все мы тут, — отошел Иван, и снова тишина на пять минут. Тишина. И как от боли, крикнул ветхий старичок: — Аль не русские мы, что ли? Что тут думать! Прав Росток! — Сколько ж можно? В самом деле, как же церковь не поднять? Зашумели, загалдели, стали предков вспоминать, к председателю вопросы: — Разрешит, не разрешит? Тот, как мальчик, шмыгнул носом: — Я и сам не кришнаит, я, как все вы, здесь родился, так чего мне против быть? И Ивану б я решился сборы денег поручить. Что случилось с ним — не знаю, словно вижу не его!.. Одного не понимаю, Крест дубовый — для кого? — Для меня! — Спокойно, строго, вдруг Иван провозгласил. — Чтобы видно было Богу, что и я свой Крест носил… У кого-то сердце сжалось, кто — слезу смахнул тайком. Лишь безродье ухмылялось в стороне. Особняком.

Глава 7
1.
Сколько странников ходило и скитальцев по Руси! Солнце ль голову палило, дождь ли серый моросил — шли, гонимые судьбою, и в лаптях, и босиком, то безлюдною тропою, то проезжим большаком. Шли с прошением в столицу или с нищенской сумой, богомолец шёл молиться, шёл солдат с войны домой. Каторжанин из Сибири, погорелец без угла — всем им крышей небо было, и еда одна была — хлеб да лук, да чья-то милость, да вода из родника… Мало что переменилось, хоть сменялись, шли века.
2.
Есть бумага сельсовета, что «Ростов Иван ведёт сборы средств на храм, и это поручил ему народ». Мало ль что в пути случалось поначалу и потом, а бумага — выручала… Так и шёл Иван с Крестом. Так и шёл… А что за этим? Что за фразою простой? Пробуждался на рассвете то в стогу, то под кустом, в старом брошенном сарае, в чистом поле иль в лесу с хрипом: «Боже, умираю! Не смогу! Не донесу!» Вновь и вновь шептал молитву, целовал свой Крест, просил, словно воин перед битвой, и терпения, и сил. Знал, что нет назад возврата, без Креста — спасенья нет, коли тьмою всё объято, то иди, ползи на свет! И неведомая сила просыпалась в нём опять, боль из тела уходила — можно сесть и можно встать. И сухарь перед дорогой в чистой луже размочить. Вот и всё, и слава Богу! Если встал — то будешь жить! Крест верёвкой перетянут через левое плечо, снова вёрсты дыбом встанут, снова кровью истечёшь, снова рухнешь бездыханный… Будешь жить? Не будешь жить? Бедный Кубик, друг желанный остаётся сторожить…
3.
И пошла молва по свету, и достигла разных мест, что живёт в народе где-то человек, носящий Крест. Кто дивился, кто пугался, кто не верил… но потом в душах тайно оставался образ странника с Крестом. Кто он? Что? Какой судьбою Крест ему достался тот? Как же он, с одной рукою, и зачем тот Крест несёт? Одинок ли он? В себе ли? Есть ли дети или нет? Почему он так поверил в Божий Суд под старость лет? Как должно житьё земное человека изломать, чтоб решиться на такое, чтоб таким вот странным стать! Или всё не так случайно и какой-то смысл большой и неведомая тайна управляют той душой? Так Иван — Ростов от рода — славу тихую снискал и почтение народа, хоть и сам о том не знал…
4.
Он тогда не знал о многом, проходя из дома в дом, за забором, за порогом он встречал такой приём, словно гостя дорогого, ждали здесь с десяток лет, ждали праведного слова среди пьянства, смут и бед. Впереди молва катилась про того, кто Крест несёт! — И у нас, у нас случилось! К нам пришёл, смотрите, вот! Вот он, грязный и небритый, Крест свой носит по дворам, в каждый двор идёт с молитвой, собирает деньги в храм… И крестьяне подавали, не скупясь, от всех щедрот, хоть совсем не жировали, а скорей — наоборот. Просто каждому хотелось дать Ивану этот грош: не жилось теперь, не пелось, пусть хоть будет храм хорош! — Нету счастья нам земного, помолись, Иван, за нас!.. И стоял Иван сурово, видя взгляд просящих глаз. — Я грешил на свете много, а теперь вот сам молюсь…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Если все попросим Бога за себя, за нашу Русь, за грехи людские наши и за весь позор и стыд — неужели ж Он откажет, неужели не простит? В пояс кланялся, прощался, Крест на плечи поднимал и в дорогу отправлялся. А куда — никто не знал… Для людей Иван — не первый, кто о Боге вёл рассказ, но… с такою крепкой верой все встречались первый раз!
5.
Уходя на две недели, возвращался точно в срок, ковыляя еле-еле под Крестом своим Росток. Из забытых деревенек, из неведомых краёв приносил немало денег «сборщик средств» — Иван Ростов. Всё по счёту без обмана в сейф бухгалтер запирал и подмигивал Ивану: «Ты себе б хотя бы взял!» На глазах Иван серьёзнел: «Даже словом не греши! Тут же боль людей и слёзы во спасение души! Не греши, пусть даже словом!..» И шагал в свой старый дом — полусогнутым, суровым, с собачонкой и с Крестом. Как он весь переменился! Несмотря на все труды, обязательно постился: в пост — сухарь, стакан воды. Брови стали как-то строже, и лицом прозрачный стал, но глаза — теплей, моложе, значит, дух не увядал! Земляки его спешили обсудить накоротке: — И откуда столько силы в неказистом мужике? Как он жив — никто не знает, всё с Крестом, везде с Крестом, и ведь денег собирает — скоро сейф набьёт битком! … Отзимуем, глянешь, к лету станем церкву возводить, — и вздыхали: — Боже-светы, может, легче будет жить… Весь Петровский Скит гордился, что у них — не где-нибудь — человек такой явился, что избрал тернистый путь. И они свой храм построят, и молва про этот храм облетала все просторы — быль со сказкой пополам. И далёко слух гуляет, что Ивана — Бог ведёт, и болящих исцеляет, и покаяться зовет…
6.
В сентябре, в райцентр пришедши, встал Иван с Крестом, с сумой, и услышал: — Сумасшедший! Не позорь! Иди домой! Мимо люди шли в заботах, щебетали воробьи, а Иван вздохнул всего-то: — Дочи! Доченьки мои! И глядел в родные лица, и хотел обнять, прижать, но лощёные девицы предпочли подальше встать! И Иван обмяк, смутился: — Что ж не ездите домой? Я один… мне как-то снился сон про вас… такой чудной… И замолк… к чему все эти и слова, и разговор: не его — чужие дети на него глядят в упор! И надменность у Наташи, и у Таньки — едкий глаз: — Ты иди домой, папаша, не позорь, ей-богу, нас. Каблучками застучали и в толпе исчезли вновь — без слезинки, без печали. Плоть его. Родная кровь.
7.
Долго ждал Иван парома, вспоминал всю жизнь опять… Был мужик, хозяин дома, Клава с ним — жена и мать. Были дочки — всем на славу, было счастье и покой. И любил он нежно Клаву, а потом… случился сбой. Городским бы можно было и таиться, и скрывать, но село — вовсю трубило, всё про всех умело знать! — Полюбила? — Полюбила! — молвит Клава без стыда. Что Ивану делать было? Начал пить. Пришла беда. Столько лет Росток хвалился и семьёю, и женой, тут те на — пришёл, явился, хахаль-махаль озорной! Для начала разговора мужика Иван побил, и мужик уехал скоро — знать, не сильно и любил. Клава… Ладно… Согрешила… Но помиримся! Простим! Всё пойдёт, как раньше было, ведь двоих детей растим! Что? Чего ей не хватало? Может, впрямь любовь была? Видел, чуял — тосковала, изводилась — не жила. Попривык Иван к стакану… В поле раз сбирал «валки» на комбайне — шнеком спьяну и оттяпал полруки… Инвалид в неполных сорок… Как тут жить, семью тянуть? Что ни день — то драки, ссоры, поломалось — не вернуть! И рвалась душа на части, есть семья — и нет семьи, крыша есть — уплыло счастье, отсвистели соловьи… Умерла, угасла Клава, дочки в город подались… Кто тут правый? Кто неправый? Вот попробуй разберись… …Долго ждал Иван парома, переехал. Крест взвалил и опять от дома к дому ковылял. На храм просил.

Глава 8
1.
В ноябре, на Златоуста, завилась метель к ночи. На селе темно и пусто, все по хатам, у печи. А метель свистит, дуреет, воет, ставнями скрипит. Хорошо, что печка греет! Спи в тепле. Спокойно спи! И уже поближе к ночи сквозь привычный этот вой одинокий, страшный очень, появился вой другой. Или волчий, иль собачий — заунывно, тяжело, да не вой — а кто-то плачет, душу рвёт на всё село. Жутковато. Темень. Полночь. Ветер. Вой. Метель. Луна. Но никто не звал на помощь — знать, балует сатана… Лишь назавтра, утром рано, возле церкви, у берёз набрели на труп Ивана… Рядом Крест и мёртвый пес… И глядело исподлобья всё село без слёз и слов. Кто? Зачем? За что так подло? Чем? Кому мешал Ростов? …Взгляд открыт. На шее — рана. Сумка. В сумке — ни гроша. Расходитесь. Нет Ивана. Отошла его душа.
2.
На столе, в своём же доме, он лежал — помыт, побрит, их земляк, давно знакомый однорукий инвалид. Как положено, одели — кто костюм, кто туфли дал. Свечи тонкие горели. Дед в углу Псалтирь читал. На колхозной пилораме гроб добротный сделан был. Дочкам дали телеграммы: «Ваш отец Иван — почил». Рядом с Клавиной могилой и ему приют нашли, но с трудом ломами били комья мёрзлые земли. И готовятся поминки, и струится дым печей, и летят ничьи снежинки, и лежит Иван — ничей. И нигде не видно пьяных, и погода — хороша… …Только страх: не из Ивана, из села ушла душа…
3.
Так Петровский Скит веками никого не хоронил, лишь сейчас узнали сами, кем Иван при жизни был! К погребенью, на прощанье, был в село такой поток, словно всем пообещали выдать золота кусок. Но не золота химера привела поток людей, а святая Божья вера и Иван, окрепший в ней. С ним прощались, целовали бабы, старцы, малыши, cами свечи зажигали на помин его души… Дед один спешил открыться: — Я за сына как-то раз попросил его молиться. Он молился. Сына — спас… Уж изба не умещала всех желающих людей, но толпа ждала, стояла… Значит — надо было ей.
4.
В город съездили, просили: хоть бы батюшка отпел! Тот приехал. На могиле, как того обряд велел, «Живый в помощи» звучало, и каноны, и псалмы, чтоб душа не тосковала, чтоб спасти её от тьмы. Отпевание. Прощанье. Как когда-то в старину… И народ стоял в молчанье, думу думая одну. — Как же всё случилось странно: тьма народа, свой народ, все пришли почтить Ивана — кто глядит, кто слёзы льёт. Чем собрал он их едино? Не велик, не знаменит, Петроскитовский мужчина, однорукий инвалид? Вся Россия — у Ивана! Вся, какая есть теперь, что устала от обмана, что устала от потерь, что детей рожать не хочет, что снедаема тоской, что безудержно хохочет там, где рядом дикий вой, что, как нищенка, по свету ходит, клянчит на житьё, и подняться — силы нету, будто сглазили её. — Как она, страна святая, вдруг смогла такою стать? Незаметно увядая, всё теряя — мощь и стать! И дрожат в своей Отчизне под ударами судьбы без огня, без жажды жизни не хозяева — рабы! Потому молчат упорно, что объял великий стыд перед тем, кто так покорно со свечой в гробу лежит! Потому что силой воли человек — Иван Ростов — выбрал сам свою же долю, свой предсмертный путь с Крестом! Потому что силой веры всем внушил: спасенье есть, потому что вспомнил первый Бога, Русь и предков честь!
5.
Крест ему установили, тот, что он носил с собой… Вот и всё. Похоронили. Путь закончился земной. От обряда погребенья — путь тернистый к небесам, и надежда на спасенье… А народу — строить храм. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Снег пошёл. Совсем стемнело, разошлись с могилы все, и стоял в рубахе белой одинокий Федосей.

Эпилог
По весне, лишь снег растаял, только высохла земля, стали миром церковь ставить. От фундамента. С нуля. А в России всё сначала не впервые начинать — истреблялась, исчезала, а потом, глядишь, опять из-под пепла, из-под праха, где чернела пустота, после крови, после страха вырастала — красота… Освятили место храма, помолились и пошли: загудела пилорама, камни, доски повезли, лес везли, раствор месили прямо с раннего утра, а за всем трудом следили дел церковных мастера. Поработают, устанут — отдохнут, попьют воды, и всегда Ростка помянут, вспомнят все его труды. Сколько верст по бездорожьям проходил он — кто сочтёт? Но что всех трудов дороже — свой народ собрал в Народ!.. А убийц его сыскали: шаромыгам на стакан не хватало, и отняли деньги те, что нёс Иван. И убили без зазренья, и не дрогнула рука… Ждать ли им теперь прощенья за невинного Ростка?
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Если вам когда случится Скит Петровский посещать, вся постройка завершится, будет храм уже стоять! Вы зайдите! Не ленитесь! Свеч купите восковых, за Ивана помолитесь, и за всех, за всех других православных наших братьев, кто в родную землю лёг. Для молитвы неба хватит, потому что в небе — Бог!   
Рисунки: fotki.yandex.ru


VIII. ИЗ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Это только несведущему человеку со стороны кажется, что писатель в напряжённом одиночестве творит книгу. Что куда он захочет, туда и повернёт повествование. На самом деле настоящая книга сама ведёт рукой писателя. И хорошо, если они слились друг с другом, и нет внутреннего сопротивления пишущему со стороны детища; только тогда из-под пера выходит именно то, к чему стремился писатель.
А если между ними разлад? Книга — существо одушевлённое, и всё равно не даст автору написать лишнее, ненужное, пустое. Именно поэтому хорошие писатели растут от одной книги к другой.
Но если ты не слышишь книгу, писатель, — оставь поле боя: тебе всё равно не выиграть, даже если ты выпустишь её против её воли.

Ты хочешь написать в поэме историю своей души, в которой отразится время, как в чистой капле… Что ж, пиши! Ты хочешь маленьким рассказом, кусочком сердца своего, как будто острым, умным глазом, взглянуть вокруг… Пиши его! Пиши скорей, не медля, слышишь, весь мир, весь путь, весь опыт свой. Пойми, ведь то, что ты напишешь, не может написать другой. Но в упоенье иль в обиде не спутай краски и черты. Ведь то, что в мире ты увидел, как ты, увидел только ты. Пиши скорей, пиши, не мешкай, не разрешая никому сказать с недоброю усмешкой: «Не напечатают… К чему?!» Согласьем нытиков не радуй и с ними вместе не спеши за этой липовой оградой скрываться… Прежде напиши. А если ты поверишь этим лукавым трезвым голосам, тебя никто на белом свете не упрекнёт, но ты-то сам? Но ты-то сам, в своей дороге, в сосредоточенной тиши, закон твой честный, суд твой строгий…
Вот то-то и оно. Пиши! Да, будет горько, будет худо до лютой муки, до седин. Да, будет страшно: ведь покуда ты пишешь, ты совсем один. Но если ты своё допишешь, вздохнёшь и дух переведёшь, ты столько добрых слов услышишь и столько жарких рук пожмёшь. Пиши, исполненный отваги, мужай, как юноша в бою, доверь чернилам и бумаге единственную жизнь твою. Без колебания! Пусть судят. Ты слов на ветер не бросал.
Жил, думал, верил… Будь что будет! Ты сделал всё — ты написал!
Маргарита Алигер, +1992

Не мне судить, удалась ли восьмая книжка «былинок» — «Сундучок воспоминаний»: когда начинаешь писать — задумываешь одно, а книга в конце трудов, оказывается, совсем не туда тебя завернула. А я так хотел по городу пройтись, стихи приготовил, интересные насобирал факты. Не приняла, отвергла, заставила о другом писать. И ещё о многом другом не дала сказать. Но всё равно удалось поделиться с вами наболевшим. А что вышло иначе, нет моей вины, совсем нет. А «из заключения» окончание называется потому, что писатель, образно говоря, в плену у книги: только о ней думает, по её законам живёт, книга им командует. Поэтому, завершив её, он чувствует, что вырвался на свободу. Но ненадолго…

Бремя славы — не для старика.
Лучше  с о с т о я т ь с я  к сорока,
На шестом десятке поздновато…
Но была дорога не близка,
А при взятии крутого ската
Нужно выбрать время для броска.

Суетность — обуза для солдата.
Память — ствол ветвистый в три обхвата.
За строкою копится строка.
Выношено слово, словно взято
Из НЗ, хранившегося свято
В глубине походного мешка.

Выверена чуткая рука
Опытом пехотного стрелка.
В паспортной графе — канун заката,
Но стареть не велено пока.
Первой книги утренняя дата
Высветлит судьбу наверняка.

Лучше  с о с т о я т ь с я  к сорока,
На шестом десятке — поздновато…
А бывает — в самый раз!
Яков Хелемский, +2003

Ваш Александр Раков,
первый зимний снежок

Список поэтов, стихотворения которых использованы в книге

1. www.dou.ru

2. Авдеев Валерий
3. Агеев Леонид
4. Алексеев Геннадий
5. Алигер Маргарита
6. Аникин Михаил
7. Артёмов Владислав
8. Архиепископ Иоанн (Шаховской)
9. Астафьев Николай
10. Ахмадулина Белла
11. Ахматов Алексей
12. Ахматова Анна 2
13. Ачаир Алексей
14. Баева Антонина
15. Балачан Владимир
16. Белинский Яков
17. Беличенко Юрий
18. Белых Михаил
19. Беляев Михаил
20. Бергер Анатолий
21. Бехтерев Игорь
22. Блаженный Вениамин 6
23. Болотин Самуил
24. Боровиков Пётр
25. Бородицкая Марина
26. Бояринов Владимир
27. Бунимович Евгений
28. Бурдина Вера
29. Бурдыгин Сергей
30. Бурлакова Юлия
31. Бушин Павел
32. Ваншенкин Константин 2
33. Васильев Ярослав 2
34. Вдовина Раиса 3
35. Венцимеров Семён
36. Верстаков Виктор
37. Вершинский Анатолий
38. Веселов Виктор
39. Викулов Сергей
40. Винокуров Евгений 5
41. Винонен Роберт
42. Вишневский Владимир
43. Вознесенский Андрей
44. Волкова Ирина
45. Воробьёв Борис
46. Воробьёва Алёна
47. Воронов Юрий 2
48. Вьюхин Валерий
49. Гавриляк Сергей
50. Гамзатов Расул
51. Гиппиус Зинаида
52. Глазков Николай
53. Година Николай 4
54. Гончаров Виктор
55. Горбовский Глеб 5
56. Гофман Виктор
57. Гришковец Валерий 2
58. Грубиян Матвей
59. Груднев Игорь
60. Гумилёв Николай 5
61. Гучков Борис
62. Давиденко Леонид
63. Давыдов Сергей 2
64. Дворцов Василий
65. Дементьев Андрей
66. Дементьев Валерий
67. Демидов Александр
68. Демьянов Иван 2
69. Дерюшев Сергей
70. Диакон Анатолий Трохин
71. Дидуров Алексей
72. Дмитриев Михаил
73. Дмитриев Николай
74. Добронравов Николай
75. Донбай Сергей
76. Доризо Николай
77. Дорин Александр
78. Дробышевская Надежда
79. Друнина Юлия 2
80. Дудин Михаил 2
81. Дунаева Наташа
82. Дымова Лорина
83. Евса Ирина
84. Евтушенко Евгений
85. Егорова Татьяна 7
86. Елагин Иван
87. Есенин Сергей 2
88. Жабинковская Елена
89. Жигулин Анатолий
90. Жирмунская Тамара
91. Забелло Василий 2
92. Зайцев Георгий 3
93. Зенкевич Михаил
94. Зиновьев Николай 10
95. Злотников Натан 3
96. Иванов Геннадий 7
97. Иеромонах Роман (Матюшин) 2
98. Исаева Елена
99. Искандер Фазиль
100. Кабыш Инна
101. Казакова Римма 2
102. Казанцев Василий 2
103. Казин Василий
104. Канчуков Юрий
105. Капралов Валерий
106. Капранов Геннадий
107. Капшитарь Николай
108. Каргашин Сергей 2
109. Карпова Наталья 3
110. Карпочев Валерий
111. Касмынин Геннадий
112. Кауров Борис 2
113. Кафанов Алексей
114. Кедрин Дмитрий 3
115. Кекшин Юрий
116. Кириллова Ксения
117. Кирсанов Семён
118. Кирсанова Елена
119. Ключников Юрий 2
120. Кобзев Игорь 2
121. Ковалёв Дмитрий
122. Коваленков Александр
123. Ковальджи Кирилл 2
124. Козлов Сергей
125. Козловский Яков
126. Коледин Константин
127. Коноплёва Наталья
128. Корнилов Владимир
129. Королёва Нина 7
130. Корс Юрий
131. Костюрин Диомид 3
132. Котенко Андрей
133. Котюков Лев
134. Кочетков Александр
135. Краснова Нина
136. Крыжановский Сергей
137. Кудыков Давид
138. Кузнецов Вячеслав 4
139. Куклин Лев
140. Кулижников Михаил
141. Курганская епархия
142. Кутов Николай
143. Кучкина Ольга
144. Лапшин Виктор
145. Лермонтов Михаил
146. Липкин Семён
147. Лиснянская Инна 2
148. Лисянский Марк
149. Лобанов Валерий
150. Лукьянов Игорь
151. Прот.Андрей Логвинов 8
152. Лунин Анатолий
153. Львов Михаил
154. Любегин Алексей
155. Любовиков Овидий
156. Ляпин Игорь
157. Макаров Александр
158. Максимова Любовь
159. Марков Сергей
160. Мартынов Леонид 2
161. Матвеева Новелла 2
162. Материнская молитва
163. Матусовский Михаил
164. Маяковский Владимир
165. Мельников Николай
166. Мирошниченко Надежда
167. Михайлов Валерий
168. Михайловы Александр и Елена
169. Молева Светлана
170. Молитва за духовного отца
171. Монах Лазарь (Афанасьев)
172. Мориц Юнна 2
173. Мошковская Э.
174. Набоков Владимир
175. Назаров Роальд
176. Неквас Михаил
177. Николаев Александр
178. Никологорская Татьяна
179. Новиков Юрий
180. Новичкова Ирина
181. О.Владимир Пономарёв
182. Оболенский Николай
183. Озеров Лев
184. Олейник Борис
185. Осипов Владимир
186. Островой Сергей
187. Ошанин Лев 2
188. Пагирев Глеб
189. Пашин Сергей
190. Перевалов Николай
191. Переверзев Николай
192. Петровых Мария 2
193. Пивоваров И.
194. Плотников Александр
195. Плышевский Сергей
196. Подобудчик Валерий
197. Поздняков Михаил
198. Поликарпов Сергей
199. Пономарёва Елена
200. Попов Аркадий
201. Попов Валентин
202. Попов Сергей
203. Портнягин Олег 2
204. Поснов Николай
205. Потапов Александр
206. Потехин А.
207. Прасолов Алексей
208. Пшеничный Анатолий
209. Разумовский Юрий
210. Рахманов Вадим
211. Рачков Николай 4
212. Редькин Валерий
213. Решетов Алексей
214. Рождественский Всеволод 2
215. Рождественский Роберт 2
216. Рожкова Наталья
217. Романушко Михаил
218. Рубцов Николай
219. Русаков Геннадий 2
220. Рывина Елена
221. Рыленков Николай
222. Румарчук Лариса
223. Самойлов Давид 3
224. Санин Евгений
225. Сельвинский Илья
226. Семичев Евгений
227. Сергеев Павел
228. Сергеева Ирэна
229. Серков Виталий
230. Сикорский Вадим
231. Слепинин Константин
232. Слуцкий Борис
233. Смеляков Ярослав
234. Соболь Марк
235. Соколов Владимир
236. Соколова Ольга
237. Солнцев Роман
238. Солодовников Александр
239. Спесивцев Вячеслав
240. Споров Борис
241. Стремяков Иван 5
242. Струкова Марина 2
243. Суворов Александр
244. Суховский Валентин
245. Сырнёва Светлана 2
246. Сырцова Екатерина
247. Танич Михаил
248. Тараканова Лариса 2
249. Тарханов Андрей
250. Татьяничева Людмила 2
251. Тернов Святослав
252. Толстоус Василий 2
253. Торопыгин Владимир
254. Трифонов Георгий
255. Ульянова Ираида
256. Уткин Иосиф
257. Фёдоров Василий
258. Фёдорова Мария
259. Федотов Виктор
260. Филатов Владимир
261. Филимонов Дмитрий
262. Фокин Валерий
263. Харитонов Вячеслав
264. Хелемский Яков
265. Хлебников Олег
266. Хмелевский Семён
267. Хмелевский Яков
268. Хомутов Сергей
269. Храмутичев Анатолий
270. Цветаева Анна
271. Цветаева Марина 2
272. Чеботарёв Аркадий 3
273. Чеканов Евгений 2
274. Чепурных Евгений
275. Четверикова Татьяна
276. Чупров Олег
277. Чухно Олег
278. Прот.Вячеслав Шапошников 2
279. Шелехов Михаил
280. Шитуев Валерий
281. Шкляревский Игорь
282. Шорохова Татьяна 3
283. Юрков Олег
284. Яшин Александр


Всего: 404 стихотворения и отрывка.

Забывают хороших поэтов,
не гениев — просто хороших.
Забывают — талант зарывают
обратно, как зёрна в песок.
Кто окропит их водою,
чтобы опять из проросших,
как сквозь асфальт, пробился
живой беззащитный росток?
Кирилл Ковальджи +2003

Книги Александра Ракова:

1. В ЛАДОШКЕ БОЖИЕЙ: ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА.
М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского,
2001.

2. СТРАНИЦЫ ДУШИ: ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА.
М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского,
2002.

3. ЗАВЕТНЫЕ УЗЕЛКИ. ВРЕМЯ СТРАНСТВОВАНИЯ:
ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА.
М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского,
2003.

4. БЫЛИНКИ.
СПб.: Сатисъ, 2004.

5. У РАСКРЫТОГО ОКНА: БЫЛИНКИ.
СПб.: Сатисъ, 2006.

6. НА МИЛОСТЬ ДНЯ: БЫЛИНКИ.
СПб.: Сатисъ, 2006.

7. ЗНАКИ ПРИПОМИНАНИЯ: БЫЛИНКИ.
СПб.: Сатисъ, 2007.

8. ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО: БЫЛИНКИ.
СПб.: Сатисъ, 2008.

9. ГОНИ, СТАРИК, СВОЮ ЛОШАДКУ: БЫЛИНКИ.
СПб.: Сатисъ, 2009.

1О. О ЖИЗНЬ, НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ: БЫЛИНКИ.
СПб.: Газета «Православный СПб», 2010.

11. СУНДУЧОК ВОСПОМИНАНИЙ: БЫЛИНКИ.
СПб.: Газета «Православный СПб», 2011.


Газета «Православный Санкт-Петербург» — единственное всероссийское издание в граде Святого Петра. Существует с 14 апреля 1993 года по благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва, †1995). Издаётся четыре дочерних газеты: «Соборная весть», «Правило веры», «Горница», «Чадушки», которые входят в подписку.

Индекс всероссийской подписки в каталоге
«ПОЧТА РОССИИ» 31420

Ваши отзывы о книге присылайте в редакцию газеты.
Адрес редакции: 190005, Санкт-Петербург, Измайловский пр.,
Д. 2А, офис 71
Тел. (812)335-36-22

www.pravpiter.ru
e-mail:pravpiter@yandex.ru (ред.)
aleksanrr2796@yandex.ru

   Господа издатели!
Автором с 2004 по 2011 год выпущено в свет 8 книг «былинок», которые пользуются большим спросом у читателей. Но тираж книг ничтожно мал — от 1,5 до 4 тысяч экземпляров.
За книгу «На милость дня. Былинки» мне присвоена Международная премия имени М. А. Шолохова. «Былинки» публиковались в питерских и московских журналах «Слово», «Молодая гвардия», «Академия поэзии», «Российский писатель», «Родная Ладога», «Всерусский собор», в других изданиях и, конечно, в газете «Православный Санкт-Петербург». Выплаченные в качестве гонорара издания расходились быстро; «былинки» продают практически во всех крупных интернет-магазинах России, Белоруссии, Украины.
Книга, которую Вы держите в руках, пришлось издавать своими силами по не зависящим от автора обстоятельствам. Автор является единственным правообладателем всех книг: договоров с издательствами не заключалось. А посему прошу вас рассмотреть возможность выпуска книг «былинок» тиражом, достаточным для того, чтобы удовлетворить читательский спрос.
Связаться со мной можно по редакционному телефону (812) 335-36-22, или по электронной почте pravspb@yandex.ru, или через Санкт-Петербургское отделение Союза писателей России.
Александр Раков, Санкт-Петербург