Соседка

                СОСЕДКА

То случилось в будний день –
У меня пропала лень.
Что же делать? Во вопрос!
Я к соседке сунул нос:

«Может мне в театр сходить
И послушать «Быть – не быть»?
Или взять в кино билет –
Посмотреть любовь Скарлетт?»

Мне в ответ она объятья
Распахнула, снявши платье:
«К чёрту брось театр, кино –
Мужа дома нет давно.

Он с друзьями спозаранку
Убежал ловить таранку.
Я ж устала его ждать,
Так что – быстро лезь в кровать!»

«Что такое ты соседка
Квохчешь, словно бы наседка?
Не расслышал. Слух стал плох».
Сам же – шасть и за порог.

И схватив скорей в охапку
Свою старенькую шапку,
Шум поднявши на весь дом –
Вниз по лестнице бегом.

А за мной летело вслед:
«Ну, куда же ты, сосед?
Я к тебе со всей душой!
Погоди, побудь со мной!»

Как затравленный зверь
Вышиб я с разбега дверь,
Пулей вылетел во двор
И в наскок через забор.

Словно Бубка-шестовик,
Прямиком под грузовик.
Слава Богу, что стоял,
А не то б меня размял.

Вылез, встал у колеса,
Вытер грязь с лица,
Зубы выплюнул в кулак
И подумал: «Во, дурак!

Что мне в голову взбрело,
Что все бабы – одно зло?
Вот соседка – хороша и горяча!
Я ж от ней дал стрекоча.

Ладно, к ней уж не пойду –
Лучше новую найду».
Так решив, я на Тверской
Срочно ход направил свой.

Там, прижавши к стенам зад,
Сплошь красавицы стоят.
Я калошами своими
Шаркнул раза два пред ними.

Подошёл к одной из них,
Осмотрел и нежный стих,
Мол, одну тебя искал,
Ей на ушко прошептал.

Мне она же резко в лоб:
«Прочь отсюда мерзкий клоп!
Мы валютные и тут
Христа ради не дают.

«Зелень» нам нужна – «капуста».
У тебя ж в кармане пусто!
Ну, и, значит, в эту пору
Нет с тобою разговору!»

Сунул руку я в карман –
Точно! Там лишь таракан.
Я в другой – в нём пол-ириски,
Что отнял с утра  у киски.

Ну и тут, ядрёна мать,
Стал весь пыл мой остывать.
Словно конь чумовой,
Я рванул назад, домой.
 
Полетел к соседке вновь –
Вдруг у ней ко мне любовь,
А я, глупый, не понял –
На «валютную» менял.

Лихо я поднялся вверх –
Только к двери – слышу смех
И соседки голосок:
«Ну, иди ко мне, дружок!»

Опоздал. Сам виноват.
И на цыпочках назад.
А на встречу мне рыбак
Тащит с рыбою рюкзак.

Не опишешь и пером,
Что творилось там потом –
Кто-то голый пролетел,
А на нём другой сидел.

Грохот, вопли, ругань злая,
До утра не затихая,
Всё плескалась над двором,
Что заснуть не мог весь дом.

Не дремал и я в постели.
Мою душу всю изъели
Мысли глупые подчас –
Я ж вернулся через час,

А за час мы с ней вполне
Дело сделали б втройне.
Спал бы я теперь счастливый,
И с зубами, и красивый.

Правду говорят друзья,
Что «лопух» во многом я,
Хоть и бросил пить давно
Пиво, водку и вино.

Я, зевнув, слегка вздохнул.
Солнца луч в окне блеснул –
Новый день встал над землёй.
У меня же – выходной.

Спустив ноги на ковёр,
Кулаком глаза   протёр
И на кухню выпить чая
Я пошёл башкой качая.

Кошка, стерва, там сидела,
На меня, урча, смотрела.
Выгнал вон её взашей –
Ловит лучше пусть мышей.

Прихватив с собой стакан,
Влез с ногами на диван
И, чтоб не помереть от скуки,
Взял кусок газеты в руки.

Стал читать и ужас взял –
Рубль наш совсем упал,
Ну,  а доллар обнаглел –
Вверх куда-то улетел.

Не смогу теперь на рынке
Я купить себе ботинки
И штанишки обновить – 
В рваных век теперь ходить.
 
Пишут, будто президент
Своей любовнице в презент,
Сделав от жены заначку,
Подарил «крутую тачку».

А она его достала –
Всему миру растрепала
Как в Овальном кабинете
С ним крутилась на паркете.

И ему отставки бремя
Грозит в нынешнее время.
Жаль его – он молодой,
Хоть с седою головой.

Не могу никак понять –
Ну, за что его ругать?
Изменил он не стране,
А законной лишь жене.

Надоело мне читать
И, решивши погулять,
Натянул скорей пальто –
Без подкладки, ну и что?

Застегнулся – не видать.
Впрочем, мне на всех плевать –
Ну, кому какое дело
Чем прикрыл своё я тело?

Вышел на широкий двор.
Там вовсю стучал топор –
Двери ставили в проём,
Те, что вышиб прошлым днём.

На скамейке лицом бел
Мой сосед-рыбак сидел.
Он, «беломориной» дымя,
С грустью глянул на меня.

Шапку сняв, я поклонился,
Подошёл, остановился,
Попросил дать закурить -
Не успел себе купить.
 
И уселся рядом с ним.
Помолчал, пуская дым.
И, рукавом обтёрши нос,
Задал в лоб ему вопрос:

«Как рыбалка – удалась?»
«Вот такая сорвалась!»  -
Перекрестив по локоть руку,
Показал в размере щуку  -

За которой  с лодки в воду
В эту мерзкую погоду,
Как   подсачником  хотел,
Оступившись полетел.
 
И, закончив дым глотать,
«Тут еще, ядрёна мать, -
Он продолжил свой рассказ, -
Дать жене пришлось мне в глаз.

Прихожу к себе домой,
А в постели с ней другой.
Ну, скажи, не прав ли я,
Ведь жена она моя?»

Тихо я сидел, молчал,
Головою лишь качал.
Что ему сказать в ответ?
У меня жены-то нет…

«Век живи и век учись,
Только так познаешь жизнь…» -
Говорила мать родная
Меня в город провожая.

Помню матушкин завет
Почитай уж двадцать лет.
Но так сказать ему – обижу.
Умный он – я это вижу.

И сказал попроще я:
«Да, жена она твоя.
Только толку что ей в том,
Если ты забыл свой дом?

Женщин мы должны любить
И почаще их хвалить,
Не показывать порой
Недовольства их стряпнёй».

Разговор мой был с ним долог.
Я, как знатный же сексолог,
Хоть имел сам опыт с фигу,
Ему фрейдовскую книгу
 
Под названием «Про это»
Всю дословно до обеда
Умудрился рассказать
И на пальцах показать.

Он со мной не соглашался,
Сотню раз всё порывался,
Вытирая потный лоб,
Прекратить ненужный трёп.

Оборвалась лишь беседа
В два часа, когда соседа
Позвала жена за стол –
Он поднялся и пошёл.

Я взглянул и удивился –
Он от радости светился
И на жёнин голосок
Полетел, как голубок.

Видно уж совсем забыл,
Что вчера её побил.
На такой вот поворот
Я смотрел, разинув рот.

И никак понять не мог –
Он – дурак, иль я стал плох?
У кого из нас двоих
Получила «крыша» сдвиг.

Чтоб не тронуться умом,
Я решил в родимый дом
В деревушку укатить
И немного там пожить,

Привести в порядок мысли,
А то в городе прокисли –
Даже истины простой
Не могу понять порой.

Решено, так решено!
Взяв с собою лишь пшено,
Спички, свечку и трусы,
Подбрив пышные усы,

Как заправский джентльмен,
Стряхнув пыль с  своих колен,
Плюнув, блеск ботинкам дал
И на Курский зашагал.

Зайцем ехал в электричке,
Затем трясся я на бричке,
Зад на кочках отбивая
И о жизни размышляя.

В полдень встал я у избы.
От заборы лишь столбы
Все прогнившие остались –
Два иль три в грязи валялись.

Грядки сплошь кротом изрыты,
Окна в доме  позабиты.
Хоть висел замок для вида,
Дверь была же не закрыта.

А в избе, когда вошёл,
Пыль ковром укрыла пол,
Паутина по углам
И повсюду старый хлам.

Мне хватило и недели,
Чтоб порядок еле-еле
Навести в избе своей,
Начиная от дверей.

И природой любоваться
Потихоньку стал я шляться
(Головою я-то умный),
Забывая город шумный.

Выйду с самого утра
И под ивой у пруда
До самых звёзд порой сижу
И на воду всё гляжу.

Иль тропинкою лесной,
Шелестя златой листвой,
Я брожу среди берёз,
Не скрывая своих слёз.

Ах! Какая красота
Здесь пред мною разлита!
В деревенской я глуши
Нашел отдых для души.

И гуляя между грядок
Мысли я привёл в порядок.
Понял, что на этом свете
Все мы, взрослые, как дети,

Тягу вечную к любви
Носим в сердце и в крови
И  с ума порою сходим,
Когда милых не находим.

Холостые иль женаты
Мы готовы все преграды
На пути разбить своём,
Чтоб с любимой быть вдвоём.

И взлетая к небесам
Мы кричать готовы там,
Чтоб неслось из края в край:
«Я люблю тебя – ты знай!»

Понял я – любовь одна
Ныне царствовать должна.
Мы её рабами стали,
Когда сердце ей отдали.

Только рабство это в радость –
В нём истомы нежной сладость.
Рабства этого оковы
Мы всегда носить готовы.

Так вдали от городов,
Что такое есть любовь,
Словно тайную печать
Я сумел расшифровать.

Свежий воздух и природа
Меня, страшного урода,
Сняв морщинки все с лица,
Превратили в молодца.

Я со свинаркой подружился
И под Новый год женился.
В город больше ни ногой –
Пусть гуляет там другой.

На родимой стороне
Привалило счастье мне.
Весел я и вновь горяч.
Круглым стал, ну словно мяч.

Зубы вставил не простые,
Не дешёвку – золотые,
Потому теперь съедать
В день могу буханок пять.

Молоко парное пью
И жене своей «Люблю»,
Залезая к ней в кровать,
Неустанно повторять

Я могу хоть сотни раз.
И на этом свой рассказ
Я закончу. Всё. Конец.
Да храни вас всех Творец!

             сентябрь 1998 г.