Как люблю я туман, что встает по утрам над рекою

Как люблю я туман,что встает по утрам над рекою,
И как бисер росинки,что на травах так ярко горят.
Одиноко сижу у костра,едкий дым разгоняя рукою,
И опять вспоминаю домой не пришедших ребят.

Тех ребят вспоминаю,с кем были почти мы родными,
С кем делили сухарь и воды предпоследний глоток,
С кем на той высоте,вышло так,оставались одни мы,
Вшестером прикрывать отходящий,истерзанный полк.

Мы в высокой траве,крепко сжав автоматы,стояли.
Проходя,пряча взгляд,по плечам парни хлопали нас,
А штабной капитан обещал нам зачем-то медали,
Если мы продержаться сумеем хотя бы лишь час.

Вдаль бойцы уходили.Протяжно носилки скрипели.
Сквозь бинты и брезент кровь сочилась и капала в пыль,
Мы ж,оставшись,им вслед молчаливо и долго смотрели,
А вокруг лишь седой как-то грустно качался ковыль.

Вот и скрылись они.Спин пропитанных потом не видно.
Мы же землю кромсаем металлом саперных лопат.
Не пугала нас смерть,за одно лишь нам было обидно,
Что оставшихся дома мы вряд ли увидим девчат.

А потом как-то враз,пули злобно над нами запели
И вдруг Колька затих,лишь глаза в непонятной тоске.
Его руки,зажав автомат,неестественно так побелели,
И откуда-то кровь у него заалела на правом виске.

Три часа бой мешал землю,кровь и осколки металла,
Автоматов стволы раскалились почти до красна.
Саня охнув осел.Нас со взводным пока же спасала,
Словно мать,своим телом от пуль прикрывая,сосна.

Вот в окоп,где был Юрка с Никитой,граната влетела,
И как-будто внутри у меня самого она там взорвалась.
Я рванулся вперед,я бежал не сгибая под пулями тело,
Страшно выл автомат,рядом взводный бежал матерясь.

И они отошли.И вокруг тишина странно так зазвенела.
Я лишь помню:меня,тоже раненный,взводный тащил,
А под вечер уже,когда в небе заря уж почти отгорела,
Он упал,прошептав:"Я хочу,чтоб хотя бы ты жил"...

Что ж,вот так и живу.Те слова,как приказ выполняю,
За спиною оставив пропахший лекарством санбат.
А за то,что остался живым,я себя иногда проклинаю,
И никак не могу позабыть тот далекий кровавый закат.