Танюшке Балуевой
Тайно слёзы свои глотаю,
Не хочу, чтоб тоска – напоказ.
Ты сегодня покинула стаю,
Одинокою стала сейчас.
И никто тебя так и не понял,
Даже мудрый и старый вожак.
Лишь глаза удивлённо приподнял,
Но смолчал… и ушёл в полумрак.
Отпуская тебя на свободу,
Выбор станем мы твой, уважать.
И не зная причину ухода –
Мы не станем её искажать.
Неуместны сейчас кривотолки –
Кровь иная по венам течёт.
И боялись подать голос волки –
Чтоб не вышло всё наоборот.
Наговаривать нам не пристало,
Не опустимся нынче же мы
До ехидства позорных шакалов –
Благороднее дети тьмы...
В эту ночь отменили охоту –
Голод нас не тревожит сейчас.
На луну даже выть неохота –
Хоть и в душах тоскливо у нас.
Тишина разлилась гробовая
Совам нынче рыдать, видно, лень.
Скоро утро… я даже не знаю –
Что же новый подарит нам день?
Если завтра мы выйдем всё-же
На охоту - родная, клянусь -
За тебя, жертве в мягкую кожу,
Я клыками своими вопьюсь.
Чтоб никто не посмел догадаться,
Как же плохо и тягостно мне -
Буду в новую роль вживаться
В беспощадном, сгорая, огне.
Только в этом безумном накале
Чувств своих не смогу я скрывать -
Буду я о твоём оскале,
Как наивный волчонок, мечтать.
Землю грызть не боюсь в исступлении
Мне не стыдно рыдать и скулить
Чтоб не стать для других преткновением
Я сдержусь... я смогу пережить...
P.S.
Но при полной и ясной луне
Душу рваную я залатаю –
Есть уверенность волчья во мне,
Что вернёшься ты скоро в стаю!!!
4-6 апреля 2011г
Тайно слёзы свои глотаю
© Copyright: Владимир Лапушинский, 2011
Свидетельство о публикации №111040607827
Свидетельство о публикации №111040607827
Рецензии
И не зная причину ухода –
Мы не станем её искажать.
*
Не зовите автора на борьбу,
Не мешайте мирно лежать в гробу,
Не давайте повода вылезать,
Автор ничего не хотел сказать. /с/
*
:P
Сретенье
Анне Ахматовой
Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: он -- Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем." -- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
И.Бродский
*
Если завтра мы выйдем всё-же
На охоту - родная, клянусь -
За тебя, жертве в мягкую кожу,
Я клыками своими вопьюсь.
:P
Мерида
Коричневый город. Веер
пальмы и черепица
старых построек.
С кафе начиная, вечер
входит в него. Садится
за пустующий столик.
В позлащенном лучами
ультрамарине неба
колокол, точно
кто-то бренчит ключами:
звук, исполненный неги
для бездомного. Точка
загорается рядом
с колокольней собора.
Видимо, Веспер.
Проводив его взглядом,
полным пусть не укора,
но сомнения, вечер
допивает свой кофе,
красящий его скулы.
Платит за эту
чашку. Шляпу на брови
надвинув, встает со стула,
складывает газету
и выходит. Пустая
улица провожает
длинную в черной
паре фигуру. Стая
теней его окружает.
Под навесом -- никчемный
сброд: дурные манеры,
пятна, драные петли.
Он бросает устало:
"Господа офицеры.
Выступайте немедля.
Время настало.
А теперь -- врассыпную.
Вы, полковник, что значит
этот луковый запах?"
Он отвязывает вороную
лошадь. И скачет
дальше на запад.
И.Бродский
За тебя, жертве в мягкую кожу,
Я клыками своими вопьюсь.
Я вернулся, любовь моя,
Чтоб поставить на стол духи,
Фотографию на рояль,
И подсолнухи...
Я вернулся, любовь моя,
За друзей досмотреть футбол
А.Розенбаум
*
И лампа не горит.
И лгут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать -
То говори.
Любой обманчив звук...
Страшнее тишина...
Когда в самый разгар веселья падает из рук -
Бокал вина...
И чёрный кабинет...
И ждёт в стволе патрон...
Так тихо, что я слышу, как идёт на глубине -
Вагон метро...
На площади полки...
Темно в конце строки...
И в телефонной трубке эти много лет спустя -
Одни гудки...
И где-то хлопнет дверь...
И дрогнут провода...
-Привеееееет... Мы будем счастливы теперь... и навсегда...
"Сплин"
*
Но при полной и ясной луне
Душу рваную я залатаю –
Есть уверенность волчья во мне,
Что вернёшься ты скоро в стаю!!!
Класс))
Агата Кристи Ак 29.04.2014 01:47 • Заявить о нарушении
Мы не станем её искажать.
*
Не зовите автора на борьбу,
Не мешайте мирно лежать в гробу,
Не давайте повода вылезать,
Автор ничего не хотел сказать. /с/
*
:P
Сретенье
Анне Ахматовой
Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: он -- Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем." -- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
И.Бродский
*
Если завтра мы выйдем всё-же
На охоту - родная, клянусь -
За тебя, жертве в мягкую кожу,
Я клыками своими вопьюсь.
:P
Мерида
Коричневый город. Веер
пальмы и черепица
старых построек.
С кафе начиная, вечер
входит в него. Садится
за пустующий столик.
В позлащенном лучами
ультрамарине неба
колокол, точно
кто-то бренчит ключами:
звук, исполненный неги
для бездомного. Точка
загорается рядом
с колокольней собора.
Видимо, Веспер.
Проводив его взглядом,
полным пусть не укора,
но сомнения, вечер
допивает свой кофе,
красящий его скулы.
Платит за эту
чашку. Шляпу на брови
надвинув, встает со стула,
складывает газету
и выходит. Пустая
улица провожает
длинную в черной
паре фигуру. Стая
теней его окружает.
Под навесом -- никчемный
сброд: дурные манеры,
пятна, драные петли.
Он бросает устало:
"Господа офицеры.
Выступайте немедля.
Время настало.
А теперь -- врассыпную.
Вы, полковник, что значит
этот луковый запах?"
Он отвязывает вороную
лошадь. И скачет
дальше на запад.
И.Бродский
За тебя, жертве в мягкую кожу,
Я клыками своими вопьюсь.
Я вернулся, любовь моя,
Чтоб поставить на стол духи,
Фотографию на рояль,
И подсолнухи...
Я вернулся, любовь моя,
За друзей досмотреть футбол
А.Розенбаум
*
И лампа не горит.
И лгут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать -
То говори.
Любой обманчив звук...
Страшнее тишина...
Когда в самый разгар веселья падает из рук -
Бокал вина...
И чёрный кабинет...
И ждёт в стволе патрон...
Так тихо, что я слышу, как идёт на глубине -
Вагон метро...
На площади полки...
Темно в конце строки...
И в телефонной трубке эти много лет спустя -
Одни гудки...
И где-то хлопнет дверь...
И дрогнут провода...
-Привеееееет... Мы будем счастливы теперь... и навсегда...
"Сплин"
*
Но при полной и ясной луне
Душу рваную я залатаю –
Есть уверенность волчья во мне,
Что вернёшься ты скоро в стаю!!!
Класс))
Агата Кристи Ак 29.04.2014 01:47 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.