Рассказы дядюшки Морфея

   Потрескивание ночного костра убаюкивает и дает о себе знать накопившаяся за день усталость. Переход был долгим и подходящее место для ночлега мы с Калебом нашли когда уже стало темнеть. Едва мы успели разбить лагерь, как стемнело совсем. Мы сидим у костра молча, лишь иногда прихлебывая по очереди глоток другой граппы из бутылки синего стекла с потертой этикеткой. Вокруг стоит неестественная для ночных джунглей тишина. Ничего кроме треска взлетающих к небу искр. Все остальные звуки издаем мы. И легкое шуршащее позвякивание передаваемой бутылки, и методичное побулькивание, усталое покашливание и вздохи…

    Вдруг откуда-то из темноты доносится звук посторонний. Это бамбуковая флейта или какой-то другой духовой туземный инструмент. Звук глуховатый,  пронизывающий и чертовски красивый. Никто не вздрагивает от неожиданности. Еще с минуту мы сидим, завороженные музыкой, затем Калеб достает кисет с табаком и начинает набивать трубку, а я встаю лицом к зарослям и делаю приглашающий жест. Так принято. Из темноты бесшумной тенью появляется индеец мапуче.

    Оказывается мы чуть ли не "прошли" по его деревне, находящейся неподалеку и он пришел разузнать кто мы такие. Убедился, что двое белых не представляют опасности он еще с час назад, наблюдая за нами из кустов. Как  беззаботно мы ставили палатку и пьем огненную воду. Я приглашаю его к костру и угощаю разогретыми консервированными бобами с мясом. Он принимает дар, но едва до него притрагивается.

    Завязывается не слишком оживленная, но все же беседа. Мы неплохо понимаем друг друга, учитывая мои познания диалектов этих краев и английский мапуче, нам этого хватает. Атмосфера настолько приближается к дружеской, что осмеливаюсь и прошу показать флейту. Их оказывается две, вернее инструмент состоит из двух частей, которые прикладываются отверстиями друг к другу. Я пробую играть и это совсем несложно. Каждое положение приносит в музыку новую гармонию. На ней просто невозможно сфальшивить. Кажется, нашему ночному гостю даже понравились мои эксперименты. Он сидит, тихо раскачиваясь и наконец прикрывает свои колючие глаза с ярко блестящими белками. Я знаю, что у некоторых племен не принято смотреть малознакомому человеку в глаза. Это могут счесть оскорблением.  И мне с большим трудом удавалось уводить свой, цепляющийся взгляд в сторону во время разговора.

    Закончив играть я торопливо прикидываю чего ценного есть у меня с собой. Оружие или припасы это слишком, впереди еще минимум неделя пути вниз по реке, и тут вспоминаю про подаренную давно стершейся в моей памяти женщиной серебряную зажигалку.  За  каким-то чертом она до сих пор таскается со мной по карманам, а курить я бросил не менее давно. Я нахожу её, и протягиваю индейцу, предлагая обмен. Он берет зажигалку в руки, прищелкивая языком зажигает, отщипывает щепотку огня и бросает в меня. Инстинктивно подставляю руку, в ладонь что-то ударяется, но совсем не больно.

  - "Вот видишь?" - говорит ночной гость. Это не настоящий. Это фальшивый огонь. Он не может жалить. Индеец отщипывает от зажигалки и бросается в меня еще парой маленьких "файрболов", кои я успешно отражаю ладонью. - "В нем нет силы Земли, он давно оторван от нее" - продолжает мапуче. Этого слишком мало за флейту. Ты можешь оставить её себе на время, найдешь меня на рассвете. Если захочешь оставить флейту себе навсегда, принеси что-нибудь ещё...

    С этими словами мапуче растворяется в темноте. Как же я найду тебя? - Хочу крикнуть ему вслед и осекаюсь, понимая, что он найдет меня сам...