Не хватило ума...

Не хватило ума
прочесть до конца
"Улисса" Джойса -
забодали "сморкальники",
пена с щетиной
и запах, оставленный
в карете кюре,
говорящий о деревенском
навозе и сене,
и ещё о чём-то,
таком же невинном...

По мне, лучше
сердце, пронзённое насквозь
торчащей из-под американской клеёнки
отличного качества
точёной ступнёй
Настасьи Филипповны;

неповреждённая чугунным накатом
красивая голова
Анны Карениной,
лежащей на казённом столе
зала ожидания;

носовой платок в пальцах матери,
оповещающей профессора
о смерти студента-сына,
истерзанный ею
под столешницей
при полном спокойствии
лица*...

Такие дела.

Не то чтобы
я любил страдания,
но, видимо,
жизнь такою была -
полюбил сострадание.

Ненавижу
интеллектуально-изощрённое,
сытое посмеиванье,
реминисценции и аллюзии
а-ля Алиса,
Гаргантюэль и Пантагрюа,
люблю дуновение
горного бриза,
пахнущее эдельвейсами,
чистоту Креста
среди зловония
львиного рва,
Микенского пахаря
из "Электры" Еврипида,
лиса
по кличке Домино,
Леона
из французского кино -
Жан Рено
в главной роли,
люблю уважение к чужой боли,
понимание, что в юдоли
все мы 
бедолаги, в конце концов...

Не люблю
высокомерных старцев,
самодовольных юнцов,
но, по большому счёту,
не сужу -
ухожу в своё,
там есть о чём посудачить,
за что осудить.

Пытаюсь в каждом человеке
открыть и любить
человека...

Не впечатляет меня Эзра Паунд.

Гёльдерлина люблю!
Нерваль - мой поэт!
Лорка - мой!
Марианна Мур,
Росалиа де Кастро,
Анна,
Марина,
Осип,
Иосиф -
да мало ли?!

Все они узнаются
в моих
стихах.

Не люблю, когда не над своим горем смеются
и копошатся - не в своих
грехах...



----------------------------------------------------
*
 "Вышло так, что бумажный веер, выскользнув из рук профессора, упал  на  паркетный
пол. Разговор не был настолько  напряженным,  чтобы  его  нельзя  было  на
минуту прервать. Поэтому  профессор  нагнулся  за  веером.  Он  лежал  под
столиком, как раз возле спрятанных в туфли белых таби гостьи.
     В эту секунду профессор случайно взглянул на колени дамы. На  коленях
лежали ее руки, державшие носовой платок. Разумеется, само по себе это еще
не было открытием. Но тут  профессор  заметил,  что  руки  у  дамы  сильно
дрожат. Он заметил, что она, вероятно, силясь  подавить  волнение,  обеими
руками изо всех сил комкает платок, так что он чуть не рвется. И, наконец,
он заметил, что в тонких пальцах вышитые концы смятого шелкового  платочка
подрагивают, словно от дуновения ветерка. Дама лицом улыбалась,  на  самом
же деле всем существом своим рыдала."

(Акутагава, "Носовой платок")