Боа и придуманный грим

Боа и придуманный грим, снимем, смоем,
И череда чёрных слов с ним.
Переможем, перетянем вечный свет на свою сторону,
заунывному герою в руки меч, да с плеч снять печальный крен,
И останемся ручьями и морем, морем как мятежный дух, что одет
в перламутровую волну,
 
Что мы прочтём в строчках жёлтых страниц,
изувеченных временем книг,
может между строк паутина зовёт оступиться,
а паук зевает и мается, в своём углу ковыряется,
а может быть, не повезет сегодня злу.

А может в этих книгах совсем другой вечер,
Может быть, там о путешествиях гроз,
Может быть, про то, как мы оставляли золото и злость
На плечах северных гор, в ладони пряча дивный узор,
На одной ладони роза на другой вечный крест,

Если я сын солнца, то ты дочь луны,
Если этот свет двух светил, закрутит в коловорот,
значит долго, не закончится дождь, блик лёг на твой лик, там,
где поле помнит ветреный ковыль и стук ураганных копыт,

Это коктейль из двух стихий, будет жить,
И творить легенды и миф, апокриф из уст в уста,
Продолжает свою суть, о тонкие миры как вы невидимы,
как вы устроены, как их увидеть,
Когда мы отвлеклись на холод пустых комнат
и на изыск перепутанных перьев.

Может быть, они запутались в язычестве ночей,
и забыли совесть долгих лет,
там, где нам уже далеко быть урожаем в жерновах
солнечных мельниц,
чувственный дозор алых губ, сторожит тонкий горизонт
твоих бровей.

Кто этот кто, кто задул мой гротеск,
Кто этот кто, умыл моё лицо воском,
Кто этот кто, состриг солнечные лучи,
наверное, у осени нужно это спрашивать,
кто этот кто, снял корону с голов главы
и поменял её на шутовской колпак,

фигляр, высмеял железный марш,
фигляр, вывернул наизнанку сферу и страх,
фигляр, у луны на коленях в слезах просит,
спустить к нему милосердие её губ.