Готика Florian Geyer

Spies voran, drauf und dran,
Setzt auf’s Klosterdach den roten Hahn!


Ненастной ночью в старом замке
Барон разжёг камин.
На улице был гул и гром,
Он в замке был один.
Барон грел руки об огонь,
Подкидывал дрова,
И пил столетнее вино,
Кружилась голова.
Гроза сверкала над землёй,
И дождь по окнам бил.
При свете молний в тьме ночной
Барон был не один.
Его окликнули стремглав
Печальные псалмы.
Гул песнопений раздался,
Как будто бы мольбы.
К нему ворвался дух ночной
Того кого он знал.
Того кого убил когда-то,
Кто с ним не воевал.
Всё громче, ярче голоса
Во тьме к Барону шли.
Дворянин маузер достал,
И голос крикнул: "Жди!"
"Я был обычным мальчиком,
Когда пришла война,
Когда на мир набросился
Проклятый Сатана.
Со свастикой пришли в село,
Где я когда-то жил,
И, знаешь, лично ты, Барон,
В аду жизнь заслужил.
Когда разрушили село,
Я стал вдруг колдовать,
И продал душу Дьяволу
На лет, примерно, пять.
И вот теперь тебя нашёл,
Пришёл и твой черёд.
Пойдём на страшный Суд со мной.
Идём! Смелей! Вперёд!" 
Барон стрелял во все углы,
Но не в кого стрелять,
А дух лишь верещал, кричал,
И снова хохотать.
Во двор вошли НКВД,
Зачистили амбар.
Барон не выдержал, упал,
Его хватил удар.
И в сей же миг попал Барон
На Адские врата.
Прошло ещё недели две
И кончилась война.