Пустяк - минипоэма

Своеволие чревато
неустойчивостью фаз
смены часом киловатта
и заменой быдлом нас,
распоясавшихся в слове,
в безмятежных новостях.
Разве это вам не внове
прочитать в моих стихах?

Усомниться может каждый
и подать, простите, в суд.
Что там будет? Мне неважно,
но меня не унесут
в своеволие свободы
под горой осенних бед,
где прозрачны небосводы.
Одинаковость побед

удручает, не напрасно
жизнь печальная хрупка.
На закате солнце красно.
Грань безумия тонка,
за которой – пропасть ночи,
темь прессует круг костра,
ветер с листьями лопочет
под суровый скрип пера

по листу раздумий новых
не по поводу, а так.
Там моё унынье стонет,
понимая, что никак
не взлететь на крышу счастья
безмятежности земной.
И опять ко мне стучатся
мысли, ставшие виной

произвольности беспечной
под предлогом, даже без
жизни странной, но не вечной,
где попутал, видно, Бес
возжелав бессмертья, славы,
я карабкаюсь туда,
где не горы, а отвалы
и не ходят поезда

в глухомань осенней стужи:
нету рельсов и без шпал
насыпь в поле, обнаружив,
я не счастье испытал,
а простое невезенье
у безнравственной черты,
где моё поёт прозренье
и не прячется в кусты

своеволие успеха
в перемене торжества.
Не могу я жить без смеха,
не могу, без хвастовства,
так и хочется смеяться
над собою, в темноте
хохотать навзрыд от счастья,
зная место на шестке,

принимать советы ранних
и ранимых от весны.
Я, наверно, гордый странник,
и вокруг я вижу сны,
не сбывающихся сказок.
По-над речкой тишины
проплывают словно фразы
однотонные штаны

облаков снаружи прясла
в себялюбии, за ним
кто-то этой ночью крался;
на снегу неразличим
оставался след везенья,
припорошенный слегка.
И качалась, как растенье,
вверх поднятая рука.

Обессиленное чувство
принимало образ тьмы,
мысли где в галоп несутся.
На загривке у зимы
остаются пятна грусти,
состоянья на пятак.
И качаются над Русью
своеволье и пустяк.