Бедствие обожаний 2 литобзоры-2011

"Бедствие обожаний 1" здесь: http://stihi.ru/2011/03/25/7271
Автор: Малинина Наталья
 
Конкурс: "Супердесятка – поэзия 2010" (Кубок журнала «Рецензент»)
Обзор опубликован: 09.03.11 17:55
 
Бедствие обожаний 2 (из числа резервных сборников)

В этот 3-й "неправильный обзор" выбрала те подборки из "резервных сборников", которые, что называется, зацепили. Чем и за какое место, постараюсь коротко отписать (если успею до конца конкурса). Это продолжение двух моих Обзоров "Бедствие моих обожаний (основные сборники)" и Бедствие обожаний(окончание)" посвященные выбору "Супердесятки" конкурса: размышлялки и сомневалки по поводу претендентов, которых набралось больше десятки. Я выбрала подборки, в которых полностью понравилось хотя бы одно стихотворение. Порядок подборок - произвольный. Ранжирование не проводила. С ужасом думаю, что предстоит это делать... Вот вчера выбрали мисс Россия, это понятно, а мистер, миссис Поэт года, конкурса, или ещё чего-нибудь - как-то не привыкну никак((

4. Забывчивость - резервный сборник
***
Шатким и кочевым ты будешь, шатким и кочевым.
Вырастет иней из-под тертой травы.
Станем спать на ходу, уменьшаться в длину.
мерзнуть на воздухе. Мы приникнем к окну,
мы обнаружим дождь или портрет стены,
или пейзаж на плечах шерстяных.
Это как строить город - будет тебе песок,
строгие принципы будут. Возведенных лесов
вид испугает гостя; и с чертежей пахнёт
пустошью. Мы не знаем, где нет
вкуса истории. И утешает смена
времени года, а не слова. Имея
что-то в запасе, можно еще дышать
или ходить по кругу. Но если шаг
часто сбивается, стало быть, мы идем
правильно, и впереди растет
цепь превращений, каждое из которых
равно печально и незаметно, то есть
правдоподобно. Безупречные дни
множатся ветром. Ветер звенит
днями.

***
Русское лето - ели, пожары, сосны -
рушится вниз, в Азию облаков.
Голос темнит, лоб разбивает оземь.
Скулы черствеют на глубину слогов.
Это лицо: хуже, чем на картине,
старше, чем в зеркале. Это мое лицо,
а не твое. Это оно на имя
призвано откликаться, в конце концов.
То потеряешь, что изощренней прячешь.
И в тайнике, позвонок к позвонку,
корнем растет неудача, удача,
дымом роится, пробуется на вкус.
То, что не справиться с памятью или гарью,
мы уже слышали. Что разговор иссяк,
только услышим. Но все равно пугает
произнесенное, тянется в новостях,
долго летит, отражаясь от веток,
трогает камни, передвигает пни
после заката. Воссоздает приметы,
чтоб содержанье восстановить по ним.

Забывчивость

Тот город переделали. До моря
рукой подать, до карликовой бухты.
Но мыслям тошно, в том числе от солнца.

Забывчивость: когда уже не можешь
быть там, где был; не чешутся зарубки,
и коркой покрываются суставы.

Теперь под невесомым ярким небом
теряют форму формы, а пустыня
захватывает устье без реки.

И слышно, как поодаль шелестят
чешуи пропадающих привычек.
Вернуть хотя бы ночь, но и ее
Как будто нет.

Эту подборку я выделила в "бедствие обожаний" за ту же цитату, которую отметила Елена Чурилова, как цитату конкурса. Признаюсь, мне она тоже запала в душу – что-то магическое есть в ней. Можно сказать: да это воздействие рефрена - обязательного элемента заговорной или мистической поэтики. А можно отнести к "попаданиям" автора… Я запомнила этот фрагмент стихов за актуальность общечеловеческую, этой фразу можно привязать к состоянию души моего поколения… Вспомнилась статья «Отчего умирают русские»: серьёзные исследования подтверждают феномен депрессии целой нации. Эту фразу можно бы поставить в эпиграф статьи… http://malinina-natali.livejournal.com/12963.html…
"Шатким и кочевым" можно определеть самощущение целого поколения, пережившего во взрослом состоянии "проклятые девяностые", крушение своего дела, науки, страны, в которой родились...Ну, и как тут не вспомнить Бродского (это к моему обзору "Аргентина или Новая Англия" по общебродскому впечатлению о стихах этого автора), заявившего в одном из интервью: "Я — кочевник"? Безусловно, на мой взгляд, имелось ввиду не только географическое смысловое наполнение…
Вот ещё один "кочевой" бродский элемент этих стихов, претендующих на метафизичность, которую русский читатель трактует, как «нездешность». Под этими ссылками серьёзные статьи, показывающие корни подобной поэзии, героем которой, становится пространство-время, и очень редко – человек ( в продолжение дискуссии под вышеназванным обзором). http://magazines.russ.ru/voplit/1998/6/sh.html
В этих работах есть и объяснение тому, почему такая поэтика плохо приживается на русской почве.
Вообще, на конкурсе был только один автор с так называемой "метафизической поэзией": не удивительно, что его подборки вызвали столько споров (есть мнение, что Бродский на русском языке реализовал отнюдь не русский менталитет в поэзии: а с тем, что русский – далеко не англичанин – не поспоришь:)
…К подборке: ещё, очень хочется обратить внимание на фрагмент, который мне запомнился, как вполне самостоятельный и... ошеломил бабелевским "предчувствием истины":

Это лицо: хуже, чем на картине,
старше, чем в зеркале. Это мое лицо,
а не твое. Это оно на имя
призвано откликаться, в конце концов.
То потеряешь, что изощренней прячешь...

Последнюю строчку я отнесла к "лицу лица" не только лиргероя. Приведённый фрагмент показался мне откровением, немного даже ошеломившим. Действительно, эта теза сбывается и для самого автора: пряча собственное лицо за псевдофилософские умствования, он его "теряет"...
Всё бы хорошо, но есть раздражающий момент для меня в слове "картина"... Картинно оно здесь, вычурно... Ну откуда у молодого автора (или ЛГ) "картина" с его лицом? Кто её с него написал? И у меня нет. Только фотографии... Значит – это снова не о нём и не обо мне, а XZ, о ком. Неправда одного слова вызвала ощущение непрожитой ситуации, сложилось впечатление "притворного", заёмного чувства... И уж, коль о заёмности сказала, придётся подкрепить цитатой:
Это мысль заимствована (или интерпретирована) из "Петербургского романа":

"это лицо хуже, чем на картине,старше, чем в зеркале...Это моё лицо. Это оно на имя призвано откликаться"(И.Белецкий)

"оставив ....имена судьбе или картине, но меж тобой, бредущей вслед, и между пальцами моими все больше воздуха и лет" (И.Бродский)

Интерпретация? Имитация? Заимствование? Эпигонство? Совпадают не только язык И.Б, его стилистика, интонации, темы, но и контекст употребления слов тоже. ладно бы -что-то одно((

...И тем не менее – глубокая же мысль! Особенно хорош финальный афоризм применительно к "лицу лица" (замечу, что фраза: "Где оно, лицо лица" - строка из Р.Рождественского, а не моя; дабы не быть уличённой в "незакавычивании").

"То потеряешь, что изощренней прячешь..." Хорошо!

... "Покарябали" восприятие фонетические огрехи:

---из-по/тт/ертой травы – читается «из потёртой» (?)
---к окну – читается «какну» (просто классика прикольных слияний:)
Ну и ещё ряд звуковых ляпиков и языковых "необязательностей" (воды), о которых лучше-таки, в рецензии.


6. Лекарство от взрослости (резервный сборник)

* * * ( это такая игра...)

В тучи привычно впечатан размытый диск.
Падают мерзлые клочья на скаты крыш.
Это такая игра. Ты не спишь, Малыш?
Купол над нами сегодня высок и льдист.

Это такая игра. Нарисуй звезду,
и отпусти ее - вверх улетит ли, вниз...
Стенки пиалы небесной на наш карниз
давят сегодня особенно сильно. Дух

прошлых Хануки, Навруза и Рождества
снова являлся немногим. Рисуй рассвет
для не сумевших согреться. Тяжел и сед
груз февраля на плечах моих. И черства

Солнца лепешка - пылится в углу. Малыш,
лучше лекарства от взрослости нет - рисуй!
Может, у них и сурки, а у нас - барсук
тень свою ловит за хвост. Если ты не спишь,

кистью коснись невесомых ночных стропил -
выгнутся своды, как мыльный пузырь. Поверь
в эту игру. Нарисуешь на крыше дверь -
будет весна. Ах, Малыш мой, не спи! Не спи...

* * * (Рассказать тебе сказку?)

Рассказать тебе сказку? За тысячи-тысяч миль
на окраине ночи по краешку суеты
часовыми - во фрунт - застывали во тьме мосты,
а под ними по серому небу корабль плыл:

из дневного сияния соткан и в день рожден,
расплавляя касанием киля волны сургуч,
протирал сквозь прорехи на небе остатки туч,
засевал сонный город то ль снегом, то ли дождем.

Семена превращались в иголки, вшивали свет
в черепичные лоскуты ломких промерзших крыш.
И в чердачных окошках косых - конопат и рыж -
прыгал солнечный "зайчик". За тысячи-тысяч лет

вырастали в степи то дома, то опять - ковыль.
Но, из солнца весеннего соткан, в весну рожден,
тот же "зайчик" в окне. Значит, мы не напрасно ждем.
Рассказать тебе сказку? По небу корабль плыл...

* * * ( ...рожденный из праха...)

В залатанном небе - то солнце, то град
из каждой прорехи.
И пляшет вверху - пусть не в лад, невпопад! -
на привязи ветхой
обтянутый пестрой бумагою крест.
Но хвостик змеиный -
прикован к земле. Как ни жесток насест,
летать - не по чину.

В заштопанном небе - на каждый из швов
накинута сетка
из голых ветвей. И, конечно, смешно
нелепой наседкой
кудахтать над ярким пятном за рябой
древесной штриховкой,
надеясь, что ветренный злой разнобой,
свернувшись неловко,
закружит меня, словно змея...
Смирись,
рожденный из глины!

...но тянутся, тянутся, тянутся ввысь
стихи-пуповина.

----Первые два стихотворения кажутся мне великолепными. Уже как-то рассуждала об одном из них на другом конкурсе. Третье раньше не читала. И мысль его: стихи - лекарство от взрослости...цивилизации... Возвращение к родителю, Творцу своему...великолепна. И вылеплена она из качественной глины, добытой в родной почве русского языка.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
25. КАПЛИ (резерв)

ШОПЕНОВО (триптих)

Свечи, Шопен и Шартрез,
тени и блики на стенах…
То ли с тобой, то ли без -
шляпку с вуалью надену
и опущу на глаза,
чтоб не расплёскивать тайну,
стану мудрей и печальней
(жаль, что моложе нельзя…)
То ли с тобой, то ли без -
тень не отброшу на стену.
Скажем, виновен Шартрез.
Или этюды Шопена.

***
Всё - как тогда: и вечер, и Шопен, этюды, вздохи, стриженый затылок, и в направлении моих колен - косые взгляды, мило-торопливы, а за вином шутливый разговор, невинности, граничащие с порно:
- Ты хочешь, может быть, ещё кагор?
(Хочу ли я кагор... Вот это спорно…)
Бокалы опустели. На столе фаллическими символами свечи горели - и погасли, обомлев.
Я курточку накинула на плечи.
Моих волос уложенную прядь любитель увертюры и пролога погладил запоздало у порога, но так и не решился растрепать…

***
Мне Шопена играл, а
- ком
в горле встал, ни глотнуть, ни плюнуть.
В землю вкопан до лба,
столбом
стой стоймя.
О тебе не сплю, но
снишься-грезишься наяву,
проводами гудишь и мечешь
время-бисер сквозь них,
плывун
подо мной, надо мною кречет
кроет криками пустыри,
провода со столбов срывая,
но, шопен-тебя-побери,
ты мне снова этюд играешь…


АССОЛЬНОЕ (триптих)
Эпиграф:
«Финита - ля, финита - SEA!
(Не ждать на берегу Ассолью!)» (Наталья Малинина «НА КЛАВИШАХ ЛЮБВИ»)

1. Аква-ре-ль

Его ни до не поняла,
ни после до не до-нимала,
и арлекиновым опалом
соль sea меж ними пролегла.

Силясольфа фамиредо
от мифа-соль до соли моря
ушло под-ля в memento mori
финиталёвой чередой.

И ля-минором горяча
в своих бемолях и диезах,
Ассоль уже на волнорезе
ладонь приблизила к очам.

Финита боль, финита бель,
финита грация синьора,
Ассоль у моря ждёт амора,
а море - соль и аква-ре-ль.

2. Соло

O sole mio! Верная Ассоль
о Грэе вновь морского бога молит,
а Грэй морями дальними просолен,
и вольные глаза его - как смоль.

Ma n'atu sole, но несёт мистраль
её мольбы сопрановое соло,
летящее над острой кромкой мола
в солёную не-грею-щую даль.

Вспорхнув со скал, прохладен и крылат,
фрегат-левант склевал над морем тучи,
и плыл к Ассоль, как горе, неминучий,
шафрановый непарусный закат…

3. Эпилог

Шторм отыграл, и время для прилива.
Ассоль сопрановое соло засолила
и села в кресло, глядя на закат.
Глаза её темнее чернослива,
ей ныне ожидание не мило.
И что ей Грэй, и что его фрегат?


КАПЛИ (триптих)

- Иди и смотри: на реке расцвели камыши,
и волны речные, как вздохи, смотри же скорей!
- А там над водою, прозрачней умершей души,
не лик ли Офелии, лилии белой белей?
- Гляди: поднимается пар от дубовых корней,
а крону пронзают зарницы, - любой бы ослеп.
- Но что там за стаи летают, вороньих черней,
и перья бросают, и смотрят угрюмо вослед?
- Ах, как золотится венок на твоей голове,
а значит, тебе не придётся любви миновать.
- А кто за спиною, не чёрный ли мой человек?
Зачем ты привёл мне того, кто во всём виноват?
С дубовых ветвей опадает листва на глаза
и медно звенит о моей горемычной судьбе…
- Да я ведь другое старался тебе показать,
а ты - как во сне - о себе, о себе, о себе…

***
- А каждый пишет только о себе,
и каждый только о себе читает.
К чему тогда ночные причитанья
«судьба-судьбы-судьбою-о-судьбе»?
Пустой мираж. Грустит печальный бог
посконных истин, и бунтарский дух твой -
всего лишь забарахтанная бухта,
где б ты себе своё барахтать мог.
О чём? Зачем? Мука извечных мук.
А есть одна лишь истина простая:
встречать в начале марта птичьи стаи
и провожать по осени на юг.

***
Хотелось откровений и пророчеств,
но снова настигают в подворотнях
дождями набормоченные строчки, -
с души воротит, -
и прячешься в мансардовые ниши,
но капли проникают даже в щели,
стекают по тебе на лист и пишут
тебе прощенье.

----Первый и последний триптихи - безусловные "бедствия". Шопеновое - особенно. Знаю, что у автора гораздо больше вещей подходят под заголовок этого цикла. ...Люблю давно за фирменную "......овую" интонацию: отчаянная откровенность, честность, ироничность... и женственность, которая, как любимые духи, раскрывается только на пульсирующей жилке запястья... Вот уж ни за что не ошибёшься: этот автор живёт каждой клеточкой, живёт здесь и сейчас, и меня заставляет проживать свои лучшие строки - впрыснутые в мои собственные... жилки.
Второй триптих, несмотря на его изысканную звукопись на уровне фонем, меня не забрал. Возможно, из-за эпиграфа:)

51. Бабочка (резервный)

Бабочка

Сказал ты: "Прощайте, мадам Баттерфляй!"
И я развернула дрожащие крылья.
А ветер стелился осеннею пылью.
И было мучительным слово "прощай".
Но окна твои излучали тепло.
Казалось, за ними спокойно, уютно.
О, как безответно, о, как безрассудно
Разбить я пыталась тугое стекло.
А мир был огромным, холодным, чужим
И горьким от пепла сжигаемых листьев.
И только большие, тяжелые кисти
Призывно алели на ветках рябин.
И я к твоему прилетала крыльцу,
Как призрак давно отзвучавшего лета,
Любовью твоею ничуть не согрета,
Стряхнув на порог золотую пыльцу.
И пусть за дверьми у тебя благодать,
Уносит меня, словно листик рябины.
Прости, мой хороший. Прощай, мой любимый.
Я больше не буду к тебе прилетать.

То коньяк, то бальзам подливаю себе понемножку

То коньяк, то бальзам подливаю себе понемножку,
Потускневшее фото в альбоме опять тереблю,
О пузатый кофейник озябшие грею ладошки,
Но к чему прислонить бы промерзшую душу мою?
За окошком октябрь философствует, словно Гораций,
Отзвеневшим дождем об ушедшем июне скорбя,
Под горчащую взвесь угасающих ревербераций
Во Вселенной души, где давно не хватает тебя.

Воровство

Ты спал, когда мне вздумалось уйти,
Твоей любви уже не принимая.
От счастья захлестнувшего немая
Я попросила мысленно: "Прости", -
И с робостью коснулась губ твоих.
Ты, как ребенок, улыбнулся сонно.
Дыханье стало легким, монотонным.
Рука легла спокойней. Ты затих.
Я любовалась высотою лба,
Морщинками на загоревшей коже,
А ты одновременно был похожим
И на патриция, и на раба.
Я вышла в утро, в бриз воздушных струй.
А совесть, воровства стыдясь, роптала.
Душа рвалась назад: ей было мало
Украсть твой самый нежный поцелуй.


----Первое и третье стихотворение местами просто очень хороши. Если это "женская лирика", то в лучших своих образцах. Трогательно. Хотя искусственность "бриза воздушных струй" испортила для меня финал третьего стихотворения. "Листик рябины" тоже напряг оттенком интонации "сю-сю"...
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
52. Скучная история (резервный)

1.
Варанаси*. Священные воды. До рая - пядь.
Здесь даруют свободу, если сумеешь взять.
Ганга - лестница в небо, но прежде - извольте вниз.
Хочешь - прыгай в одежде или устрой стриптиз

И ныряй, зарываясь носом в придонный ил.
Он поглядывал косо, даже когда любил,
Расставлял между вами растяжки, звонки, крючки,
Две кевларовых шторки-бляшки вживил в зрачки,

Предлагал тебе руку, зажав в кулаке чеку,
Рисовал остриём ножа пентаграммочку,
Мол, до этого места шагай, за черту - ни-ни.
Переступишь - к виску наган: детка, извини.

Ты бросалась на амбразуру в огонь и дым,
Понимая, что дура, но как же иначе с ним?
В обороне мечтала любовью пробить дыру.
Он смеялся: «Попробуй - и я от тебя умру».

И сдержал своё слово - похоже, тебе назло.
Интересно, ты сможешь забыть, наконец, число?
Врач сказал: «Извините, выкидыш. Очень жаль».
Улыбаешься, дышишь, но стены вокруг дрожат.

Перемена страны-религии: два в одном.
Одуряющий запах лилий, халва, вино,
Неприличное платьице. «Бармен, ещё налей!»
Синекожие боги таращатся с алтарей.

Помогает не так чтоб очень. Скорей, никак.
Возвращаешься стылой ночью в родной бардак,
Телефонный звонок подружке, немного лжи.
Пьёшь таблетки, ревёшь в подушку, решаешь жить.

Но в глазах твоих цвет понурых московских зим.
В синтетических шкурах выползешь в магазин:
- Мне стрихнин, две гвоздики, вазу.
- Стрихнина нет.

Он не снился тебе ни разу за восемь лет.

*Варанаси (Бенарес) - священный индийский город. Тот, кто умрет здесь, вырвется из цепи перерождений.

2.
Часики - тик-
так.
Каждый их такт -
знак.
Каждый их стук -
гвоздь:
«Брось. Не вернёшь.
Брось!»

Мутная ночь-
взвесь.
Ты не одна
здесь.
Шорохи, страх,
стон -
Часики бьют
сто.

***

Ей не двадцать и даже не тридцать - увы и ах,
Хоть спортзал, хоть Ницца - всюду на каблуках.
На лице нарисована радость, улыбка в тон.
- Ты купила сумочку? Prada?
- Louis Vuitton!

Бизнес-класс, бизнес-ланч, бизнес-пати, коньяк, такси.
Иногда она даже платит, когда нет сил
Задыхаться в дизайнерском кейсе портьер и бра,
За прелюдию, секс и - забвение до утра.

Правда, ходит один надоедливый сукин сын:
Сероглаз, блондинист, наивен. Дракон, Весы.
Дарит чашки с котятами, комиксы и Камю.
«Я люблю тебя, не забыла?» «Перезвоню».

Одинокая старость - глупые бредни, но
Ей в наследство досталась линия Мажино.
Башни, форты, бойницы и флеши врагу грозят.
Ни наружу пробиться, ни внутрь впустить нельзя.

По ночам всё привычней часики, меньше сна,
И троллейбусом в «частника» в голову - влёт - весна
Размыкает сигнальные цепи (труба блажит),
На дисплее мелькают циферки-этажи,
Будет взрыв, но она надеется пережить.

Телефон: «Я решила… Мама!!!» Удар и визг,
Сверху падает - камень? ножницы? белый лист?
Разглядеть не дают: тьма-кромешная-вырви-глаз.
Где-то часики бьют - вероятно, в последний раз.

3.
От черты к черте в термометре скачет ртуть.
От виска к виску - насквозь - прошивает боль.
Неживой язык ворочается во рту:
Это чья-то смерть пытается стать тобой -

Прогрызая путь, выкручивая нутро,
Вереща, надрывно воя, ползёт на свет.
Здесь ужалит сердце, там полоснёт ребро -
И тебя в тебе уже половины нет.

Не купить билет ни в рай, ни обратно в март:
По карманам - мелочь, фантики, ерунда.
Умирать не страшно, выжить страшней стократ.
Выбирай - куда?

А на тумбочке -
чашка с котёнком,
и в ней - вода.

----Уже писала в обсуждении обзора Ивы: яркие, не отпускающие внимание клипы со спецэффектами, гламурно-глянцевым наполнением и ...картинным трагизмом. Котёнок в чашке с водой или наоборот "чашка с котёнком, а в ней вода" - чисто пелевинский приём, эта аллюзия кошачья (не знаю, была ли она заложена автором), вызвала у меня возглас: "оттт, даёт!". Это неподдельное восхищение экстравагантным трюком!
Подобный "спецэффект" использовал в финале и автор "Утра, брюк и любви": помните, у него любимая, перед которой герой стоял на коленях, в последней строке заявляет: "Во мне умерли лошади. По весне заведусь"? Но ему далеко до режиссуры, драйва и дизайна "Скучной истории"))) Эффектно. Мимо не пройдёшь! И не умолчишь! Но в десятку брать не буду. Возьму основную подборку этого автора. Слишком много здесь спецэффектов и мало глубины (при великолепной технике!), чего не скажешь об основной подборке. На эссе меня раскрутил автор своей основной подборкой "Мифы народов Лукоморья", заставив испытать культурологический шок!
http://stihi.ru/2011/02/10/7706

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
56. Мой переход

Резервное

Песенка таджикского дворника

Слава белому снегу Аллаха, о Рахматулло!
Вьюга махом мартвейн выпивахом, чудит помелом.

Я ж не пью укоризны, смакую мускатный восторг.
Я не годы, а жизнь за такую отдал. - Повезло.

Разве пьяные слезы по дому не лил я рекой?
Не кричал ли я в трубку глухому, как море: Алло?!

Горы я променял на метели, а дом на судьбу
В коммуналках, подвалах, борделях, трущобах на слом.

На Радищевском спуске от снежного плена Москву
Защищал я с лопатой безденежной. Помню, спасло.

Белый снег - оберег мой, спаситель таджикских вершин.
Бог разлил нишолло и рассыпал набот над столом. **

Слезы радости лью, пусть на горы сойдет снегопад,
Зим бесснежье в горах - это черное, тяжкое зло.

Сыр-Дарья и Аму в Ариане Ваэдже родной *
Увлекают за сто расстояний Симурга крылом. *

А на днях из окошка в Москве полетело дитя.
В танец бабочек и снеговея дитя увлекло.

Полетела девчоночка с пятого аж этажа,
Но насыпал сугроб там лопатою Рахматулло. *

Слезы радости лью, пусть на город сойдет снегопад.
Слава белому снегу Аллаха, о Рахматулло! *

* нишолло (тадж) - праздничное восточное угощение, похожее на патоку
* набот (тадж) - сахар крупными кусками с острыми гранями, прозрачный, похожий на лед
* Ариана Ваэджа - междуречье в Средней Азии, между реками Аму-Дарья и Сыр-Дарья, древняя страна ариев, описанная в Авесте, родина Заратустры
* Симург (тадж) - птица в персидско-таджикской мифологии, Гамаюн
* Рахматулло (араб) - дословно "благодарность Аллаха", имя дворника в Москве
* http://www.newsmsk.com/article/09Feb2009/sugrob.html

Мой переход

Не говори, что он пустой, мой переход.
Что он поет, как сухостой, мой переход.
Что это выстрел холостой - мой переход.
Что пахнет каторжной верстой мой переход.

Пусть там бомжи и дворник делят вторцветмет,
И черносотенные ищет нищий мент...
Пусть там с баулами несется на вокзал
Транзитный люд. Не так он лют, как ты сказал.

Гремя колясками, несется на вокзал,
Как будто кто-то мудрый выход подсказал.
Там локтем в бок получишь походя, в ребро,
Как штамп на входе и на выходе, в метро.

Там добр народ, из сумки вырежут добро.
В ходу перо, - он расписной, мой переход.
Там вспомнишь сам или тебе напомнят мать.
Там неприлично ротозейничать, хромать.

В стекляшках Гуччи там нема, Версаччи е.
Там встретишь друга ты случайно в толчее.
Тебе там Клинского предложат на троих,
А также скажут, что пора на тарових. *

Ножи скинхеды там ощерянно несут.
Там рыщут волки и шакалы, как в лесу.
Там с музыкантами тусуется народ
И в тупике поет про новый поворот.

Не говори, что он пустой, мой переход.
Что пахнет каторжной верстой мой переход.
Там генофонд страны, и гений - стар и млад.
Там диогеново обоссанные спят

И мудрецы мои и ангелы мои.
Уж эти знают все тропиночки в Аид.
Они по лестнице кочуют вверх и вниз,
Повелевая: эй, NN, посторонись!

Они не очень-то и жалуют меня,
Сипя небрежно: эй, NN, не заслоняй! -
За упокой по горкам скачущей страны
Чадя обрубками неведомой войны.

Не говори, что это сброд и сплошь отстой.
Не говори про переход, что он пустой.
Здесь есть у каждого легенда и рассказ. -
Мой переход здесь через Альпы и Кавказ.

Когда я этот переходик перейду,
Не знаю, где я окажусь, в каком году,
В каком краю, в которой света стороне,
На свете этом ли и в этой ли стране?

Не господин и не камрад, сквозь ада смрад...
Быть может, там его я помнить буду рад...
Что здесь узнал и потерял тебя в толпе
И что остаться и отвыкнуть не успел...

Но если вздумал кто-то сжечь мой переход,
Чтоб ярость жгла, разнила речь мой переход, -
Пусть помнит он, что будет течь мой переход,
И не минует судных встреч мой переход.

Не говори, что он пустой, мой переход.
Что он горит, как сухостой, мой переход.
Что пахнет каторжной верстой мой переход.
Что это выстрел холостой - мой переход.

* Последняя, ночная молитва во время месяца Рамадан, мусульманского поста.

Письмо таджикского гастарбайтера отцу

Представляешь, отец...
Ты мне в детстве рассказывал, помнится:
Как бы нам ни хотеть,
Но Земля обвенчается с Солнцем.

Упадет и сгорит.
И в объятьях растает, любимая. -
Душанбе и Мадрид,
Да и вся без остатка и имени.

Ни цветка, ни волос,
Ни пьянящего памяти пения,
Ни песчинки, ни слез,
Ни коня, ни сраженья, ни стремени...

И потомков твоих
(Если будут трезвы и рассудочны)
Увезут корабли
На чужбину далекую в будущем.

Наши горы и дом,
И наш сад (извини, это лишнее), -
Все, что будет потом
Дорогим, как цветение вишенное...

Представляешь, отец!
Так же будут, как ныне, гонимые,
Наши дети лететь
В неизвестности ночь пилигримами.

Только не до Москвы
Гастарбайтеровозкой, не Тушечкой. -
До созвездий, где львы
На дистанции разовой, пушечной.

И оттуда смотреть
Кто-то станет в печали и горечи,
Как разверзнется твердь
И погаснет свечение солнечное.

Семь мильярдов годков
В ожиданье последней посудины.
Где-то в глине веков
За грядущее будем подсудными.

Представляешь, отец...
Впрочем, я не об этом. К чему бы я?!
Пообщаться хотел.
И завел болтологию глупую.

У тебя выпал снег?
Перевал только в мае откроется?
А у нас все к весне,
И февраль истекает сукровицей.

Мама сделала плов?
На плите и без газа? Не топится? -
Да, в квартире тепло.
Еду спать, только ехать не хочется.

----Писала уже о характерных чертах поэтики автора. Две культуры сплелись в этих стихах - две боли двух когда-то родных народов. И я эту боль чувствую. Моя это боль-то, родная, не английская. Спасибо, автор. Эта подборка во мне многое поменяла: заставила другими глазами взглянуть в лица многих "Рахматулло" и ощутить на себе этот тяжкий "переход" - ясно, откуда, неясно - куда... "Шатким и кочевым" стал бывший советский "окраииный человек", шатким и кочевым... О языке подборки можно говорить много и долго. Например, окказионализм "ощерянно" заставил сначала опешить, потом, поразмыслив, принять, а снова поразмыслив, спросить, а почему, не "ощерившись"? Для чего этот "новодел"? Смутило неуместное применение уменьшительно-ласкательного "переходик". Слово в данном контексте создаёт впечатление эмоционального инфантилизма. Синтаксис нужно править, конечно, во многих местах. Но о главном впечатлении подборки я сказала. Это - частности, о которых нужно писать подробный разбор, что не входит в мои задачи.

58. Стол пеленальный (резервный сборник)

Стол пеленальный…

Стол пеленальный… запеленать, пленить,
ниточкой-лентой кокон короновать,
и уложить беспомощную в кровать
и убежать на лекции (как немать),
бросить на попечение - не предать,
разве что - в легкомыслии обвинить…

Экспеленальный - письменный - тот же стол,
господи, как же хочется просто спать…
Автопилот отказывает летать
самым дешёвым паркером по тетрадЬ-
ным, по листочкам беленьким… в общем, «ать -
два» - завтра утром будет и right и all!

Письменный снова - бантики, первый кла…
Клавиши в гамме - строгий порядок нот,
символов музыкальных - удар в живот.
Первый, второй, четвёртый (такой компот!)
Как ни крути - не можно наоборот…
В общем, учитесь, маменька, при-вы-кать!

Письменный… икс-ы, физика, Лев Толстой.
Осенью - ей четырнадцать, - мне тогда …
Только вчера был вторник - уже среда,
только вчера - Боб Марли и Далида,
вера в категоричное «пусть всегда
буду - я»… сногсшибательно молодой.

Не резон говорить

Не резон говорить о том, чего больше нет.
Вытек свет фонарей на серую мостовую,
из семи моих жизней - можешь губить любую,
прорастая на Белорусскую Кольцевую
сквозь асфальт из «вне зоны действия», абонент…

Обо мне ты забудешь думать, - вопрос решён
раньше, загодя, наспех и… на беду - не нами.
А стихи… я не прикоснусь к тебе и стихами.
Завтра выпадет снег, я стану дышать снегами,
позволяя снежинкам падать за капюшон,

позволяя себе поверить, что от ангин,
пневмоний и коварных прочих других бронхитов
можно скрыться за безразличием нарочитым.
Завтра выпадет снег. Ты мною почти дочитан.
Завтра выпадет снег.
- И ты себя береги…

Обижаешь…

Обижаешь меня, обижаешь
с какой-то усиленной, нечеловеческой злостью,
ломаешь кости моим напридумыванным мирам,
кричишь наотмашь: других нарожаешь,
а я стою - ни жива, ни мудра…

----Отметила для себя стихотворение "Не резон говорить". Исповедальным лиризмом, глубиной и нежностью чувства и какой-то особенной женской гордостью и статью, которой отмечены интонации многих стихов этого автора. Ну, если можно так про интонацию сказать... Ломание костей "напридумыванным мирам" показалось вычуром. "Крик наотмашь" - попадание, "ни жива, ни мудра" - несколько изумно, хотя и запоминательно...
О "Столе пеленальном" хотелось бы сказать пообстоятельнее - это претензия на осмысление преемственности перипетий женских судеб, через "память вещей", как бы глазами стола. Приём известный и на этом конкурсе уже встречался: подборка "Память вещей". Если сравнить "Стол..." со "Стаканом" из той подборки, то посыл "Стола..." - богаче, замах на охват тематики - круче, хотя исполнен "Стакан" лиричнее, на мой субъективный взгляд... Действительно звуковой императив концевых "ать-ать-ать!" (в количестве 9-ти) напрягает...

69. И будет звук такой (резервный)

***
Давай начнём замедленно, затакт.
Начнём легко — уже на первом вдохе
вдруг осознав: нам выпало за так
стократно больше тех, кому — по крохе
(довольствоваться, жадно сжав в горсти)
А нам: на вдохе, в четырёх ладонях
всё не сгрести, с собой не унести —
и не спешим, и нет для нас погони.
Давай начнём замедленно — тогда,
и время вдруг само пойдёт по кругу.
За временем потянется вода,
и мы, приговорённые друг к другу —
бесплотные, как тени на песке,
как мотыльки, осыпанные пудрой:
нам только день начертан на листке.
И будет день. И будет ночь. А утро?
И память не найдёт слова сказать —
как будто порастёт чертополохом.
Закат — на четырёх ладонях — спать
уляжется затакт вселенским вдохом.
И будет звук такой, как будто стих
вдруг пробудился в шепоте и стоне.
Нам перепало то, что не снести,
но мы одни — и нет для нас погони.

***
Какой-то полоумный звездочет
немыслимо растрёпанной вселенной
напутал всё, и вот ко мне течёт
то локоть твой, то локон, то колено.
Мне был твой лоб (прекрасен и округл)
явлён, как чудо, — и губами гладил.
Ты отвернулась — я прижался сзади:
держал в руках.
Не выпускал из рук.
Я был с тобой, как будто был всегда.
Как будто так замыслилось издревле:
и мы, грехом сроднённые во древе,
и змей, и плод. И смертная судьба.
Мы задохнулись, умерли. В садах
испуганные встрепенулись птицы.
Кружась, они боялись опуститься
туда, где мы.
Я здесь.
Иди сюда.
Иди ко мне, пока ещё шаги
сурово не приблизились, и посох
едва правей шагающей ноги
ещё не прорезает землю косо.
Иди, пока не взвилась борода
внезапно запрокинутая ветром.
Пока ещё не требуют ответа,
иди ко мне.
Иди.
Иди сюда.

***
Кленовый свод, побитый синевой —
весь лес повис в росе и птичьем свисте.
И гусеницы — там, над головой,
(клянусь, я слышу!) поедают листья.
Прими меня: как солнце, как росу;
прими меня, как сладкую микстуру
лесной травы. Прими меня в лесу
за волка. Приручи, и волчью шкуру
примни на мне, как приминают мох,
на шею мне набрось свой узкий пояс —
и я пойду с тобой, и, видит Бог,
у ног твоих я лягу, успокоясь.

----В десятку однозначно. Соскучилась я по такой тончайшей лирике... И "выпуклая радость узнаванья" уже слышанных и любимых музык, и новая пленительная, особенная музыка, услышанная на уровне "листьев травы", вкупе с озвучанием самых тонких, заповедных струн души...Камертон мой отзывается и вибрирует в унисон. Повторюсь: поэтика этого автора - самый яркий антипод дизайнерской, клиповой поэтике и наметившемуся размежеванию не только на нашем конкурсе, но и в современной поэзии в целом.
Поколению, воспитанному на клиповом восприятии, где главное – яркость, драйв, дизайн и режиссура - такая поэзия, идущая от Поля Верлена и Анненского становится всё недоступнее…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Спасибо авторам!
Мне с вами было более, чем нескучно и даже здорово!

Страничка с обзорами, художественными галереями и рецензиями по заявкам: