Комфорт инвалида в Америке

Я – инвалид в английском языке:
кругом нормальный хор англоязычный.
И для «нормальных», будто кот в мешке,
сокрыт мой странный русский, мне привычный.
Я думаю на нём и вижу сны,
с самим собою в строчках соревнуюсь.
На нём встречаю я приход весны,
на нём и утешаюсь, и волнуюсь.

Английский дал мне волю и покой,
ускорил быстроту передвиженья,
пускай и без наличности такой,
чтоб заслужить, где надо, уваженья.
И мой английский тоже не богат,
хотя давно на нём стихи слагаю
и видеть их затем в журналах рад,
а  год спустя я их же и ругаю...

Но тем богаты, с чем мы рождены,
хоть этого порой не чуем сами.
И потому, наверно, мне даны
по-русски разговоры с Небесами.
А радости – о них ещё Сократ
сказал: они – от собственного действа.
И в клубе* мне комфортнее стократ,
чем было бы на «парти» Билла Гейтса.

И потому уверен я – I’m sure –
что будет мне с комфортом всё в ажуре,
когда, оставив бренный мир мишур,
душа, на этом свете отдежурив,
зажав мои творения в кулак,
на Божий суд умчится торопливо
не с глянцевым напутствием: «Good luck!» –
а всю её заполнившим: «Счастливо!»

                23 мая 2016 г..

* Клуб поэтов Нью-Йорка

Первоначальный вариант:

Я – инвалид в английском языке:
кругом нормальный хор англоязычный.
И для «нормальных», будто кот в мешке,
сокрыт мой странный русский, мне привычный.

Я думаю на нём и вижу сны,
с самим собою в строчках соревнуюсь.
На нём встречаю я приход весны,
на нём и утешаюсь, и волнуюсь.

Английский дал мне сытость и покой,
машину – быстроту передвиженья.
Недвижимости же не дал такой,
чтоб заслужить у «сильных» уваженья.

Но тем богаты, с чем мы рождены,
хоть этого порой не чуем сами.
И потому, наверно, мне даны
по-русски разговоры с небесами.

А радости – так это как кому;
они идут от собственного действа.
И мне в стихах, по сердцу и уму,
комфортней, чем на party Билла Гейтса.

И потому уверен я – I’m sure –
что будет мне с комфортом всё в ажуре,
когда, оставив бренный мир мишур,
душа, на этом свете отдежурив,

зажав мои творения в кулак,
на Божий суд умчится торопливо
не с глянцевым напутствием: «Good luck!» –
а всю её заполнившим: «Счастливо!»

                Июнь 2006 г.