Чашка

 рассказ



     Иногда жизнь меня удивляет. Возьмём эту чашку. Вчера я разбил красивую совершенно новую чашку, а папа сказал, что на счастье, и мама пошутила по-мумми-маминому: «Мне она никогда не нравилась!», и мы с Улькой побежали наперегонки за веником и совком и весело шуршали осколками… а вот сегодня я разбил старую чашку, такую тонкую, что она даже просвечивалась, от старости, наверное. А мама грустно сказала, что это из дедушкиного сервиза и сама собрала осколки. Я хотел её утешить и сказал, что позолота на ней почти стёрлась, а стенки были слишком тонкие, но мама ответила, что это фарфор и ушла. И вот как быть теперь мне с подарком на её день рождения, если оказывается, что старая фарфоровая чашка по-маминому лучше, чем абсолютно новая! Ведь я уже присмотрел в магазине прекрасную чашку – яркую, с толстыми стенками, ужасно прочную и красивую!
     Мне просто необходим был дельный совет! И срочно!  Жаль, что Катя в универе, а Гера поехал в бассейн. Уля с Лёлькой слишком маленькие – даже в школу не ходят ещё. Остаётся Тимыч.
     Мама говорит, что Тима родился с книжкой в руках. Когда я был маленький, я думал, что так и было на самом деле. Я даже однажды спросил у мамы, с какой именно книжкой он родился. И как эта книжка поместилась в мамин живот вместе с ним? Потому что в тот момент мама носила Лёльку, и живот у неё был очень кругленький и мягкий. Я представил себе, как это было жёстко Тиме – лежать в животике вместе с книжкой… Но тут все так развеселились: Катя топала ногами и кричала: «Ой, не могу», Герка согнулся пополам и ржал как конь, а сам Тима заливался таким радостным смехом, как будто я сказал неимоверно смешную шутку. Даже мама с папой cмеялись. Только Уля смотрела сначала на всех большими глазами, но потом тоже прыснула и запрыгала. И я почувствовал, что сказал глупость и убежал в свою комнату. Мне было ужасно обидно. Мама потом пришла ко мне и объяснила, что на самом деле никакой книжки не было, а это такое образное выражение – ведь Тима у нас всё время читает, всюду и везде. «Ты прости нас, Саша, что мы смеялись. Но в этом не было ничего для тебя обидного, если всем стало весело и хорошо. У тебя получилась очень остроумная шутка, а это редко у кого получается. И знаешь, важно научиться не только других не обижать, но и самому не обижаться».
     И вот,  я подумал, раз Тимыч много читает, может, он и про чашки что-нибудь читал.
Но Тимка задумался и сказал, что это очень сложный вопрос. «Надо посмотреть! Давай завтра после школы пойдем в магазин и посмотрим твою чашку».  Всё-таки Тимыч ужасно умный.
     Я подождал Тимку после уроков, и мы пошли смотреть чашку. Тиме она страшно понравилась. «Погляди-ка, и стенки какие толстые и прочные, наверное, её никогда и не разобьёшь!» И цвет ему тоже понравился – вернее, разноцветность: это была самая яркая чашка в магазине. «Когда мама будет пить чай, у неё в руках будет целая радуга!» - сказал Тимыч. И как я сам до такого не додумался! Только вот я сомневался, понравится ли это маме, но Тима сказал, что такая красота не может не понравиться, тем более, что мама у нас ценитель прекрасного. Да, всё-таки Тимыч у нас умный, что ни говори.
Тогда я решил прямо сразу эту прекрасную чашку и купить, а то ещё кто-нибудь её купит, и мама останется без подарка. От этой мысли у меня даже неприятно стукнуло где-то внутри. И мы пошли к кассе. Тётенька-продавец оказалась ужасно приветливая. И я ей даже сказал, что это подарок для мамы, а она сказала, что это просто замечательный подарок, и у меня отличный вкус. Она пробила чек,  положила чашку в пакет и дала нам. Мы с Тимой одновременно протянули руки. Я подумал, что Тимка возьмёт пакет, а он, наверное, подумал, что я, и мы вместе убрали руки. Чашка упала на пол и разбилась – совсем как золотое яичко…мамина прекрасная чашка с толстыми стенками и ярко-радужным рисунком! Тут я почувствовал, что сейчас разревусь. Как девчонка. И побежал из магазина. Слёзы текли по щекам и тёплый весенний ветер пытался их высушить, но слёз было так много, что бедный ветер не успевал…Мне хотелось, чтобы прямо здесь вдруг оказалась мама и сказала бы что-то очень утешительное, или просто молча гладила бы меня по голове, а я бы тихонько вытирал слёзы об её одежду. Но мамы рядом не было, а была нестираемая картина прекрасной разбитой чашки. Мама теперь останется без неё навсегда, на всю жизнь! Это было так ужасно, что я зарыдал в полный голос. Хорошо, что народу на Приморском в этот час почти нет.  Я прибежал к морю и сел на верхнюю ступеньку набережной. Море тоже тревожилось, билось о стенки, как будто хотело рассказать о своём горе, но его никто не понимал. Даже я. Море было ещё одиночей, чем я. У моря даже нет никакой мамы. Тут мне захотелось приласкать его, погладить по волне и я стал спускаться по ступенькам к воде.
- Эй, ты что, купаться собрался?
Это был Герка. И Тимка с ним. Мы пожали друг другу руки, как настоящие мужчины, и сели, и стали смотреть на море. Герка сказал, что тоже хотел сделать маме подарок, только у него денег не хватило. Тимка вытащил свою «копилку» и сказал, что пусть это будет общий подарок. А Герка посчитал и сказал, что всё равно чуть-чуть не хватает. Я опять почуял, что слёзы где-то близко и сказал: «Жаль, что я почти все свои потратил, а то бы я дал тебе…» 
- А сколько у тебя осталось?
И этих денег хватило тютелька-в тютельку! Я не знаю, что такое эта тютелька, но она так меня обрадовала, что я готов был её расцеловать!
- А что мы будем покупать?
И мы пошли в магазин, и добрая продавщица упаковала нам блестящий заварочный чайник из нержавейки и подмигнула мне весело, и дала нам всем по конфете.
     И мы шли домой втроём, и я размахивал пакетом изо всех сил, и мне было ужасно весело от мысли, что этот чайник ни за что, ни за что не разобьётся.
Всё-таки жизнь – очень удивительная вещь.