Застава Нарвская

   Стихотворение написано давно, но с натуры. Сейчас я не помню, где был этот бар, и не знаю, существует ли до сих пор. Нарвская застава - это интересный район Петербурга, где заканчивался старый город и начинались первые послереволюционные постройки. Там соседствуют все три века: от 18 века остался парк Екатерингоф, которым владела жена Петра 1 Екатерина 1, и развалины старинных заводов, от 19 века - шестиэтажные доходные дома для бедных, от 20 века - постройки 30-х годов в стиле конструктивизм, признанные сейчас историческими памятниками. Главная мысль стихотворения: не лучше ли было вместо штурма Зимнего пойти в церковь или в кабак?!

        *    *    *

Застава Нарвская, и за окном темно,
Уже с утра вокруг бушует непогода,
Ну а в трактире фрау Кесенних вино
Пьёт пролетарский люд с окрестного завода.

Трактир открыт был много лет тому назад
Луизой Кесенних, вдовой закалки старой,
Она прошла войну, и как простой солдат
С Наполеоном в битвах храбро воевала.

С врагами сильною и смелою была,
Вернулась без руки домой с войны кровавой,
Все потеряла, но не дрогнула она,
Трактир открыла свой за Нарвскою заставой.

В трактире весело, уютно и тепло,
Сюда приходят, чтоб немного позабыться,
Пройдут года, но не закончится вино,
Рабочий люд здесь вечно будет веселиться!

Тут не бывает ни студент, ни офицер,
И ананасы здесь не плавают в шампанском,
Здесь пьют рабочие, и ревлюционер
Порой заходит для задачи пролетарсской.

Вино ласкает и забвение даёт,
Интеллигент зовёт рабочих к лучшей жизни,
И меж столами тихо крадучись бредёт
Немного пьяный грозный призрак коммунизма…

От революции он пьяный без вина,
От важной миссии он весел без причины,
- Нет, революция России не нужна! –
Вдруг рявкнул пьяный кучер у камина.
      
Интеллигент хотел сказать ему "Дурак!"
Но все ж сдержался и остановился,
- Есть два наркотика: то церковь и кабак,-
Он прокричал, и спешно удалился.

Дешёвых папирос струился сизый дым,
Всю ночь за окнами шумела непогода,
А в кабаке горел пылающий камин,
И был то рай для бедного народа...

Но грянул гром в семнадцатом году,
Всё в лету кануло, и церкви, и трактиры,
И одному лишь пролетарскому труду
Отныне люди поклонялись как кумиру.

Но скучен труд, и неизбывно зло,
Хлебнув его, очкарик застрелился,
Трактир же, всем лихим ветрам назло,
Через года на Нарвской вновь открылся!
   
Изображенье фрау смотрит с потолка,
Сквозь сизый дым она взирает незаметно
На дело рук своих, которому века,
На дело рук своих, которое бессмертно!